Отправлено: 09.02.09 03:52. Заголовок: Автор: rozmarin

Фики:

1. Соперница
2. Чистые воды
3. После любви
4. Больно по-настоящему
5. Долг платежом красен
6. Белая полоса
7. Дважды в одну реку
8. Хочу разлюбить

 Отправлено: 29.01.10 16:35. Заголовок: ..

III

…Конец марта выдался приятным. Влажный воздух по-особенному струился в приоткрытые окна, солнце отвлекало от уроков. Никаких дурных предчувствий, я устала жить в ожидании очередного пинка. Сегодня Натэлла попросила меня прийти пораньше, и в спешке я шлепала прямо по растаявшим лужам, стараясь перепрыгивать только через особенно глубокие. Черная «BMW» остановилась в полуметре от меня. Сердце екнуло и притихло – мало ли в Москве автомобилей подобной марки. Сама себя похвалила за трезвую мысль, а потом мои глаза встретились с непроницаемым взглядом Степнова. Бежать было поздно и глупо. Так бы и стояла посреди дороги, раскрыв рот, но он властным жестом потребовал, чтобы я села в машину. Артачиться не стала – нырнула на переднее сидение. Виктор Михайлович расслабленно курил, выпуская кольца дыма прямо перед собой, я кусала губы. В салоне было не холоднее, чем на улице, но пальцы ног немели, как в стужу. То ли промокшие кроссовки тому виной, то ли невозмутимое молчание Степнова. Зачем я могла ему понадобиться? Решил затребовать старый должок? Почти два месяца прошло… Я судорожно вспоминала, не взболтнула ли где чего лишнего. Но кроме Лужиной никто ничего не знал. Может, она растрепала? Исключено. Или… бывший физрук по школе соскучился, поболтать приехал? Я натянуто посмеялась про себя, но остальные варианты казались еще бредовее… Он швырнул окурок в грязную жижу обочины и вытащил из внутреннего кармана куртки паспорт.
- Твой? – коротко спросил, протягивая мне документ. Знакомая истертая наклейка на обложке не оставляла сомнений – мой.
- Откуда он… у вас? – запинаясь, просипела я. Полистала паспорт... Невероятно.
- Да тебе не все равно? Радуйся, что вернули, - холодно фыркнул Степнов и, заглушив двигатель, чуть добрее спросил:
- Спорт еще не забросила?
- Нет. - Сердце уже не колотилось, как сумасшедшее. Я не питала иллюзий – этот человек был тем еще гадом, но моя благодарность пересиливала страх.
- Тебе сам Бог велел – поступай в физкультурный.
Вздрогнула с непривычки. Кроме Ритки никто и не интересовался моим будущим, а тут… Я даже забылась на мгновение, словно передо мною тот самый Степнов, которого я знала с пятого класса. Только жаль, что его больше нет. Есть промышляющий темными делишками владелец «бэхи», холодный и расчетливый, как барыга. Из скольких должников он за это время мозги выбил, и думать не хотелось.
- Да кому сейчас нужны спортсмены? На спорте ведь не заработаешь, а жить на что-то надо. - Осмелев, подняла глаза. Он разглядывал меня с интересом.
- Не бабское это дело – зарабатывать. - Насмешливый взгляд остановился чуть ниже моей шеи. – Начни лифчики носить, а остальное… приложится.
Откровенный выпад заставил меня вспыхнуть. Проглотив обиду, выскочила из машины. Было жестоко с его стороны напоминать, что он единственный мужчина, который видел меня обнаженной. Я рассказала Рите обо всем, что случилось со мной в тот ужасный вечер, но не призналась в одном: мне не было противно остаться с ним наедине. Да, страх, смятение, стыд, но никакого чувства гадливости при мысли, что он прикоснется ко мне. Почему он решил отпустить меня, я не знала, и старалась не думать о том, что было бы, окажись я менее удачливой.

Мимолетная встреча у школы стоила мне медали. Борзова видела, как я садилась в машину Степнова, и раструбила на всю школу, что я «поддерживаю связь с преступными миром». Она из принципа поставила мне четверку на пробном экзамене, и стало ясно – старая коммунистка костьми ляжет, чтобы испортить мой аттестат. Новая химичка не рискнула перечить завучу и примкнула к созданной против меня коалиции. Приплыли. Две четверки - и годы отличной учебы коту под хвост. Никаких послаблений при поступлении в институт – теперь только на общих основаниях. Я горько рыдала от этой несправедливости, уткнувшись в Риткины колени, а она гладила меня по волосам и дрожащим голосом повторяла, как заведенная: «все будет хорошо».

Злиться на Степнова не получалось. В конце концов, он не виноват в том, что Борзовой везде мерещатся «враги народа». И как ни крути, я была у него в долгу. Сначала он простил крупную сумму денег, потом каким-то образом нашел мой паспорт. Почти что крестная фея для почти что Золушки. Как-то в разговоре с Лужиной я обронила, что надо бы Степнова отблагодарить. Она уставилась на меня, как на ненормальную, и нервно рассмеялась.
- Такого человека можно отблагодарить только одним способом, а раз он не взял свое тогда, то и сейчас твоя жертва ему не нужна.
Страшно не хотелось, чтобы Рита заметила, как меня зацепила в общем-то безобидная фраза, но комплексы проросли уже слишком глубоко. Гадкий утенок никак не превращался в прекрасного лебедя. Не разглядел его во мне и Степнов. Пожалел дурнушку, вот и не тронул.
- Вообще-то я про другую благодарность, - буркнула я. – Куплю хорошую водку, фрукты возьму у Натэллы, она дешевле отдаст, и отнесу ему.
- Мой совет: держись от него подальше, - завелась Ритка. – Мало тебе неприятностей в школе?
- Хуже не будет.
- Ты этого не знаешь.
Не встретив понимания, я замкнулась в себе. Топтаться по моим больным мозолям не могла позволить даже лучшей подруге.

Встречи со Степновым я не искала. Рита убедила меня, что это может быть опасным. Но каким-то шестым чувством я ощущала его незримое присутствие, словно он ходил где-то рядом, наблюдал и знал обо мне все. Степнову наверняка доложили, во что его лучшей ученице обошелся возвращенный им паспорт. А может это самовнушение? Слишком сильно хотелось думать, что кому-то в этом городе на меня не наплевать.



http://kvmfan.forum24.ru/?1-11-0-00000453-000-0-0-1263829455<\/u><\/a>

 Отправлено: 02.02.10 20:26. Заголовок: IV День рождения Ри..

IV

День рождения Ритки всегда удивительным образом совпадал с датами проведения школьных дискотек. Терпеть не могла эти смотрины вкупе с кривляньями под музыку, но отказать подруге в такой мелочи как совместный поход на танцы было неловко. Раз в год, ради Лужиной, я отбывала номер, подпирая стенку школьного спортзала, пока мои одноклассницы жеманно выгибались в такт песням Наташи Королевой и «Ace of Base». Да, я чувствовала себя лишней на этом празднике жизни, ибо не умела так зажигательно вращать бедрами и при этом делать вид, что мне противно до жути, когда парни пялятся на меня, мысленно ощупывая выпирающие части тела… Зачем Рита обязала Гуцула притащить на танцульки друга, не могла понять. Хотя, нет, вру. Я отлично понимала, что ей неловко обжиматься со своим ухажером на глазах у подруги, которую за десять лет ни разу на медляк не пригласили, но мне и вправду было бы лучше одной, чем с каким-то случайным парнем.

…Его звали Толик, он работал «принеси-подай» в известной музыкальной студии, и за два часа нашего знакомства мои уши свернулись в трубочки от немыслимого количества рассказанных им историй. В доказательство того, что доступ в отечественный шоубиз ему открыт, он, явно красуясь, продемонстрировал мне блокнотик с автографами «звезд». Видимо, всегда носил его с собой в качестве бесплатного аттракциона для впечатлительных дурочек. Он тараторил без умолку, как депутат на митинге, а потом потащил меня за угол школы - покурить. И зачем я только согласилась? Взгляд выхватил яркую надпись «Marlboro» на пачке. Черт бы его побрал! «Принеси-подай» курил те же сигареты, что и Степнов. Разум гундосил «ну и что», а сердце встревожено заныло. Толик с упоением изображал из себя крутого перца, но было заметно, что курит не в затяг, а просто набирает дым в рот, и потом с небрежностью буржуа стряхивает пепел на землю. Я смотрела и невольно вспоминала бывшего физрука. Может глупость, но тот курил красиво.

После двух сигарет и полдюжины баек Анатолий решил, что я достаточно очарована им. Без реверансов вжал меня в стену и впился в мой рот. Проворачивая языком, словно буровой установкой, пытался залезть мне прямо в глотку. Нефтяник недоделанный. Дернулась в сторону - тот присосался, как пиявка. Стало понятно, что пока он не оближет каждый мой зуб, вырваться не удастся, но, слава Богам, он насытился быстрее, чем я ожидала. Конфузливо хихикнул, снова потянулся к пачке сигарет и, глядя куда-то мимо меня, промямлил:
- Нуу… ты классная девчонка, с тобой прикольно, но понимаешь… мы не пара друг другу. Только не расстраивайся, окей?
Я опешила. Ну, спасибо, Рит, удружила. Мало того, что вечер бездарно потрачен на созерцание ушлепков, извивающихся в ритме танца, так еще и получила «от ворот поворот» из уст парня, который мне даром не нужен даже в качестве дрессированной обезьянки. Озарение снизошло мгновенно. Я бросила Толику в лицо «да пошел ты» и вернулась в спортзал. В колонках разрывались «Скорпионс» с очередной слезливой балладой. Рита блаженно прижималась к Игорю, но сил ждать, пока песня закончится, и голубки отлипнут друг от друга, не нашлось.
- Лужина, займи денег. – Меня слегка потряхивало от нетерпения осуществить задуманное.
- Тебе зачем? – Подруга с неохотой оторвалась от парня.
- Надо. – Я старалась не смотреть ей в глаза, но, по-моему, она и так все поняла. Выгребла из кармана сарафанчика смятые купюры и сунула мне, не считая. Рита молчала, не делая ни малейшей попытки образумить меня, и я была ей за это благодарна.

***

С трудом, но я вспомнила адрес Степнова. Два года назад мы с ребятами из баскетбольной секции ходили поздравлять любимого тренера с Новым Годом. Чья была идея, помнилось смутно. Мы тогда весь вечер просидели на его кухне, пили чай и решали, где взять денег на новую форму для команды. Кто-то из ребят ляпнул:
- А давайте Ленку в Арабские Эмираты какому-нибудь шейху продадим, а на вырученные деньги формой обзаведемся.
Все громко заржали, а Степнов посерьезнел и внушительно изрек:
- Такое сокровище и самим пригодится. Капитана команды продавать нельзя – играть некому будет, - учитель потрепал мои волосы на макушке и тепло подмигнул, а я зарделась, как первоклашка.

С тех времен много воды утекло, но сегодня, как и в тот зимний вечер, на лестничных маршах не горело ни одной лампочки. Крадучись, я скользнула в подъезд. По ступенькам поднималась медленно, боялась споткнуться и разбить бутылку водки, которую так долго и нудно выбирала в магазине. Я мало чего смыслила в спиртном, поэтому мой промытый рекламой мозг остановился на «Смирнофф». Просто у нее этикетка красивая. Нести одну водку постеснялась – для «солидности» купила коробку конфет «Осенний вальс». И честное слово, если бы гречневую крупу упаковывали так же красиво, как шоколад, я бы предпочла ее, потому как совершенно не знала, ест бывший физрук конфеты или нет, а гречку он любил. По-крайней мере, в прошлой своей жизни…

Уже перед дверью его квартиры моя решимость немного привяла. И вообще, может Ритка права, и ему мое спасибо, как собаке колесо? По дороге прокручивала в голове тонны фраз, пыталась мысленно разыграть в лицах наш диалог, но кроме казенного «примите благодарность», ничего путного на ум не шло. Я еще какое-то время промаялась в затхлом мраке подъезда, а потом, робея, нажала на кнопку звонка. Дверь открылась, и первое, что узрели мои округлившиеся глаза, это роскошный шелковый пеньюар на эффектной фигуре нашей бывшей учительницы химии. Изящные брови Ирины Ринатовны изогнулись в удивлении.
- Кулемина!?
- З-здравствуйте, - я буквально подавилась заготовленными для Степнова словами. А что здесь делает ОНА? Может, я адресом ошиблась?
- Если ты по поводу репетиторства, обратись к вашей новой учительнице. Час назад Алехина приходила, теперь ты…
Каримова уже намеревалась закрыть дверь, когда я наконец-то пришла в себя. Химичка жила вообще в другом районе и здесь могла очутиться только, если Степнов сам того пожелал. Непонятно почему, но это открытие неприятно укололо душу. И когда они успели снюхаться? По школе ходили слухи, что физрук крутил романчик с библиотекаршей. Они и не прятались особенно. А тут Каримова…
- А Виктор Михалыч дома?
Ее брови снова взметнулись к вискам, глаза торопливо обыскали меня и быстро успокоились, не разглядев в нескладной спортсменке угрозу. Куда уж мне…
- Его нет… А зачем он тебе? – Женщина держала меня в дверях, но послать куда подальше не решалась. Ей было любопытно, зачем я здесь.
- Он мне паспорт помог найти. Это благодарность. – Я сунула ей в руки пакет. Каримова без тени смущения заглянула в него.
- Вообще-то Витя не пьет, но все равно спасибо, - в ее приторно-вежливом тоне сквозило высокомерие. Она всем видом давала понять, что разговор окончен, и напоследок расправила черный шелк пеньюара на груди. Запоздалый жест - я уже успела позавидовать и ее наряду, и ее груди.

Наверное, можно было предположить, что такие, как Степнов, не скучают в одиночестве. Видный мужик, красивый даже, на крутой тачке и при деньгах. Лакомый кусок. Выходит, не зря Каримова свинтила из школы. Она, конечно, сочинила миленькую легенду о заманчивом предложении учительствовать в частной школе, от которого невозможно отказаться, но едва ли кто-то в это поверил. На горизонте возник успешный экземпляр, как символ безбедной жизни, и она без колебаний порвала со школой и ее обнищавшими обитателями. Все сходилось.

Обругав себя последними словами, я выскочила из Степновского подъезда. Вот идиотка! И зачем только приперлась со своими дарами? Но кого я обманываю: дело было не в потраченных деньгах. Дело было в НЕЙ, в красивой ухоженной женщине на пороге квартиры моего спасителя. Такой, как она, мне никогда не стать. Ну не верилось, что из угловатой девочки-подростка когда-нибудь выйдет Барби. Я в очередной раз упала с небес на землю, расшибла нос, но зато вспомнила, кто я есть, и где мое место. Оно возле какого-нибудь прыщавого Толика, который даже курит понарошку, а девчонку может облагодетельствовать только сомнительным комплиментом «ты, конечно, прикольная». Хотелось выть от разочарования, и тогда я почти не сомневалась, что мнение Виктора Михайловича на этот счет полностью совпадает с моим: костлявые баскетболистки не интересны даже самим костлявым баскетболисткам. Да, выручил пару раз по старой дружбе, а я уже раскатала губу, приняла это за проявление нежных чувств. Дааа, надо чаще в зеркало смотреться…

В свои семнадцать лет о ревности я только в книжках читала, ну и пару раз слышала от Ритки что-то типа «если увижу эту швабру рядом с Игорем, убью», но обычно такие моменты меня забавляли. Кто бы мог подумать, как мало в этом забавного, когда дело касается тебя лично.

Мое отношение к Степнову я никак не могла определить. Оно слишком резко вышло за пределы простой благодарности и причиняло мне боль. Из всех возможных вариантов я предпочла ненависть. Со страстью маньяка выстраивала стену фальшивой неприязни к бывшему наставнику, собирая в качестве строительного материала покрытые пылью обиды, такие же притянутые за уши, как и сама неприязнь. Даже припомнила эпизод столетней давности, когда Степнов не выпустил меня на площадку, и наша команда проиграла. О том, что он тогда поберег мою только-только зажившую ногу, охотно забыла. Я носилась со своей ненавистью, как с писаной торбой, ведь только так я могла заглушить ощущение, что мной пренебрегли. Глупо, по-детски дулась, и это прекрасно оправдывало и мою жизненную установку не тратить время на любовные терзания, и стремление не думать о Степнове. Последнее хоть и с натугой, но удавалось. Пока очередной катаклизм не перевернул мою жизнь вверх дном…


http://kvmfan.forum24.ru/?1-11-0-00000453-000-0-0-1263829455

 Отправлено: 11.02.10 14:02. Заголовок: Родные мои, знаю, чт..

Родные мои, знаю, что заставляю долго ждать, но надеюсь не обмануть ваше ожидание
Скрытый текст

Спасибо всем тем, кто пришел в тему моего интервью) Спасибо за интересные вопросы и внимание

V

Еще утром я обратила внимание на подозрительную тишину на нашем этаже. Обычно соседи так громко переговаривались и шаркали ногами, что сон сбегал раньше, чем будильник успеет огласить комнату противной трелью. И я вынуждена была еще минут двадцать глазеть в серый потолок, потому что ванная комната все равно занята, а толкаться задами в узких коридорчиках – мало радости. Сегодня и толкаться было не с кем: Натэллу и ее семейство как ветром сдуло. На кухне с трудом нашла ковшик согреть воды для чая. И куда только подевалась вся посуда? Но смутная догадка пробежала по моим извилинам только в школе, когда в коридоре меня остановила классный руководитель одного из сыновей хозяйки и встревожено поинтересовалась «не заболел ли Руслан». Вспоминая, как Натэлла гоняла своих отпрысков даже за четверки, прогулять так запросто, без веской причины сынишки бы не осмелились. А думать-гадать было некогда, все мысли крутились вокруг контрольной по геометрии, которую еще надо как-то пережить…

Каждый урок Борзовой становился для меня пыткой – она так и не успокоилась после инцидента со Степновым и всегда находила повод ужалить, доходя в своих намеках до абсурда. Чего только стоил ее выпад насчет золотых сережек, которые старая мегера каким-то образом на мне разглядела. Объяснение, что это мамины серьги, не показалось ей убедительным. Своим звучным голосом она прилюдно назвала меня «дешевкой, за побрякушки продающей свою честь». Дальше – больше. Математичка рыхлила мой мозг с наслаждением садиста. «И как не стыдно!? Он же пусть и бывший, но учитель, взрослый мужчина! Ты понимаешь, чем может кончиться ваша интрижка»? Это было уже слишком. Мое лицо горело, будто по нему прошлись наждаком, и если бы Рита вовремя не ткнула ручкой мне в ребро, я бы ни за что не смолчала. Черт возьми, мне что, расписку от Степнова принести надо было, что он, дескать, тела моего белого не касался и подарками за это не одаривал! Достали!

Учителя косились, одноклассницы ехидно ухмылялись и перешептывались, и было ясно – ни одна душа в школе не верит, что Степнов помогал мне бескорыстно. Зато, одурманенные собственными гормонами, одноклассники словно прозрели: теперь им покоя не давала длина моих ног и округлость ягодиц. Возможно, при других обстоятельствах я бы упивалась вниманием, но когда вся школа чешет языки на тему «чем же это Кулемина бывшего физрука прельстила», хотелось забиться куда-нибудь подальше и тихо умереть от стыда.
…Какой будет тема сегодняшних издевательств Борзовой, и думать не хотелось, но к моему изумлению, за весь урок она не удостоила меня и взглядом. Сидела, уткнувшись в классный журнал, и лишь изредка вскидывалась, чтобы удостовериться, что никто не списывает. Стало как-то не по себе. После утреннего ребуса с исчезновением хозяйки малейшая неожиданность будила во мне суеверный страх. Хорошо, что черная кошка не встретилась или бабка с пустым ведром.

После уроков я спешила в общагу. Надо было разгрузить сумку от учебников, быстренько переодеться - и на работу. По пятницам Натэлла устраивала нечто вроде ревизии, и мне не хотелось, чтобы она приступила к ней в мое отсутствие. Один раз хитрая татарка уже повесила на меня недостачу.
Желая сократить путь домой, топала дворами. И чтобы до ужина желудок не сожрал сам себя, остановилась у киоска купить шоколадку, но получить удовольствие от покупки не вышло. На мое плечо опустилась тяжелая мужская ладонь, от неожиданности я выронила и плитку шоколада, и сдачу. Мой обед плюхнулся прямо в грязную лужу. Какого…? Я резко развернулась с твердым намерением поведать своему обидчику кое-что новое о сути происходящего, но воздух в легких кончился раньше, чем я смогла издать хоть звук. Степнов?!
- Какой же дрянью ты питаешься, - услышала я вместо извинения. Огрызнуться в ответ и в голову не пришло. Там вообще было на редкость пусто в тот момент. Стоило только встретить его пронзительно синие глаза, и вся моя игрушечная ненависть куда-то испарилась. Даже записки не оставила с обещанием вернуться… Я вдруг поняла: мне жаль, что бывший наставник выручал меня, ничего не требуя взамен; жаль, что на моих ушах мамины серьги, а не его подарок; жаль, что моим любовником он был только в выдумках сплетников. Жаль. Но о страданиях своей ученицы он знать не должен, и я честно выдержала пронимающий до костей взгляд, прежде чем «непринужденно» задать глупый вопрос…
- А… вы что тут делаете?
- Тебя жду. – Прищурился, помолчал, а потом сделал шаг мне навстречу, преграждая дорогу.
- Не ходи в общагу.
От тембра его голоса с едва уловимой хрипотцой сердце бухнулось о землю.
- Еще чего! – Моя жалкая попытка нахамить его не впечатлила.
- Твою хозяйку ищут. Она задолжала нашим людям. А пока ее не найдут, будут трясти всех тех, кто водит с ней знакомство. Сечешь?
- Я понятия не имею, где она, - пробормотала я. - Когда проснулась, ее уже не было. - Холодок разлился в груди, коленки предательски подгибались. Полоска плотно сжатых губ делала лицо Степнова еще более жестким, а испытующий взгляд распугивал все мои мысли.
- Жить хочешь?
Подавив приступ истерики, закусила губу и кивнула.
- Тогда иди за мной. Только без самодеятельности, и все обойдется.

Не раздумывая, я шла за ним. Мозг словно отключился, и я, как зачарованная, не отрывала глаз от тлеющего огонька сигареты в мужской руке. Сначала он молчал, жадно курил, а я не смела прервать его раздумья. Потом посыпались вопросы. Ничего конкретного из моих уст он не услышал, меня и саму это расстраивало. О том, что хозяйка занимается какими-то денежными махинациями, я догадывалась. К ней без конца кто-то ходил. Навещали ее и крепкие парни в черном (Натэлла, как и все торговцы на рынке, платила «дань»). Потом она замахнулась на «расширение бизнеса» и взяла в долг приличную сумму. Почему решила не отдавать? Да кто ее знает? Она всегда твердила, что хочет своим детям лучшей доли, чем та, которая выпала ей. «Бизнес леди» копила на квартиры сыновьям, и считала каждую копейку, жалея денег даже на себя. Первый тревожный звоночек прозвучал за неделю до исчезновения хозяйки. Моя сменщица шепнула, что на соседнем рынке лихие ребята разбомбили одну из точек Натэллы. Очень походило на акцию устрашения, но в следующие несколько дней ничего особенного не происходило, и мы обе успокоились…

Степнов выпытывал про ее друзей, родственников; слышала ли я, что она собирается переезжать или закрывать точки на рынке. Я лишь отрицательно трясла головой и горько усмехалась про себя – я снова влипла. Только никак не могла взять в толк, какой ему резон снова меня спасать? Но все объяснилось довольно просто: в этот раз он спасал и себя тоже. Да, Степнов отпустил меня тогда, простил дедов должок, вот вроде бы и финал истории. Для меня. А своим подельникам Виктор наплел, что сдал меня в какой-то притон в Подмосковье. И все бы ничего, но у Витиного дружка, того самого, который мной был идентифицирован как «Лысый», отменная память на лица, и сейчас, когда он занимался проработкой всех знакомцев Натэллы, ему бы не составило труда меня узнать. И было бы крайне затруднительно объяснить ему, почему я преспокойно торгую на рынке, а не лежу на грязной койке под клиентом. Больше Виктор ничего не сказал, предоставив мне возможность самой пофантазировать, за чей счет погашается долг моего деда.

Собачьими тропами мы вышли к обочине шоссе и остановились у старого, раздолбанного грузовика. Я уже открыла рот, чтобы спросить, откуда у него такой агрегат, но его хмурое лицо не располагало к доверительным беседам. Позднее до меня дошло, что грузовик принадлежал Натэлле. И чтобы содрать с должницы нужную сумму, братки не гнушались ничем, даже ржавыми колымагами.
- В кабину тебе нельзя. Поедешь в кузове, - скомандовал он. Я не спорила.
…В будке было темно, а свет проникал только через узенькое окошко со стороны водительской кабины. Двигатель устрашающе ревел, машину кидало из стороны в сторону, и чтобы меня не мотало по всему кузову, я пристроилась между коробками, коими было забито почти все пространство. Примерно через полчаса Степнов заглушил мотор. Оказалось, что мы приехали в какой-то дачный поселок. В единственное окошко кузова видны были только низенькие крыши домов. Он приоткрыл дверцу будки, нашел меня взглядом где-то в глубине и сурово произнес:
- Отсюда никуда. Сиди тихо, как мышь. Я скоро вернусь.
- Хорошо, - отозвалась почти шепотом. Мышь, так мышь. Дико не хотелось, чтобы он уходил. Только когда он рядом, я чувствовала себя вне опасности.

Чтобы не сойти с ума от переживаний и хоть чем-то себя занять, принялась изучать содержимое кузова. Оказалось, что я сидела на коробках с конфетами, а чуть поодаль, у стенки стояли ящики с печеньем и бубликами. Теперь стало ясно, откуда исходит аромат какао и ванили. Все, как в детской мечте: море шоколада и никакого тебе занудного «не ешь, зубы болеть будут». Но я была слишком вымотана тревогой и замирала от малейшего шума, доносившегося снаружи. Какие там конфеты!
Степнов объявился, когда сумерки уже мерцали первыми звездами. Он распахнул дверь будки, запустил в меня внушительным по размеру баулом и сам запрыгнул внутрь.

http://kvmfan.forum24.ru/?1-11-0-00000497-000-0-0-1265804042

 Отправлено: 26.02.10 14:52. Заголовок: Совесть у меня все-т..

Совесть у меня все-таки есть...

VI
Довольно просторный кузов неожиданно сжался до тесной клетушки, и, казалось, здесь нет места и мне одной, а нам двоим ни за что не разместиться. Виктор упирался головой в потолок, а его широкая спина полностью загораживала дверной проем. Я даже оробела немного, забилась в угол, чтобы не мешаться у него под ногами. А он кружился по будке, как будто меня здесь не было. Освещение наладил, привезенные им вещи разложил.
- Ночевать будешь здесь, - усталый голос не угрожал и не требовал. Непривычно. Даже сердце екнуло. Столько заботы в его тоне я не слышала со времен соревнований в десятом классе. Я тогда сильно подвернула ногу, и он нес меня на руках до самого дома. Возился, переживал, будто я ему родня. Ерунда вроде бы - что такого, - но мне было неловко. Правда, на мое счастье дед укатил в издательство, и мне не пришлось воевать с собственным смущением и блеющим тоном объяснять, что этот красивый мужчина – мой учитель. Кто бы мог подумать, что спустя какое-то время неугомонный родственник сам «познакомится» со Степновым, да еще и умудрится сдать ему родную внучку за долги. Пока я изображала статую, Виктор соорудил ложе из широких коробок с конфетами, набросил сверху пуховое одеяло, потом присел на пол и зашуршал пакетом. Запахло едой, на что мой пустой желудок отозвался легкой резью.
- Есть будешь? – тихо спросил Виктор.
- Буду, - эхом откликнулась я.

Рядом сесть не решилась, да и места не было, поэтому устроилась спиной к его спине. Так и сидеть удобно, но главное – никакой опасности потеряться под его тяжелым взглядом. Расставила ноги, расстелила перед собой кусок газеты, поставила на нее кастрюльку. Предвкушая трапезу, откинулась чуть назад и уперлась в твердую, как панцирь, Витину спину. Если бы не знала наверняка, что позади меня живой человек, подумала бы, что уткнулась в каменное изваяние. Еще когда он коробками ворочал, ощущалось по его резким, отрывистым движениям, как сильно он напряжен. Видно, серьезно все с Натэллой. И чувствую, внутри него эмоции вихрем носятся, но силы характера у бывшего физрука на десятерых. Молчит. Панику сеять не хочет? А может, досадует, что со мной возиться вынужден. Что там у него в голове, откуда мне знать. Внешне это был все тот же Виктор Михайлович Степнов, мой учитель и тренер, вот только не он это. Не было у физрука дорогой иномарки – он пешие прогулки практиковал, километры по району наматывал. И аромат французского одеколона с запахом сигарет не смешивал, потому что не курил. И глаза у него живые были, безмятежные, как небо в ясный летний день, а теперь словно ледком затянуты. Другой он, и понять его не могу, но хочется разобраться. Тлела во мне робкая надежда, что если пойму, стану ему ближе. А дальше что? Сама не знала. Запуталась. Сняла крышку с кастрюли: картошка в мундирах и котлеты, с ума сойти. Вилку спрашивать не стала - ела руками. Жадно давилась и едва сдерживалась, чтобы не зачавкать. То ли я была настолько голодной, то ли котлеты такими вкусными. Еще бы, домашние ведь. Каримова нажарила. Эта мысль грызла меня изнутри, но дать выход зреющей во мне глухой неприязни не представлялось возможным. Разве что бойкотировать ужин, но кому от этого хуже станет? Уж точно не этой павлинихе в шелках. Я быстро насытилась, и трепать себе нервы сразу перехотелось. Но не одну меня набитый желудок заставил смягчиться. Мышцы Витиной спины уже расслабились, он немного обмяк, одаривая меня теплом своего большого, могучего тела. И стало вдруг совершенно плевать, что там, за пределами этого грузовика происходит и происходит ли вообще. Мы сидели молча, я вслушивалась в его ровное дыхание и ни о чем не думала. Молчание не угнетало, даже наоборот - спасало от неловкости. Он вдруг тронул ладонью мое плечо и слегка сжал.
- Все будет хорошо. Ты мне веришь?
Этот жест невозможно было расценить, как приставание, просто хотел приободрить, но внутри меня все всколыхнулось, заволновалось. Полусонную негу сытости как рукой сняло.
- Виктор Михайлович, а почему… вы обо мне беспокоитесь? - набралась смелости я. Сколько можно ходить вокруг да около? Или Степнов такая душка, что всем подряд долги списывает и украденные документы возвращает?
- Не знаю, как тебе объяснить, - он напрягся всем телом, снова превращаясь в равнодушного истукана, и тут же отстранился. – Потом поговорим. Ложись спать.

Мои губы скривились в усмешке. Это Степнов-то не знает, как объяснить!? Степнов, который в трех словах мог описать суть любого явления и вещи! Сам же когда-то промывал мне мозги, вещая про мотивацию и про то, что ничего в жизни не происходит просто так. И сейчас, когда мне так нужна эта конкретика, он просто ушел от ответа. Меня душила досада, но какое ему дело? Он вскочил на ноги, четко давая понять, что разговор окончен. Нащупал пачку сигарет в кармане кожаного пиджака и спрыгнул с кузова. Зашибись, поговорили! Я ворочалась на мягких коробках, но никак не могла устроиться поудобнее. Мысли крутились безумным хороводом, я все искала какой-то подтекст в паре фраз, на которые расщедрился Степнов, но утешиться было нечем. Одни вопросы и никаких ответов.
А память услужливо, словно желая меня успокоить, вынимала из головы эпизоды прошлой жизни. В десятом классе перед весенними каникулами в школе случился пожар, все заволокло густой пеленой дыма, учеников и учителей в жуткой суматохе (это же вам не учебная тревога!) эвакуировали через окна кабинетов первого этажа. Комаров уже торопливо подталкивал меня к распахнутому окну, когда я вспомнила, что Ритка с Платоновым доделывают стенгазету в библиотеке. Глаза слезились от едкой гари, я обвела мутным взглядом пугливо сбившихся под окнами одноклассниц. Лужиной среди них не было. Рванула к выходу из класса, где-то в дверях Степнов поймал меня за шиворот, дернул на себя так, что дыхание перехватило, а от его рева заложило уши.
- Куле-е-емина, стоя-я-ять! Жить надоело?
Дальше помню только его сведенные скулы на побледневшем лице и огромные ярко-синие глаза, прожигающие меня до самого затылка. Я мямлила что-то про Лужину, с третьей попытки осилила слово «библиотека». Виктор Михайлович скомандовал Стасу «остаешься за главного» и кинулся в задымленный коридор. Ни секунды на раздумья, словно ничем не рисковал. Выходит, он всегда был чокнутым, и особое отношение ко мне тут ни при чем. А что же тогда им движет? Лавры супермена покоя не дают?

…Степнов два часа нарезал круги около грузовика, каждые пару минут громко щелкая зажигалкой. Я не могла уснуть, замирала, прислушивалась и все ждала, что шаги прекратятся. Ведь знала, что пока слышу его тяжелую, беспокойную поступь, он не с Каримовой, а тут, со мной, и уже от этого мне было легче… или сложнее? В назойливом дребезжании собственных мыслей я провалилась в дрему.


http://kvmfan.forum24.ru/?1-11-0-00000497-000-0-0-1267098357

 Отправлено: 03.03.10 14:39. Заголовок: Спасибо за терпение ..

Спасибо за терпение

VII

Степнов объявился только к обеду. Натэллу так и не нашли, но он сказал, что ночевать в грузовике мне больше не придется, и отвел меня в поселок к своей тетушке. Чтобы не «светиться» перед соседями, во двор небольшого дачного домика мы попали со стороны лесопосадки. Вот только мой Сусанин не предупредил, что лесочек больше похож на фрагмент тайги. Когда пробирались через сухие ветки деревьев и заросли шиповника, я разодрала себе все тело о колючки и торчащие сучки. Саднящие царапины жгли невыносимо, но, стиснув зубы, я неслась за Виктором, которому, казалось, все было ни по чем. Он лишь изредка оборачивался и хмуро подгонял…

Инесса Сергеевна оказала радушный прием, выделила мне комнату и накормила домашними варениками. Как и все одинокие пожилые женщины, она плохо контролировала собственные приступы нездорового любопытства, и под ее сканирующим взглядом я ощущала себя совершенно голой. Видок у меня был еще тот: после ночевки на коробках одежонка, будто пожеванная, и спутанные патлы торчали в разные стороны. Любая девочка-панк, наверное, и то выглядела интеллигентнее, чем я. Хорошо еще, что джинсы и длинные рукава кофты прятали распухшую, исцарапанную кожу. Зато, пропахнув за ночь какао и ванилью, я источала ароматы свежей выпечки. Даже смешно – меня можно было бы назвать суповым набором со вкусом булочки.

Не вдаваясь в длинные и путаные объяснения, Виктор представил меня родной тетке как будущую невесту. Хотел, дескать, показать любимой, где вырос, а заодно с родней познакомить. Врал он удивительно складно, даже талантливо, а я густо краснела за нас двоих, тщетно пыталась пригладить растрепанные волосы и, обмирая, воображала себе, что будет, если придется разыгрывать спектакль не только на словах, но и на деле. Чем там обычно влюбленные занимаются? Ну, кроме того, что осыпают друг друга всякими ласковыми глупостями… От одной только мысли о прикосновении или объятиях ум за разум заходил, и я была почти уверена, что умру на месте, если он дотронется до меня. Можно было бы настоять на какой-нибудь другой легенде, но в моем положении нелепо качать права. Да и какой был выход? Рассказать добродушной пенсионерке, что на самом деле племянник никакой не бизнесмен, а бандюган, который в ее уютное гнездышко привез жертву своих же подельников? Валокордина не хватит, чтобы бабулю откачать. А так все прилично: я – Витина невеста, приехала из пыльной Москвы озоном насладиться и родню будущего мужа порадовать. Не подкопаешься. И это вранье было гораздо приятнее, чем карьера проститутки в близлежащем Подмосковье.

Чтобы не разочаровывать тетку, которая растроганно вздыхала и не сводила с меня умильного взгляда, Степнов неловко ткнулся губами в мою щеку, бросил напоследок «не скучай» и уехал «по делам». Надо же! Не умерла. Но лицо еще долго пылало, как факел… Правда, прежде чем оставить меня один на один с довольно разговорчивой родственницей, он залил в мой мозг кучу ценных указаний, из которых ясно было одно – мне можно только дышать, а все остальное – нельзя. Причем что-то просто нельзя, а что-то – категорически недопустимо. Одной ложью больше, одной меньше. Чтобы хоть как-то объяснить, почему я не желаю прогуляться по саду, приврала про аллергию на солнечные лучи, но сидеть взаперти, когда на улице разгар весны, было выше моих сил. Инстинкт самосохранения дал сбой, и я наплевала на инструкцию Степнова – все-таки выползла на свет божий, вернее, на тетушкин огород. И ведь знала, что это «категорически нельзя». Меня могли увидеть… А тут еще и «тимуровец» во мне окопался: я решила помочь старушке с рассадой…

…Мой «жених» нашел меня в привычной для дачника позе посредине грядки где-то в самой глубине участка. И хватило ровно двух секунд, чтобы понять, какой силы бешенство сейчас обрушится на мои плечи. Сдерживало его только присутствие родной тетки, но в доме, вдали от ее глаз и ушей он оторвется. О чем я думала? Не знаю. Не уверена, что вообще была в состоянии думать. Еще пару дней назад Степнов казался недосягаемой звездой, а теперь носится со мной, как курица с яйцом, оберегает… В щеку целует… Я потеряла голову. И он тоже. Но по другому поводу… Стараясь сохранять самообладание, он втащил меня в дом, втолкнул в комнату и закрыл дверь, вернее долбанул ею так, что посыпалась штукатурка.
- Кулемина, ты хоть соображаешь, что творишь?? Я чуть с ума не сошел, когда обнаружил, что тебя в доме нет, - он орал, как безумный, метался по комнате, извлекая искры из воздуха.
- Просил же, предупреждал! Приехал – дома пусто. Что я должен был думать??
- Но я же здесь, - растерянно проблеяла я, вжимаясь в стену. Непослушными пальцами пыталась поправить сбившийся куда-то на затылок белый платок. Он отвернулся к окну, уперся ладонями в подоконник и голову опустил, будто плохо ему.
- На прошлой неделе в соседнем поселке труп школьницы нашли, – глухо вымучил мой спаситель. – А тут еще эта коза хитрожопая, хозяйка твоя, черт ее дери, как в воздухе растворилась… Я переживаю за тебя, понимаешь?
Как бритвой по запястью махнул. Я сгорала от стыда и так некстати рвущейся из меня нежности. Виновата, знаю, а как донести до него, что раскаиваюсь, что больше не подведу? Коснулась ладонью его плеча.
- Виктор Ми-михайлович, не знаю, как это все получилось…
Он по-степновски резко развернулся так, что отпрянуть не успела, и от его близости меня накрыло до звона в ушах. Откуда силы взялись в лицо его посмотреть, сама не знаю. В бесконтрольном порыве я подалась вперед. Еще ближе было опасно… Мир вокруг оказался словно выключен из сети. Остался только уже ставший привычным за эти пару дней смешанный аромат кофе, табака и лимонных конфет. Волнующий душу запах взрослого мужчины и неописуемо синие глаза, с удивлением взирающие на меня. Было еще что-то. Ласковое, теплое. И как тут не поверить, что переживает. Значит …? Вцепившись пальцами в расстегнутый ворот рубашки, прижалась к его губам. Сухие, чуть шершавые… горячие, как он сам. Торопливо, почти исступленно я осыпала поцелуями небритый подбородок, щеки, уголки рта, каждым касанием воровала тепло его тела и вжималась в широкую, могучую грудь, добровольно лишая себя возможности дышать. Боже, и как я только решилась!?.. Не оттолкнул… Тепло его ладоней на спине заставило меня дрожать в ознобе. Я предвкушала то, чего у меня никогда не было - настоящий первый поцелуй. Он на секунду отстранился от моего лица, обжег каким-то диким, горящим взглядом и бережно коснулся моих губ своими, словно очерчивая их контур и прихватывая то нижнюю губу, то верхнюю, и я уже не понимала, где края у этой ласковой пытки. Его язык проник в мой рот… Разряд по телу, и ошалевшее сознание окончательно потеряло связь с реальностью. Все это совсем не походило на жалкие потуги Толика обслюнявить меня. Это вообще ни на что не походило. Облитое жаром сердце беспомощно трепыхалось, готовое взорваться. Хотелось застонать в голос. Его пальцы стянули косынку с моей головы, скользнули по волосам, и крепко сжали их у корней. Из нежного поцелуй превратился в жадный и глубокий. Мое тело сладко ныло. Вот теперь точно умру.... Путаясь в эмоциях, силилась сохранить хоть какую-то ясность мысли. Бесполезно. А потом Степнов снова напомнил, каким жестоким может быть. Тяжело дыша, он отстранился.
- Ты не понимаешь, что делаешь.
- Что же тут непонятного, - я с вызовом посмотрела ему в глаза, не отпуская ворот его рубашки. Он отвел взгляд и мягко убрал мои руки. Задержав разочарованный вздох, я облизнула вспухшие губы, еще хранившие вкус его поцелуя. Сказка кончилась. Не проронив больше ни слова, он медленно вышел из комнаты.

http://kvmfan.forum24.ru/?1-11-0-00000497-000-0-0-1267098357

 Отправлено: 11.03.10 22:04. Заголовок: Девочки, дааавно так..

Девочки, дааавно так не волновалась... прям до дрожи...

VIII

Слава Богам, тетушка ничего не слышала и не видела, поэтому было несколько проще сохранить приличную мину при плохой игре. На душе кошки скребли, но сорвать выстраданный нами обоими план я не имела права - я все еще оставалась Витиной «невестой», а за пределами дачного рая все еще было опасно, и перспективка мне улыбалась разделить участь той самой барышни, чей трупик нашли неподалеку от угодий доброй родственницы. Сплошной позитив…

«Жених» уехал через час или два после украденного мной поцелуя, и то, что он отозвался на мой порыв, меня не грело. Лозунг «главное – участие» помог бы пережить личное фиаско, но это любимая мантра слабаков, оправдывающая их немощь, а настоящие спортсмены действуют только ради победы. Я рискнула и… проиграла. Обидно и больно… А он трусливо сбежал. Без объяснений и разговоров, обронив лишь туманную фразочку про то, что я чего-то там не понимаю. Что ж, не рассмеялся в лицо, и на том спасибо. Но ларчик просто открывался – дома его постель греет Каримова. Не со мной же непонятливой ему здесь торчать. Хотя, я не только непонятливая, а еще и глупая, жалкая, наивная до идиотизма. Просто дура! Полезла к нему со своими нежностями.

И в этой душевной агонии я пребывала почти два дня, выплывая из оцепенения только на время приемов пищи, чтоб светскую беседу поддержать. Тетка, конечно, и не думала умерить свое любопытство, а мне оставалось лишь изворачиваться: ну не могла я внятно рассказать ни о нашем с Виктором знакомстве, ни о планах на будущее. Приходилось переводить разговор на посторонние темы. Первое, о чем я спросила, это про топор у входной двери.
- Отпугиваете нечистую силу?
- Ой, дочка, сила нечистая и зимой мародерствует, и летом не дремлет. То наркоманы в огород залезут, то шпана какая сарай подожжет. Дом у соседа справа уже раза три грабили, меня Бог миловал, но я на хитрость иду. Как по осени уезжаю в город, так наличники снимаю и окна заколачиваю. Со стороны выглядит заброшенным, и жаждущие поживиться соваться побаиваются. Суеверный страх и этому сброду не чужд.
Я едва не брякнула, что уж вам-то, Инесса Сергеевна, бояться нечего. При таком-то племяннике. Кто рискнет вас обидеть? Но прикусила язык – Степнов же по легенде бизнесмен, а не браток.

К концу следующего дня мне почти удалось выдрессировать себя так, чтобы не подскакивать от малейшего шума приближающейся к дому машины или возни у калитки. Но часики равнодушно отмеряли минуту за минутой, а Виктора все не было. На смену досаде и самобичеванию пришла тревога, едкая, как горчица. Она жгла меня изнутри, нашептывая «а вдруг с ним что-нибудь случилось?». Я привыкла видеть его сильным, уверенным в каждом жесте и слове, неуязвимым, как скала, но он же не Кощей Бессмертный. Да и странно было бы предполагать, что у него нет врагов, и не найдется желающих отыграться за выбитые с кровью долги. Ножом под ребро ткнули – и прощай. Я смотрела в безмятежное старческое лицо тетушки и завидовала ее неведению. Верно говорят: меньше знаешь, крепче спишь.

****
Бесцеремонный шум где-то за пределами комнатушки вырвал меня из беспокойной дремы. Пять утра, а кто-то возится в кухне, громыхая крышками. Я подскочила с постели. В голове судорожно металась мысль про топор у порога. Если это незваные гости… лишь бы тетку не тронули. По-военному быстро оделась и скользнула в коридорчик, да так и застыла. Согнувшись у плиты, ко мне спиной стоял Степнов и хлебал бульон поварешкой прямо с кастрюли. Стало смешно. Хорош грабитель, нечего сказать. Не поворачивая головы, он тихо произнес: «Привет, собирайся, в школу тебя отвезу». Я смутилась. Он что, затылком меня увидел?!
- Не знаешь, где хлеб?
- На холодильнике, - так же тихо отозвалась я, мысленно рассыпаясь в благодарностях, что избавил меня от необходимости краснеть под его взглядом. Но кого я обманываю? Позавчера ведь выдала себя с головой, «разделась», в который раз подпустив его ближе, чем требовали приличия. Настолько ближе, что изображать уязвленную гордость – жеманство сплошное. В конце концов, передо мной не князь Болконский, а я не Наташа Ростова. Если бы его волновали условности, он бы уже давно сменил род занятий… Приятного аппетита, Виктор Михайлович, я вас больше не потревожу. И вот увидите, запросто сделаю вид, что ничего особенного не произошло, хотя знаю – вы хотели этого поцелуя не меньше меня. И все шло по плану ровно до того момента, как я села к нему в машину. И снова этот одурманивающий разум кофейный аромат, дым сигарет и рассыпанные по приборной панели лимонные леденцы. И как тут вытравишь случившееся из головы? Я даже сейчас отчетливо ощущала его горячие губы на своих, от чего снизу живота клубком поднималось что-то теплое. Хорошо, что он не ведает, как меня мучает жажда коснуться его, потому что я и без того была растоптана стыдом, и это унизительное ощущение расползалось горячей, багровой кляксой по всему телу. Щеки пылали, как у лыжника после заезда, и я торопливо опустила стекло, подставляя лицо потокам свежего утреннего воздуха. Немного полегчало…

За полтора часа мы не обменялись и парой фраз. Чтобы заполнить тишину, Степнов включил музыку, потчуя меня то «Мальчишником», то «Aerosmith», а на десерт воткнул кассету «Guns N'Roses» и раз пять ставил на перемотку волшебную «Don't cry». Моя любимая, ее я могла слушать бесконечно. Он, видимо, тоже… Пользуясь тем, что Виктор не сводил глаз с дороги, я беспрепятственно пялилась на его руки, вальяжно скользящие по оплетке руля, и временами смелела настолько, что поднимала взгляд на лицо. Когда окончательно рассвело, стали заметными и трехдневная щетина, и ввалившиеся глаза, и чуть заострившиеся скулы. В бардачке, откуда он периодически вынимал кассеты, все было забито пустыми сигаретными пачками. Занятная коллекция. На заднем сидении я разглядела спортивную сумку с расстегнутой молнией. Никаких отрезанных конечностей замордованных жертв в ней не просматривалось. Только его одежда и пакет с кроссовками. Значит, до дома он так и не доехал и вряд ли спал прошлой ночью. Снова задержалась на его лице, он перехватил мой взгляд.
- Очень страшно выгляжу? – первая его фраза за весь путь.
- Нет, - буркнула я и отвернулась.
- Лучше бы боялась, - раздраженно фыркнул он и снова уткнулся взглядом в лобовое стекло.
Меня подмывало уточнить, лучше, чем ЧТО? Вроде бы ничего обидного, но я уже завелась. Напряжение последних нескольких дней сказалось, и не осталось сил вникать в подсмыслы брошенных им шифровок. Во мне всколыхнулась давнишняя, пусть и наполовину придуманная мной, ненависть. Сколько же можно издеваться надо мной?! То «не бойся, все будет хорошо», то уже «нет, милая, ты лучше бойся»! То «я переживаю за тебя», то забор вокруг себя выстраивает. А теперь, внимание, вопрос: а что он сам понимал, когда со своим «коллегой» тащил меня «на хату», а там раздел догола и рассматривал то ли с жалостью, то ли забавляясь? А когда объявился спасти от своей же своры, понимал, зачем ему это нужно? Ради чести дамы? Не спится спокойно? Ему что, переживать больше не за кого!? Или это такой хитрый договор с совестью: спаси школьницу и можешь выбивать неудачникам мозги сколько влезет? Наверное, выражение моего лица в тот момент отразило весь проносившийся в голове вихрь сознания. Мои мысли, мои скакуны, черт бы их подрал. Зато Степнов как воды в рот набрал...

Уже на подъезде я попросила его остановить у киоска. Выйти из машины он не позволил. Сам купил и минералку, и шоколад. Последнего мне бы хватило на месяц. Я попыталась возмутиться – мне от него ничего не нужно было. Но он выдрал сумку из моих рук и ссыпал в нее разноцветную груду шоколадок. Упираться не имело смысла, Степнов все равно сделает так, как считает нужным. Очередная причуда, забота или грехи замаливает? Ну вот, я снова чего-то не понимаю. Пора с этим заканчивать… Он припарковался в квартале от школы, а я только того и ждала и, наверное, слишком бойко выскочила из машины.
- Лен, подожди!
Ну что еще? Я нехотя притормозила и оглянулась. Аж дух перехватило: беспокойные глаза на посеревшем, неподвижном лице производили странное впечатление. Измучился… И я с ним на пару.
- После уроков мухой сюда. Буду ждать на этом же месте, - как всегда, строго, будто мы кросс собираемся бежать. Но сейчас не урок физкультуры, так что как-нибудь сама решу – мухой там, слоном, или еще кем-нибудь… Я почти бежала по школьному двору. От него. Пока ждала его на теткиной даче, чуть с ума не сошла, выдумывая всякое, но когда он появился, стало только хуже. Я уже все решила: дальше я сама о себе позабочусь.

http://kvmfan.forum24.ru/?1-11-0-00000595-000-0-0-1268134663

 Отправлено: 16.03.10 12:27. Заголовок: IX Уроки прошли ми..

IX

Уроки прошли мимо. Я бессмысленно взирала на доску, ощущая себя ежиком в тумане. Желудок сворачивался при мысли, что после шестого урока я сяду в машину Степнова. Да, это ради моей же безопасности, но я так больше не могла. Я задыхалась рядом с ним, ощущала себя ничтожеством в невозможности понять его и пробиться через метровую толщу равнодушия. Раз нельзя вернуться в общагу, поживу у Ритки. Ну, кто об этом узнает? Я буду тише воды, ниже травы. А Степнов… Степнов пусть со своими проблемами разбирается…

Милославский, уже в который раз за сегодняшнее занятие, недовольно покосился на меня. Еще бы! Откидываясь на стуле, я беззастенчиво зевала и, вообще, присутствовала на уроке номинально – до звонка три минуты, а учебник из сумки так и не вытянут. Ну и что? Я десять лет пахала, чтобы медаль получить. Нет медали – нет и старательной отличницы Лены Кулеминой! И нечего на меня так смотреть!
На перемене я не знала куда спрятаться. Галдеж одноклассников раздражал безумно, Рита смотрела на меня обиженно, поджимала губы и не могла взять в толк, почему я на все ее расспросы отвечаю односложно и путано. Ну, конечно, я помнила, что вчера мы должны были двинуть на рынок, чтобы купить туфли к выпускному платью, но рассказать ей про «игру в прятки» с «милыми» друзьями Степнова язык не поворачивался. И снова этот бесконечный марафон вранья. Ритуль, милая, когда-нибудь я все тебе расскажу, даже с подробностями, но не сейчас…

После четвертого урока я направилась в столовую. И не то, чтобы очень хотела есть, просто нужно было куда-то идти и что-то делать. По дороге в столовку завернула в туалет. Любимое место тусовки, в толчках бычки плавают, на стенах летопись всех любовных страданий учащихся и откровения на тему умственных способностей отдельных товарищей. Школьная романтика. Быстрее бы выпускной… А из окон отличный вид на школьный двор и окрестности. Сполоснула руки и стряхнула влагу в распахнутое настежь окно. А вот и сюрприз… Черный «бумер» лихо вырулил на площадку у школьной ограды прямо напротив крыльца. И как это понимать? Договорились же встретиться в квартале отсюда! Отпрянула от подоконника, поджилки трясутся, соображаю плохо. Хотя тут и соображать было нечего - виновник моих душевных терзаний поджидал меня у школы.
Бред какой-то! Сначала фокус с глазами на затылке, теперь – чтение мыслей на расстоянии. Копперфильд нервно курит в сторонке вместе с армией своих ассистенток. Даже от рентгена можно скрыть то, что внутри, но только не от Степнова. Он каким-то непостижимым образом раскрыл мои намерения отделаться от его опеки. Стало очевидно, что выйти из школы через дверь, как и положено нормальному человеку, уже не получается. Я судорожно перебирала в голове варианты побега. Реальными из них были столовая и несколько кабинетов на первом этаже. Смертельный номер «прыжок через саблезубую пасть» Гущиной отпал сразу. За наглое вторжение в свою вотчину она могла заставить драить полы или мыть посуду. Такое, пусть не со мной, но уже случалось. Страшного-то ничего, но драгоценное время будет потеряно. Не вариант. Поэтому нашла более выигрышное решение - вылезла в окно кабинета биологии. Отвлечь внимание бабы Лиды не стоило особого труда, а при моей спортивной подготовке перемахнуть через окошко – как два пальца ***. Спасибо Виктору Михайловичу, ерничала я про себя, не зря гонял на тренировках: по прыжкам через козла у меня всегда была пятерка. Трюк стоил содранных коленей, но джинсы у меня, слава Богу, не единственные, а вот сердце одно, и я знала, что будет, стоит мне только посмотреть в Витины глаза. Сила воли отвалится сразу, а по венам отравой разольется это предательское желание ЧУВСТВОВАТЬ.
НЕЛЬЗЯ.
Он четко дал это понять, а я девочка умная, мне два раза повторять не нужно. И вообще, что за блажь торчать под школой? Что, должники кончились? Неужто всех по борделям распределили? Накрутив себя до неадекватного состояния, пулей мчалась к Риткиному дому. В припадке слепой ярости даже не сразу заметила черную иномарку без номеров, припаркованную у подъезда. Совершенно открытый двор, тонкие стволы редких деревьев и нелепая железная горка на детской площадке. Прятаться было некуда. Из всего «многообразия» вариант «бежать» показался вполне здравым. Обогнула машину и рванула в подъезд. Боковым зрением выхватила фигуру Степнова, который спешно выпрыгнул из салона авто вслед за мной. Все бесполезно. Он нагнал меня между вторым и третьим этажом. Я вжалась в оплеванную и изрисованную матами стену и сложила руки на груди, словно этим жестом можно было защититься. Стало страшно. И не потому, что он мог ударить или оскорбить, а потому что я не находила сил сказать «уходи». Я же должна ему. Спаситель. Он медленно надвигался на меня, пока я не почувствовала, как по-хозяйски властно он схватил меня за кисти рук, потянул на себя и легонько встряхнул.
- Посмотри на меня.
В ответ я упрямо сжала губы и уставилась в грязное оконце сбоку. Было все равно, куда глазами воткнуться.
- Что за беготня? - тон был жестким. Меня уже трясло, его ладони жгли кожу на запястьях. – Такие финты со своими сопливыми кавалерами проворачивай, меня этим не проймешь.
- Я не бегаю. – Ври больше! Так он тебе и поверил, ага!
- Зачем ты так? – тиски рук разжал, кулаком в стену над моим плечом уперся. Стоит так близко, что меня дурнота накрывает, ноги ватные. С ума схожу. Поцеловать его хочется. А НЕЛЬЗЯ.
- Зря шифроваться надумала. Больше тебе ничто не угрожает, Натэллу нашли. Ты свободна… Только около видеосалонов не ошивайся, и на рынок пока не ходи. Продукты можно и в магазине купить.
Я взгляд от оконца оторвала, уставилась на его губы. Чувствую, как краской заливаться начала. Щеки жжет.
- Я могу идти?
- Иди.

http://kvmfan.forum24.ru/?1-11-0-00000595-000-0-0-1268590297

 Отправлено: 24.03.10 13:58. Заголовок: А вот и я со своим р..

А вот и я со своим реализмом
Обращаю внимание, что сменила ретинг с R на PG-13.
Если ситуация изменится, то верну R
Спасибо за внимание

X

Но ушел он, а я осталась. С расцарапанной душой и вновь поднявшей голову гордостью. Идти к Ритке передумала. Мне нужно было побыть одной, и даже как-то странно, что в тот момент меня не смутило очевидное – я итак одинока. До ночи еще далеко, так что на луну не повоешь, а на солнце… Его издевательски радостное сияние испортит интимность процесса… Забралась на крышу девятиэтажки, села на пыльный выступ среди антенн и попыталась унять сердцебиение. Не заметила, как губы в кровь искусала, будто с болью справиться не могу, а ведь физически ничего не болело. Вниз глянула – зря. Внутри все дернулось и с новой силой замельтешило в нервическом танце. Казалось, что произошедшего буквального десять минут назад с лихвой хватило бы выпотрошить из метущейся души все эмоции, но во мне словно бездонный колодец, который наполняется быстрее, чем успеваешь вычерпывать воду. Полированный блеск BMW невозможно было спутать ни с чем. А рядом Степнов сигаретой смолит и глаз от подъездного крыльца не отрывает, словно ждет кого-то. Меня? Чушь какая… А мог ведь и по дороге покурить... И вдруг, как мысли мои прочитал, швырнул окурок в облезлую урну, сел в машину и уехал. Радуйся, ты же сама этого хотела.

На следующий день я узнала, что деда больше нет. Сказали, что его нашла соседка – тетя Маруся. Вернее даже не она, а ее такса. Псина скулила, скребла лапами по мягкой обивке двери, и женщина насторожилась… Прибывший наряд милиции никаких признаков насильственной смерти не обнаружил, вердикт – сердечный приступ. А я даже плакать не могла, глотать больно, все противным комом в горле застревает. И какое теперь имело значение, что он так со мной поступил, и что по его милости мыкалась да в истории влипала. Я все простила. И не потому, что такая благородная, а потому, что жить с этим камнем было невыносимо, а я избавилась от него, и стало легче.

В пустой квартире не осталось ничего более или менее ценного. О том, что на комоде еще недавно стоял раритетного вида телевизор «Рубин», теперь напоминало только пыльное пятно. Мамин хрусталь и чучело бобра так же исчезли, книжные полки зияли дырами. Значит, играть он не бросил… В дедовых вещах я нашла пару купюр, на которые не протянуть и неделю. С каких средств оплачивать погребение, задачка еще та. Но спасибо хозяйке таксы: тетя Маруся все хлопоты по части похорон взяла на себя. Она заплатила за машину, гроб и венки, а то, как виртуозно она торговалась с музыкантами, оставило в памяти неизгладимое впечатление. Никогда бы не подумала, что за пять минут цену можно скостить почти в половину. Костюм для деда пожертвовал Риткин отец. Почти новый, если не считать пары дырок, прожженных сигаретой, около пуговиц пиджака. Перерыла весь дом в поиске двух одинаковых носков, в итоге удовлетворилась разноцветными, зато не протертыми на больших пальцах. Кто-то подсказал, чтобы я не забыла положить в гроб дедовы медали, но в ящиках шкафа остались только пачка ваучеров небезызвестного МММ, застиранные носовые платки и пожелтевшие коробочки от лекарств. Он проиграл не только домашнее барахло, а еще и свою память, честь и совесть.

Соседка заметила, что я в полной прострации, пожалела меня и сама позвонила родителям. Не знаю, какой между ними состоялся разговор, но на похороны они явились. Прилетели-таки в Москву – впервые за семь лет. Именно столько времени понадобилось, чтобы до них дошло, насколько они нам с дедом были нужны. Мама зачем-то обронила, что в их парижской квартире они оборудовали настоящий кабинет для Петра Никанорыча, мол, еще бы пара месяцев, и забрали бы нас к себе. Эти сладкие песни я и раньше слыхала, поэтому не поверила, но виду не подала. То, что я сомневалась в их искренности, еще полбеды, куда отвратительнее было наблюдать эти пафосные сцены скорби, разыгрываемые для друзей и знакомых. И, разумеется, они не виноваты, просто «это судьба несправедлива», а их равнодушие легко списалось на «непреодолимые обстоятельства». У меня затылок ныть начинал, когда родители причитали «ах, если бы мы знали».
Знали о чем?!
Что старики умирают? Или что дети нуждаются в любви и заботе родителей?
И непонятно уже, то ли смеяться, то ли плакать, но пока моя мамочка впахивала на благо европейской фармацевтики, челку мне ровняла мама Риты Лужиной, а трудности просвещения относительно специфики женского организма - месячные, половое созревание и прочие «прелести», - взял на себя Степнов. В голове всплыл незабываемый эпизод: седьмой класс, ошалевшие глаза физрука, медпункт и бирюзовые спортивные штаны с темными разводами крови. Это был самый критический день в моей жизни. Тяжело признавать, но посторонний мужик сделал для меня больше, чем собственные родители. И я вглядывалась в казалось бы родные лица и ничего не чувствовала. Наверное, даже соседская такса вызывала во мне больше нежных чувств, а тут… чужие глаза. Что я знала о них, о том, чем они дышат и как живут? Ничего. Как и они обо мне. И если откровенно, мне это было неинтересно. Париж – это конечно, круто, да только мне мама нужна была, а не Сорбонна или Диснейленд.

Оказывается, про пагубную привычку деда они оба знали – спасибо тете Марусе. Почему ничего не предприняли? «Не думали, что все так серьезно». Ну да, добрые дядечки квартирку за карточные долги оттяпали, а меня в бордель записали. Без очереди. Пустяки, не стоит волноваться…
Не успела примяться земля на могилке деда, как родители засуетились с отъездом.
- Леночка, доча, ты должна переехать к нам. Сейчас главное загранпаспорт, приглашение мы тебе пришлем.
- И что я буду там делать?
Мама в изумлении распахнула и без того огромные глаза, отец поднял бровь и впервые за все три дня пребывания на родине окинул меня заинтересованным взглядом. Почти уверена, что с таким откровенным любопытством он изучал только новое оборудование в лаборатории, но – какой сюрприз! – и родная дочь вполне может быть занятной. Не каждый день встретишь человека, который не рвется в «цивилизацию» из «варварской» России.
- Ну как что? Жить! В институт поступишь, работу найдешь. Все как у всех, - папа говорил чуть растягивая слова, как будто перед ним не выпускница школы, а первоклашка из класса коррекции.
Я едва не поддалась соблазну сообщить, что до их визита у меня тоже была жизнь, пусть и не сахарная, но моя. Да, здесь ужасный климат, толпы бомжей и безработица. В сравнении с Парижем та еще клоака, зато я сама себе хозяйка. А институт меня и здесь ожидает, «как у всех».
- Ну, может, как-нибудь в гости приеду, - с наигранным оживлением отозвалась я, намереваясь завершить трудный разговор. Они не бросились меня уговаривать, и я их понимала: как и мне, им не хотелось ломать свою привычную, отлаженную жизнь. В быту мы еще как-то могли сосуществовать, но, так или иначе, смущали друг друга, досадуя на тесноту. Мы отвыкли быть семьей. Отвыкли делиться. И у родителей тепла не выклянчишь, и я в режиме холодильника – с улыбкой приклеенной. Да, конечно, необходимый политес был соблюден и опрос на тему школы, друзей, «не болеешь ли» проведен ими безупречно, с четко выверенными паузами и возгласами. Бенджамин Спок аплодировал бы стоя. Потом обеспокоенное «у тебя выпускной на носу, возьми, это на платье и туфли». Туда же отдельные конверты за квартиру, на питание и культурный досуг. Конечно-конечно, я же из Третьяковской галереи не вылажу, а театры так вообще – через день. Назидания сыпятся, как из рога изобилия: не ходи одна по ночам, не связывайся с сомнительными компаниями и… предохраняйся. Меня это не раздражало, просто ухмыляться про себя устала…
Вскипела я один единственный раз, когда мама выбросила мои кроссовки. Да, старые, кожа на носах облезла, но почему бы не спросить у меня? Вместо извинения отец положил на полку еще пару купюр. Высокие отношения. Могу представить, с каким облегчением они улетали в свой чистенький мир эйфелевых башен и неразбодяженного «лореаля». Да и я наконец-то расслабилась, когда их самолет поднялся над аэропортом.

Ехала домой на автобусе и всю дорогу думала о том, что сотня Парижей не стоит одного поцелуя Степнова, и было совсем не стыдно улыбнуться в ответ на Риткино насмешливое «Кулемина, ты втрескалась, как последняя дура». Втрескалась. Но это мои проблемы, и я с ними разберусь.

http://kvmfan.forum24.ru/?1-11-0-00000617-000-0-0-1269262240

 Отправлено: 13.04.10 22:23. Заголовок: Хотела что-то написа..

Хотела что-то написать, какие-то слова, типа "эта глава для тех, кто ждал", но саму стошнило от пафоса. Скажу проще - ТОЛЬКО НЕ БЕЙТЕ

XI

Я постоянно ждала его. Болела ожиданием и презирала себя за эту напрасную надежду, но та жила во мне против моей воли, вопреки здравому смыслу. Да, и вообще, вопреки всему. Я безотчетно искала его глазами в толпе прохожих, вскидывалась от каждой проезжающей мимо черной иномарки и медленно сходила с ума от напряжения. Разум гремел шариками и роликами, пытаясь уложить их в голове согласно правилам, заложенным природой, но к чему обманывать себя – привычный порядок уже никогда не восстановится: я же сама саботирую его при первой же возможности. Не раз и не два я возвращалась мыслями в тот день, когда Степнов явился из ниоткуда и спрятал меня от своих же подельников. И хотя опасность скалилась в сантиметре от моего лица и грозилась стереть в порошок, я хотела, чтобы все повторилось, и он снова примчался спасать, защищать и… просто находиться рядом. До дрожи не хватало этой странной, грубоватой заботы, которую он никогда не трудился объяснять, вечно не договаривая и меняя тему. А может, ему просто нечего мне сказать?

В канун выпускного я немного забылась. Слишком суматошное выдалось времечко, и Рита постоянно маячила перед глазами, мешая копаться в себе. Понятия не имею, кого она пыталась из меня вылепить, но все-таки обрядила в платье мое почти сросшееся с джинсами тело. До сих пор в дрожь кидает, когда вспоминаю этот желтый балахон с черным пояском и босоножки в тон, такие же неудобные, как и сам наряд. В семнадцать лет до меня наконец-то дошел смысл фразы «красота требует жертв». К сцене, за вожделенным свидетельством об окончании школы, я еле доковыляла: каждый шаг давался с трудом, на пальцах ног не осталось живого места – одна сплошная мозоль. Зато в списке объектов для ненависти Борзова уже не значилась номером один: свои туфли в тот момент я ненавидела куда сильнее.

Праздновать окончание безумной школьной поры не было ни малейшего желания. Еще в актовом зале, перед началом торжественной части, Рита выклянчила у меня ключи от квартиры, и примерно через полчаса после вручения аттестатов я не досчиталась ее и Гуцула. Без компании перспектива отмечания заметно потускнела, но с моей стороны было бы совершенно не по-дружески мчать домой вслед за ними. Игриво тиская друг друга, они только и ждали, когда можно будет свалить по-тихому…. Третий лишний, именно поэтому я решила немного задержаться и отдать школе последний долг – попрощаться с ней, как положено.
Распахнутые настежь окна не спасали от жуткой духоты. Над столами, как смог над мегаполисом, висел смрад, замешанный на дешевом парфюме и запахе жареных котлет. Салаты кисли в тарелках, родительницы выпускников старательно отгоняли от разносолов ленивых мух, а чуть позже – подтянувшихся к разгару веселья «друзей детства», которых, разумеется, никто не звал, но они набежали, как тараканы, и активно шарили по столам, сметая все то, чем пренебрегли виновники торжества. Первыми исчезли томатный сок и «Кока-Кола». Одноклассники делились на компании ради одной единственной цели – быстро распить то, что «легально» разрешено родителями и «догнаться» дешевой водкой, незаметно пронесенной в узких дамских сумочках. Кто-то танцевал. Между делом провели несколько простеньких конкурсов, типа парного танца на микроскопическом клочке газеты, но меня хватало только на то, чтобы мерно цедить шампанское. При внимательном изучении стесанных ног мной было сделано печальное открытие – туфли на каблуке придумали женоненавистники. И когда в четвертый раз врубили занудливые страдания Тони Брекстон, заныли не только истерзанные конечности, но и голова. Вроде бы Алехина агитировала всех сфотографироваться толпой на фоне родной школы, вот и чудно. Заодно свежим воздухом можно подышать…

Ни Алехиной, ни толпы одноклассников замечено не было, в тусклом свете тающего вечера хорошо просматривался парапет крыльца, облепленный местной шпаной и прочими «подозрительными элементами». Я наперед знала все скабрезности, которые польются в мой адрес из прокуренных глоток, поэтому, нацепив самую наглую из своих ухмылочек, пропустила все мимо ушей. Ну что, съели? Не на ту напали! Из-за пары пошлостей падать в обморок не стану. Прихрамывая, докосолапила до лавочек во дворе школы и с облегчением опустилась на ту, что была ближе ко мне. Со стоном сняла туфли.

Назойливый грохот дискотеки сюда почти не доносился, свежий, ласковый ветерок приятно холодил горящие после нескольких мучительных часов стопы. Я предчувствовала, что завтра вообще не смогу ходить, но впереди еще целая ночь и традиционная встреча рассвета. Милославский даже придумал этому событию романтическое название – «ритуал инициации во взрослые». Пафосно, но что-то в этом есть. Собравшись с духом, я попыталась снова натянуть босоножки. Ничего нового, очередной круг адских мучений. А может, ну его, этот рассвет? Я невольно сосредоточилась на болезненных ощущениях, поэтому не сразу расслышала уверенную поступь за спиной. Идеально начищенные мужские туфли остановились прямо передо мной. Наверное, кто-то из родителей ищет свое неразумно-пьяное чадо. Ну а я-то здесь причем? Глазами скользнула по светлым брюкам. На барахло с рынка не похоже… Циферблат дорогих часов хвастливо мерцал на загорелой руке. Пальцы играли зажигалкой… Это он. Последняя внятная мысль выскочила из дебрей сознания, и сердце зашлось в истерике.
- Привет, - голос, полтора месяца изводивший меня в мучительных сновидениях, раздался над ухом.
- Виктор М-михайлович? - Я торопливо затолкала ноги под лавку. Голос дрожит, с волнением справиться не могу и, что сказать, не знаю. Помнится, что последняя встреча как-то некрасиво закончилась, глупо. Сделать вид, что так и надо было? Но кому я вру? Он же меня, как облупленную знает, и фальшь за версту учует.
- Не ожидала вас здесь встретить, - прошелестела торопливо и в следующее мгновение напоролась на пронзительный синий взгляд. Озноб по телу, сразу про поцелуй тот единственный подумалось. А он, не стесняясь, в упор меня разглядывает. Лицо, плечи, на голых коленях остановился, едва заметно хмыкнул. Я юбку расправила, подол стянуть вниз пытаюсь и оттого, что не получается, злюсь. Ощущение идиотское – на кой черт вообще в платье это вырядилась.
- Меня ребята из «А» класса на ваш выпуск пригласили. Наверное, пропустил уже все … А ты чего здесь одна?
- Душно в столовке, шумно и…
- …и туфли жмут, - неожиданно для меня закончил фразу Степнов. Выжидающе помолчал, потом вдруг резко присел на корточки, обхватил ладонями мои лодыжки и к себе подтянул – деловито и без лишних слов. Нервы сжались в комок, я с шумом выдохнула, ощущая, как сердце мечется меж ребер. Все ясно, он наверняка видел мое дефиле от крыльца до лавочек.
- Лен, не будь ребенком, я только гляну, - серьезно произнес Виктор в ответ на мои тщетные попытки высвободиться.
- Подумаешь, мозоль. Отпустите, - взмолилась севшим голосом, хотя знала прекрасно, что он отпустит только тогда, когда сам сочтет нужным. Виктор успокаивающе провел ладонью по щиколотке, а меня снова в тот день на теткиной даче унесло. Стараюсь хотя бы не дрожать, губу закусила. В переизбытке эмоций, которым вылиться некуда, боли уже не чувствую, и там, где его руки касаются, горячо и приятно. Степнов осторожно, словно я из фарфора сделана, снял с моих ног злосчастные босоножки и внимательно оценил масштабы бедствия: левая стопа еще ничего, а правая… Ранка на каждом пальце.
- Не знал, что ты мазохистка.
«Еще какая!» - укусила я саму себя, некстати вспомнив, что страдания по бывшему учителю действительно доставляли мне своеобразное удовольствие. Мучилась, но избавления не искала, ведь он – это лучшее, что случилось со мной за все семнадцать лет.
- В машине есть аптечка. Зеленка и пластырь, я думаю, найдутся. - На доли секунды наши взгляды встретились. Я дрогнула, но устояла. Это потом я буду Ритку уговаривать задержаться у меня еще «хотя бы на полчасика», лишь бы не оставаться один на один со своими переживаниями, а сейчас так не хотелось выглядеть беспомощной.
- Не надо. Я до дома потерплю, - заупрямилась я ему в пику. Логики ноль, самой же хуже от такой самостоятельности, но с непривычки сложно перестроиться и разрешить себе быть слабой.
- Каблуки твои или у подружки одолжила?
- Мои, - уныло буркнула я. В ответ услышала, как одна за другой туфли полетели в железную урну за лавкой. Разумеется, в мыслях я уже раз двести швырнула в мусорку, облила бензином и подожгла это чудо легкой промышленности, а Виктор решил проблему сразу, без долгих предисловий.
- Вообще-то они денег стоили. – Я подскочила с лавочки и выудила несчастные босоножки из мусорного бачка. И хотя была уверена, что ни разу больше не надену их, все равно сунула подмышку. Босоногая, в мятом платье, наверное, смешно выглядела в тот момент, особенно на фоне лощеного, как кинозвезда, Степнова, но уж какая есть.
- А тебе идет, - немного щурясь, резюмировал он. - И ноги у тебя красивые. – Как ледяной водой окатил. Смотрю ошалело, ищу подвох. Он что, издевается? Не избалованная комплиментами, я зарделась до пят. А чтобы смущение спрятать, напомнила ему – вот дура-то! – про цель его визита.
- А как же приглашение? Вас, наверное, ждут.
- Это вряд ли. – Он кивнул в сторону крыльца. – Они сейчас Папу Римского от Аллы Пугачевой не отличат. Смотри. – Поддерживая друг дружку под локоть, с лестницы скатились окосевшие вконец Лебедева и Зеленова. От утреннего блеска не осталось и следа, растрепанные волосы висели паклей, на нежно-кремовом платье Полины красовалось ядреное пятно. То ли вином облилась, то ли селедку под шубой на себя уронила. Полгода девицы грызлись из-за Комарова, а к выпускному порешили, что их дружба важнее. Повезло Стасику…
- Пьянка пьянкой, а у меня тут раненая. Поехали, домой отвезу. Наденешь что-нибудь без каблука. – Потом за руку поймал и к себе притянул. – Лен, ты как? Сама знаешь, мне несложно… до машины могу и донести. – Стою столбом, а он близко настолько, что, несмотря на вечерний полумрак, каждую морщинку на лбу вижу, и глаза его красивые кажутся еще синее и глубже.
- Я сама. – В ответ он только усмехнулся.
До машины шла босиком. Намеренно плелась, как пенсионерка с базара, старалась запомнить каждую секунду, напитаться этим одним на двоих воздухом, потому что дальше ничего не будет. Сейчас Степнов наиграется в «доктора и пациента» (спасет меня в который раз) и вернется в свою привычную жизнь, со всеми ее понятиями и жестокостями, а я останусь – встречать ненужный мне рассвет и грезить о случайной встрече. Сто метров остывающего асфальта кончились быстро, Виктор открыл переднюю дверцу «бумера» и помог мне сесть.

[url=http://kvmfan.forum24.ru/?1-11-0-00000617-000-0-0-1270814326]http://kvmfan.forum24.ru/?1-11-0-00000617-000-0-0-1270814326[/a]

 Отправлено: 26.04.10 12:00. Заголовок: Девочки, милые. это ..

Девочки, милые. это ВАМ

XII
Про то, что домой мне сейчас нельзя, я сообразила уже сидя в салоне авто. С минуту размышляла, стоит ли объяснять Степнову особенности нашей с Риткой дружбы, но в последний момент передумала – Степнов даже ключ в замок зажигания не вставил, значит, про пластырь и зеленку он не пошутил, какой уж тут «домой»… Я заволновалась почему-то, вжалась в светло-серый велюр сидения, страшась голову в его сторону повернуть. Украдкой покосилась, заметила, что он в аптечке роется. С серьезным видом, сосредоточенно. Бутылёк с зеленкой уже нашел. Вспомнились пятнистые, как леопарды, детсадовцы, болеющие ветрянкой, и ужасно захотелось, чтобы в аптечке обнаружилась перекись или, на крайний случай, йод, а не эта ядреная зелень. Уж если возвращаться в детство, то к каким-нибудь более радостным моментам, но Степнов не собирался консультироваться на этот счет со мной. В следующее мгновение он включил свет в салоне, и отчетливое «развернись ко мне, вытяни ноги» рассекло воздух и мое сознание. Воздух никуда не делся, а вот сознание упало замертво. Меня хватило только на то, чтобы по-рыбьи вытаращить глаза: я еле пережила эпизод с «осмотром», когда каждое его касание отзывалось дурманящей истомой где-то в животе, а накладывающиеся фоном воспоминания доводили градус напряжения до максимального. И вот снова Голгофа с инквизицией во всем своем великолепии. Бог мой, я ведь этого хотела, мечтала, чтобы он почувствовал, как сильно нужен мне, и примчался «спасать». Теперь же и сама не рада, потому что даже у мазохизма есть границы.
Степнов спешно выудил из темной пасти бардачка складной ножик и откупорил им флакон с зеленкой.
- Лен, это займет минуту, зато не заработаешь заражение крови.
- Дайте флакон, я сама... – Он не дал мне закончить:
- Сегодня я это уже слышал. Чего ты боишься? - ниже на тон, чем обычно. Знакомый взгляд в упор прожег меня до затылка. Мурашки по спине, опять это беспомощное состояние мухи, влипшей в лужу клубничного варенья. Или абрикосового. Неважно. Нервы искрят, как испорченная проводка, и я готова почти на все, но только не на то, чтобы позволить любимому мужчине обработать натертые босоножками пальцы. И все потому, что после он снова исчезнет, так и не объяснив, почему мои мозоли – это его проблема.
- Ничего я не боюсь, – пробубнила неуверенно, дернула плечами и отвернулась. Как же опостылели эти игры. Он обрушивается внезапно, как снег на голову, выбивает почву из-под ног и настолько нежен в своей грубости, что мне не хватает воли открыть дверцу авто и просто уйти. До того, как уйдет он.
- Это не больно. Будет жечь, я подую.
- Зачем вы приехали? – Вымучила пересохшими губами и в подол платья пальцами впилась. Ну, конечно, сейчас про приглашение от бывших учеников заливать начнет или все будет еще проще – продекламирует многообещающее «потом поговорим». В этом Степнов виртуоз.
- Говорил уже, – резко бросил он в ответ, давая понять, что тема исчерпана. Кто бы сомневался…
- Так повторите, неужели вам сложно? – ухмыльнулась саркастически. Разозлится, ну и пусть.
- Во-первых, «выкать» перестань…
- А во-вторых?
- Хватит мне зубы заговаривать. Твои ноги надо в порядок приводить. – Кусок ваты достал, ко мне развернулся. – Ну. Я жду. – Он так ловко ушел от важного для меня разговора, что к разочарованию мгновенно прибавилась злость.
- Да хоть заждитесь! Времени у вас все равно дофига! – огрызнулась я. И смех, и грех. Слон и моська. А у Степнова даже лицо не изменилось, только насмешка глаза тронула. Забавляется? Чем бы дитя ни тешилось, только бы не вешалось?
- Зеленки хватит и на твой язык. Все надеялся, что ты повзрослеешь. Зря, наверное. – Я вспыхнула. Оставив попытки навязать свою помощь, он ткнул открытый флакончик в выемку на приборной панели, руки на обод руля сложил. Отвратительно спокоен, как сфинкс.
- Я уже давно не ребенок. Или мне раздеться, чтобы это стало очевидно. Может, вспомнили? – Понимаю, что перехожу все границы, но бить по тормозам уже поздно.
- Глупая ты, - устало отозвался на мою тираду Степнов.
- Умная вас дома ждет! Валите к своей Каримовой! А то там борщ стынет! – рявкнула я и схватилась за ручку дверцы с твердым намерением рвать когти в сторону дома. И плевать, что Ритку с Гуцулом обломаю. Трех часов накувыркаться – выше крыши. Пихнула кулаком. Заперто. Степнов не искал слов, чтобы меня удержать – просто включил блокировку.
- Ну что, остыла? – тоном хозяина положения произнес он.
- Открой.
- Лен, ты же пожалеешь потом…
- Я сама решу, что мне делать. – Мощные удары сердца сотрясали все тело. Дышать трудно.
- Ночь на дворе. Я тебя одну не отпущу.
- А меня спрашивать не надо?! - взвилась я. - Не нужна мне твоя опека. И ты мне не нужен.
- Все сказала? – Металлические нотки уловила сразу – разозлился, значит. Кинула в его сторону горящий взгляд – у него глаза бешеные, аж черные. – Можешь катиться на все четыре стороны! Удачи! – С бардачка пачку сигарет выхватил так, что меня жаром обдало, вылетел из салона вихрем и дверцей хлопнул от души – как только стекла не вылетели?

Вот теперь я остыла. Будто по щекам меня отхлестал. Смотрю обалдело на открытую баночку и клок ваты. И жалко себя (эмоции схлынули, так что уже ничто не мешало ноющей боли разъедать опухшие ноги), рыдать охота в голос. Наконец-то дождалась его, пришел, а я все так бездарно угробила. Характер решила продемонстрировать. Еще и Каримову приплела… Причем тут вообще она, ведь он сейчас здесь, со мной.

Вздохнула обреченно, колени к груди подтянула, успокоиться пытаюсь, а в ушах громом его «катись». Руки трясутся, как у больной Паркинсоном. Чудом не уделала зеленкой обивку сидения, но при такой ловкости пальцев через минуту все ноги были в диком орнаменте. То еще уродство... Стекло опустила, использованную вату выкинуть, и не смогла сдержаться, чтобы в его сторону не глянуть. Виктор стоял в метре от машины и курил. Весь в светлом, красив, как Бог. В расстегнутом вороте рубашки поблескивала цепочка толщиной с палец – атрибут разбойничьей жизни. Я привыкла не думать о том, что вне моментов наших коротких столкновений он воплощение жестокости, а его работа – причинять страдания, но все чаще эти мысли терзали душу. Вариации девичьих грез при всем своем разнообразии не пускали меня дальше сказочного рефрена «и жили они долго и счастливо», ведь ровно настолько, насколько я хотела быть с ним, я боялась разделить его жизнь. И из-за этих метаний была сама не своя. Впрочем, он не торопился подпускать меня к себе – держал дистанцию, и причиной тому я видела не разницу в мировоззрении или статусе, а просто другую женщину…

Темнота искажала очертания мужской фигуры, но я все-таки поймала его взгляд. Тяжелый, горячий, слишком откровенный. Мое задранное до бедер платье Степнов заметил раньше, чем я опомнилась. Губы сжал, небрежным жестом швырнул окурок в темноту и вернулся в салон. Молча извлек из аптечки пластырь, ножом нарезал его на узкие ленточки. Почему-то его тихая решимость будоражила меня до нервной дрожи. Я словно вросла в сидение, руками колени обхватила. Фыркать и упрямиться – гиблое дело, а как еще с ним себя вести, ума не приложу. Виктор без предупреждения за щиколотки взял и к себе развернул. Боже… Я только прерывисто выдохнула.
- Нет никакой Каримовой, - наконец обронил он, обматывая большой палец на моей ноге клейкой полоской. Я сглотнула. Смутное предчувствие дальнейшего разговора сладко сжало сердце. Одна фраза – и про нирвану это уже не метафора.
- А в школу я к тебе приехал… Знал, что ты здесь. Приглашение было предлогом. – Он говорил тихо, долго подбирая слова. А я, наверное, даже через сто лет смогла бы воссоздать в голове каждую фразу того разговора.
- Почему раньше не приезжал? – Уже не страшно выдать себя. Пусть знает, что я ждала… А Степнов весь в заботах о «перевязке», и меня досада колет, что он так внимательно осматривает ранки на моих пальцах вместо того, чтобы говорить глаза в глаза.
- Раньше нельзя было.
...Он закурил. Я зачарованно взирала на мерцание зажженной сигареты, небрежно зажатой длинными пальцами, любовалась мужественным профилем, и во мне не оставалось сомнений, что я пойду за ним куда угодно. Все, что казалось барьером, что классифицировалось как различие между нами, отправилось в тартарары. Мои разукрашенные зеленкой ноги так и лежали на его коленях, он ласково гладил их свободной ладонью.
- У тебя такая кожа… нежная, - заметил он полушепотом, и в салоне снова воцарилась тишина. Я по-кошачьи млела и молчала, потому что не хотела опять все испортить, а он… он итак о многом сказал. Ощущения от его прикосновений невозможно было передать словами, но и этого оказалось мало. Уже мало…

http://kvmfan.forum24.ru/?1-11-0-00000666-000-0-0-1271891253

 Отправлено: 29.04.10 10:26. Заголовок: Я подалась вперед, с..

Стыдно вас мучить, ловите

XIII
Я подалась вперед, соблазняясь теплом сильных рук. И без разговоров ясно, что сожалеть поздно, а раздумывать глупо. Еле слышно, по слогам произнесла его имя, ладонью по гладко выбритой щеке провела. Он вздрогнул, накрыл мою руку своей и нежно сжал, от чего меня словно током прошибло. Насквозь. И нельзя в один момент стало можно. Притянул к себе, на колени усадил и обнял. Слышу его запах, чувствую, как настойчивые теплые губы по шее скользят – от подбородка до ключицы, а пальцы тянут вниз рукава платья. Шепчу «молния сзади» и тут же задыхаюсь от жадных, умелых ласк… Хорошо настолько, что плевать на руль, упирающийся в поясницу, и на тесноту тоже плевать. В салоне спасительно темно, перед глазами туманное зарево и каждый вздох через дрожь. Я руками шею его обвила, целую несмело, пробую на вкус поцелуй, ведь каково это – любить – я еще не знала. Одно желание зноем по телу, а в голове смятение и полная анархия. Неясно, что слаще – брать или отдавать. Под рубашку его забралась, по ребрам и спине пальцами вожу, изучаю, и чем яростнее глажу, тем крепче его объятия… Все это происходит как будто не со мной, в сознании не укладывается, привыкаю медленно, обмираю и хочу еще. Хочу…

Противный писк наручных часов разорвал волшебство нашего на двоих одиночества. Вроде бы, ничего особенного, всего-навсего стрелки часов без четверти двенадцать отбили, но Степнов вдруг от губ моих оторвался, взглядом по циферблату мазнул и тихо выругался. Ничего хорошего это не предвещало.
- Лен… – Чувствую по серьезности тона, хочет что-то важное сказать. – Мне нужно ехать. Прости, что так… - Расстроен за нас обоих. А я где-то в прострации, между облаками. Очнуться не могу, хотя ясно заранее – с небес спуститься придется, да и звезды он уже выключил.
- Обещаю, все у нас будет. Будет, как ты захочешь.
Я слушала его и не слышала одновременно. Заискивающе смотрела в любимые глаза, умоляя взять с собой. «Я не буду мешать, просто тихонечко в машине посижу». Как же это наивно.
- Не могу. Пойми. – Да что тут понимать? Я с самого начала знала, что он не прекрасный принц, и не будет у нас киношек по субботам и Крыма в июле, а вся моя жизнь сведется к бесконечному ожиданию и страху за него, потому что за себя я уже давно разучилась бояться – он своей заботой и отучил.
- Через час-другой я освобожусь и приеду за тобой, - примирительно прошептал он мне на ухо, все еще прижимая меня к себе. – У тебя же сегодня выпускной, отметить надо. Рассвет там, все дела. – К губам прильнул, ладонью от коленки до бедра провел так, что низ живота свело. Юбка давно скомкалась тряпкой, белье влажное, и я перед ним раздета до пояса. Трудно остановиться… Даже во мраке видела, каким возбуждением горят его глаза, но долг превыше всего. Легко догадаться, что тот, кто его ждал – не Савченко, и отпроситься, сославшись на дежурное «трубу в ванной прорвало», не получится. Шаг влево, шаг вправо – расстрел. И хоть до конца принять это все так и не смогла, выбора не было…

***
Удивительное дело, но Ритку и Игоря я, кажется, разбудила. Подруга открыла дверь и, пропуская меня домой, вперила в мое лицо сонный, бессмысленный взгляд. Пока я трясущимися руками запихивала в шкаф злосчастные босоножки, она мычала что-то про то, как ей стыдно за бегство с выпускного, и предпринимала вялые попытки выдавить из меня подробности о вечере. Наверное, она каким-то шестым чувством почуяла, что мне есть, что рассказать, но я сознательно боролась с жаждой обрушить на нее поток эмоций, давясь счастьем, которое граничило с сумасшествием. И чем упорнее я врала «да ничего особенного», тем крепче в меня впивался любопытствующий Риткин взгляд. Жажда докопаться до истины заставила ее окончательно проснуться.
- Лен, ты светишься, как новогодняя елка, колись!
- Забей, нечего тут рассказывать. – Я суетливо ретировалась в ванную, но от Лужиной было уже не отделаться. Нестираемая счастливая полуулыбка мешала мне лгать. Глаза за челкой лихорадочно блестели, тушь растеклась, на шее – о, черт, - красовался засос.
- Кулемина, твое платье словно корова пожевала, про то, что у тебя на голове, и произносить вслух неприлично. Ты с какого сеновала свалилась? – Она явно гордилась своим остроумием и довольно похихикивала. - А как же Степнов? Устала ждать и отдалась другому?
Знает, зараза, куда бить. На эту провокацию я легко купилась и выложила все, как на духу. Ритка в миг посерьезнела, ее милую дурашливость будто рукой сняло.
- Ты уже все решила? – спросила она, и я, обернувшись в ее сторону, уловила тревогу во взгляде.
- В общем, да.
- Будь осторожной, ты же знаешь, что он не прост.
- Знаю и все равно люблю, - почти шепотом произнесла я, ощущая, как эти простые слова, сказанные вслух, запускают бабочек где-то в животе.
- Рит, не отговаривай.
В ответ она с готовностью помогла мне снять платье.
- Я принесу тебе полотенце. – И исчезла за дверью ванной комнаты.
Когда я вышла из душа, ни Лужиной, ни ее друга сердечного в квартире не было. Я снова заулыбалась. В этом вся Рита: ее не надо ни о чем просить или долго что-то объяснять. И хотя я ожидала нотаций, криков «опомнись» и уговоров не терять голову, она меня поддержала.

http://kvmfan.forum24.ru/?1-11-0-00000666-000-0-0-1272486731

 Отправлено: 05.05.10 10:41. Заголовок: Не ругаться! Покусаю..

Не ругаться! Покусаю

XIV

Такой революции старый дедов шифоньер не видывал никогда. В поисках любимой парадно-выходной майки я вывернула содержимое половины полок, хотя не то, чтобы я так переживала по поводу своего внешнего вида, просто взбудораженный предвкушением свидания мозг не вынес бы бездействия. Лучше спустить пар, разгромив пол квартиры, чем мучиться в томительном ожидании. Одуревшая от счастья, я, секунду за секундой, проживала последние события вечера, и эта война с гардеробом не способна была даже на мгновение отвлечь меня от мечтаний о НЕМ.

Он не пожелал воспользоваться моментом, серьезно рассудив, что спешить нам некуда, вот только тело уже играло по своим правилам, и он застегивал мое платье так, будто не одеваться помогал, а наоборот. Гладил ладонью по спине, запускал пальцы в мои влажные волосы, прижимался губами к пылающим вискам. «Как же не хочется никуда ехать», - нежно шептал Виктор, и от этих слов я взрывалась изнутри сказочным фейерверком. Открывая дверцу авто у подъезда, он твердо заверил меня, что через два часа мы уже будем мчать в сторону Пироговского водохранилища. Только вот смотается на встречу и сразу же вернется… Его голос, жесты, манеры – все дышало спокойствием. Он четко знал, о чем говорит, и я без колебаний доверилась ему, ни грамма не сомневаясь, что меня ждет самый грандиозный рассвет в жизни. О том, как именно мы будем коротать ночь в канун восхода солнца, старалась не думать, потому что тело мгновенно покрывалось испариной, а мышцы ног и рук переставали подчиняться. Воспоминания были еще слишком свежими, губы горели, истерзанные настойчивыми поцелуями, и вдоль позвоночника бежали мурашки. Мысли метались в голове, словно в горячечном бреду, и рассудок с трудом мирился с тем, что все происходящее – это не сон. Ну не может же нормальному человеку сниться, что у него ноги в зеленке и пластыре. Да и светлый мужской пиджак на спинке стула в комнате выглядел более чем реальным. Степнов сам заботливо набросил его мне на плечи, провожая до двери квартиры. Забирать не стал, будто с этим пиджаком он оставлял частичку себя. Это как монетку в море бросить, чтобы вернуться.

Только я ждала его напрасно: ни через два часа, ни к утру, он не объявился. Рассвет за нас встретил кто-то другой, кто-то другой занимался любовью и блаженно улыбался новому дню. Но не мы. Я очнулась уже в обед, жмурясь от издевательски яркого солнечного света, бьющего мне в лицо. С удивлением обнаружила себя лежащей поперек разложенного дивана, прямо в джинсах и кедах. В этой «боевой готовности» сквозило что-то отчаянное, будто я до последнего цеплялась за надежду увидеть его до того, как утро размоет волшебство ночи. Мыслей, что он сбежал, передумал, забыл обо мне, мелькнуло ровно полторы, а потом накатило тоскливое, уставшее биться в истерике ощущение страха и беспомощности. Я понятия не имела, ни где он, ни что с ним. В одном можно было не сомневаться – произошло что-то дурное. Возможно, непоправимое. Уж слишком хорошо я помнила, чем промышлял мой рыцарь, и это знание холодило душу, выставляя ее под ледяной сквозняк из домыслов, подозрений и всего того, во что он не посвящал меня, но что следовало за ним незримым шлейфом, отступая только в моменты незамутненного счастья. А его нам было отмерено совсем не много – полчаса в уютном салоне его иномарки. Полчаса, которые разделили мою жизнь пополам – до него и после. В этом после я была просто его женщиной, а он – моим мужчиной, и никаких кровавых разборок, перестрелок и выбивания долгов. Мой самый сладкий самообман во всей его красе...

Весь день я слонялась по квартире в полнейшем отупении, равнодушно скользя взглядом по стенам и мебели. Подходила к холодильнику, открывала его, несколько секунд бессмысленно смотрела на полупустые полки и закрывала. Есть не хотелось, наоборот, необходимость поглощения пищи вызывала приступ тошноты. Когда спазм отпускал желудок, я напивалась воды из чайника и прилипала к подоконнику. Вскидывалась на малейшее движение во дворе и замирала, чтобы расслышать шум мотора, хотя глупость, конечно же, ведь как ни гипнотизируй взглядом стоянку у подъезда, знакомая хищная морда «бумера» из ниоткуда не нарисуется. Раз Виктор до сих пор не объявился, значит, ситуацию не контролирует, и от него сейчас мало что зависит. Если вообще что-то зависит… Невероятно быстро и резко выброшенная из эйфории на грешную землю, я даже не сразу сообразила устроить телефонный рейд по больницам, как обычно и поступают те, кто озабочены поиском родных и знакомых. Все три часа общения с дежурными врачами не принесли результата, а позвонить в морг не поднималась рука. Малодушно и трусливо я оградила саму себя от того, что принято называть необратимостью. Так было проще верить в то, что лучший рассвет в моей жизни еще впереди, и жаркая прелюдия в машине только первая глава романа, а не прощальный подарок судьбы.

На следующий день ко мне спасательной бригадой примчалась Ритка. К тому моменту я уже даже плакать не могла – окончательно выбилась из сил. Только мелко дрожала, как от холода, и бормотала какую-то ерунду. Лучшая подруга с наигранным оживлением обнимала меня, трясла за плечи и восклицала «объявится твой Ромео, никуда не денется», а в глазах в противовес сказанному плескалась жалость. Может, она и относилась к разряду законченных оптимистов, но дурой не была никогда, а из возраста, когда верят в сказки и во всесокрушающую силу добра, мы обе вышли очень давно.

О том, что «BMV» Степнова взорвался где-то на Ярославском шоссе, я узнала, наверное, самой последней в нашей школе – спустя неделю. Тогда же и объяснилась эта особенная, почти материнская забота Риты, которой она окружила меня в те несколько дней после выпускного. Она все знала и потому боялась. Боялась, что и мне станет известна страшная новость, и я с ней попросту не справлюсь. Таскалась со мной по поликлиникам за справкой для поступления в институт, в паспортный стол, даже в магазин за молоком (единственным продуктом, который я в тот момент воспринимала). Чтобы оторвать меня от мрачных дум, уговорила Гуцула взять отцовскую «Волгу» и вывезти нас всех на пикник. Временами ей и вправду удавалось вселить в меня веру в лучшее. И это немудрено: постоянно находясь рядом, она отсекала все возможности получения мной нежелательной информации, и фанатично поддерживала во мне огонек надежды.
- Он придет, просто… просто пока не может. Ты же сама все понимаешь.
- Но почему же не звонит?
- Не хочет втягивать тебя в свои проблемы. Бережет твои нервы. Цени!
…Когда все раскрылось, она стоически выдержала мою истерику. Только кусала губы, очевидно страдая от невозможности хоть как-то помочь, и молчала. Я наговорила ей такого, после чего она имела полное право навсегда забыть мое имя и все, что нас с ней связывало, но Лужина оказалась выше обид. Уже практически в дверях она обернулась и, глядя мне в глаза, медленно произнесла:
- А может, это не он сгорел в машине. Найденные там же документы ничего не доказывают, - и добавила уже тише. - Я тебе завтра позвоню, если ты не против.
Дверь щелкнула замком, и в душе против воли всколыхнулась непотопляемая надежда…

Потекла бесцветная череда дней, наполненных разнообразными хлопотами. Каким-то чудом я прошла по конкурсу на факультет физической культуры, но меня это не радовало. Да и было ли что-нибудь в этом городе такое, что могло бы обрадовать, я и сама не знала. Оброненные Риткой слова крепко засели в голове. Я ждала его. Ждала вопреки всему: здравому смыслу и правде жизни, которой стало и без того слишком много, которая кричала дикими заголовками газет и била стекла в подъездах. Узнать, как движется расследование о взрыве на Ярославке, я так и не смогла. Со мной не стали разговаривать, бросив в лицо «а ты ему кто? Жена? Сестра? Тогда какого черта? Катись отсюда, не мешай работать». Новикова Лерка, чей папа служил в органах, только делала страшные глаза и, срываясь на шепот, внушала:
- Не лезь ты в эти дела. Это опасно.
Единственное, что удалось выудить из несговорчивой одноклассницы, это занятную деталь: кто-то «сверху» позвонил ее отцу и потребовал закрыть дело. Кто это был и зачем ему это нужно, осталось тайной. И чем больше непонятного обнаруживалось, тем меньше я верила в Витину гибель.

Лужина уговаривала бросить все и рвануть на море, но об этом и речи не могло быть. А вдруг объявится Степнов? Будет искать… Меня в дрожь кидало при мысли, что мы могли бы разминуться.
Кто-то называет это интуицией, кто-то – космической связью родственных душ (каких только причудливых определений не придумывали расплодившиеся, как мухоморы после радиоактивного дождика, экстрасенсы всех мастей!), но в ту ночь, когда Рита с Игорем отбыли в Адлер с Курского вокзала, меня разбудил нетерпеливый звонок в дверь.

http://kvmfan.forum24.ru/?1-11-0-00000666-000-0-0-1272980061

 Отправлено: 13.05.10 10:01. Заголовок: Девочки, привет вам ..

Девочки, привет вам из Белоруссии, там ХОРОШО


Я едва разглядела Степнова в угрюмом бородатом мужчине на пороге моей квартиры. Узнала его только по немыслимо пронзительным синим глазам, которые смотрели на меня так же, как тогда в машине – с нежностью, желанием и… чувством вины. Наверное, он заранее знал, что будет больно, что нельзя переступать черту, отделяющую нас друг от друга, но притяжение оказалось сильнее здравого смысла. Он сорвался, и я вслед за ним…
В мутном свете лампы на лестничной клетке его лицо казалось изможденным, от привычного жиганского лоска не осталось и следа.
- Привет, - родной голос привел меня в чувство, но в ответ я только и смогла схватиться за дверной косяк, чтобы просто удержаться на ногах.
- Привет, - неслышно произнесла одними губами.
Он сначала замешкался, а потом качнулся в мою сторону и обнял крепко, как один он умеет. В ласковом плену Витиных рук хотелось блаженно урчать и таять. Уткнувшись раскрасневшимся лицом в широченную грудь, я хмелела от мужского аромата, которым была пропитана вся его одежда. Все тот же парфюм, запах крепкого кофе и сигарет, а в нагрудном кармане рубашки, наверняка, пара лимонных леденцов припрятана. Витя шепчет что-то, разбираю через слово. «Я скучал… волновался…». Оглушенная, слепая от нахлынувших эмоций не нахожу, что ему ответить. Да и нужно ли? Все неважно, главное, что он здесь, что жив и здоров… Его теплые ладони под мою широкую пижамную кофту скользнули, и по коже ознобом прокатилась едва ощутимая дрожь. Боже, как же я соскучилась… Одурев от радости, мы не сразу сообразили, что стоим в дверях. Я смущенно пробормотала «входи, не хорошо так, вдруг кто-то увидит». Хотя, в сущности, кому какое дело? В темноте коридора он долго не отпускал меня, гладил по волосам, словно успокаивал. Осыпал мой лоб поцелуями и сбивчиво просил прощения. Каялся в своем вынужденном отсутствии, в аварии этой, которая больше походила на страшный спектакль и, наверное, впервые в жизни умолял дать ему шанс. Я улыбалась. Почти невероятно, что он просил о том, чем давно и безраздельно владел. Мне не за что было его прощать, но я не перебивала, млея от тембра его голоса…
- Я могу остаться? – неожиданно спросил он, и мое сердце подскочило к горлу, останавливая дыхание.
- Ты еще спрашиваешь? – тихо, чтобы скрыть волнение, отозвалась я.

Бросив свою тощую спортивную сумку на трюмо, он первым делом попросился в душ. Нести вахту у ванной комнаты я не стала - поплелась на кухню. Холодильник сломался еще месяц назад, поэтому продукты впрок я не покупала. На полке в шкафчике нашлась пара яиц, перезрелый помидор и банка кильки в томатном соусе. Романтическим ужином все это «великолепие» не назовешь, но хоть что-то…

На сковородке уже шипел готовый омлет, когда в дверном проеме появился Виктор. Он сбрил бороду, которая делала его похожим на горца, и сразу помолодел лет на пятнадцать, вернувшись в образ привычного для меня Степнова. Перекинутое через плечо полотенце почти не прикрывало обнаженный торс, джинсы без ремня сползли на бедра, придавая его внешнему виду притягательную небрежность. Кажется, я покраснела, и чтобы окончательно не растеряться, сосредоточилась на ужине. Присесть за стол он почему-то не пожелал. Крутился по кухне, явно нервничая и сбивая меня с толку, – я никак не могла уложить на блюдце нарезанный огромными ломтями хлеб.
- Лен, у тебя кто-то есть? – он старался говорить спокойно, но окаменевшее лицо выдавало напряжение, а глаза потемнели, как две полыньи. Я вздрогнула, и кусок хлеба выпал с тарелки.
- Нет. И не было. – Его бешеный взгляд я выдержала с трудом, в панике пытаясь понять причину допроса.
- Я бритву у тебя на полке нашел и крем. Мужской. - Он подошел ближе, смотрит испытующе - объяснений ждет.
- Это Гуцула. Они с Риткой часто у меня ночуют. – Я перевела дыхание, про себя обругав друзей на чем свет стоит. Бог мой, я полтора месяца, как бобик на привязи, ждала его, боясь уходить из дома дольше, чем на два часа, а тут такая сцена… Нависает надо мной, колючий, резкий, грубый. Привык к тому, что вранье – это норма жизни, и как ему объяснить, что я живу иначе?
- Только не лги мне. Я ведь все равно узнаю, лучше сразу скажи, не делай из меня идиота. – А я застыла с тарелкой в руке, своим ушам не верю: Степнов меня ревнует. РЕВ-НУ-ЕТ. И эта мысль приятно кольнула душу. Напридумывал себе невесть что, злится. Еще немного, и взорвется всей силой своего темперамента. И когда только он успел так оглупеть? Устав бояться, переживать и вертеть в голове калейдоскоп страхов и комплексов, я позволила себе вдохнуть счастье полной грудью и… широко улыбнулась.
- Нет у меня никого. Я тебя ждала. – Обезоруженный моей реакцией, он растерялся.
- Веду себя, как дурак, да? – виновато улыбнулся в ответ и в нерешительности остановился посреди кухни. Нет ничего забавнее, чем созерцать, как он из дикого бизона в хомячка превращается. - Я за тобой приехал. А тут бритва эта… грешным делом подумал, что опоздал. - Заметил, что яичницу на тарелку накладываю, подскочил ко мне, вырвал сковородку из рук и на плиту вернул. - Не надо ничего, я не голоден. – Развернул меня к себе, смотрит в глаза так, что зажмуриться хочется. Вдруг полотенце с плеча сдернул, одним движение свернул его жгутом и накинул мне на плечи, будто аркан. Теперь никуда от него не деться. Чувствую, как потяжелело в районе диафрагмы, кровь к лицу прихлынула.
- Поедешь со мной в Италию? – выпалил в губы, слегка касаясь их, отчего по телу легкие разряды тока побежали.
- Поеду. – Я и не раздумывала: за ним хоть на Колыму.
- Там хорошо... - Виктор осторожно коснулся губами виска, ладонями вдоль ребер провел, мягко опускаясь от поясницы к бедрам и стягивая вниз резинку моих смешных пижамных штанов вместе с бельем.
- А что мы там делать будем? – голос уже не слушается, я вся там, где его руки.
- Жить.

Он сам выключил свет на кухне и мы, собирая углы и натыкаясь на мебель, вкатились в комнату. Диван казался тесным, дверь на балкон распахнута настежь, а воздуха будто не хватает. Задыхаюсь от жарких поцелуев, цепляюсь за его напряженную шею и проваливаюсь в какое-то полубессознательное состояние. Кофта задрана до подбородка, горячий язык играет моим телом, расписывая на нем одни ему ведомые узоры, мышцы бедер сводит судорожной сладкой болью, которая усилится до максимума, когда он окажется во мне. Первая близость ошпарила нервы непередаваемыми страданиями. Широко распахнув глаза, я изогнулась в безотчетной попытке оттолкнуть его от себя, но он не позволил мне вырваться: одной рукой крепко держал за волосы на затылке, а другой – обхватил за поясницу, движение за движением оказываясь все глубже… До меня сквозь туманное облако в голове доносилось его хриплое дыхание, и я испытывала смутное чувство удовлетворения от того, что в данный момент происходило между нами, несмотря на мучительную боль и невозможность в полной мере наслаждаться занятием любовью.

Он не стал завершать начатое, и я была ему благодарна, потому что в этой заботе сквозила та настоящая нежность, которую никогда не восполнить самым бурным и ярким сексом. Ловко обернув мое тело в смятую простынь, будто в белый кокон, Виктор привлек меня к себе, и я не заметила, как провалилась в сон.

http://kvmfan.forum24.ru/?1-11-40-00000697-000-0-0-1273249267<\/u><\/a>

 Отправлено: 28.05.10 15:08. Заголовок: Девочки, выкладываю ..

Девочки, выкладываю на свой страх и риск. Анечка моя потерялась((

XVI

Время поджимало, а незавершенных дел оказалось немыслимо много. Днем Степнов носился по Москве, как угорелый, утрясая формальности для выезда заграницу, но зато ночью я владела им безраздельно. Или он мной… В долгих вечерних разговорах Витя ни разу не коснулся темы своего прошлого, словно это было табу, а я и не настаивала – ждала, когда он сам созреет для того, чтобы все рассказать. По сути, я ведь ничего не знала о его жизни после ухода из школы, а по тем редким встречам, которыми он баловал меня вплоть до выпускного, сложно делать правильные выводы. Ведь зачем-то он подался в банду, что-то толкнуло его на этот шаг. Да и про инсценировку собственной гибели Степнов помалкивал, лишь обронив, что это был единственный способ развязаться с тяготившей его бандой головорезов. Ему страстно мечталось о другой жизни, без чернухи и ежедневного насилия над собой и другими. «Я просто хочу быть с тобой», - немного смущаясь, признавался он в особенные, интимные моменты, и каждое слово впечатывалось в мою душу литерами с золотым тиснением.

В ожидании возможности рвануть за бугор мы бесконечно строили планы, упиваясь предвкушением чего-то нового, и только однажды это единение помыслов и устремлений нарушилось: мой великий конспиратор потребовал, чтобы я ничего не сообщала Лужиной, то есть просто исчезла, без объяснений. В ответ я возмутилась – наша с Ритой дружба давно прошла испытание на прочность, и я доверяла ей практически, как самой себе. Только для Степнова эта был не аргумент. Тяжелый разговор вылился в бурный скандал, и тогда до меня дошло, насколько высока степень Витиного напряжения и страха. Радужное будущее только маячило на горизонте, но еще не наступило, и, чтобы обезопасить нас обоих, он соблюдал все возможные предосторожности. Мирились мы еще неистовее, чем ссорились. Это обоюдное прощение стоило мне стертых о ворс ковра коленей и болезненного синяка на лопатке. Сколько царапин я оставила на его смуглой коже, и не вспомнить. Сумасшедшая близость отдавала агрессией, граничила с чем-то диким, животным, но мне это нравилось. С ним мне все нравилось.

Когда мы сели в самолет, я мимоходом отметила, как посветлело лицо Степнова. На миг даже почудилось, что мне – пятнадцать, мы на соревнованиях в области, а он – просто мой тренер и учитель. И снова все легко и безоблачно. Нет этих пережитых за последние полгода ужасов, нет испорченного выпускного, нет пропахшего безнадегой небритого отщепенца и вчерашней школьницы, издерганной вечным ожиданием чуда. Есть мы, повязанные одной на двоих надеждой на лучшую долю. Счастливые и уверенные, что теперь-то все будет хорошо…
В миланском аэропорту «Мальпенса» нас встретил солидного вида мужчина в темных очках и эффектном костюме фисташкового цвета. Виктор с лучезарной улыбкой представил нас друг другу:
- Ленк, это наш ангел-хранитель.
- Виталий Андреевич, это моя Лена.
Щербатое, рябое лицо Витиного покровителя в самую последнюю очередь навевало мысли об ангелах, но Степнову виднее. «Доверься мне, я знаю, что делаю», - уверенно твердил он, и я верила.
Виталий Андреевич приютил нас у себя, в роскошном загородном имении в пригороде Милана. Хозяин был радушен и необъяснимо добр. Уловив мое замешательство, Виктор наконец-таки решился заговорить о давно минувшем. Выяснилось, что «ангел» в фисташковом костюме – не просто друг, а еще и владелец крупного бизнеса в России и Италии, а также его давний должник, который обязан ему жизнью – своей и любимой дочки. Виктор, рискуя собственной головой, предупредил бизнесмена о том, что на него открыта охота, и таким образом спутал карты товарищам, жаждущим поживиться. Раскулачивать его планировали с размахом: тут тебе и похищение дочки, и шантаж, и – в случае несговорчивости жертвы – физическая расправа. Ясное дело, полученный от Степнова сигнал давал ему только отсрочку для решения проблемы, но и ее хватило, чтобы успеть бежать в Италию, предварительно сбросив все активы на родине. Спасенный олигарх Витю запомнил и не преминул при случае вернуть долг. Для таких людей отплатить по личным счетам – дело чести (если, конечно, к ним вообще применимо понятие «честь»). Именно с его легкой руки Степнову удалось провернуть трюк с аварией и взрывом, именно его вмешательство помогло закрыть дело о расследовании происшествия. Рука руку моет, и в скором времени я смогла в этом еще раз убедиться – наше довольно шаткое положение эмигрантов волшебным образом укрепилось. Виталий Андреевич предложил Виктору возглавить службу безопасности его холдинга. По словам владельца «на фирме» был полный бардак, и только жесткий контроль мог бы изменить положение. Вариант отказаться от столь заманчивого предложения даже не рассматривался. Должность - солидная, служебная машина своим шиком поражала воображение, а оклад позволял нам сразу же снять уютный коттедж в двух часах езды от Миланского аэропорта (близость к нему стала очень важной – Виктор часто летал в командировки). Жизнь налаживалась, и российские реалии с извечной бытовой неустроенностью и гниющими от старости «хрущевками» уходили куда-то в небытие. Будто все, что было до нынешнего благолепия, просто приснилось.

За полгода мы объездили всю Италию, но выехать куда-то за пределы страны никак не удавалось. Виталий Андреевич неохотно давал Виктору выходные, и нередко случалось так, что тот вынужден был срываться посреди уикенда и мчаться по первому требованию босса. А сколько раз он возвращался домой глубокой ночью или, вообще, под утро. Злой и уставший. Я не роптала, понимая, что нам и так сказочно повезло, но все чаще в голову вползали мрачные мысли о неистребимости рабства. Оно вуалируется незаменимостью человека в рамках выполняемых им обязанностей, и это обстоятельство тешит его самолюбие, придает подчинению особенную значимость, но ловко опутывает по рукам и ногам. Но, наверное, дело было не только в безоговорочной преданности Степнова своему покровителю. Постепенно эйфория переезда сходила на нет, и все чаще меня терзало ощущение «дежавю»: когда-то я уже видела Виктора в точности таким, как сейчас – молчаливым, хмурым и чужим. Вот только старалась не думать о плохом и запрещала себе лезть к нему в душу.

После вынужденных длительных отлучек Степнов был по-особенному ласков. Между нами я называла такие периоды «сезонами нежного секса». Он смеялся в ответ и обещал «в этот раз» любить меня «жестче». Причина всплесков Витиной необычайной внимательности то и дело ускользала от меня, но интуитивно я ощущала его желание получить очередное, миллионное по счету доказательство, как сильно я нуждаюсь в нем, и что неотделима от него, как сиамский близнец. Возвращаясь домой, ко мне, Виктор словно оживал, и я на какое время переставала мучиться предчувствиями. Иногда, пугливо вздрагивая на очередной поздний звонок босса, я непрозрачно намекала о смене работы, но реакция Степнова раз за разом оставалась неизменной.
- Разве тебе не нравится, как мы живем?
Чтобы быть до конца честной, прежде всего перед самой собой, я тихо выдыхала:
- Нравится.
- Русскому эмигранту с образованием физрука нигде не предложили бы таких денег. Мы должны быть благодарны, что нам вообще попался такой вот Виталий Андреевич. Да, все оказалось сложнее, чем предполагалось в начале, но я ведь ради нас с тобой упираюсь. Хочу, чтобы ты ни в чем не нуждалась. – В этом месте он обязательно разворачивал меня к себе и со всей любовью, на которую только был способен, смотрел прямо в глаза. – Потерпи. Рано или поздно все изменится.

Все и вправду изменилось, когда в один из ничем не примечательных дней я вернулась с курсов итальянского раньше обычного. О том, что Степнов был дома, стало ясно по припаркованной у ворот машине. Я радостно ускорила шаг. Надо же, еще солнце не село, а он уже вернулся... Вихрем влетела по лестнице в спальню, громко окликнула его и только потом расслышала шум воды в ванной. Крутанулась по комнате, поймала в зеркале на стене свое отражение и осталась им довольна. Чтобы никто в этот вечер не отвлекал нас друг от друга, полезла под стол вытащить телефонный шнур и на полу нащупала рукой небольшой сверток. Мысль, что это может быть заготовленный Витей сюрприз, приятно взволновала сердце. Бороться с любопытством не стала – вскрыла пакет и… остолбенела.

http://kvmfan.forum24.ru/?1-11-40-00000697-000-0-0-1273249267

 Отправлено: 18.06.10 10:24. Заголовок: Спасибо всем за терп..

Спасибо всем за терпение. Не смею дальше мучить
Мне было приятно делиться с вами каждой новой главой этого рассказа, сегодня отдаю финальную

XVII

Я ожидала узреть в пакете все, что угодно: униформу для занятия теннисом, большую коробку любимых конфет или подарочное издание русско-итальянского словаря, но там были деньги – стодолларовые купюры в пачках с банковской лентой. Огромное количество денег. И не надо быть особо одаренной, чтобы понять, что предназначались они не мне... Я, вообще, такую кучу «зеленых» видела только в гангстерских кинолентах про сицилийских мафиози, которые повсюду, в неприметных чемоданчиках, таскают с собой целые состояния. В жизни все по-другому. Просто целлофановый пакет из прачечной, никакого пафоса. О том, что это «честно заработано», даже рассуждать смешно: данная стадия человеческой наивности граничит с дебильностью. Может, Степнов взял эти деньги на хранение? Ну он же не банковская ячейка, так что эту версию тоже за уши не притянешь, даже при большом желании… В необыкновенном возбуждении я вытряхнула стопки банкнот на пол и пересмотрела их все. Это был не муляж и не плод разыгравшегося воображения. В опустевшей голове вдруг всплыли все Витины отлучки, ночные телефонные звонки и разговоры, которые он никогда не вел в моем присутствии – только закрывшись в кабинете или в ванной. Я в подробностях вспомнила знакомство с Виталием Андреевичем и обещания Виктора «начать новую жизнь». Похоже, поначалу он и сам в это верил. Достаточно вспомнить его горящие глаза и мечтательную улыбку в первые недели пребывания в Милане, а потом все «наладилось», вошло в привычную колею… он снова стал тем самым Степновым, который когда-то мотался по Москве на своей БМВ, разыскивая Натэллу и иже с ней.

Бледно-серые бумажки в плотных пачках лишь развеяли мои последние сомнения. Красивая, солидная должность только прикрытие, а на самом деле, Степнов выполнял всю порученную ему грязную работу и даже в дорогом итальянском костюме ничем не отличался от московских братков – давил неугодных боссу, крутил нелегальными доходами и… рисковал жизнью. Каждый день. Вот только я понятия не имела, что мне теперь делать с этим своим открытием. В теории все было просто: стоило только ткнуть сверток любимому мужчине в лицо и дождаться реакции, но на практике… страх ошибиться с выводами, боязнь скандала, в конце концов. Я ведь любила его, значит, не могла отказать ему в доверии, какие бы догадки не роились в голове… Допустим, все мои подозрения верны, что это меняет? Стану ли я любить его меньше? Нет. Не смогла раньше, не смогу и теперь…
Как в тумане, еле шевеля пальцами от накатившей слабости, собрала деньги в тот же пакет и сунула на прежнее место. Я слышала, что шум воды в ванной прекратился, а это значит, что с минуты на минуту я столкнусь с Виктором. Чтобы оттянуть момент встречи и дать себе возможность хоть как-то уложить в голове произошедшее, я спустилась в столовую. В горле пересохло, волнение перерастало в панику. Представляла, как буду смотреть в его лицо, и колени дрожали… Можно было принять на грудь рюмку коньяка или еще чего покрепче, но я сразу отмела эту мысль: непьющий Степнов мгновенно учует запах, и на серьезные материи говорить не станет, отправит спать. Дальше секс, а после – вымотанная и разомлевшая, сама же отложу беседу, и быть может, в долгий ящик. Попыталась дышать глубже, но руки все равно тряслись, а зубы стучали о стакан с соком. Я все еще не придумала, с чего начать такой нужный мне сейчас разговор. Все решилось без усилий с моей стороны: Витя сам нашел меня и произнес ту самую, долгожданную фразу:
- Лен, нам надо поговорить. Только выслушай меня до конца. От этого многое зависит… - По логике вещей, я должна была испытать чувство облегчения, ведь сама жаждала разобраться в случившемся, но вместо этого ощущала, как холодок разливается под сердцем, и уже совершенно откровенно было плевать на эти чертовы доллары и на то, откуда они взялись в нашем доме. Уверенность, что я хочу знать правду, таяла на глазах…
- Так о чем разговор? – нарочито непринужденно отреагировала я, а сама так и вросла в высокий барный стул, боясь упустить хоть слово. Степнов развернулся к окну, уперся руками в подоконник и опустил голову. Ответил он мне не сразу.
- Ты знаешь, о чем. Я устал прикидываться, как будто ничего не происходит. - Он снова замолчал и достал пачку сигарет из кармана наброшенной на плечи рубашки. Пауза казалась вечной. Задохнувшись от предчувствия чего-то нехорошего, я не знала, что ответить. Просто не могла подобрать нужные слова. Главное, что он уже принял какое-то серьезное решение, и что бы я сейчас ни сказала, это не имеет значения. На мой бурный протест он лишь снова попросил выслушать его.
- Поверь, я не хотел, чтобы все так вышло. Когда там, в Москве я пришел к тебе, то был уверен, что с прошлым покончено. Мечтал, как вернусь к нормальной жизни, женюсь… - Глубокая затяжка и новая сигарета. Он никогда не курил в доме, и то, что сейчас он смолил не переставая, пугало, навевая самые мрачные мысли…
- Я обманулся сам и тебя обманул. Не намеренно. Но это ничего не меняет, я знаю. Сейчас мне не соскочить. И сбежать не могу, потому что везде достанут. К тому же слишком много знаю. С таким багажом не выживают… – Степнов еще что-то говорил, пытался объясниться, и с каждым его словом я умирала. И все вариации на тему «из любой ситуации есть выход» звучали в голове неумной шуткой.
Выхода нет.
Да, я что-то подозревала, но все-таки у меня была надежда на ошибку, паранойю и, бог знает, на что еще, а теперь не осталось даже ее, только звенящая тишина и гора окурков в переполненной пепельнице.
- Лен, только не молчи, я очень прошу.
- Я не знаю, что тебе сказать, - и это было правдой. – Почему ты рассказал мне все это только сейчас?
- Раньше верил, что контролирую свою жизнь и что всегда смогу тебя защитить.
- Так что изменилось?
- Все. Я боюсь за тебя, понимаешь?... Всегда боялся. – Он наконец-то посмотрел мне в глаза. От этого взгляда стало трудно дышать. – Для нас обоих будет лучше, если ты уедешь. Не знаю, вернешься в Москву или поедешь к родителям. Сама решишь… Не смогу простить себе, если с тобой что-нибудь случится. – Виктор оторвался от подоконника ссутулившейся тенью и ушел наверх.
Он все сказал.
Решение остается за мной.
А что решать? Уйти или остаться? Меня выворачивало при мысли, что я снова вернусь в ту прежнюю жизнь без него. Вынужденного одиночества мне хватило на сто лет вперед. Только в этот раз будет больнее, потому что тогда у меня была вера в лучшее, и я знала, ради чего двигаюсь вперед. Теперь же останется одна пустота, и сердце превратится просто в механизм, гоняющий кровь по телу, – другой работы для него не найдется, ему некого будет любить. Что произойдет, если я останусь? Это не важно. Сколько бы нам ни было отмерено, я хочу остаться с ним до конца. Тогда, в Москве я приняла его без всяких условий и оговорок, целиком и полностью, и ни разу не пожалела об этом. Да, мы спорили, выясняли отношения, ревновали, но даже на мгновение не забывали, насколько важны друг для друга. И как бы я ни хотела другой жизни – спокойной, простой, чтоб не вздрагивать на телефонные звонки, не думать, вернется он сегодня домой живым и невредимым или нет, и не натыкаться на груды денег по углам, я не в силах переехать в какую-то другую, альтернативную реальность. Все, что у меня есть, это ОН, и я без него не смогу. Хоть в этой жизни, хоть – в другой.

Я вернулась в спальню, когда дом уже почти полностью погрузился в темноту. В распахнутые настежь окна вползали блеклые пятна света от уличных фонарей. Степнов не спал. Стоял в дверях, ведущих на балкон, и курил. Я подошла к нему вплотную и тронула за локоть.
- Вить… а что будет, если я останусь? – Наверное, он удивился бы, узнай, что ответ на этот вопрос уже не сыграет роли, каким бы тот ни был, но не спросить не могла.
- За мои грехи достанется тебе.
На миг мне даже почудилось, что мы дышим в унисон и, возможно, думаем об одном и том же. Я забрала сигарету из его рук и затушила ее о пепельницу. Теперь ничто не мешало мне прижаться к нему всем телом и, задрав голову, всмотреться в бесконечность взволнованных синих глаз.
- Уже прощаешься? – его хриплый голос едва заметно дрогнул, широкие ладони сомкнулись на моей спине, а сердце забилось сильнее.
- Нет, Степнов, - я замерла в сантиметре от его губ, - прощаются, когда расстаются, а я никуда не собираюсь.
Он слегка отстранился и сжал ладони на моих плечах. В пристальном, застывшем взгляде мерцало безумие. То ли его собственное, то ли отражение моего.
- У тебя много грехов, в одиночку не рассчитаешься, - шепнула я и потянула его за собой…

http://kvmfan.forum24.ru/?1-11-0-00000752-000-0-0-1276847188<\/u><\/a>

 Отправлено: 25.08.10 12:39. Заголовок: Белая полоса

Автор: rozmarin
Название: «Белая полоса»
Рейтинг: PG
Жанр: Romance
Пейринг: КВМ
Бета: Tigritsa
Статус: окончен


От автора: Натуся Dominique
Прими мои поздравления)) Прошу считать фанфик такой вот своеобразной поздравительной открыткой

з.ы. вообще-то, это должен был быть миник

Мисс Марпл, Ленуся-я-я))
За подарок готова задушить в объятиях

<\/u><\/a>

И еще...
<\/u><\/a>

Bello4ka, спасибо, золотой
И настроение поднимешь, и подарок сделаешь

<\/u><\/a>

Чудо от Ксюши Буяны
<\/u><\/a>

 Отправлено: 25.08.10 12:42. Заголовок: Ну, с Богом)) I -..

Ну, с Богом))

I

- Лен, только давай что-нибудь попроще, а то в последнем сочинении ты такого накрутила, что Милославский весь урок на меня косился. Не верит этот телепузик, что я способна на глубокие мысли, - Новикова вытянула из эффектной сумочки тетрадку и кошелек, отсчитала две сотни в качестве аванса и торопливо сунула их в ладонь Кулеминой.
- Завтра утром получишь свой шедевр, - уверенно произнесла Лена и спрятала тетрадь приятельницы в пластиковую папку, а купюры – в карман изрядно поношенных вельветовых брюк. Этих денег хватит на лекарства деду и пачку молочных сосисок им обоим. Завтра она займется двумя заказанными ей рефератами, и до конца недели финансового коллапса можно не бояться. О том, что будет дальше, Лена старалась не думать. В конце концов, проблемы надо решать по мере их поступления. А к вечному безденежью школьница давно привыкла, поэтому панику разводить – только воздух сотрясать.

В их престижной по меркам города гимназии учиться было довольно сложно и, если средний балл за четверть оказывался ниже трех с половиной, отчисляли без разговоров. На горизонте уже маячили новогодние каникулы, и, чтобы подтянуть успеваемость до конца полугодия, ленивые одноклассники то и дело подкидывали Ленке «заказы», щедро отстегивая ей со своих карманных денег то за домашнее задание по информатике, то за реферат, то за чертеж. Кулемина бралась за все. Если не успевала выполнить работу днем, после уроков, то сидела по ночам, пока перед глазами красные круги не поплывут. Как она умудрялась высыпаться в оставшиеся два-три часа перед выходом в школу, только Бог знает. Утром Лена выпивала кружку крепкого черного чая, тщательно замазывала дешевой пудрой синяки под глазами и мчалась на учебу – раздавать выполненные заказы. В таком безумном режиме белки в колесе она существовала с начала учебного года, но как бы она ни рвала себе жилы в попытках отложить хоть сколько-нибудь, все накопления уходили на медицинские препараты для Кулемина-старшего. Тот был просто кладезью всевозможных болячек и нуждался в постоянном лечении. Его пенсии хватало только на оплату коммунальных платежей и на самое необходимое, вроде бытовой химии и основного продуктового набора, так что дыры в семейном бюджете Лена латала беспрестанно, и в ее голове периодически проскакивали мыслишки бросить школу и найти работу, но Кулемин-старший и слышать об этом не желал. В такие моменты он горячо сожалел о ссоре с детьми – родителями Лены и все порывался им позвонить, попросить прощения, признаться, как нелегко им с внучкой приходится. А внучка в ответ только недовольно фыркала:
- Не надо никому звонить. До сих пор по миру не пошли, и сейчас не пропадем.
- Ты не права, Леночка. Посмотри на себя. Кожа да кости. Думаешь, я не вижу, как ты по ночам за компьютером сидишь, чтоб денег заработать? Все это моя вина. По глупости, из-за принципов своих нормального детства тебя лишил, - приговаривал старик, едва сдерживая слезы.
- Не драматизируй. Я уже не дите давно. И все у меня хорошо, - бравировала она, изображая бодрость духа. – Мы еще на операцию тебе соберем, вот увидишь. – От сказанного ею разило самонадеянностью, и она не могла этого не понимать, однако вера в чудо пусть слабо, но грела. Ведь так не бывает, чтобы все и всегда в жизни было плохо. А белая полоса обязана рано или поздно появиться. И она появится. Надо лишь набраться терпения.

****
Сочинение для Леры было почти готово, осталась совсем ерунда - написать заключение. Кулемина устроилась на подоконнике у туалета и погрузилась в работу. Увлеченная процессом, она не слышала уверенную мужскую поступь за спиной, и прервалась только тогда, когда почувствовала, что кто-то заглядывает ей через плечо.
- Кулемина! Это еще что за новости? Домашку списываешь? – раздался над самым ухом голос классного руководителя. Лена резво отскочила от подоконника, как будто ошпарилась.
- Виктор Михайлович? – пролепетала она, безотчетно прижимая к груди Леркино сочинение. – Это не то, что вы подумали. - Но Степнов уже не слушал ее сбивчивые объяснения. Вырвал из рук тетрадку, выхватил взглядом фамилию на обложке, хмыкнул и нахмурился. Пойманная с поличным, Лена, кажется, даже не дышала, пока он нарочито медленно вчитывался в содержание двух последних страниц.
- Ничего не понимаю. Ты что, Новиковой сочинение пишешь? – Он оторвался от чтения и вперил немигающий взгляд в Ленкино лицо.
- А что такого? – ощетинилась она, а Степнов снова поймал себя на мысли, что ненавидит эту длинную челку, которая не дает заглянуть в ее глаза. Красивые, между прочим. Это он уже успел заметить… на свою голову…
- Сейчас мы найдем твою подружку, и я вам обеим все популярно объясню, - тихо, но жестко произнес физрук и крепко схватил Ленку за руку.
- Никуда я с вами не пойду, – огрызалась Кулемина, упираясь, как трехлетка в магазине игрушек. – И не надо Лерку сюда приплетать.
- Назови хоть одну причину, по которой я не должен этого делать? Что это вообще за благотворительность!? Или Новикова писать за десять лет не научилась? – взвился Степнов, и Лена сразу задергалась, беспокойно зыркая в сторону снующих по коридору школьников. Лишь бы Савченко на горизонте не нарисовался. Ведь где гарантия, что физрук ее не сдаст…
- Это не благотворительность, - угрюмо отозвалась Лена. – Если вы сейчас затеете скандал, она… она мне не заплатит. – Виктор Михайлович даже присвистнул.
- Ах вот оно что! - Ему потребовалось какое-то время, чтобы переварить эту новость.
- Тааак… иди за мной, - Степнов резко развернулся и зашагал в сторону спортзала. Лена неохотно поплелась следом. Повезло так повезло.



http://kvmfan.forum24.ru/?1-11-0-00000812-000-0-0-1282733165<\/u><\/a>

 Отправлено: 27.08.10 10:36. Заголовок: II У дверей подсоб..

II

У дверей подсобки Кулемина немного замешкалась, но Виктор Михайлович без церемоний втолкнул ее внутрь и включил свет. Про вежливость и гостеприимство физрук забыл напрочь: сам устроился на одном из перевернутых вверх дном ящиков, а Ленка так и осталась стоять посредине тесной коморки, до потолка уставленной коробками со спортинвентарем.
Было тяжело смотреть на нее, какую-то уставшую, ссутулившуюся от смущения и неловкости, но он обязан был разобраться в том, что происходит, поэтому щемящее чувство жалости и такой неуместной при данных обстоятельствах нежности пришлось задвинуть подальше.
- А теперь все по порядку, - нарочито холодно потребовал он. – Как давно ты за одноклассников учишься?
Кулемина не торопилась с ответом. Тяжело вздыхала, переминалась с ноги на ногу, а в голове, как назло, ни одной светлой мысли – складную легенду на случай случайной случайности она не готовила. Значит, придется правду сказать, и будь что будет… Чтобы увереннее себя чувствовать, попыталась растянуть губы в хамской ухмылочке. Помогало слабо, ведь как ни кривись, Степнов уже вцепился в нее мертвой хваткой, и пока все не выведает, не отпустит.
- Мне деньги нужны были, а тут как-то один из параллельного класса попросил чертеж сделать. «За вознаграждение». Ну а там и другие подтянулись… Сарафанное радио… Сами знаете, - она вдруг смахнула рукой челку с лица, и Степнов ужаснулся. Серые круги под глазами красноречивее слов поведали ему о масштабах бедствия. Видимо, от «заказчиков» у Кулеминой отбоя не было, и на сон времени не оставалось, а ведь она еще и собственную успеваемость держала на уровне – всего три четверки, остальные – пятерки.
- Ты ведь тренировки из-за «бизнеса» забросила, я прав? – его голос дрогнул. Она вяло кивнула.
- И за какую сумму ты на дружков своих батрачишь?
- По-разному, - отмахнулась Лена.

И как он раньше не почувствовал, что плохи дела? А ведь всегда уделял ей больше внимания, чем остальным ученикам. И все равно облажался. Видел же, что Ленка как-то замкнулась в себе, никого близко не подпускает и спорт игнорирует. Он уже и не помнил, когда последний раз они встречались на пробежке в парке. А чтобы голову себе не ломать, он быстренько списал все на переходный возраст. Загуляла девчонка, может, влюбилась или интересы поменялись… Ну какой же ты дурак, Степнов! Ей просто деньги нужны. Родителям все фиолетово, вот она, бедолага, и мается, выжить пытается, как умеет. Стиснув зубы, чтобы не выматериться вслух, он вскочил с места и заметался по тесной клетушке. Но так и не придумал, куда выплеснуть накатившее вмиг раздражение на самого себя. Только Ленку напугал. Она, кажется, ссутулилась еще сильнее, словно хотела исчезнуть или хотя бы стать незаметнее.
- Можно, я пойду? Звонок был, - бесцветным голосом произнесла Кулемина и уже сделала шаг по направлению к двери, как позади раздалось громогласное «стоять!».
- Лен, - ее имя он произнес уже спокойнее, - почему ты мне ничего не сказала? Я же тебе не посторонний.
- А что я должна была сказать? – с налетом сарказма потянула она. Степнов замялся.
- Ну… что с деньгами проблемы, что помощь нужна.
- И что бы вы сделали? Петицию Путину написали бы? Уважаемый Владимир Владимирович, не могли бы вы накинуть пару тысяч к пенсиям. Так что ли?
- Уж что-нибудь придумал бы, - буркнул физрук.
- Виктор Михайлович, если так помочь хотите, просто забудьте про наш разговор и про Леркино сочинение. И… - голос стал глуше, - спасибо, что к Савченко не потащили. Если меня исключат из гимназии, дед точно с инфарктом сляжет. – Степнов не нашелся, что сказать. Растерялся, как пацан. Последняя Ленкина фраза прозвучала даже оскорбительно. За кого она его принимает!? Ведь прекрасно знает, что все проблемы с учениками он решает сам, без привлечения общественности.

Виктор Михайлович хотел бы закончить разговор несколько иначе, но, как ни противно было это осознавать, Лена права – реальной помощи он предложить не мог. И поэтому злился и на себя, и на предприимчивую Кулемину, и на все то, что принято называть обстоятельствами. А тут еще и тревога скользким ужом вползла в его душу. Если Ленка со своей «самодеятельностью» попадется на глаза Борзовой, он, Виктор Михайлович Степнов, не сможет ее защитить.

http://kvmfan.forum24.ru/?1-11-0-00000812-000-0-0-1282809948<\/u><\/a>

 Отправлено: 30.08.10 14:55. Заголовок: III Еще год назад Л..

III

Еще год назад Лена Кулемина жила обычной жизнью девочки-подростка, чьей главной задачей было хорошо учиться и не расстраивать родителей. И все шло прекрасно, пока любимый дедушка не возомнил себя верховным судьей. Ему никогда не нравилось то, чем занимались его сын и невестка, а в последние годы он стал невыносимо категоричен.
- Мотаетесь по африкам, заразу там собираете, а потом в дом везете. Хоть бы о дочери подумали, раз на меня вам плевать.
Обычно Ленкины родители в ответ на старческое брюзжание добродушно посмеивались, но, то ли глава семейства палку перегнул в своих нападках, то ли дети оказались не в настроении, слово за слово, и сотни неприятных слов довели напряженность в отношениях до критической отметки.
- Что вы можете дать собственному ребенку? – кричал Кулемин-старший, размахивая сухими, морщинистыми руками. – Вас, кроме работы, ничего не интересует. Если бы не я, росла бы девчонка, как трава придорожная.
- Отец, ты ведь сам знаешь, что это не так, и, может ты подзабыл, но и ты, и дочка живете в прекрасной трехкомнатной квартире и ни в чем не нуждаетесь, потому что у нас есть хорошая работа, - парировал сын Никита.
- Только и можете, что деньгами попрекать, - еще сильнее завелся старик. – Не нужны нам ваши бумажки, и без вас проживем.
- Значит, на том и порешили. Баба с возу – кобыле легче, - непривычно жестко произнес Ленкин отец в завершение отвратительного семейного скандала.

Лена пыталась вмешаться – все напрасно.
Ссора закончилась ужасно. Родители просто собрали свои вещи и, не прощаясь, уехали. Но она верила – обида не может жечь душу вечно. Рано или поздно все участники раздора должны были остыть и помириться. Только ей сразу не объяснили, что никто никому ничего не должен, и через несколько недель стало очевидно, что последняя фраза отца была не фигуральным выражением, а его окончательным решением. Никаких денежных переводов на имя Кулемина Петра Никаноровича больше не приходило. Телефон молчал. Не было и традиционных открыток, которые раз в месяц присылались Ленкиными родителями из тех мест, куда они устремлялись ради научных открытий. Осиротевшая по вине любимого деда, Лена долго и трудно привыкала к мысли, что ее бросили, а когда привыкла, к коллекции стандартных подростковых комплексов прибавился еще один – «если меня не любят даже родители, то кто полюбит»?
По гимназии ходили слухи, что физрук к ней не равнодушен, но на скабрезные шуточки знакомых Кулемина только пожимала плечами. Особенное отношение Степнова она списывала на «профессиональный интерес». Подавляющее большинство спортивных трофеев школы добывалось стараниями Лены и, чем ярче был успех, тем охотнее Савченко выписывал премиальные к скромному учительскому окладу Виктора Михайловича. Пустячок, конечно, но приятно. И если бы не она, не видать Степнову этих денег, как ушей без зеркала. Так что в его влюбленность Кулемина верила не больше, чем в Деда Мороза. Просто… просто Виктор Михайлович ценит ее как спортсменку. А то, что участливый такой, беспокойство о ее судьбе проявляет… Да Бог его знает.
Разве это редкость, что у преподов любимчики имеются? Анализировать и сопоставлять факты Ленке было некогда – два реферата все еще висят над ее головой дамокловым мечом. И вообще у нее целый вагон проблем. Дед больной. О нем заботиться надо. Учебу так же никто не отменял. А еще кто-то деньги должен зарабатывать. Да и смешно это. Придумают тоже – «ты нравишься Степнову». Юмористы. Виктор Михайлович ее просто жалеет. По доброте душевной.

****
На планерке Степнов не расслышал и половины обсуждаемых вопросов, все его помыслы были устремлены к Лене. Неприятный разговор с ней не шел у него из головы, хотя он затруднялся сказать, почему его так задело это дурацкое сочинение в тетрадке Новиковой. Большое дело! Наплюй и разотри. Подумаешь, детки учиться не хотят. Во все времена такое было. Но стоило зацепиться воспоминаниями за Ленкино посеревшее от недосыпа и постоянного напряга лицо, внутри все аж кипело. Так нельзя. Неправильно это! Ясно, как божий день, что она сама привыкла о себе заботиться, и проблемы ее начались не вчера, но теперь, когда тайное стало явным, он не имеет права пускать ситуацию на самотек - ни как классный руководитель, ни как человек. Вот бы найти ее родителей и просто спросить, как они вообще себя чувствуют? Совесть на кадык не давит? Дышать не мешает? Но только где и как он будет их искать? В Африку полетит? Ага, ага. А там у местных спросит. Фигня вопрос. Сколько там той Африки. А если с другой стороны зайти? Бог с ними, с родителями. Можно и без них обойтись… Решение высветилось в голове совершенно произвольно, и, хотя мужчина не был уверен, что оно верное, попытаться стоило. За спрос в морду не дают.


http://kvmfan.forum24.ru/?1-11-0-00000812-000-0-0-1283158923<\/u><\/a>

 Отправлено: 01.09.10 13:01. Заголовок: Девочки, спасибо за ..

Девочки, спасибо за ваши комментарии, за интерес к истории. Ценю.

IV

На следующий день Степнов поймал Кулемину в коридоре у кабинета биологии. В ответ на его бодрое «привет, как дела» она только поджала губы и таким взглядом одарила – на кровных врагов и то мягче смотрят.
- Что, теперь пасти будете? Сумку проверять на предмет обнаружения чужих тетрадей?
- Можешь оставить их себе. Разговор есть, - сухо произнес мужчина.
- О чем?
- О тебе.
- …
- Только не здесь, конечно.

Они снова оказались в подсобке спортзала. Но в этот раз Степнов был спокоен и собран. Мгновенно оценив его сосредоточенный вид, Лена с неудовольствием приготовилась выслушать краткий обучающий курс на тему: «Сейчас я расскажу тебе, как надо жить». Ну чего он не угомонится никак? Вчера вроде бы все обсудили… А у Виктора Михайловича и в мыслях не было читать ей нотации. Он молча встал напротив нее и, выждав паузу, начал:
- Только прошу, не отказывайся… - он запнулся. – Вот. – Кулемина разглядела в его протянутой руке сложенные пополам купюры.
- Вы что, обалдели совсем!? – вспылила она. – Это и есть ваш разговор?
- Я не хочу, чтобы ты занималась ерундой. Тебе учиться надо, да и команда без тебя – не команда, ничего не ладится.
- Ну надо же, какое благородство! - ухмыльнулась Лена. – Это вы сейчас о команде беспокоитесь? Или о себе, любимом? – Она даже не заметила, как перешла границы дозволенного, напрочь забыв, что перед ней учитель.
- Сейчас речь не обо мне, - грубо осадил ее физрук. - Просто бери и все. Через неделю будет зарплата, дам еще. – Он не сводил глаз с Ленкиного лица и потому сразу заметил, как вспыхнули ее щеки и задрожали губы.
- Кулемина, ну что ты за человек такой? Я помочь хочу. Неужели непонятно? – Он сделал шаг навстречу, она сразу отступила назад. Дальше некуда – Лена спиной почувствовала холод бетонной стены.
- Что вы лезете ко мне со своей жалостью? – взгляд злой, бешенный. Никогда еще Степнов ее такой не видел. И когда только из доброжелательной, улыбчивой девочки успела вырасти такая фурия?
- А что, по-твоему, я должен сделать? – Вопрос на вопрос. Теперь они стояли друг перед другом, оба на взводе. – Ведь ты же лавочку не свернешь, пока не найдешь другой финансовый источник.
- Можно подумать, у меня море вариантов, - буркнула Кулемина. И мужчину, уже не в первый раз, покоробила неприкрытая ирония бросаемых ею фраз.
- Тогда бери, что дают, - снова настойчивый тон человека, уверенного в своей правоте.
- Я не могу. Не могу, понимаете?
- Хорошо, ты победила. Желаешь быть взрослой и самостоятельной, тогда давай разговаривать, как взрослые люди. Я тебе работу предлагаю. – Лена недоверчиво прищурилась, насторожилась.
- Вы? Мне??
- Да. Ты полы мыть умеешь? - Кулемина фыркнула:
- Ну… допустим, умею.
- А готовить?
- Пришлось научиться.
- Будешь приходить ко мне два раза в неделю после уроков и помогать по хозяйству. Я не грязнуля, хлопот с уборкой не будет. Об оплате не волнуйся. Платить буду сразу же. – Степнов поймал себя на мысли, что это все звучит полным бредом. В домработнице он не нуждался и расхожее мнение о том, что вся ценность женщины заключается в ее умении варить борщи и гладить рубашки, не разделял, но предложение уже прозвучало, и если Ленка не пошлет его куда подальше за такие гениальные идеи, то…
- Вы сейчас, наверное, шутите?
- Ты можешь просто взять деньги, и мы забудем о моей шутке.
- Так просто не возьму… - громко вздохнула, помолчала. Ее ершистость как рукой сняло. – А… сколько вы можете платить?
- По ценам выше рыночных, - быстро отшутился Виктор Михайлович и натянуто улыбнулся. Оброненная им на эмоциях фраза грозилась обернуться серьезной головной болью. Он ведь просто Ленку «на слабо» взял, а в итоге – сам попал впросак. А с другой стороны, откуда ему было знать, что ничего оскорбительного в предложении выдраить его квартирку она не найдет? Вот и пойми эту Кулемину. Делает страшные глаза в ответ на безвозмездную матпомощь, мол, я не такая, я жду трамвая, а корячиться с тряпкой во владениях учителя – это без проблем.
- Ну, так сколько все-таки? – не унималась Лена.
- Две тысячи за приход, – выпалил физрук, не раздумывая. По выражению ее лица он попытался уловить, достаточно ли внушительна названная им сумма, но Кулемина традиционно спрятала взгляд за густой челкой, оставляя учителя мучиться в догадках.
- Ясно… - никаких эмоций. - Виктор Михайлович, мне на урок пора. И… я подумаю над тем, что вы сказали.

Думала Лена недолго. Не надо быть особенно одаренным, чтобы подсчитать и сравнить, сколько она может заработать на нерадивых одноклассниках и сколько – работая на своего учителя. Да, однажды как-то удалось поднять сразу две тысячи, но это стоило ей бессонной ночи и тройки за самостоятельную работу по истории. Тогда не нашлось и десяти минут пробежать глазами два заданных параграфа из учебника, и вот результат. Конечно, немного колола мыслишка, что предложение исходит от учителя, но ведь он никому ничего не скажет, ему можно доверять. А уж она, тем более, будет молчать как рыба об лед.
После уроков она сама нашла Степнова и, явно волнуясь – кусая губы и не зная, куда деть руки, выдавила:
- Я подумала… В общем… когда я могу к вам прийти?
Степнов замер. Вот и делай людям добро после этого. Надежда на то, что Кулемина просто примет деньги и не станет усложнять жизнь себе и ему, растаяла, как сосулька на весеннем солнце. Сама того не осознавая, Лена загнала учителя в угол. Отступать некуда, придется ему играть роль мелкопоместного буржуа, который без прислуги два одинаковых носка в доме не найдет.
- Сегодня и приходи. В четыре я буду дома, - ровно произнес физрук.
Она двинулась к выходу.
- Лен.
- Да. - Обернулась.
- Пообещай мне прямо сейчас, что больше не будешь писать сочинения и делать домашку за одноклассников.
- Обещаю. Если задержек по зарплате не случится. – Едва уловимая улыбка тронула ее губы.
«И попробуй меня обмануть», - только и успел подумать Степнов перед тем, как стройный силуэт строптивой ученицы исчез за дверью.


http://kvmfan.forum24.ru/?1-11-0-00000812-000-0-0-1283287576<\/u><\/a>