Отправлено: 17.06.09 11:55. Заголовок: Автор: попрыгаец

Фики:

1. Как в первый раз<\/u><\/a>
2. Мыслей перекрестья<\/u><\/a>
3. Завтра<\/u><\/a>

 Отправлено: 17.06.09 11:55. Заголовок: Глава 1. - Пока-п..

Автор: попрыгаец
Название: Как в первый раз
Рейтинг: R
Жанр: Angst, OOC.
Пейринг: КВМ
Статус: окончен

Я против размещения моих текстов на других сайтах без моего разрешения.
Все права на персонажей принадлежат создателям сериала «Ранетки».

Комментарии, критика, впечатления и пожелания: http://kvmfan.forum24.ru/?1-12-40-00000043-000-10001-0

ВНИМАНИЕ!!! Сильно впечатлительным личностям лучше обратить внимание на другие произведения. Будут переживания, местами будет жестко.
Поехали...

***** ***** *****

Глава 1.

- Пока-пока. Шуруй. – И опустил глаза в дощатый пол.
Она застыла. На мгновение, на сотую долю секунды, которая показалась вечностью. Вот сейчас, сейчас она сделает шаг, потом еще один – и все. Все будет кончено.
- До свидания, Виктор Михайлович. – Хриплый голос, кажется, не выдал ее эмоций. «До свидания, которое никогда не произойдет...» - прошептала душа, измученная, израненная, усталая.
Лена ушла. Коротко обернувшись, чтобы взглянуть на него в последний раз. С последней надеждой, что он тоже обернется и...
А что «и»? Кинется к ней, крепкими руками сожмет плечи, посмотрит сверху вниз полубезумными глазами, хрипло выдавит «Лена...» и прижмет ее к себе? Или упадет перед ней на колени с криками «Прости», будет умолять ее остаться, отменит свадьбу? Или просто нежно посмотрит, вселяя в сердце очередную надежду?
Она сама не знала, чего ждала, оглядываясь. Но все-таки ждала. Потому что продолжала любить его. Любить так, как любят только впервые: порывисто, со слезами и криками, с кулаками, разбитыми о стену, с редкими секундами безграничного счастья – счастья до слез. Но он не оглянулся, не посмотрел. Он сжег все мосты. И надо уходить.
Лена ушла. Даже не оглянулась. Как быстро все забылось! Как скоро перестали саднить раны, которые – ему казалось – он оставил в ее душе. Уже смеется с Гуцулом. Боже, какой же она все-таки ребенок! Эти резкие перемены настроения, то холодность, то нездоровый блеск в глазах, то отталкивает, то тянет к себе. Как же он устал. Устал от этой бесконечной гонки: за ней, от нее, от Светочки, от самого себя. Устал, запутался, иссяк. Нет чувств. Ни жалости, ни сожаления, ни желания, ни – неужели? – той сумасшедшей, как будто первая, любви. Ничего нет. Только пустота и ощущение тупой беспомощности.

В опустевшем школьном коридоре было непривычно тихо. Пахло летом и солнцем, экзаменами и предстоящими каникулами. Хотелось радоваться, как в детстве, когда летом случайно оказываешься у школы и счастлив оттого, что идти туда не надо, а можно просто гулять и ничего не делать. Но ощущение детской легкости не приходило. Лена устало опустилась на подоконник. Повертела в руках телефон. Странно, Гуцул не звонит, а ведь ждет ее, наверное. Гуцул... задумалась. Пора прекратить пудрить пареньку мозги. Она не любит его, и никогда не полюбит. Она с ним, только чтобы забыть Степнова. Как Виктор Михайлович – он со Светочкой, чтобы забыть ее, Лену. Фу, гадость. Противно. Надо сегодня же во всем разобраться. Может, смс? Нет, по телефону такие дела решают только трусы. Ей бояться нечего, скажет в лицо. Так честнее.
Вздохнула. Сунула мобильник в сумку. Расправила красную майку. Натянула ее на колени и уставилась на то, как майка ползет обратно. Выпрямилась и уставилась в окно. Чувство легкости не приходило. Он сжег все мосты. Разрубил канаты. Как там еще пишут в глупых любовных романах? Короче, он поставил жирную точку. А она... она осталась со своей любовью. Один на один с этим странным, болезненным чувством. И она не в силах его выкинуть, не в силах растоптать, не в силах забыть. Может, потом, когда-нибудь, ей встретится мужчина, такой же взрослый и заботливый, такой же эмоциональный, такой же... нет, только не голубоглазый. Только не голубоглазый. Никогда.

Гуцул, и правда, ждал Ленку у школы. Хотел позвать в кино – все-таки, экзамен сдали. Вот она бежит по ступенькам, волосы смешно прыгают по плечам, такая милая, родная... Нерешительно останавливается около него. Неужели..?
- Гуцул, слушай, ты... ты классный парень, но... понимаешь...
- Лен, да что ты тянешь, давай, говори уже скорее. Хотя и так догадываюсь, о чем речь пойдет. Поговорили, да?
- С кем? Со Степновым? – Ленка напряглась. – Нет, не поговорили... – вздохнула, поковыряла носком кеды гравий. – Да не о нем речь, собственно... Просто, знаешь, не выходит у нас с тобой любви, как ни крути. Ты сам все понимаешь.
- Да, Лен, понимаю. – Гуцул взглянул на Кулемину. – Да не парься. Все о’кей, вены себе резать не буду. Расслабься. Друзья? – И он дружески хлопнул ее по плечу.
- Друзья! – Она улыбнулась ему своей фирменной улыбкой.

Степнову все надоело. Ровным счетом все. И прежде всего – он сам. «Да что я, мямля какая, что ли? - злился физрук в пустом спортзале. – Как барышня кисейная, тьфу. За одной бегал, сам не знаю, зачем, второй жениться предлагаю, хотя видеть ее, терпеть ее не могу, не то что спать с ней!» От последней мысли Степнову стало совсем плохо. Секс со Светочкой был равносилен смерти. Никогда. Он никогда не сможет этого сделать. Просто физически не сможет.
- Я баба, – неожиданно громко и уверенно сказал Степнов в пустоту зала. – Я тряпка, – уже громче. – Я веду себя, как закомплексованный подросток. Я сам себя ненавижу! – проорал мужчина и со всей силы долбанул баскетбольным мячом о стену.
- Ненавижу! – кричал Степнов, пиная ногами маты, ударяя кулаками в стену, швыряя мячи. - Ненавижу себя!
- И тебя, Кулемина, ненавижу за то, что сделала меня таким, - добавил сам себе, глядя на экзаменационный билет, который Ленка, смяв, бросила на стол.

 Отправлено: 17.06.09 11:56. Заголовок: Глава 2. Эк..

Глава 2.

Экзамены кончились. До выпускного – неделя. Девчонки бегали по магазинам – искали платья. Репетировали до потери пульса, чтобы ни в коем случае от волнения не завалить концерт – последний концерт в их школе. Ленка везде была с ними, смеялась, шутила, била по струнам, пела, готовила деду завтрак. С Гуцулом ходили пару раз покидать мячик на площадку. Пару раз болтали по душам. Как-то все было легко, без излишних эмоций и без боли. Гуцул готовился в физкультурный – от предложения Романовского отказался. Как-то вечером влетел в кулеминскую квартиру без предупреждения, взъерошенный, с круглыми лихорадочно блестящими глазами. Дернул удивленную Леку за руку, вытащил на лестничную площадку.
- Лена, - выпалил быстро, словно чего-то боялся, - Зеленова ждет ребенка. Моего ребенка! – И схватился за голову.
Ленка искренне обрадовалась.
- Да ладно, Гуцул, серьезно? Блин, это же круто! – увидев его отчаянный взгляд, осеклась. – Ну, знаешь... – начала неуверенно.
- Тихо. Ничего мне не говори. Я сам в шоке. Я только сейчас, пока бежал к тебе, осознал, что она мне не врала. Она любит меня. И я... я... ты знаешь, я тоже буду ждать его... этого ребенка! Понимаешь? – и он поднял на подругу полные решимости и светящиеся радостью глаза. – Ты понимаешь?
Вернувшись в квартиру, Ленка разревелась. Потому что она чертовски хотела оказаться на месте Полины, только чтобы отцом этого неродившегося малыша был никакой не Гуцул, а он, этот непонятный, вспыльчивый и до сих пор такой любимый мужчина с голубыми глазами.
Степнов сидел дома. Приходил Рассказов, звал в клуб с ним и с Сонечкой. Звонила Светочка, прибегала с пирожками, хлопала глазами. Два раза объявлялся по телефону Петр Никанорович – интересовался, что это Виктор не заходит. А внутри Виктора шла внушительная внутренняя борьба. Во-первых, он купил водки. Во-вторых, он ее вылил, даже не притронувшись. В-третьих, он решил каждое утро подтягиваться по 50 раз, потом отжиматься, качать пресс – все в дополнение к традиционной пробежке. В-четвертых, он уже третий день просыпал, а днем спортом заниматься вредно для сердца. В-пятых, он купил новые гантели. В-шестых, они пылились в углу.
Наконец Степнову надоело. Он завел три будильника, осуществил свои спортивные планы, позвонил Рассказову и договорился с ним о встрече. Выкинул в помойку невкусные Светочкины пирожки и твердо решил отменить чертову свадьбу. Надел новые джинсы и отправился к Петру Никаноровичу в гости. Послезавтра выпускной.

Послезавтра выпускной. Ленка крутилась на стуле и разглядывала потолок. Как же быстро летит время! Вот словно вчера они с Виктором Михайловичем... Стоп! Забыли о физруке. Он ее не достоин. Он не оценил. Он не разглядел. Своими голубыми глазами. Такими нежными... пронзительными... любящими... Почему он не разглядел? Ленка сама не заметила, как опять – уже в который раз – разревелась.
В коридоре зашумели. Кто-то пришел. Прислушалась... Только не это. Да, это он. Его голос она узнает из тысячи. Слезы потекли еще сильнее. Только бы дед не...
- Лена, у нас гости! – добродушно позвал внучку старый фантаст. – Может, хоть поздороваешься?
«Вставай, ну же, иди... Все уже в прошлом. А слезы – это так, по привычке... Давай же, он ведь не кусается. Просто «Здравствуйте, Виктор Михайлович», и все. Ну же...»
Еле вышла в коридор. Не поднимая головы, буркнула: «Здрасьте» и шмыгнула мимо него на кухню. Виктор кивнул в ответ ее спине, и присел расшнуровывать ботинки. «Уже ушел, - подумала Ленка, - можно начинать отступление в комнату». Двинулась в прихожую и... Столкнулась с ним в этом тесном пространстве, в маленьком коридорчике между кухней и прихожей. Повернулись боком. Лицом друг к другу. Он чувствует запах ее волос. Чувствует, как она дышит. Как вздымается ее грудь, чуть касаясь его торса. Как же тесно... Душно... Его запах... Горячее тело, она ощущает тепло сквозь тонкую футболку. Подними глаза. Просто посмотри на него. В последний раз.... Только увидеть его глаза. Его голубые глаза...
- Лена... – удивился собственному голосу. Пора прекращать это безумие. Он мужик, черт побери, или что? – Лена, прекрати! Не смотри на меня так! Дай пройти!
Резко повернулась, метнулась вон. Промолчала. Что-то было не так. Виктор не мог понять, что. Промелькнуло что-то в голове, но на кухню пришел Петр Никанорович, и они принялись обсуждать его новое творение.
И только через несколько часов, засыпая в своей холостяцкой постели, Виктор понял, что было не так. Лена плакала. Не скрываясь, не сдерживаясь, молча. Плакала, глядя ему в глаза. Она плакала, а он даже не заметил, и ему не было больно.

 Отправлено: 17.06.09 14:00. Заголовок: Глава 3. И вот выпу..

Глава 3.

И вот выпускной. По иронии судьбы, ровно в тот же день, что и пять лет назад, только на этот раз Лена оканчивает Университет. Сегодня ей дадут заветную корочку, и еще один дипломированный специалист-филолог пополнит ряды работающих граждан. Правда, работала Лена уже давно: еще на третьем курсе после практики ее взяли на работу в крупное переводческое агентство.
Выпускной... Пожалуй, именно это слово вызывало у девушки самые отвратительные, даже страшные ассоциации. Лена застегнула ремешок на туфле. То, что случилось ровно пять лет назад, было ужасно. Застегнула ремешок на второй туфле. Это было отвратительно. Лена взяла сумку, вставила ключ в замочную скважину. И хуже всего, что главным героем этих воспоминаний был не кто-нибудь, а он. «Зато, если бы не тот случай, - мысленно сказала себе девушка, - я бы так и сохла по нему!» Закрыв дверь, Ленка зацокала каблучками вниз по лестнице – навстречу новому дню и новой взрослой «дипломированной» жизни.
Как бы ей хотелось, чтобы у подъезда ее встретил какой-нибудь красавчик, или даже не красавчик, а просто милый, понимающий и умный парень! Он взял бы ее за руку и сказал: «Ну что, пойдем?» И они вместе пошли бы к метро, вместе волновались бы, что опаздывают, на эскалаторе он обнял бы ее за талию, а в тесном вагоне – защищал крепкими руками от толчков и тычков толпы. Но – мечты, мечты! Никакого парня у Лены не было. И она прекрасно отдавала себе отчет в том, что виновата в этом, прежде всего, она сама. Все потенциальные ухажеры были «отшиты» еще на первых курсах. Нет, начиналось все прекрасно: провожания до дома, держание за руку, розы и герберы, кафе и кино, но как только дело доходило до бóльшего – Лена впадала в ступор. Мужские губы на ее губах напоминали, как безжалостно он терзал ее рот. Мужские руки на талии кричали о том, как он крепко, до боли, сжимал ее молодое хрупкое тело. Любовный шепот мужских голосов приносил воспоминания о его хриплом и оттого страшном голосе, шептавшем, словно в полузабытьи, ее имя. Прошлое крепко держало Лену в своих железных тисках, и она отталкивала своих Ромео одного за другим. Просто потому, что не могла позволить себе еще раз пережить то, что пережила на школьном выпускном.
А потом появилась работа, и на ухажеров просто не осталось времени. В Университете среди ребят за ней прочно укрепилась репутация «холодной селедки, которая никогда и ни за что не даст», девчонки-подружки оставили попытки наладить Ленкину личную жизнь, а на работе были сплошь и рядом женатые дядьки. Лена уже свыклась с мыслью о том, что идет по жизни... нет, не одна. У нее есть родители, которые, хоть и живут далеко, все-таки поддерживают и любят свою дочь. Есть близкие подруги и друзья – еще со школы. Есть приятельницы и приятели – в Университете и на работе. Есть деньги, чтобы снимать отдельную квартиру, копить на машину и ездить в путешествия. Ну, нет у нее ни мужа, ни парня, ни любовника. Это не мешает ей быть счастливой. Быть счастливой! Быть. Счастливой. «Быть, черт возьми, счастливой!» - повторила себе Лена и шагнула в людское море метро.

Очередная белокурая пацанистая девица натягивала кеды в прихожей. Степнов даже не удосужился встать с кровати, чтобы проводить ее.
- Захлопни дверь, детка! – крикнул он в прихожую, затягиваясь сигаретой. – Я позвоню тебе, ладно?
Девица не ответила и обиженно хлопнула дверью. «Ушла», - с облегчением подумал Виктор, затушил сигарету и перекатился на спину.
Смятые простыни, духота, запах разгоряченных тел, сигаретный дым и убийственная пустота в душе – вот реальность бывшего физрука Виктора Михайловича Степнова. Слепое желание и облегчение – единственные чувства, которые возникали у Виктора к противоположному полу. Его жизнь шла по кругу: работа – дом – работа – бар – девица – желание – постель – хлопок двери в прихожей – облегчение – работа. И все по новой. Вот только девицы его интересовали совершенно определенные: высокие, худые, со светлыми коротко стриженными волосами, без шпилек и марафета – этакие «пацанки». Похожие на нее. На ту, которую он так безумно, до боли, любил. На ту, которую он так безжалостно отверг. На ту, которую он потерял – потерял пять лет назад. На ту, за одну улыбку которой он отдал бы сейчас весь мир. На его Лену, которую он никогда не сможет вернуть.
Он сообразил, что сегодня – именно тот день. Тот самый день, в который Лена пять лет назад оканчивала школу. Что на него тогда нашло? Это слово – «выпускной» - вызывало у Степнова отвратительные, страшные ассоциации. Мужчина сел на кровати, запустив ладони в темные волосы. В отчаянии сжал голову. Невыносимо. Вспоминать об этом невыносимо. И исправить это нельзя. «Какой же я был дурак! – мысли жгли его изнутри. – Почему, почему я не поверил ей? Почему оттолкнул? Почему, почему все так?»

 Отправлено: 17.06.09 14:06. Заголовок: Глава 4. Когда он ..

Глава 4.

Когда он понял, что ошибся? На следующий день после выпускного?
Тогда они столкнулись на улице. Шанс – один на миллион, но они просто случайно столкнулись на улице. Он с трудом узнал ее: спутанные волосы, потемневшие, без единой искорки глаза, дрожит, идет медленно, обнимает свои плечи руками. Поравнялась с ним, вздрогнула, быстро взглянула из-под челки.
Он будет помнить этот взгляд всю свою жизнь. В нем было много боли и разочарования, страх и даже ненависть, непонимание, обида, но сквозь все это ясно просвечивало тепло – тепло ее души, ее невинной и чистой любви, первой любви.
Она ничего не сказала. Просто опустила голову и прошла мимо, все так же обнимая себя за плечи, не оглядываясь и дрожа. А он остался стоять, все смотрел на ее худую спину, на хрупкие плечи, спутанные волосы. И что-то кольнуло в груди. Кольнуло, но моментально прошло.
А может, он понял, что ошибся, когда пришел в Университет?
Оставаться в школе он не мог. Разрыв со Светочкой вылился в скандал. Ее крики и истерики еще больше ожесточили измученное сердце Виктора. К 1 сентября Степнова было не узнать: мрачный взгляд из-под тяжелых бровей, всегда хмурый, всегда на грани. Дети раздражали его. Учителя бесили. Один Савченко пошел ему навстречу: безоговорочно подписал заявление об уходе и молча пожал руку на прощание, кинув понимающий взгляд. Старый знакомый предложил Степнову место в МГУ на кафедре физической культуры и спорта – преподавателем по легкой атлетике. Студенты – народ безалаберный, на физру ходят только те, кому это действительно надо, все остальные подтягиваются к зачету и тащат рефераты. Свои плюсы у такой работы были, и Степнов согласился. Распределение студентов по видам спорта должно было состояться через неделю, и пока Виктор оформлял необходимые документы, ребят в группу легкой атлетики набрали без него. На первую пару заведующий кафедрой Леонтьев принес ему список.
- Негусто, - отметил Виктор. – Зато большинство – пацаны, что не может не радовать.
- Да, ребята часто идут на легкую атлетику. Хотя, есть у вас в группе одна многообещающая девушка, я сам с ней беседовал... Подождите, как же ее фамилия? Кажется, Калымина, или Клемина... Дайте-ка список!
И Леонтьев уставился в написанные им же от руки фамилии.

Распределение по видам спорта было в середине сентября. Лена хотела в секцию по баскетболу, но группа не набралась. Из приемлемых вариантов оставались плавание и легкая атлетика. «Хм, атлетика – классно. Я легко сдам все нормативы, и бегать обожаю», - подумала Ленка и пошла записываться в группу атлетов. Заведующий кафедрой физической культуры и спорта Леонтьев даже удивился: большинство девчонок пошли на аэробику, а тут – на тебе! Лена рассказала преподавателю о своих спортивных успехах, тот одобрительно кивнул и записал фамилию «Кулемина» в нужную группу. Только потом Лена подумала, что стоило хотя бы спросить, как зовут преподавателя.
Первая физра была во вторник. У Лены было окно между парами, и они с девчонками сидели в университетской столовке. Обсуждали универ, преподов и предстоящую физру. Девчонкам нужно было в спортзал, их ждала аэробика, и только Лене – на стадион.
- Кстати, Лен, знаешь, я тут видела, кажется, вашего препода, - тараторила одна из девушек. – Молодой такой мужик, симпатичный, сразу видно – спортсмен. Высокий, накачанный, волосы темнющие, вьются, а глаза – вот его глаза меня покорили. Эх, была бы я поспортивнее, я бы, может, тоже на атлетику пошла... Такие глаза у него красивые, голубые-голубые...
Лена напряглась. Слишком много совпадений; меньше всего на свете ей хотелось снова оказаться ученицей Степнова. Схватив сумку и бросив что-то невразумительное девчонкам. Лена помчалась выяснять имя преподавателя.
Леонтьев был на месте.
- Валерий Георгиевич, у меня вопрос, срочный, можно? – Лена влетела в преподавательскую.
- Девушка, я вас слушаю, - заведующий кафедрой оторвал глаза от своих бумаг.
- Кто будет вести у первого курса легкую атлетику? – выпалила Лена.
- А, Вы об этом... Там новый преподаватель, бывший профессиональный спортсмен, его зовут Виктор Михайлович, Степнов Виктор Михайлович. Он...
Дальше Лена не слушала. Воспоминания накрыли ее с головой. Его холодные голубые глаза, подернутые маслянистой дымкой желания. Его железные руки. Его грубые губы. Его запах, сводящий с ума. Только не это. Оставаться на атлетике было нельзя.
- Валерий Георгиевич, а можно в другую группу переписаться? Я тут подумала, я бы лучше на плавание?
- В другую? Ну, можно, если места остались. Как фамилия Ваша?
- Кулемина. Елена Кулемина.
- Кулемина? Постойте-ка, разве не Вы меня убеждали в том, что легкая алетика – самое что ни на есть Ваше призвание? Хотя, какое мне дело... На плавание... так-так-так... Ага, есть еще два места. Переписываем?
- Да, переписываем! – обрадовалась Ленка.
- Все, Лена, готово. На сегодняшнее занятие тоже сходите – познакомитесь с преподавателем, поучаствуете в разминке. А на следующем уже начнете нормально заниматься в бассейне.

- А, вспомнил! – Леонтьев поднял глаза от списка и посмотрел на Виктора. – Кулемина ее фамилия. Только она передумала в последний момент – буквально полчаса назад ко мне прибежала, на плавание переписалась. Точно-точно, Кулемина.
Виктор схватил список. Фамилии студентов были записаны вразнобой, не по алфавиту. Давыдов, Архипов, Якушев, Васильев, Ростецкий... и где-то в конце, под номером 14 – Кулемина Е.Н. Написано и вычеркнуто черной ручкой. А рядом – примечание: «перевелась на плавание».
Ребята потянулись из раздевалки на стадион. Надо было идти. А Виктор Михайлович Степнов все стоял со списком в руке, глядя на эту зачеркнутую черной ручкой фамилию. Нещадно кололо в груди. Кололо и не проходило. Как назло, в голову лезли воспоминания о том самом вечере, когда он... Закололо еще сильнее. И не прошло до вечера, пока он не отправился в бар отмечать первый рабочий день и не привел – впервые за долгое время – к себе на ночь первую из бесконечной череды девиц, светленькую, худенькую, так похожую на ту, что носила эту зачеркнутую черной ручкой фамилию.

 Отправлено: 17.06.09 19:59. Заголовок: Глава 5. Вручение д..

Глава 5.
Вручение дипломов закончилось. Теперь уже бывшие студенты стали расходиться по кафе и барам – отмечать знаменательное окончание Университета. Ленку ждали ребята, они договаривались посидеть в пабе. Но девушка медлила. Она вглядывалась в толпу, выискивая кого-то взглядом. Вот седые букли преподавательницы по зарубежной литературе. Вот строгий костюм ее научного руководителя, ведущего специалиста по испанской словесности. Вот лысина постаревшего Леонтьева с кафедры физкультуры и спорта. Но где же он?
Лена хотела увидеть Степнова и боялась одновременно. После той истории с легкой атлетикой девушка старательно избегала любых мест, где она могла бы пересечься с Виктором Михайловичем. Но судьба стояла на своем.
Это был на втором курсе – последний год, когда у студентов есть физкультура. Была зима, дело шло к зачетам и сессии. Ленкина группа сдавала нормативы по плаванию. Девушка натягивала очки, ожидая стартового свистка тренера, как вдруг услышала такой знакомый, такой притягательный и одновременно отталкивающий голос. Его голос. Лена оглянулась. На бортике рядом с ее тренером стоял Степнов – такой же высокий, мускулистый, темноволосый и, черт возьми, голубоглазый, как и пару лет назад. Он не заметил ее. У его атлетов в программе стоял норматив кролем, и Степнов просил тренера по плаванию пустить его оболтусов в бассейн. Тренер кивнул, и Степнов было пошел уже к своим студентам, как вдруг:
- Кулемина! Готова? – и воздух разрезал громкий звук свистка.
Виктор застыл. Медленно оглянулся на бассейн. По воде скользила стройная девичья фигурка – тонкая талия, длинные ноги, темный купальник выгодно подчеркивает крепкие ягодицы. Лена плыла быстро и уверенно. Хоп – и она уже отталкивается от противоположного бортика. У Степнова потемнело в глазах. Ее плавные движения, тонкие руки, хрупкие плечи сводили с ума. Он представил, как она выходит из воды... Капли на подтянутом теле... Одна из них медленно сползает по шее в ложбинку между грудями... Он подходит к ней, нежно прижимает к себе... Ее тело, влажное, теплое, податливое... «Ленка... - шепчет Степнов, снимает с головы шапочку, зарывается носом в светлые волосы. – Девочка моя...»
Доплыв дистанцию, Лена замешкалась. Выходить или нет? Она видела, что он заметил ее. Видела, как он остановился. Видела, как он смотрел. Видела, как судорожно облизнул губы. Ей даже показалось, что он прошептал ее имя... Не может быть. Он все сказал ей тогда, на школьном выпускном. Он сам все оборвал. Она сильная, она справится. Надо выйти из воды и пройти мимо него с гордо поднятой головой. Она справится. И Ленка вышла из бассейна.
Виктор понимал, что нужно уйти. Еще секунда – и он сделает свои мечты явью. Он не сможет сдержаться. Надо было уйти, но он не смог. Он стоит прямо перед входом в душевые. Лена идет точно на него. Не прячет глаз, не дрожит, не ежится. Она идет спокойно, как королева. Боже, всего несколько шагов, но как долго они тянутся!
- Здравствуйте, Виктор Михайлович! – Он даже не заметил, что она уже прямо перед ним. Только не смотри на нее, только не... Ее лицо. Высокая шея. Чертовы капельки, куда... Упругая грудь, тесно обтянутая темным купальником, плоский живот, очки для плавания зажаты в кулачке... Невозможно. Невыносимо находиться с ней рядом и не иметь возможности просто прикоснуться к ней.
- Ну, здравствуй, Лена, - тихо произнес Виктор. – Здравствуй... – задумчиво добавил он. Рука сама, без его воли, потянулась к ней – провести по нежной щеке, приласкать, погладить, как беззащитного котенка.
- Виктор Михайлович, мне бы пройти, - словно ударила. Правильно, Степнов, ты уже один раз прикоснулся. Приласкал, нечего сказать.
- Конечно, Лена, конечно, - и он отступил в сторону.

Она шагнула в душевую. Пар от горячей воды окутал ее с ног до головы, а шум оглушил. Ноги подкашивались. Ленка села на скамейку. Эти две фразы стоили ей нечеловеческих усилий. Так хотелось, чтобы он протянул руку, прикоснулся к ее щеке, приласкал, как беззащитного котенка... Он был все такой же, и этот запах, его запах – он по-прежнему сводил с ума. Хотелось прижаться к нему, обвить руками талию, спрятать лицо на широкой груди. Внизу живота приятно ныло. Но снова всплывал тот вечер, его безумные глаза, и страх заставлял ее говорить с ним холодно и безучастно. Все кончено, и даже если, видя его, она чувствует возбуждение – а это было возбуждение – она никогда не сможет перебороть свою боязнь. Боязнь этого сильного и непредсказуемого мужчины с голубыми глазами.

 Отправлено: 17.06.09 20:29. Заголовок: Девчонки, волнуюсь с..

Скрытый текст

Девчонки, волнуюсь страшно... Выкладываю проду на ваш суд. Пожалуйста, черкните пару строк, если будет желание и возможность - очень интересна и важна ваша реакция. http://kvmfan.forum24.ru/?1-12-40-00000043-000-10001-0 P.s. Пока не весело, но уже виден свет в конце тоннеля

Глава 6.

Виктор знал, что сегодня Лена получала диплом. Он знал, что потом они с ребятами собирались в паб – у него остались хорошие отношения с его первыми «атлетами», они дружили, и парни даже звали его на вручение, а потом – на отмечание. Он хотел пойти. Хотел, но боялся – боялся холода ее глаз, стали ее голоса, ее безразличия. Он видел ее ровно три с половиной года назад, тогда, в бассейне. И он все понял. Она не простит его, не простит никогда. Ему лучше уйти из ее жизни и не пытаться вернуть ее. В тот вечер, после того как оболтусы-атлеты сдали свои нормативы, Степнов первый раз в жизни сильно напился. А наутро проснулся и понял: желание и облегчение – вот все, что он может испытывать к противоположному полу. И только к ней одной – любовь, безграничную любовь и раскаяние. И острую, колющую боль в груди, которая теперь не отпустит его никогда.
Виктор встал со смятой постели, открыл окно. Тьфу, пора завязывать и с курением, и с девицами. Шел добротный июньский дождь, настоящий ливень. В комнате посвежело. Тогда, пять лет назад был такой же сильный дождь, и девчонки расстраивались, что погода испортит их красивые платья...
Савченко поставил Степнова дежурить на входе – проверять выпускников на предмет незапланированного алкоголя. Виктор Михайлович мгновенно разоблачил Семенова – физруку досталась бутылка отличного виски. Белута, как ни странно, отличился порядочностью. Гуцул... странно, его Степнов вообще не видел. Может, не пришел. Или пришел раньше, Ленке помогать готовиться? Все-таки, он ее парень.
Начинался праздничный вечер. Выступили учителя, сказали свою речь родители, школьникам вручили аттестаты. Впереди – прощальный концерт «Ранеток», небольшой фуршет и дискотека. Степнов порядком замерз, пока сторожил нерадивых выпускников. О, виски! Почему бы нет? Степнов сделал пару глотков; приятно обожгло внутри. Стало тепло и значительно веселее. Степнов решил подняться в актовый зал – хотелось послушать девчонок; все-таки, он их руководитель.
Сыграли «Он вернется», «Мальчик мой», «Чемпионы любви»... Степнов видел, что Лена ищет кого-то в толпе. Кого? Наверное, Гуцула. А кстати, где он? Виски делало свое дело. Степнов вообще не пил, а сегодня еще и не успел пообедать. Сознание помутнело. Та-ак, Гуцул... О, да вот же он! Только... Стоп! С Зеленовой? Значит, у них с Леной все? Как говорится, прошла любовь, завяли помидоры? Тьфу, откуда эта дурацкая присказка в голове... Не надо было хлебать этот чертов виски, теперь ведь...
Хаотичный поток Степновских мыслей был прерван странной тишиной. Он кинул взгляд на сцену.
- Ну, вот и все, - зазвучал тонкий голос Ани Прокопьевой. – Подошла к концу наша школьная жизнь, и кончается наш последний концерт в этой школе. Сейчас мы сыграем последнюю песню. Она называется «Любовь-надежда».
Взяты первые аккорды. Лена поправила микрофон, и зал наполнился ее низким голосом. Виктор слушал песню, но упорно не слышал того, что Лена так хотела сказать именно ему. «Твоя любовь остается надеждой», - пела девушка, а Виктору казалось, что все это – какая-то неудачная шутка. «Какая любовь, чья любовь?» – раздраженно мелькали разорванные мысли в тяжелой голове мужчины. Песня кончилась, но девчонки не уходили со сцены. Он почувствовал на себе чей-то острый, пристальный взгляд. Поднял глаза – она. Смотрит на него и, близко-близко придвинув губы к микрофону, на весь зал говорит: «Виктор Михайлович, я знаю, что Вы меня слышите. Я хочу, чтобы Вы знали: эта песня – для Вас. Ваша любовь навсегда останется для меня надеждой». Зал молчал. Лена сглотнула, не отводя глаз. Смотрела на него, в его родные, любимые глаза...
В сознании Виктора что-то щелкнуло. Замкнуло. Он взбесился. Метнул на нее полный презрения взгляд и вылетел из зала. Лена скинула гитару и прямо со сцены, наплевав на учителей и бывших одноклассников, кинулась за ним.
Степнов мерил спортзал резкими шагами. Девчонка! Наглая, беспардонная девчонка! Как она могла? Так играть его чувствами! Сначала оттолкнуть его, бросить в лицо цветы, потом бегать от него, стрелять равнодушием, потом – вешаться ему на шею, чуть ли не в постель к нему прыгать! Потом – орать на него, не стесняясь, в коридорах школы, обвинять черт знает в чем, унижать при целом классе – и кого! Его! Потом переспать с Гуцулом, а теперь, когда ее бросил, снова на всю школу признаваться ему в любви, соблазнять своими песенками, елейным пением, берущими за душу словами? Зараза! В голове Степнова роились сплошь неприличные слова. Реальность никак не устраивалась в складную картину. Он был зол, чертовски зол. Зол и немного пьян. И очень, просто смертельно расстроен – но последнее он понял только значительно позднее. А тогда – он ненавидел ее, ненавидел и... хотел. Хотел до безумия, до боли в суставах, до головокружения, до одури... Просто хотел.
Лена влетела в зал с круглыми от удивления глазами. Она ожидала какой угодно реакции, только не такой. Чего угодно, только не искренней ярости и презрения, которые мелькнули в его глазах. У нее оставался последний шанс разобраться, и она не собиралась отступать.
«Это какое-то наваждение, - думал разъяренный Степнов, носясь по спортзалу. – И есть только один способ с ним справиться – получить то, что хочется!» Разгоряченный мозг отказывался соображать. Предмет наваждения стоял перед ним и испуганно заглядывал в налитые злостью глаза.
- Ви.. Виктор Ми.. Михайлович, - заикаясь, начала Лена. Начала, и тут же осеклась. Потому что увидела в его глазах что-то, доселе незнакомое: маслянистую дымку и отблески безумия. Ей стало страшно. Захотелось уйти. Нет, даже не уйти, а убежать, кинуться опрометью прочь из зала, на улицу, на воздух, под холодный освежающий дождь. Девушка попятилась назад.
- Лена... – прохрипел Степнов. – Кулемина... Ты... Всю душу мне вымотала, зараза... – Он шел на нее со сжатыми кулаками. Бежать не было сил. Лена уперлась спиной в холодную стену спортзала.
- Виктор Михайлович, не надо, - почувствовала его руки на своих плечах. Дернулась, попробовала вырваться. Он только крепче сжал хрупкое тело. Было больно. Больно и страшно. – Пустите меня. Пустите же меня! – Лена орала на весь зал.
- Тихо, Кулемина, тихо, - Степнов наклонился к ее лицу, крепко держа за плечи. – Ты же этого хотела, сама хотела? От меня не получила, к Гуцулу побежала, да? – Он не слышал, как она сбивчиво пыталась ему что-то объяснить, не чувствовал, как дрожала от страха и смущения. – Я докажу тебе, что я лучше. Ты меня с ума сводила, ты доигралась, Кулемина!
Он резко поднял ее на руки и толкнул на сваленные в углу маты. Сквозь тонкую ткань платья Лена спиной чувствовала их холодную поверхность. Попыталась снова закричать, но Степнов закрыл ей рот поцелуем. В нем не было нежности, не было ласки, была только опаляющая страсть. Его руки легли на ее талию, быстро скользнули вверх, дотронулись до нежной девичьей груди. Вот он уже задирает ей платье, а губы обжигают нежную кожу шеи...
- Ненавижу, - неожиданно спокойно, тихо и уверенно произнесла Лена. И со всего маху врезала Степнову мастерским ударом справа. Так, как он сам ее учил. Так, как она била соперников на ринге. Степнов упал. – Ненавижу тебя, - так же спокойно произнесла девушка и, одернув платье, медленно пошла к выходу из спортзала. Ни единой слезинки. Ни всхлипа. Ни единой эмоции. Ее лицо было пустым – таким же, какой оказалась сейчас ее душа.
Степнов протрезвел – и от наваждения, и от виски, и от собственных эмоций. Реальность восстановилась. Он сидел на дощатом полу, скула противно ныла. «А удар все же хорош», - удовлетворенно отметил про себя физрук. Замыкание кончилось, сознание прояснилось. Стало невыносимо... нет, не просто стыдно, а как-то грязно. Грязно и мерзко в душе. Какие-то мысли вроде «Как я мог?!» носились в голове, но ему даже не хватало сил их удержать. Мужчина обхватил руками голову. Хотелось повернуть все назад. Но это было невозможно. Лена ушла. Лена молодец.
Степнов не помнил, как дошел до дома, как рухнул на постель, как забылся беспокойным сном. Не помнил своих снов, в которых видел, как он ухаживает за ней после той истории с боями, как она признается ему в любви, как впервые целует. Он не помнил ничего, кроме отупляющей боли.

Теперь, пять лет спустя, Виктор смотрел в окно, на шумный июньский дождь. Он впервые позволил себе дать волю чувствам; боже, как же ему хотелось, чтобы то, что произошло, никогда не происходило! Как же ему хотелось увидеть сейчас ее, все объяснить... Хотя, что тут объяснять? Просто сказать, что он любит ее, что никогда не причинил бы ей зла. Защитить от всего на свете. И поцеловать, нежно, робко, словно в первый раз...

Скрытый текст

Прием критических замечаний работает круглосуточно!

 Отправлено: 18.06.09 10:43. Заголовок: Глава 7. В пабе бы..

Глава 7.

В пабе было полно народу; шум, гам и всеобъемлющее веселье. Ленка с друзьями сидела за большим столом и заразительно смеялась над только что рассказанным анекдотом. Поднимали тосты – за светлое будущее филологов и счастливую личную жизнь. Вспоминали разбитные студенческие годы. Никому не пришло бы в голову, что эта светленькая девушка с искрящимися зелеными глазами каждую секунду со скрытой тоской ждала, что откроется дверь и зайдет он – тот, кого она так ждет, ждет всю свою жизнь.

Ленка помнила тот вечер так отчетливо, как если бы он был только вчера. Она выбежала из школы под холодный ливень. На улице было темно и промозгло. Куртка, сумка с ключами от квартиры и мобильником – все это осталось в школе, в актовом зале, но вернуться туда у девушки просто не было сил. Лена быстро шла к дому – по-прежнему ни одной эмоции на лице, ни одной мысли. Надо было держаться, держаться перед дедом и перед самой собой. К счастью, Петр Никанорович оказался дома, открыл дверь и даже не стал особо приставать с расспросами.
- Дед, все отлично, я адски устала, - бросила Ленка и шмыгнула в свою комнату. На душе было мерзко. Так. Теперь – в душ.
Горячая вода согревала. Тело помнило его руки, его дыхание, в ушах звучал его шепот, и смыть с себя ощущение его не получалось. Ленка обреченно вздохнула, завернулась в махровое полотенце и пошлепала в комнату. Вряд ли удастся заснуть в эту ночь. Но как только голова коснулась подушки, девушка, измученная собственными переживаниями, напуганная последними событиями, уставшая от чужого непонимания, провалилась в сон.
Утро было отвратительным. Снова заснуть никак не удавалось. Мозг атаковали вчерашние картинки. Хотелось сплюнуть, а еще – провалиться под землю. Или забраться с головой под одеяло и сделать вид, что ты вся кончилась. Зазвонил домашний телефон. Как всегда бодрая Новикова сообщила Ленке, что сумку ее она спасла от варваров и спрятала в надежном месте. Приходи, забирай. Лена оценила Лерино чувство такта – ни одного вопроса о том, куда вчера так внезапно подевалась Кулемина. Хочешь – не хочешь, а за сумкой надо было топать.
Натянув джинсы и первую попавшуюся футболку, Ленка выползла из дома. Раздражало все – бабки на скамейке, дети с пластмассовыми самосвалами, яркое солнце и зеленая трава. Ленка поежилась и обняла себя руками за плечи. Еще пара шагов. Еще пара шагов – и она просто упадет на землю и разревется, как маленький ребенок. Надо держаться. Надо идти.
И вдруг Лена увидела его. Шансов – один на миллион, ну почему на пути к Лерке ей попался именно Степнов?! Смотреть на него не было сил. Говорить с ним – тем более. Развернуться и убежать? Глупо, он ее уже заметил. Обойти за километр? Тем более глупо. Неведомая сила тянула Лену к этому мужчине. Ей казалось, что когда она поравняется с ним, у нее будет только одно желание: врезать ему еще сильнее, чем вчера. И вот она рядом с ним. Вздрагивает. Ну, посмотри же на меня, успокой, ты же видишь, как мне плохо! Обними, приласкай, согрей – ведь я такая по твоей вине. Зачем ты так со мной? Зачем ты так вчера, зачем ты такой сегодня? Нет, постой. Ничего не объясняй, просто будь со мной нежным. Стань снова таким, каким ты был раньше. Ведь это был ты настоящий? Улыбнись, загляни мне в глаза. Ведь я люблю тебя, люблю, хоть и кричала «Ненавижу!», не верю, что ты мог бы причинить мне боль, люблю тебя несмотря ни на что, люблю...
Не увидел. Не понял. Не обнял. Уйду. Уйду и спрячу свою любовь – навсегда.

Но, как Лена ни старалась, любовь не пряталась. Настигала ее неожиданно – напоминала о себе песнями (потому-то Лена и ушла из группы и от Снегинки отказалась), баскетбольными матчами, школой, мимо которой Лена ходила в Университет. Потом – его фамилия среди преподавателей, его тихий бархатный голос в бассейне, это странное тепло по всему телу от одного его присутствия, собственные усилия быть с ним холодной... Врать себе не было смысла. Лена продолжала любить Степнова, любить не меньше прежнего. Только теперь к этой любви был примешан страх – страх быть униженной и растоптанной, страх того, что любви вообще не существует, а есть только одного голое, подавляющее, заманчивое, неизбежное желание.
Ей хотелось видеть Виктора. Хотелось смотреть в его глаза. Прижиматься к его горячему торсу. Обнимать тонкими руками. Целовать мягкие губы. И Лена знала: сделай он сейчас хотя бы шаг ей навстречу, появись хоть на секунду на пороге ее квартиры, она не устоит. И страх отступит, и она все отдаст, чтобы быть с ним рядом - хотя бы одну ночь. Но сама она не придет к нему ни за что. Ни. За. Что.

 Отправлено: 19.06.09 11:09. Заголовок: Глава 8. - Слушай,..

Глава 8.

- Слушай, а Степнов-то где? Ты ж его звал вроде? – переговаривались Ленкины однокашники. – Ты дозвонился хоть?
- Да звонил я, звонил. Он сказал, подумает... Может, сейчас еще раз наберем? Такой мужик прикольный! Але! Виктор Михалыч? Здрасьте, это Архипов, помните такого? Ага, да, получили. Так мы вас ждем давно! Как не придете? Да ладно вам, Виктор Михалыч! Последний раз, все-таки! Кто есть? Ну, наши все, еще девчонки из нашей группы, вы их не знаете... Придете? Ну, супер! – И довольный Архипов повесил трубку.
- Саш, кто-то еще придет, что ли? – спросили несколько голосов.
- Да так, Михалыч, тренер наш по легкой атлетике. Такой мужик прикольный... – и Архипов пустился в рассказы о прикольном физруке.
А в Ленкиной голове снова все смешалось. Сидеть и ждать? Или вставать и бежать? Пойти, что ли, губы блеском подкрасить... Интересно, а он далеко отсюда живет, скоро приедет? И что я ему скажу? «Здрасьте, Виктор Михалыч, поздравьте меня с красным дипломом?» Или все-таки слинять, пока не поздно? Черт... А вдруг, он женился?! Да не, ребята бы всем растрындели... Интересно, какой он... Все-таки сбегу! Нет, останусь! Или сбегу?
- Кулемина! Лена, блин! Алё, гараж! Заснула, что ли? – Архипов махал ручищами перед Ленкиным лицом. – Познакомься, говорю. Виктор Михалыч – тренер наш по легкой атлетике. Помнишь, я тебе рассказывал...
Мир перевернулся. Земля ушла из-под ног. Прямо по всему бару расцвели цветы. На потолке загорелось яркое солнце. Стало очень тепло и приятно. Он смотрел на нее с нежностью, тоской и любовью.
- Здравствуйте, Виктор Михайлович! – выпалила Лена и побыстрее отвернулась к подруге – только бы не видеть этих чудесных глаз. Только бы не поверить в эту чудесную иллюзию любви.
Вечер продолжался. Степнов веселился и зажигал – травил шутки, хохотал над студенческими байками, рассказывал собственные забавные истории. И украдкой кидал взгляды на светленькую девушку, которая, казалось, специально словно не замечала его присутствия. Такая тонкая... Такая хрупкая... Такая нежная... Такая чистая...
Кулемина методично уничтожала коктейли. Один, второй, третий. Да, Машка, конечно, я тебя слушаю. Кому хватит, Кать? Мне хватит? Нет, мне не хватит. Я еще «Лонг Айленд» буду. Ой, Архипов, отвали, а? Чего? Да тут я, Машка, тут. И что, говоришь, он тебе ответил? Вот хам! Нда... Кто пьяный? Я пьяная?! Я вообще ни разу не пьяная! Бармен! Повторим последний коктейль!
Раскраснелась, волосы растрепались, глаза блестят... Кулемина, да ты на ногах не стоишь! Эх, ну что мне с тобой делать... Как маленькая, честное слово. Ты даже не заметила, что большинство ребят уже разошлись – видно, Машка увлекла тебя своими душещипательными россказнями. О, а вот и Машкин хахаль, тот самый «хам». Приехал за своей пассией. Архипов с Ростецким пошли ловить машину. Катя ушла еще полчаса назад. Собственно, за столом остались только мы с тобой да полчище пустых бокалов.
- Сашка, - кричишь ты уходящему Архипову, - до... договорись с этим, как его... водителем, пусть м-меня тоже домой закинут... Я с вами ск-скинусь.
Архипов машет тебе рукой – мы с ним уже решили, что тебя повезу домой я. Ты совсем плохо соображаешь. Смотришь на меня затуманенным взором. Губы сжимаются в тонкую сердитую ниточку. «Ну, Степнов, - цедишь ты сквозь зубы, - ну, ты... вы...» – Но тут же забываешь, что хотела сказать. Нельзя даже намекать тебе на твое состояние – обидишься, дернешься, рванешь на улицу и влипнешь в какую-нибудь историю. Обхожу стол и протягиваю тебе руку. Кидаешь на меня разъяренный и расфокусированный взгляд исподлобья, опираешься на руку и поднимаешься-таки из-за стола.
Ура! До машины мы добрели, благо я оставил ее недалеко. Ты, кажется, удивлена – ты не знаешь, что после пар в Университете я работаю тренером в фитнесс-центре, и давно купил себе «нормальную тачку». Буквально закладываю тебя на заднее сиденье. Там можно прилечь, а этого тебе сейчас хочется больше всего. Так, отлично. К тому моменту как я сажусь за руль и завожу мотор, ты, кажется, уже спишь. Какая же милая, Ленка, какая красивая, даже сейчас, явно перебрав этих дурацких коктейлей и выкурив мне назло пару сигарет, от которых ты еще долго кашляла на весь паб. Как жаль, что ты в моей машине только потому, что тебе больше просто некуда деться. Как жаль, что мы едем не ко мне домой... Стоп! Кстати, а куда мы, собственно, едем?

 Отправлено: 26.06.09 14:33. Заголовок: Девчонки, извините, ..

Скрытый текст

Девчонки, извините, что так надолго пропала - уезжала. Выкладываю продолжение)))

Глава 9.

Действительно, а куда ехать-то? Везти ее к деду в таком состоянии Степнов не решился. Родители наверняка за границей. Разбудить и спросить – жалко. «А, была – не была!» - и Виктор решительно стартовал в темную ночь. Он вел машину к собственному дому.
Ленка тихонько сопела на заднем сиденье. «Лена, - тихо позвал Степнов, - мы приехали». Ленка спросонья замотала головой, словно пытаясь прогнать какое-то наваждение.
- А? Что? Куда? В-виктор М-михалыч?! – На Степнова уставились два круглых зеленых глаза. – Я что… где?! Я что, у вас дома?! – Лена щурилась на свет фонаря, стараясь убедиться в том, что этот двор, уютная машина и голубоглазый физрук ей не снятся.
- Лена-Лена… Ну, не к деду же тебя тащить, Кулемина! – Степнов улыбнулся. – Давай, держись за меня! – и он легко подхватил ее на руки. Мир слегка покачнулся – то ли от выпитых коктейлей, то ли от сильных и крепких рук, так легко державших ее над землей. Вспомнился момент, когда он доставал ее, побитую, беспомощную, напуганную, из чьей-то машины и на руках нес до самой квартиры.
Дверь в парадную. Лифт. Его квартира. «Лена, присядь лучше, а?» - его тихий и спокойный голос звучит словно в тумане. Да, что-то она как-то не очень… Эмм… рассчитала свои силы. Боже, как же кружится голова… И мысли никак не остановятся, бегают друг от друга и от нее. Ведь это он рядом! Надо же что-то сделать, сказать, наконец! И что ему сказать? Нет, сейчас не определенно не лучший момент – заплетающимся языком, с мутным сознанием… А может? Ну да, она как раз смогла бы – и смелости бы хватило, и природное стеснение сдалось бы под натиском алкоголя… Вот только надо как-то начать. Да, начать… Для начала, снять туфли. Черт, да кто же это придумал?! А, дурацкая застежка…
Виктор закрыл дверь в квартиру и прислонился к стене. Смотрел на Лену. Девчонка! Такая смешная, вроде взрослая, а вроде – маленькая. Пиджак съехал вбок. Сумка валяется на полу, раскрылась, из нее высыпались какие-то девчачьи прибамбасы в тюбиках. Задумалась о чем-то, бормочет себе под нос. Отрицательно мотнула головой, чуть не свалилась с пуфика, на котором сидит. Вдруг залилась румянцем, глаза вспыхнули лихорадочным блеском. Метнула на него взгляд, смутилась, опустила глаза. Пытается расстегнуть туфли. Он был последним идиотом тогда, пять лет назад. Он будет последним идиотом сейчас, если не…
- Лена, давай лучше я. – Мягко и уверенно. Опустился перед ней на пол, аккуратно расстегнул замок на ремешке. – Вот…
- В-виктор М-михалыч, я… Не надо, я сама… - Несмело коснулась его руки, хотела убрать. Не позволил. Взял ее маленькие ладошки, аккуратно отстранил. Расстегнул второй ремешок. Нежно снял обе туфли. Опустил руки и наконец-то поднял на нее глаза. Сидит, смотрит на него. Растерянная, потерянная, слабая. Сама не знает, что делать – то ли бежать, то ли броситься ему на шею. Виктор читал ее, как раскрытую книгу.
- Лена-Лена-Лена-Лена… Пойдем-ка спать.
И снова это ощущение. Мир взлетает – так же легко, как она отрывается от земли в его ласковых руках. Вот сейчас, прижаться к нему, теснее, еще теснее. Видно, как пульсирует тонкая жилка на шее. Такой теплый. Граница между волосами и манящей кожей. Прижаться губами, просто попробовать… Его запах. Снова его запах, который сводит с ума.
Виктор вздрогнул. Ему не показалось. Он чувствовал, как быстро бьется ее сердце, как нежна ее кожа, какие мягкие у нее волосы, какая она теплая и расслабленная. Надо остановиться сейчас, пока не поздно. Опустил девушку на диван. Расстегнул пуговицы пиджака, двумя руками сбросил его с плеч. Так. Осталась тонкая блузка и юбка. Лена закусила губу и взялась за верхнюю пуговицу. Он смотрел на нее, не в силах отвернуться. Она нервно теребила тонкий шелк, не решаясь сделать этот ерундовый – для него – и невозможно серьезный – для нее – шаг. И вдруг она закрыла ладонями лицо и расплакалась.
Она плакала обо всем – о том, что случилось на этом злополучном школьном выпускном, о том, как они встретились на следующий день, о том, что простила его, несмотря ни на что, о том, что ждала, что любила, что мечтала, не могла заснуть ночами, краснела и металась по кровати, чувствовала, как напрягается и наполняется сладким, но обреченным на провал возбуждением молодое тело. Плакала оттого, на что сама только что решилась, но чего панически боялась, чего хотела, но так и не смогла сделать. Она не рыдала, как истеричная девица, не всхлипывала, как манерная дамочка – она просто плакала, не беззвучно, но очень тихо, как-то по-детски и оттого особенно горько.
Чего-чего, а женских слез Степнов не выносил. Тем более ее слез. Он был готов порвать мир на кусочки, только бы прекратить это мокрое дело. Что делать? Боже, что делать? Мысли носились в голове с бешеной скоростью, а он все стоял и смотрел, как она мокрыми ладошками вытирает слезы и никак не может успокоиться.
- Лена… Леночка… Ну, ты чего? – Он робко сел рядом и приобнял ее за подрагивающие плечи. – Ну, не надо, не плачь…
Куда же делся тот решительный и мужественный Степнов, который в любой момент вел себя как настоящий мужчина? Который все понимал и чувствовал, который мог помочь и поддержать в любой ситуации, который был решителен и смел? Он не пропал, нет. Он просто устал и запутался. Не знал, каким ему быть – жестким или мягким. Не знал, что сделать, чтобы не напугать. Он искал в себе нужную ему решимость, но боялся ее неожиданных проявлений. Наверное, на целом свете не нашлось бы сейчас человека, более запутавшегося в собственной жизни, чем Виктор Михайлович Степнов.
Он так робко обнимал ее за плечи, что она расплакалась еще сильнее. Ей хотелось бы, чтобы он повернул ее к себе лицом, прижал к своей крепкой груди, погладил по волосам… Но он просто сидел рядом и несмело держал, даже не обнимал ее за подрагивающие плечи.
И казалось, что этой неразберихе нет ни конца, ни края. Как будто такая неразбериха случилась в этом мире в первый раз, и никто, ни одна душа не знала, как с нею справиться…

И тут Ленка озверела. Присутствие Степнова и идиотизм ситуации сводили с ума и заводили одновременно. Нервы были на пределе, тихие слезы грозили перерасти в истерику. Хотелось врезать ему еще раз, а еще лучше – со всей дури долбануть кулаком об стену или разбить что-нибудь огромное – так, чтобы вдребезги и чтобы осколки по всей комнате.
Ленка вскочила с кровати. Хмель как рукой сняло. Руки сжались в кулаки. Глаза горели недобрым огнем. Надо решить все это раз и навсегда, и раз он на это неспособен, решит она.
- Вы… Вы… Зачем вы привезли меня домой?! Зачем посадили в свою дурацкую машину? Я вас видеть не хочу! Хотите, я расскажу всю правду? – Лену было не остановить. Такого поворота событий Степнов не ожидал. Она стояла над ним красная, с мокрым от слез лицом, к которому прилипли пряди волос, с блестящими глазами, руки сжаты в кулаки. Все смешалось… - Так слушайте вашу правду. Сначала я вас ненавидела… О, как же я вас ненавидела! Потом я поняла, что люблю вас, люблю, несмотря ни на что! Но мне было страшно. Я ни с кем – слышите – ни с кем! – даже переспать, блин, не смогла! Потому что помнила, как вы… Ты… Все, все из-за тебя! И теперь снова! Это был праздник! Мой день! Я закончила! Я это сделала, а ты… Ты снова…
Лена уже не замечала, что бьется, как птица, в его крепких руках. Он держал ее железной хваткой. Он вдруг все понял – понял, что нужен ей не раскаивающимся и извиняющимся, нужен сильным и уверенным. Нежным и заботливым. Ласковым и требовательным. Он нужен ей взрослым, и сейчас у него нет права на ошибку. Он прекрасно знал, что у Лены истерика, и самое главное – дать ей вволю наораться, а потом заставить успокоиться. Уловил маленькую паузу в ее словесном потоке, и легонько ударил по щеке.
- Лена, закрой рот. – Виктор сказал это так тихо и спокойно, что Кулемина мгновенно замолкла. Тело заполнила опустошающая усталость.
- Я устала… - прошептала она и сама опустилась на кровать. – Я очень устала. – Девушка откинулась на подушку и закрыла глаза. – Пожалуйста, дай мне поспать.
Виктор накрыл ее одеялом – ничего, пусть спит прямо в одежде. Заботливо укутал холодные ступни. Заглянул в лицо, нежно провел по щеке. «Девочка моя… Моя маленькая глупенькая девочка…» Лена уже спала.

 Отправлено: 26.06.09 14:34. Заголовок: мало, зато... Глава..

Скрытый текст

мало, зато...

Глава 10.

Утро было адское. Нещадно болела голова. Дико хотелось пить. Но все это была полная ерунда по сравнению со всепоглощающим чувством стыда. Так стыдно Кулеминой не было никогда в жизни. Говорят, что после большого количества алкоголя некоторые ничего не помнят. Единственной Лениной мечтой в то утро было оказаться в числе этих «некоторых». Как назло, события вчерашнего вечера-ночи стояли перед глазами донельзя отчетливо. Лена натянула одеяло на голову. Не помогло. Оставалась последняя надежда – Степнов еще спит. Ленка потянулась за мобильником… Так, а где он? Ага, он в сумке, а сумка в коридоре, это она точно помнила. Может, тут есть часы? Кулемина сползла с кровати и подошла к стеллажу. Ага, точно. Что?! Сколько?! Час дня?! Нда, Степнов точно не спит… Будем делать вид, что я ничего не помню, а чего не помню – того не было. Вот так. Шаг, еще шаг. Ммм, вкусно пахнет какой-то едой. Вот и кухня.
- А, Лен, доброе утро! – Степнов улыбнулся, как ни в чем не бывало. Может, он тоже напился, и ничего не помнит? Да нет, не может быть. Это он просто такой галантный. Надо зайти и сесть. Раз он ведет себя так, как будто ничего не случилось, то и она будет вести себя, как будто ничего не случилось. Все Кулеминские раздумья отражались на ее лице с удивительной ясностью, но она, к счастью, об этом даже не подозревала. Степнов тихо усмехнулся. Зашла и села. Ну, приятного аппетита, Лена!
Он положил ей вкуснющую яичницу, налил чаю. Сделал бутерброд с колбасой. Болтал о чем-то, расспрашивал про диплом. Похвалил ее, отличницу. Осведомился о работе. Потом совершенно спокойно убрал со стола и предложил воспользоваться душем. «Полотенце лежит на стиральной машине», - крикнул Лене в спину, когда она вышла в коридор. В ванной зажурчала вода.
Завтрак, душ, фен и более или менее нормальное отражение в зеркале сделали свое дело. Стало значительно легче. Теперь можно с достоинством выйти из ванной, поднять с пола пиджак и, гордо закинув его на плечо, отправиться домой. Ленка щелкнула задвижкой. Степнов в коридоре завязывал ботинки.
- Лен, а какие у тебя планы? – он разговаривал с ней так, как будто они встречались лет пять, а он просо приехал из командировки, и теперь интересуется планами своей девушки. Ленка растерялась и вместо того, чтобы соврать, ляпнула правду.
- Да вроде, никаких.
- Отлично. Тогда пойдем гулять – смотри, какое солнышко! Только деду позвони, чтобы не волновался!
- Да я уже давно с дедом не живу… - протянула Кулемина, во все глаза глядя на голубоглазого красавца. Ты смотри, и приоделся – джинсы, светлая футболка-поло, в темных волосах играют солнечные зайчики. Лена машинально одернула юбку.
- Да? С родителями, что ли? – Степнов закончил возиться с ботинками и теперь смотрел на нее сверху вниз теплым, дружелюбным и каким-то незнакомым взглядом.
- Нет, одна… Я квартиру снимаю… - Ленка все никак не могла прийти в себя и сообразить, что ей делать.
- Понятно. – Отметил Степнов. – Ну, чего стоишь, одевайся давай! – И он по-хозяйски подхватил ее сумку. – Я тебя жду!

Они гуляли весь день. Покатались на трамвайчике по Москве-реке – Ленка улыбалась и пыталась дотянуться руками до прохладной воды. Потом ходили босиком по траве на Воробьевых горах – Ленка щурилась на солнце и подпрыгивала, пытаясь сорвать цветок каштана. Съели мороженое, сидя на лавочке перед главным зданием МГУ – Ленка смеялась и рассказывала Виктору, как они с ребятами прогуливали пары. Пообедали в каком-то кафе – Виктор хохотал и вспоминал, как они отмечали свое окончание института и поехали в поход. Лена не хотела думать о том, что этот день кончится, и настанет-таки неловкий момент прощания, когда надо будет что-то решать. Она вообще ни о чем не думала – ей было хорошо. А Степнов уже все решил и все знал. И когда они вышли из кафе, он обнял ее за талию и больше не отпускал. Они шли в обнимку, и вдруг громкий хлопок – может, лопнула шина, а может, мальчишки зажгли петарду – заставил девушку вздрогнуть и чуть теснее прижаться к мужчине. Степнов развернул Лену к себе и поцеловал. Не страстно, но и не слишком нежно – так, как целует любимую девушку мужчина, который очень хорошо ее знает. Потом прижался лбом к ее лбу и, глядя в глаза, тихо назвал ее по имени… И ей показалось, что все началось сначала, и он зовет ее по имени в первый раз.

 Отправлено: 01.07.09 10:16. Заголовок: Глава 11. С ней вс..

Глава 11.

С ней все было как будто в первый раз. У Степнова была куча женщин, самых разных, но такой, как Лена, не было никогда. Потому что не было любимой.
Только с ней у него от ощущения счастья кружилась голова. Только с ней он мог просто сидеть рядом и вместе молчать. Только на нее он мог смотреть часами, глядя, как она спит, как чистит зубы, как пьет чай… Это было похоже на безумие, но не на то, от которого мутнеет сознание, а на то, которое застилает весь мир взрывным ощущением счастья.
А у Лены вообще все было в первый раз. Ее любовь, первая и болезненная, наконец-то начала приносить свет. Не было больше щемящей боли в груди, была только легкость и смущение – перед взрослым мужчиной, который ласково гладил ее руки, нежно целовал в уголки губ, ласково перебирал волосы и шептал «Люблю…».
Уже сентябрь… Желтые листья укрывают землю разноцветной мозаикой, облака все чаще складываются в причудливые фигуры. Ленка поежилась от ветра, по-осеннему холодного. Надо топать домой – к нему домой. Он ее уже ждет, ведь уроки в школе кончаются раньше, чем офисный рабочий день. Странно… Почему-то к нему домой не то чтобы не хотелось, а было как-то… страшновато, что ли. Какое-то подозрительное было у Лены предчувствие. Наверное, это из-за того, что… Неужели? Неужели это случится сегодня?

Степнов давно ждал ее дома. Они с Леной встречались два месяца. Сдерживаться было тяжело, но он не хотел, чтобы она сначала утонула в манящем омуте страсти, а потом ушла от него, пожалев о необдуманном шаге. Они много говорили – говорили обо всем. Ленка краснела и намекала, что еще никогда… ни с кем… Виктор чувствовал, что она боится. Боится того, что он не сдержит свои эмоции, боится боли, о которой наверняка много рассказывали подружки, стесняется самой себя. Последний разговор на эту тему состоялся совсем недавно; тогда Ленка сморозила глупость, Виктор захохотал, а она почему-то обиделась. Он тысячу раз говорил ей, что любит ее, а она испугалась, что он бросит ее, как только получит свой долгожданный секс. Степнов рассмеялся: во-первых, словосочетание «долгожданный секс» сопровождалось опущенными глазами и красными щеками, а во-вторых, на него кинули по-детски хитрый взгляд… Ленка быстро перестала дуться, и потом как-то неожиданно и честно заявила, что она очень боится. Сама не знает, чего, но в этот самый момент наверняка умрет от страха.
И чем дальше заходят их отношения, тем больше будет становиться Ленкин страх. Когда Виктор целовал ее, он чувствовал, как напрягается ее тело, видел, как затягивает поволокой желания зеленые глаза, слышал, как прерывисто она дышит. Она уже не боялась раздеться перед ним, она уже отвечала на его нежные ласки, уже робко целовала его шею, плечи, грудь… Она была готова, и все проблемы были только у нее в голове. И решить эти проблемы – его задача.

Ленка замерла перед дверьми квартиры. Ей было одновременно любопытно, страшно и очень стеснительно. Всю дорогу до степновского дома она думала о том, какой он будет у нее – этот первый раз, о котором столько было разговоров в школе и в университете. Она в таких разговорах никогда не участвовала – во-первых, сразу заливалась краской, во-вторых, рассказывать было нечего, в-третьих, если б и было, что рассказывать, она бы никогда никому ни за что не рассказала. Поэтому Ленка только наматывала на ус бесконечные истории про потные тела в папиной машине, про кровь на обивке нового дивана, про боль, которая не проходила даже на второй раз. Чего она боялась? Она сама не знала. Всплывали в памяти мамины слова о том, что в женщине должна оставаться загадка. О том, что не стоит отдаваться мужчине сразу. А через два месяца – это сразу? Или это достаточно, чтобы…? Тело предательски напомнило о том, как Виктор не далее как вчера покрывал горячими поцелуями нежную кожу шеи, как ласкал девичью грудь, как крепко держал тонкий стан сильными горячими руками. Тело не врало. Его, тела, желание было предельно ясно. Оставалось разобраться с занудливым мозгом. «Но ведь я люблю его! – сказала Лена про себя. – Люблю, хотя я никогда ему об этом не говорила. И я хочу его, очень хочу, так, что дрожу, стоит ему меня коснуться. И очень хочу, чтобы ему было хорошо». Кулемина вздохнула и нажала на кнопку звонка.
«Пришла….» - улыбнулся Виктор. Он ждал ее. Открыл дверь. Сделал шаг назад, облокотился на стену.
- Привет! – Откуда этот блеск в глазах? О чем ты думаешь? Почему так смотришь? Чего боишься?
- Привет! – Почему ты не целуешь меня? Ты же видишь, я...
- Соскучилась? – Подойти ближе, нежно обнять за талию. Теперь тебе не так страшно, да? – Маленькая моя, любимая… Поцелуй меня.
И вот уже она сама тянется к его губам, таким мягким и таким родным. Обвила руками шею, прижалась к сильному торсу. Вся дрожит – то ли от осеннего холода, то ли от резко накатившего желания, подогретого недавними размышлениями. Поцелуй – вроде бы такой, как всегда, но почему-то никак не оторваться друг от друга. «Подожди, - выдыхает мужчина. – Сапоги…» Усаживает, расстегивает молнию. Ленка скидывает обувь, Степнов расстегивает ее пальто. Целует резко, даже грубо. Нежно проводит по лицу, опускает руки на плечи, пальто летит на пол, он прижимает ее к себе. Такая тоненькая, трепещет в его руках. Зарывается носом в белокурые волосы. «Любимая моя… - шепчет мужчина. – Моя девочка…» Бережно подхватывает на руки и несет в комнату.
Диван уже разложен. «Подготовился… - тут же отмечает услужливый мозг. Желание ослабевает, мысли берут верх над чувствами. – Сейчас… Вот сейчас это случится. Он расстегивает мою блузку. Ладно, это не страшно, это уже было. А вот дальше… А готова ли я? Аааа, а вдруг нет? Что делать, что дела-ать?»
Расстегивает пуговички одну за другой. Целует каждый миллиметр девичьей кожи. Чувствует, что она вдруг напряглась. Поднимает глаза – на него смотрят два изумруда, кристально чистых. Все-таки испугалась. Малышка. Берет лицо в свои ладони, большим пальцем проводит по нижней губе. Смотрит в глаза. Лена, только не бойся, только ничего не бойся. Посмотри мне в глаза, я люблю тебя, ты же знаешь. Ну же… Покажи мне свое решение сама…
Кажется, прошла вечность. Наверное, он смотрит на нее уже десять минут. Глупо это выглядит со стороны, наверное. Тьфу, о чем я думаю? Боже, какие у него глаза… Как он сморит… Столько любви и нежности… А вдруг мне понравится? Почему бы и нет? Почему я должна его бояться? Его губы… Поцеловать…
Она сама целует его – целует уверенно и крепко. Обнимает и притягивает к себе. Мгновение – и он смотрит на нее, лежащую, сверху вниз. Смотрит долю секунды, и снова – поцелуй. Глубокий, горячий, влажный. Его губы, его руки на ее теле – кажется, везде. Она сама тянет вверх его футболку, на большее пока не решается. Водоворот ощущений заставляет забыть обо всем, кроме того, что происходит сейчас. Нет ничего, только его уверенные, требовательные, нежные поцелуи и ласки. Только ее несмелые, но такие приятные ответы. Она тает в его умелых руках. Он снимает с девушки последнюю преграду. Она перед ним вся – обнаженная, такая красивая, такая чистая… Отрывается на секунду – остатки его одежды уже на полу. Ленка зажмуривает глаза – смущается. Милая… Он снова рядом, и снова чарующие ощущения, снова возбуждение, он целует ее всю и не может оторваться. Шея, плечи, грудь, живот, бедра… Кажется, она вся – один пульсирующий организм, который вот-вот взорвется… Она больше не сдерживается, и Виктор слышит ее стон – стон желания, стон наслаждения. Он снова – в который раз – целует ее губы, одну за другой. Как хорошо… И это чувство внизу живота все сильнее и сильнее, и хочется чтобы… Лена инстинктивно сжимает ноги. Его рука там…
- Лена… - голос хриплый, смотрит в глаза. – Расслабься.
Мгновение – и его рука настойчиво разводит ее бедра.
- Не бойся, - спокойно говорит он. А дальше – боль. Черт, как же, и правда, больно, как будто ножом… Лена закусывает губу и дергается назад. Степнов целует ее, нежно-нежно. Собирает губами капельки пота со лба. Касается уголков глаз. Руки держат за плечи, прижимают к мужчине, не подвинешься.
- Потерпи. – Твердо говорит он. И шепотом добавляет, – Сейчас пройдет.
Его медленные, плавные движения. Боль отступает, предоставляя место удовольствию. Два тела двигаются в такт, словно танцуя чудодейственный танец. Быстрее, быстрее… Последнее мощное резкое движение – и она чувствует, как постепенно расслабляются его мышцы. Блаженно закрывает глаза. Он касается губами ее век. «Леночка… - шепчет. – Девочка моя…» Откидывается на спину, притягивает ее к себе.
У Ленки в голове – туча вопросов. Вот это и есть секс?
- Вить… - она сползает с него на кровать и подпирает подбородок кулачком. – А как же...
Он реагирует мгновенно. Поворачивается к ней, ласково смотрит в удивленные зеленые глаза, перебивает вопрос легким поцелуем.
- Это только начало, малыш. – Мужчина гладит девушку по щеке. – А все самое интересное еще впереди. Тебе понравится, я обещаю.
И она ему верит. Доверчиво прижимается к широкой мужской груди. Утыкается носом в плечо. Вот он и случился, ее первый раз. И даже не успев ничего больше подумать, уставшая от напряжения, от новых ощущений, Лена засыпает…

Скрытый текст

Есть что сказать? Спасибо! http://kvmfan.forum24.ru/?1-12-40-00000043-000-10001-0

 Отправлено: 14.07.09 21:04. Заголовок: Эпилог. Кто сказал ..

Эпилог.

Кто сказал тебе, что нет на свете настоящей, верной, вечной любви?
М.Булгаков, «Мастер и Маргарита»

Прожить целую жизнь так, чтобы чувства и эмоции не притуплялись, чтобы каждое утро вместе было как первое утро вместе, каждый завтрак – как первый завтрак, каждый ужин – словно первый ужин и каждая ночь – словно в первый раз. Прожить жизнь так, чтобы весь мир стоял перед тобой словно в первый раз – и все только потому, что рядом любимый человек. Это не просто редкое счастье, не просто большая удача, это дар, который стоит заслужить – заслужить силой своей любви.
Она посмотрела в окно. По белому снегу тянулся след от лыжни. Здесь, вдали от шумных городов, от грохота машин они с мужем словно начали жить заново. Уже давно выросли дети, стали взрослыми внуки, подрастали правнуки. Уже остыл огонь их страсти, но еще не отзвучала песня их любви, такой непростой, но так глубоко прочувствованной. Они прожили чудесную жизнь – нет, не идеальную, не лишенную ссор и слез, но полную радостных примирений и улыбок, новых ощущений и ничем не омраченных чувств. Он научил ее всему – научил любить, научил слушать и слышать саму себя, показал тайные уголки удовольствия, провел манящими дорогами желания. Но самый главный свой путь – путь любви, путь совместной жизни, такой непростой, но такой счастливой – они прошли вместе, рука об руку, иногда оступаясь, иногда почти падая, но никогда не сворачивая и всегда поддерживая друг друга. Их дети гордились своими родителями, потому что крепкая семья всегда достойна гордости и уважения.
И вот теперь снова настало их время. Вдвоем, как когда-то давно, они снова проживали моменты радости, счастья и безграничной любви, которая ничуть не гаснет с годами.
Вдали у перелеска показалась мужская фигура. Он все такой же, в свои… А впрочем, какая разница, сколько им лет? Совсем скоро скрипнет тяжелая деревянная дверь, он войдет, отряхивая снег. Она возьмет его замерзшие руки и нежно прижмет к губам. Он ласково взглянет в ее такие же зеленые глаза и позовет ее по имени: «Лена…». И она прижмется к нему, крепко обнимет за плечи. Поднимет голову и поцелует. Как в первый раз.

Скрытый текст

Высказать все, что хочется, можно тут: http://kvmfan.forum24.ru/?1-12-40-00000043-000-10001-0

 Отправлено: 03.08.09 10:41. Заголовок: Мыслей перекрестья

Автор: Попрыгаец
Название: Мыслей перекрестья
Рейтинг: R
Жанр: Angst, OOC по полной программе
Статус: Закончен
Пейринг: КВМ

Примечания:
1) Планируются сильные переживания! Читателям может показаться, что автор иногда излишне жесток к своим героям не в физическом смысле (насилие и т.п.), а в моральном. Ну, что есть, то есть...
2) Совпадений с сериальными событиями практически нет.

Я против копирования моих текстов на другие сайты!

Комментарии тут:
http://kvmfan.forum24.ru/?1-11-40-00000370-000-100-0

 Отправлено: 03.08.09 10:44. Заголовок: Автор: Попрыгаец На..

Пролог

- Я беременна.
Она сказала это вот так вот просто, глядя ему в глаза. Без какой бы то ни было предыстории вроде «Любимый, у меня для тебя потрясающая новость» или «Дорогой, нам надо поговорить». Был обычный вечер, каких были сотни в их тихой и спокойной жизни. Они вдвоем сидели на кухне, Виктор уплетал приготовленный Леной ужин. Она сидела напротив и наматывала на вилку длинные спагетти. Не задумчиво, не протяжно, не тихо, не глядя ему в глаза, а совершенно так же, как жена говорит мужу: «Передай соль», она сказала: «Я беременна».

 Отправлено: 03.08.09 10:46. Заголовок: Глава 1. Был обычны..

Глава 1.
Был обычный вечер; таких были сотни в его одинокой и тихой жизни. Он с удовольствием уплетал только что сваренные макароны, усердно наматывая длинные спагетти на вилку. Спагетти были то ли недоваренные, то ли переваренные, но Виктору было все равно – зверский голод вкупе с отличным болгарским кетчупом делали свое дело. Противное дзыньканье заставило мужчину отвлечься от трапезы. Степнов сдвинул брови – кого там нелегкая принесла? – и уронил с вилки здоровенную порцию отлично намотанных макарон. Вздохнул и поплелся к двери.
За дверью стояла она – тоненькая, хрупкая, чуть продрогшая. С букетом желтых и красных кленовых листьев. Зеленые глаза смело глядят из-под челки. Симпатичная девчонка, одна из его учениц, из 11 «А». Лена Кулемина.
- Здрасьте, - совершенно спокойно сказала Кулемина, ничуть не смутившись ни от вида потрепанных степновских треников, ни от полуоткрытого от удивления рта учителя. – Можно?
- Д-да, здравствуй, Лена, – Виктор посторонился, пропуская неожиданную гостью. – Проходи.
Девчонка уверенно переступила порог и, не нагибаясь, сняла обувь – по-мальчишечьи, наступая носком одной кроссовки на задник другой. Не снимая куртки и не дожидаясь приглашения, пошлепала на кухню. Степнов хмыкнул – за Ленкой тянулись мокрые следы. Видать, кроссовки-то давно каши просят. Непонятная девчонка. Хозяин квартиры ошарашено устремился за девушкой на кухню.
Ленка сидела на диване и болтала ногами.
- Ну, садитесь, что ли, Виктор Михалыч, - она кивнула физруку на табуретку напротив. Виктор уселся. Ничего себе, явилась черт знает во сколько – кстати, уже ночь почти! – и командует им же в его же собственном доме вовсю!
- Это вам, Виктор Михалыч. – Лена протянула мужчине букет. Черенки еще теплые и немного влажные – наверное, у нее ладошки вспотели.
- Спасибо. Э-эм, Лена, ты что-то хотела? – Кулемина продолжала болтать ногами, только глядела теперь не на него, а в пол. Виктор определенно ничегошеньки не понимал в этой дурацкой ситуации.
Ленка как-то не по-детски тяжело вздохнула и начала ковырять носком маленький квадратик на узоре линолеума.
- Ага, хотела. Попросить вас хотела кое о чем, – сказала чуть тише смелая Кулемина и вдруг залилась краской.
- Ну, валяй, раз хотела, - Виктору порядком надоела эта дурацкая ситуация, да и макароны уже остыли и слиплись. Жалко очень.
- Да Вы ешьте макароны, ешьте, - неожиданно спокойно произнесла Лена и кивнула на тарелку с желто-красной массой. Виктор опешил и взялся за вилку.
- Понимаете, Виктор Михалыч, мне очень нужна ваша помощь, - Лена откинула со лба длинную челку и принялась излагать суть дела. – Вы не удивляйтесь, пожалуйста, но больше мне попросить некого. В общем, мы тут с пацанами поспорили… А, да это, впрочем, и неважно. Короче говоря, не могли бы вы со мной переспать?

 Отправлено: 03.08.09 13:21. Заголовок: Глава 2. Степнов по..

Глава 2.
Степнов поперхнулся, снова уронил с вилки намотанные было макароны и уставился на свою ученицу. Может, ему послышалось? Или он спит? Точно, он спит. Виктор даже слегка мотнул головой, но картинка с изображением Кулеминой, которая преспокойно ела печенье и смотрела на него открыто и выжидающе, не исчезла. Степнов точно знал, что он не сошел с ума – значит, с ума сошла девчонка.
- Лена, ты с ума сошла? – Мужчина сразу озвучил свою последнюю мысль.
Кулемина резко поднялась.
- Так и знала, что Вы откажетесь. – Девушка отряхнула с голубых джинс несколько крошек. – Ладно, спасибо, что пустили. И печенье вкусное. До свидания, Виктор Михалыч.
Степнов слышал, как она натягивает на ноги мокрые кроссовки и как скрипит входная дверь. Ужин давно остыл, да и не было никакого желания его продолжать. Мужчина подпер подбородок кулаком, уставился на то самое место, где только что сидела Лена, и крепко задумался.
Лена Кулемина. Симпатичная девчонка, одна из его учениц, из 11 «А». Неразговорчивая, но улыбчивая девушка, которая увлекается спортом, и весьма преуспела в баскетболе. Казалось бы, он должен хорошо ее знать: они проводили вместе немало времени, то оставаясь «покидать мячик» после уроков, то задерживаясь после репетиций школьной рок-группы, когда все Ленины подружки расходились по домам, а она все еще теребила струны своей потрепанной бас-гитары, не Бог весть откуда взявшейся в школьной подсобке.
Да, подружки. Кажется, до того как он сам уговорил Лену играть в «Ранетках», у нее и подружек-то особо не было. Скрытная и тихая девочка, она всегда вела себя очень сдержанно со сверстницами, предпочитая общение с пацанами. Правда, как казалось Степнову, общение это было на 100% дружеским, а не романтическим, как у большинства Ленкиных одноклассниц.
Вроде бы, Лена жила довольно недалеко от школы и близко от его дома – пару раз по дороге в школу он видел ее чуть сутулую спину. Собственно, на этом вся информация, которую Виктор имел о Лене, заканчивалась. Дальше могли быть только догадки.
Она всегда была одета очень просто, третий год ходила в одной и той же куртке, кроссовки продырявились – видно, денег в этой семье немного. Кстати, семья: родителей Кулеминой никогда не было на собраниях, и Борзова, кажется, даже говорила ему что-то, когда он только начинал работать в этой школе… То ли они уехали, то их нету… А с кем же тогда она живет? Ладно, этот вопрос мы выясним завтра.
Ничем, кроме баскетбола и бас-гитары, она, кажется, не увлекалась. Он не видел, чтобы она курила с пацанами за гаражами возле школы и, тем более, не замечал, чтобы она перед дискотекой бегала с ними за пивом… Он вообще не помнит, бывала ли Лена на дискотеках, хотя дежурил на каждой. Зачем же, черт побери, такой спокойной девчонке то, о чем она сегодня его попросила? Какой-то спор… На что спор? Бред.
«Завтра же допрошу ее лучшего приятеля Гуцула, а еще – Борзову!» - решил Степнов и, все еще не оправившийся после странного визита ученицы, таки принялся за совсем уж безвкусные макароны.

 Отправлено: 03.08.09 13:22. Заголовок: Глава 3. Они любил..

Глава 3.
Они любили сидеть вдвоем на кухне. Он читал газету или смотрел телевизор, отпивая большими глотками горячий чай и иногда украдкой поглядывая на нее. А Лена преспокойно ела печенье и смотрела на него все так же открыто и вызывающе. И молчала.
Когда Лена очень сильно уставала, она всегда становилась еще менее разговорчивой и тихой. Просто сидела, поджав ноги, на диване и смотрела в одну точку. Тогда он аккуратно поднимал ее на руки, нес на кухню, заваривал какао и поил молчаливую девушку ароматным напитком. Она спокойно на него все так же открыто и с благодарностью и, положив голову ему на плечо, быстро засыпала. А он гладил ее волосы и гадал, какие еще невзгоды мог принести ей очередной день. Он много раз предлагал ей уволиться, но Лена всегда наотрез отказывалась: только на работе, говорила девушка, она чувствует себя в силах хоть на каплю изменить судьбу, пусть не свою, а чью-то еще, но этого не менее неумолимую и иногда жестокую.
Она оставалась все такой же: прямые светлые волосы, челка почти закрывает глаза, дерзкий взгляд, который бьет насквозь и не оставляет шансов найти укрытие. Только ушла подростковая угловатость, и стали более плавными привычные движения: завязать шнурок, обернуться на звук своего имени, не переставая намыливать тарелку, провести рукой по щеке любимого мужчины. Они были вместе, но она – она всегда была чуть на расстоянии, всегда на какую-то долю одна. Он любил, она лишь позволяла себя любить. Но мужчина знал: это только пока. Настанет тот день, когда Лена полюбит его, полюбит, не боясь потерять, не оглядываясь, не пряча собственных чувств от самой себя. Ему многое удалось в ней изменить; показать ей ее саму, ее же любовь тоже ему под силу.
Сегодня был как раз такой день. Когда он пришел с работы, Лена сидела на диване, поджав ноги, и смотрела в одну точку. Подняла на него уставшие глаза, тихо сказала: «Привет…» и снова отвернулась. Он подошел и сел рядом. Крепко приобнял за плечи, подставил плечо.
- Малыш, ну, чего ты? Опять что-то на работе случилось? Может, расскажешь? – и, уже готовясь услышать отрицательный ответ, он поднялся было с дивана. Схватила за руку, удержала, усадила рядом. Он нужен ей, и он остался.
- Понимаешь, сегодня привели мальчика… Я подумала, он совсем маленький, года три, не больше. А оказалось, что ему целых пять. Но он почти не говорит – не потому, что не хочет, а потому, что не знает слов и, мне кажется, боится. У него жуткая семья – ну, не хуже чем у остальных моих ребят, ты же знаешь, в нашем центре я многого насмотрелась… Но этот ребенок – он другой, он не озлоблен, он не жесток, как многие другие дети из таких семей, он просто до смерти запуган и до ужаса не развит. Я просидела с ним два или три часа, чтобы он хоть как-то привык. И я не заметила, как Вадик – наш старший и самый вредный – разбил цветочный горшок. Директор сердилась и говорила, что я должна относиться ко всем одинаково. И я вовсе не ругала Вадика, я действительно сама виновата – дети не должны чувствовать, что кто-то нравится мне больше, чем остальные… А знаешь, почему меня так тянуло к этому мальчику? Он очень, очень похож на твою детскую фотографию…
Лена замолкла и взглянула в глаза своему собеседнику. Тот самый взгляд, полный бесстрашия, отчаяния и вместе с тем тепла, тот же взгляд, что и пять лет назад, снова жег его душу.
- Я очень хочу детей. Твоих детей, Вить…

 Отправлено: 04.08.09 15:05. Заголовок: Глава 4. Именно эт..

Глава 4.
Именно этот взгляд, полный бесстрашия, отчаяния и вместе с тем тепла, дерзкий взгляд, который бьет насквозь и не оставляет шансов найти укрытие, снился Степнову всю ночь после необъяснимого поступка его ученицы Лены Кулеминой. И утром Виктор рванул в школу разбираться в этой дурацкой истории.
Какие только мысли не роились у него в голове, пока он сломя голову несся к родной школе! Про родителей-алкоголиков, которые не следят за своей дочерью. Про дурных приятелей-пацанов, которые для смеха взяли на «слабо», и вся вчерашняя история была просто-напросто подростковым приколом. Про действие какой-нибудь травы или еще какой-нибудь дряни, в результате которого Ленка вчера оказалась у него в квартире с таким нестандартным предложением. Про ее дырявые кроссовки, которые давно пора бы сменить на новые, чтоб не промокали. Про то, почему она даже в группе держится чуть в стороне от девчонок, почему не гуляет с парнями, как положено всем симпатичным одиннадцатиклассницам. И только одна мысль, единственно верная в этой странной ситуации, никак не хотела посещать пытливый мозг учителя физической культуры Виктора Степнова.
Ворвавшись в учительскую, мужчина тут же наткнулся на столь необходимый источник информации – Людмилу Федоровну Борзову, школьного завуча, бывшего по долгу службы в курсе всех ученических семейных дел.
- Людмила Федоровна, есть у Вас минутка свободная? – прямо с порога выпалил Степнов. – Разговор у меня к Вам серьезный!
Борзова заметно напряглась. От этого Степнова жди чего угодно – вечно такой взрывной, прям как полоумный!
- Я Вас внимательно слушаю, Виктор Михайлович!
- Знаете, я тут хочу нашу девчачью сборную по баскетболу на общегородские соревнования выставить… У нас большой потенциал, уверен, мы сможем подняться по турнирной таблице вверх!
- Так за чем же дело стало? Дерзайте, Виктор Михайлович!
- Да видите ли, Людмила Федоровна, я почти уверен, что мы пройдем если не в финал, то уж точно в полуфинал, а полуфинал – в другом городе. А вдруг кого-то из девчонок не отпустят? Из-за этого вся игра псу под хвост?
- Да погодите, не кипятитесь Вы так, Виктор Михайлович. У нас через три дня родительское собрание, вот там найдёте родителей своих подопечных и сами у них все спросите!
- Понимаете, у меня один из лучших игроков – Кулемина, из 11 «А»… Что-то я, сколько на собрания ни хожу, а родителей ее ни разу не видел! Может, знаете, как с ними связаться?
Борзова помрачнела и нервно постучала костяшкой пальца по столу. Неужели она не рассказывала ему, когда он начинал работать здесь физруком? Может, она забыла, а может, сам Степнов запамятовал…
- Виктор Михайлович, у Лены нет родителей.
Степнов изобразил на своем лице удивление. Он ожидал подобного ответа.
- Она живет одна. То есть, нет, по документам она живет с тетей. Ленины родители погибли, когда девочке было двенадцать лет. На похороны приехала ее тетка, она живет где-то за границей, то ли Франция, то ли Германия. Предлагала Лене уехать с ней, но та наотрез отказалась. Отдавать Лену в детдом не решились. Первые два года тетка жила на два дома, то тут, то там, моталась из страны в страну. Но Лена росла такой разумной и не по годам взрослой, что в результате тетка окончательно переселилась обратно, а Лена осталась здесь одна. Деньги ей присылают, немного, конечно, но на жизнь хватает, да и тетка иногда приезжает – проверить, что да как. Звонит регулярно и Лене, и Николаю Павловичу, даже со мной несколько раз беседовала. Я думаю, она будет не против Лениной поездки. Если хотите, я могу дать ее координаты, Вы с ней свяжетесь, и…
- С-спасибо, Людмила Федоровна, я потом обязательно запишу. – Степнов буквально пулей вылетел из учительской.
Да уж, чего-чего, а такого он себе представить не мог. Чтобы 16-летняя девчонка жила одна-одинешенька! И не страшно ей в пустой квартире?! Зато понятно, откуда мысли такие дурацкие. Поспорили они… То же мне, юмористы.
Следующие два урока пролетели как в тумане. Виктор ждал третьего – это был урок у 11 «А», и Ленкин приятель Гуцул наверняка, как обычно, переоденется раньше всех и прибежит к нему, Степнову, в подсобку за мячиком – побросать в кольцо, пока урок не начался. Вот тут-то и…
…Вот тут-то в дверном проеме как раз нарисовалась вихрастая голова Игоря Гуцулова.
- Здрасьте, Виктор Михалыч! А можно мне мячик? – Голова призывно улыбнулась.
- Постой-ка, Игорь, у меня к тебе вопрос есть. Зайди-ка, а?
Вслед за головой в подсобке явилась Гуцуловская фигура полностью. Парень засунул руки в карманы спортивных штанов, наклонил голову на бок и, вопросительно глядя исподлобья, изрек: «Ну?»
- Баранку гну! – Почему-то завелся Степнов. – Поговорить надо, сказал же! Ты с Кулеминой, вроде как, приятельствуешь?
- А Вам зачем? – Гуцул ухмыльнулся во все зубы, но, увидев серьезный взгляд учителя, стушевался. – Ну, да, дружим мы. А что?
- Да понимаешь, тут такая история вышла, даже не знаю, как сказать… - Виктор замялся. Выяснить-то оно выяснить, но не скажешь же вот так сходу собственному ученику, что его одноклассница и подруга не далее как вчера предлагала своему взрослому учителю ни много, ни мало свое тело! Природной деликатностью Степнов не отличался, и ему никак не удавалось сообразить, что же именно спросить у Гуцулова, чтобы тот ничего не заподозрил. Степнов поколебался еще мгновение.
- Лена рассказала мне о вашем споре! – Выпалил он и уставился на ученика. А тот уставился на него.
- Каком споре? – В глазах Игоря не было и тени усмешки. – Я че-то ничего не понимаю, Виктор Михалыч!
«Так-так-так, - подумал Степнов. – Или она спорила не с ним, и он не в курсе, или мне врет, но не похоже, или…» Мужчину осенила внезапная догадка.
- Виктор Михалы-ыч! – Гуцул помахал у него перед носом своей ладонью. – Что с Вами такое? Может, все-таки мячик мне дадите?
- Ага, да, мячик… - Степнов словно очнулся и подкинул парню оранжевый баскетбольный мяч. Гуцулов уже было повернулся к выходу, как…
- Виктор Михалыч! А я уже переоделась, а еще пять минут переме… - Лена Кулемина влетела в подсобку и оборвала фразу на полуслове. Гуцулов уставился на Лену, Лена на Степнова, а Степнов только и смог, что выдавить: «Лена…»
Кулемина кинула испепеляющий взгляд на Виктора, волком глянула на недоумевающего Гуцулова и вылетела из подсобки.

 Отправлено: 04.08.09 15:10. Заголовок: Глава 5. - Как же ..

Глава 5.
- Как же сильно я тогда тебя любила! Я даже не заметила, когда именно это случилось. Просто вдруг, в один миг, ты стал для меня всем, что только может быть у человека на этом свете. Мне не хватало тепла маминых рук, и я мечтала о том, как тепло мне будет в твоих объятиях. Мне было трудно без надежной поддержки отца, и по вечерам я грезила о том, как ты даешь мне ценные, взрослые и правильные советы. Мне хотелось, чтобы и у меня, как у девчонок, был парень, но я не могла представить рядом с собой никого, кроме тебя. Я переживала оттого, что никто ни разу за 16 лет не целовал меня в губы, но я знала: я никому, кроме тебя, не позволила бы этого сделать. Когда ты вел уроки в моем классе, я практически не слышала твоего голоса – все было словно подернуто какой-то магической дымкой. Я не чувствовала рук и ног, не чувствовала себя – я ощущала только пульсирующий комок у себя в груди – свое сердце, которому хотелось биться только рядом с твоим. Твои глаза, твой голос, твои крепкие руки, которые поддерживали меня при падениях, помогали мне подняться – все это были яркие моменты счастья, которые, я знаю, останутся со мной на всю жизнь.
Я была школьницей, а ты – учителем, и я даже не мечтала о том, чтобы ты ответил мне взаимностью. Мне не с кем было посоветоваться; родители умерли, ты знаешь. Тетка уехала. Рассказывать пацанам я стеснялась – боялась, засмеют. Девчонки… с девчонками я никогда не была близка, да и вообще, ты же знаешь, мне всегда было тяжело откровенничать. Мне достаточно было просто видеть тебя, просто чувствовать, просто любить… Не знаю, сколько я бредила тобой в одиночку – наверное, года два, не меньше. Потом, летом между моим десятым и одиннадцатым классом, ты куда-то уехал, и я не видела тебя три долгих месяца. Тогда я поняла: я не смогу без тебя жить. Впереди был выпускной класс; мы бы больше никогда не увиделись, только если случайно, на улице. И я решила рискнуть.
Уже давно я стала ради тебя увлекаться спортом – мне было интересно все то, чем ты живешь и дышишь. Теперь я стала оставаться с тобой после уроков, заглядывая тебе в глаза и надеясь найти в них хоть какие-то проблески симпатии. Я качала пресс до остервенения, и на физкультуре весь класс – девчонки с завистью, парни с вожделением – пялились на мою идеальную фигуру. Весь класс, но только не ты. Ты не обращал на меня внимания. Показать бросок – да, поиграть вместе в баскет – запросто, попросить принести журнал – тоже, но этим все ограничивалось.
А я ведь росла, и время делало свое дело. Теперь мне было мало просто видеть тебя. Я просыпалась посреди ночи, одна в своей пустой квартире, красная от возбуждения и стыда. Твои горячие руки, твои крепкие губы не давали мне покоя – но только во сне, только во сне. На переменках девчонки обсуждали свои первые сексуальные опыты. Я молчала и мечтала о том, как ты сделаешь меня своей – решительно, нежно и настойчиво, не боясь причинить боль, но стремясь доставить удовольствие…
Даже не знаю, как мне пришло это в голову. Мечты о тебе стали накрывать меня повсюду и в любой момент. Это становилось невыносимо. И я подумала: я получу свое и, может, тогда перестану так бредить и мучиться. И может, ты, наконец, обратишь на меня внимание как на девушку и ответишь мне взаимностью.
Как же долго я мялась, прежде чем нажать кнопку твоего дверного звонка! Наверное, прошла целая вечность. Ты открыл мне, и всю мою решимость как рукой сняло. Но я всегда умела прятать свои чувства, да? Поэтому я вела себя так… как это было, Витя? Вызывающе? Уверенно? Представляю, как смутило тебя мое тогдашнее предложение. Конечно, ты отказался. Не помню, как я доползла до дома, помню только, что долго рыдала, сидя на бортике ванной, а потом проспала два первых урока. По дороге в школу лихорадочно соображала: что же делать? И уже перед входом в спортзал решила: сделаю вид, что ничего не произошло. Но ты сломал все мои планы. Когда я заглянула в тренерскую и увидела обалдевшего Гуцулова, я поняла: ты догадался. Твое сдавленное «Лена…» выдало тебя с головой. Ты догадался, что никакого спора не было, что я хотела именно того, о чем просила, что ты мне не безразличен. Скажи, ты именно тогда понял, что я люблю тебя?

 Отправлено: 07.08.09 00:58. Заголовок: Глава 6. «Люблю те..

Глава 6.

«Люблю тебя… люблю тебя… люблю…» Ее голос словно отдавался эхом в пустой квартире. Виктор повторял ей эти слова тысячи раз, и Лена всегда отвечала ему тихим «Я тоже…», словно стесняясь своих чувств, словно боясь чересчур продемонстрировать их, словно боясь привязаться.
Только однажды она сказала ему эти заветные три слова – и так все началось. Перекрестия дней и ночей счастья и безграничного упоения друг другом, перекрестия слез и горечи, ссор и примирений, любви и того, что всегда идет с нею рядом, пытаясь отобрать у людей удовольствие просто быть вместе с любимым человеком.
Степнов мастерски провел тот самый урок. Дети летали по залу туда-сюда, пытаясь поспеть за командами учителя. Лена была с ними и все его указания выполняла с остервенением и – снова и снова – сопровождая свои действия дерзким взглядом. Только теперь к выстрелам зеленых глаз прибавилось что-то еще – легкий румянец, чуть заметное смущение. И он впервые посмотрел на нее широко открытыми глазами – и увидел стройную девушку с идеальной фигурой, редкой, но оттого не менее притягательной улыбкой, мягкими светлыми волосами, хриплым обволакивающим голосом и потрясающим взглядом. Он останавливал себя; Виктор работал в школе не первый год, и далеко не в первый раз становился объектом пылкой девичьей любви. Но моральные принципы Степнова не позволяли ему переступить черту между учителем и ученицей, и молодым барышням оставалось лишь томно вздыхать над недосягаемым объектом, снова и снова напяливая коротенькие топики на втянутые животы и надеясь хотя бы на безразличную улыбку. Барышням, но не ей. В Лене было что-то еще, но вот что именно – этого мужчина не мог понять, и, вглядываясь в хрупкую фигурку, все больше и больше злился на самого себя и вес громче покрикивал на уставших школьников.
Он решил найти эту девушку и просто поговорить с ней по душам – в первую очередь для того, чтобы разобраться с самим собой. И шастая по опустевшим школьным коридорам, он наткнулся на сидевшую на подоконнике, у окна между двух лестничных пролетов, задумчивую Лену Кулемину. Эта девушка была совсем не похожа на ту, что еще вчера приходила к нему домой. Не было в ней той смелости и решимости, а был только серьезный взгляд, устремленный глубоко внутрь ее собственной души. Она не заметила, как мужчина подошел к ней; чтобы не напугать, Степнов мягко дотронулся до ее руки и тихо позвал: «Лена?»
Она встрепенулась, как только что певшая пойманная птица, которая вдруг понимает, что эта песня станет ее последней. Метнула дерзкий взгляд, и, не отводя глаз, спокойно и смело сказала:
- Я люблю Вас, Виктор Михалыч.
И он не смог сказать ей «нет». Он вообще ничего не смог ей сказать – столь искренне было ее признание, столь велика была сила сказанных ею слов, столь красива была эта девочка, угловатый подросток 16 лет, выросшая без материнской ласки и отцовской поддержки, так рано повзрослевшая и так остро почувствовавшая, что это такое – быть одной, а потом, как контраст – что такое любить.
Лена продолжала смотреть в его глаза. Он молчал. Кулемина легко спрыгнула с подоконника, следом сдернула сумку, оттолкнула мужчину и кинулась бежать вниз по лестнице. Кажется, он видел, как слезы – слезы сожаления? Горечи? Стыда? – мелькнули на бархатной коже щеки. Степнов кинулся за ней, догнал, обнял за плечи, прижал к себе. Повернул лицом. Точно, ревет. Только отчего же так невыносимо смотреть на то, как именно она плачет? Отчего так хочется не просто успокоить, а нежно провести по щеке, отерев последние слезинки, поцеловать светлые волосы и попросить: «Не плачь…».
И в следующую секунду она уже сама целует его в губы, словно не веря собственной смелости и счастью, а он – он отвечает, и никакие моральные принципы не могут его удержать. Виктор сжимает в объятьях тонкое тело, покрывает легкими поцелуями полуприкрытые глаза и ничего не может понять. Кроме одного: ему не хочется отпускать эту девушку. Эту Лену Кулемину, одну из его учениц, из 11 «А» класса.