Отправлено: 04.02.09 14:08. Заголовок: Автор: kate

Фики:

1. Одна история
2. Горы
3. Другие дороги

 Отправлено: 17.03.09 03:10. Заголовок: Часть 31. Он. Прижат..

Часть 31.
Он.
Прижать. Не отпускать. Она рядом. Он так хотел её найти, а она нашла его сама. Просто стоять, прижимаясь к её хрупкому телу. Лишь легко целовать её макушку. Лишь аккуратно успокаивающе провести рукой по спине. И крепче сжать зубы, не дав сорваться в животную страсть.
Неужели сон все-таки станет явью? Но почему это дыхание в ямку у шеи затуманивает мозг? Почему Ленкино теплое тело опаляет льдом в воспоминаниях. Было или нет. Открытое лицо, волосы затянуты в хвост и почему то несуществующая уже челка закрывает глаза… Сон или явь. Тонкий всхлип её – явь.
Отстраняется. Не понимаю. Зачем?
- Дверь, - её хриплый шепот, - надо… закрыть…
Понимает, что они все еще стоят на пороге.

Не отрывай глаз. Смотри. Только не отводи глаз… Коктейль из желания, боли, страха… Захлопнуть эту чертову дверь.

Поймать пока её ноги еще хоть сколько-то держат… Прижаться Всем телом…. Не отводя глаз скинуть ветровку которая мешает ощущать её тело. Она ведет пальчиком по швам мужской футболки, впопыхах натянутой наизнанку.
- Битым быть…
Внутри горит все. От одного этого движения…

Глаза. Твои зеленые глаза.

Её руки робко скользнули под его футболку. Осторожное касание всей ладонью, легко ведет по прессу, и просьба в глазах…

Господи, Ленка… Да что же ты делаешь? Зачем ты так смотришь? Весь твой. Бери. Делай что хочешь, только позволь быть рядом…

Он нерешительно ведет пальцем по контуру роста волос, рука плавно опускается ей на шею... И вот она уже сама откидывает голову ему на ладонь, лишь только тихонько простонав: «Да».
Её руки смелеют. Губы становятся требовательнее… Он все крепче прижимается к двери. Теперь и его ноги готовы подкоситься. До кровати два метра, но нет сил идти… Надо остановиться на секунду, иначе он сорвется… Но она пальцем проводит по кромке джинсов. Дыхание перехватывает. Вот уже он гладит её плечи. Тонкие бретели сползают, оголяя ложбинку груди. Легкий крестик… Раскаленный вмиг воздух выжигает легкие изнутри стоном…
- Ленка…
Его футболки уже нет. Тонкая ткань давно не скрывает её груди… Но сдвинуться с места невозможно. Её тонкие пальцы уже сошлись в войне с пряжкой ремня. Нет сил удержаться. Опуститься на колени, вдохнуть её запах, вернуть ей ласку и взять передышку… Попутно убрав все преграды.
Насладиться вкусом желанного тела. И вот уже руки изучают её загорелые бедра. Небольшой треугольник молочной кожи еще больше сводит с ума…

Вспышка воспоминаний.
Родинка. Значит не сон… Стонет от секундной задержки. Припасть губами… Но она уже тянет наверх. Уже рвется к нему. Горячая. Страстная. С подернутой пеленой глазами.
Впиться губами в её уста. Выпустить на волю шелк её волос. Нет сил терпеть. Война её пальцев с его ремнем окончена поражением почти вырванной пряжки. Её холодный металл обжигает кожу. Она уже касается его… Прижимается к нему плотно и увлекает за собой. Высокий столик у двери. Как в замедленной съемке с него слетает туго набитый конверт. Но от ощущения естественной близости все застилает перед глазами. Приподнимает её, помогая найти точку опоры. Распахиваются бедра. Слияние. Хриплый стон. Дрожат ресницы широко раскрытых век. Взаимное «Люблю»… Освобождение. Нирвана…

 Отправлено: 17.03.09 12:27. Заголовок: Часть 32. Она. Мгно..

Часть 32.
Она.

Мгновенный взгляд в его глаза. Прижимает к себе. «Поговорить, рассказать» - слова, еще секунду назад пульсировавшие в голове растворяются в темноте ночи. От болезненного ощущения столь долгожданной близости кружится голова. Утыкается в ямочку у самой шеи, привстав на носочки. Прикрытые глаза щиплют слезы. Он собирает их губами. Жадно касаясь её лица. Опять прижимает к себе.

Холодный и горький аромат его туалетной воды контрастирует с легкими, как пушинка поцелуями в макушку. Где каждое прикосновение как мощный электрический разряд пронизывают её тело…

«Возьми меня, забери все, что могу дать…» - стучит в мозгу, но она не находит сил оторваться и вымолить продолжение. Даже на секунду оторваться от этой ямочки, в которой сейчас вся её суть, невозможно… Всплывает картина четырехлетней давности, тогда, под воздействием алкоголя, он не прижимал её к себе так бережно. Он грубо брал, забирая всю её суть, не оставляя возможности отступления. Разбудив в ней то, что сейчас не дает покоя.
Как она желает продолжения… Как хочет его грубоватых рук на своем теле, обжигающего дыхания опаляющего тела. Чтобы опять его руки оставляли побелевшие следы на смуглой коже. Дуновение ветра по гостиничному коридору отрезвляет на секунду… Оторваться. Прийти в себя на секунду.

- Дверь, - её хриплый шепот, - надо… закрыть…

Не отпускай взгляд. Не отпускай меня глазами. Хочу, до боли.

Болит душа от разделяющих их сантиметров. Страх, что отпустит страсть и придется говорить… Захлопывает дверь. Срывает чертову ветровку…
Скользящий по контуру волос чуть шершавый палец оставляет огненную дорожку. Сама откидывается затылком ему на ладонь, прося отогнать на время мысли. Тонкая футболка не скрывает жара тела. Вывернутые швы надетой наизнанку футболки… Провести по ним ладонями. Спешил.

- Битым быть… - шепчет она, беззвучно умоляя снять её совсем…
Руками уже пробралась к телу. Пересчитывают пальцы кубики пресса. Упругое мускулистое тело. Сдерживаемая страсть плещется в штормовом море синих глаз.

Не останавливайся.
Собрать руками жар его тела. Напиться ощущениями. Футболки уже нет и можно прижаться губами. Легонько прикусить его сосок… Его руки уже сжимают плечи. Через тонкую ткань сарафана ласкают её грудь. Опять плечи и вот уже неприкрытую грудь охлаждает ночной воздух и сразу жжет от прикосновений его рук. Опять скользнет по прессу, проведет пальцами по кромке тонких джинсов натянутых на голое тело. Напрягается от прикосновений, вызывая еще больший прилив желаний. Обожгло металлом пряжки. Вмиг онемевшими пальцами пытается убрать преграду.

- Ленка – хрипло вырывается из его груди

Отрывается и скользит вниз. Почему так подкашиваются ноги? Освобождает от всех преград, которыми сейчас кажутся тонкие лоскуты ткани… Обжигающие прикосновения заставляют её опереться руками на стол. Контраст горячих рук на бедрах и ледяного дыхания ночи на груди. Больше нет сил терпеть. Пытается притянуть его к себе.
- Значит, это был не сон… - срывается с его губ.
Секундная пауза заставляет её застонать от того, как тело просит продолжения. Но он припадает к маленькой родинке на внутренней стороне бедра губами. Сознание разрывается на миллион осколков блаженства.

Чуть ли не рыча все-таки притягивает его к себе. Бой с пряжкой выигран, и она уже готова сама направить всю силу его возбуждения в свои русла. Ощутить его полностью. Лишь ощущает его крепкие руки у себя на ягодицах. Приподнимает её, помогая найти точку опоры в виде маленького столика у входа. Она лишь приглашает его, разводя бедра. Глубокое проникновение, мощные толчки. Несколько секунд. Полна. Утопает в темных омутах его глаз. И тут же чувствует, как тела одновременно бьются в освобождении. Она парит как птица. Не слыша слов, и только шепотом...люблю...

 Отправлено: 17.03.09 21:34. Заголовок: Часть 33. Она. Еще н..

Часть 33.
Она.
Еще не остыло от ласк тело, а разум по новой попытался вклиниться в волшебство момента.
Он все еще стоит, прижимаясь лбом к стене, стараясь не давить на неё обмякшим телом. Руки в медленном темпе блуждают по её спине. Дышит через раз...
По телу пробегают последние волны - отголоски отшумевшей страсти. И на секунду оторвавшись от нее, он берет девушку на руки и все-таки преодолевает короткие метры до кровати. Почти роняет её на спину. И сам без сил опускается рядом… Так и лежат несколько минут. Он пристально смотрит на неё, а она любуется им из-под опущенных ресниц.

Почему никто больше не может разжечь в ней этот пожар? Не мог. И не сможет. Никто, кроме него. Почему в её первый раз именно его лицо на секунду встало перед её взором? Почему её бывший муж, прекрасный и опытный любовник, так и не смог подарить ни одной подобной секунды? Почему за два года брака она даже начала подозревать себя во фригидности? Почему ей так противно было ложиться к мужу в постель после одной - единственной ночи с ним? Потому что любит…

От одного касания мужчины краска приливает к лицу. В лунном свете он кажется греческим богом, зачем-то спустившимся на землю. Его рука медленно скользит по её телу. Ощутив эту легкую ласку, она чувствует, как еще не уснувшее желание требовательно требует продолжения.
Но нет прежнего накала. Сейчас он медленно, едва касаясь кончиками пальцев, водит одной рукой по её телу. Кажется, что за его пальцами на теле остается инверсионный след. Как за самолетом на чистом небе. Плечо, ложбинка на груди, живот, обводит пальцем пупок - и снова пальцы устремляются вверх. Аккуратно обходят все те точки, которые сразу отзываются на его ласковые прикосновения новой вспышкой страсти.
Но она уже и так оголенный нерв. Ей уже мало одних только пальцев. Она подается к нему… Но он только чуть усиливает нажим, одновременно делая эту пытку более сладкой и не давая подняться… Затуманенным взором по-прежнему пытается рассмотреть его, запомнить каждую черточку его лица, ведь так страшно, что будет дальше, когда она все расскажет… А пока…
Чувственные касания уже набирают силу, его рука чувствуется нигде и везде одновременно. Опять будоражащий контраст прохладного воздуха и горячей руки. Она вся в его власти. Мечется, стонет, задыхаясь от желания. И тут ее накрывают его губы… Целует - долго и глубоко… Заставляет томлением изойти все тело… И лишь когда она находится на грани безумия, медленно входит в неё, заставляя почувствовать каждое мгновение этого соития… Пытка, сладкая пытка, и она в изнеможении начинает метаться, он лишь по чуть-чуть ускоряет темп. Она - на грани. Взрыв и расслабление… Последний толчок, и он, обмякши, падает на неё… Накрыта… Спрятана своим мужчиной. Своим на жизнь или на час.
Он перекатывается на спину и в ту же секунду прижимает к себе. Опять ни звука, только тяжелое дыхание и тесный омут рук. Его вдох становится длиннее, выдох тише. Задремал. Чуть ослабленные объятия позволяют немного отстраниться.
Спит. Счастливая улыбка. Разгладившиеся морщинки. Что-то шепчет во сне. Девушка прислушивается, пытаясь разобрать.
- Ленка, роди мне дочку… - и все холодеет внутри.
Не сказала. Так и не смогла. А он бредит ребенком. Снова страх поднимается откуда-то из глубины души. Тот страх, что гнал её, как загнанное животное, по старому приморскому городку, что, как зверя чутье, – уберегло её от ловушки, столкновения с ним. А сегодня сама, своими руками… Убаюканная разговорами в нее попалась…

А ему никто не нужен, даже ты не нужна, хоть и любишь его до дрожи в коленях, до физической боли при расставании.

Уйти, избежать… Но как? В этой маленьком номере некуда деться. Десять квадратных метров и маленькая ванная. Ну не на шкаф же лезть, как он когда-то лазал…Ванная - вот где спасение…

Она впервые жалеет, что в этом номере не стоит щеколды от двери. Маленькая ванная комната больше чем на половину занята душевой кабиной с гидромассажем. Маленькая тумбочка для банных принадлежностей, раковина, зеркало во весь рост на двери.
Под тугими бьющими струнами она дает волю слезам. Плачет, и шум воды не может до конца скрыть глухие рыдания. Уже морщится от воды кожа. Шпарят в лицо горячие струи. Не скажет, не может… Иначе она лишится последнего, что придает смысл её жизни. Вик. Зачатая от него в случайную встречу, от вспышки страсти, которая тогда не дала ей уйти. И бьется в висках мысль…

Господи, повтори это чудо. Дай мне еще одну крупицу его. Подари мне еще одну его частичку. Чтобы когда он уйдет, я не осталась опять наедине с собой… Я назову его Виктором. В честь него. И сразу в моей жизни появится и Победа, и Победитель.

Ведь Вик – это символ моей победы над жизнью, она наполнила смыслом мою страшную серую жизнь, подарила мне стимул. Так пускай у меня будет еще и Победитель…

Представив тепло, исходящее от маленького комочка, она счастливо улыбается, и вода смывает её слезы. Только сползает по стене - дает о себе знать эмоциональная перегрузка.
- Ленка, ты чего с ума сошла, под кипятком крутым… Сваришься же! – вода становится прохладнее, но кожа все еще горит, - он рядом, опять рядом настолько, что прерывно начинает биться сердцем.
Поднимает её, пытается помочь выйти из кабинки.
- Лен, что у тебя глаза красные, ты что, плакала что ли? Успокойся, любимая…

Нет сил слушать, надо как-то это прекратить. Завтра она уедет, и он навсегда останется в прошлом. Том прошлом, которого она не забудет. Пусть это страсть, но она его любит и сохранит навсегда… И сейчас, в последний раз, что бы не упустить ни секунды, насладиться напоследок…Запомнить.

Втягивает его в кабинку, лишь переключает режим. Струи уже не лупят по коже, а лишь омывают тела. Её руки скользят по его телу. Исследуя его, пытаясь впитать каждую его реакцию, ломая его попытки сопротивляться. Теперь она заставляет его стонать от наслаждения, не оставляя шансов на отступление. Притягивает к себе и не отпускает…
И вот уже её спина прижата к горячему кафелю. Он в ней, и доставляет ей высшее наслаждение. В какой-то момент она распахивает глаза, но не встречает его глаз, а упирается в запотевшее зеркало. Даже в запотевшем от пара стекле видно его прекрасное тело, ритмичные движения.

Страсть, это просто страсть…

Но тело все равно откликается на него только одним известным способом. И к финалу они вновь приходят вместе. Ей ноги подкашиваются ровно в тот момент, когда начинает отпускать конвульсивная дрожь удовольствия. Он накидывает на неё толстый гостиничный халат. Относит в комнату. Глубоко целует и шепчет:
- Малыш, я в душ, на секунду.
Как только хлопает дверь ванной, она отворачивается к окну и поджимает под себя ноги. Сжимается в клубок от боли, лишь слыша его напевание в душе.

Удовлетворен. Утолил свой голод.

В тот момент, когда проваливается в сон, она уже знает, что именно ожидает её утром.

 Отправлено: 18.03.09 02:40. Заголовок: Часть 34. Он. Только..

Часть 34.
Он.
Только удержаться на ногах. Лбом упереться. Дать телу хоть какую-то опору телу. То, что произошло несколько секунд назад, разбило в дребезги всю теорию о сексуальных особенностях жизни человеческих особей.
Все его теории о том, что все женщины в результате одинаковы – сейчас трещали по швам. От этой девочки-женщины, которая в данный момент хрупкой статуэткой устроилась на чертовом столике, так же как и он пытаясь восстановить дыхание. Хотя не так, что-то подобное было в его сне, который сегодня вдруг оказался реальностью. Все встало на свои места. Кроме одного.

Почему она убежала? Почему тогда утром ушла, так и не сказав ни одного слова? Что такого он мог сделать или сказать, что бы она вот так сбежала из его жизни. Без оглядки, как лиса заметая следы. Просто выпав на несколько лет из его жизни…
Как, как сделать так, что бы она больше не исчезла. Чтобы навсегда осталась его жизни. Как не отпустить её ни на шаг. Сделать её своей. Позволить идти рядом по этой извилистой дороге, которая называется жизнь

Секундного взгляда на её лицо, хватает на то, что бы понять. В её голове, скрываясь за прикрытыми глазами и раскрасневшимися щеками, идет внутренняя война. Воина души и разума. Это её состояние он умел чувствовать еще тогда, когда она была школьницей. Только вот так до сих пор и не понимал, как именно помочь выиграть душе этот бой.
Еще раз бросив взгляд на её тело, мужчина начинает себя ненавидеть. На коже проступили яркие следы их страсти. От одной мысли всем телом ощутил повторную волну желания.

Не так, не здесь. Надо как-то совладать с собой и успокоиться, дать её отдохнуть хоть чуть-чуть. Судя по её позе, она сейчас сама перебраться на кровать не сможет… Что ж – ему это только наруку.

С большим трудом преодолев эти несколько метров с самой дорогой для него ношей на руках, оставшись совсем без сил мужчина почти уронил её на кровать. Лена лишь чуть раскинулась на одеяле. Опустился рядом. В лунном свете её загорелая кожа казалась почти черной, и смуглота лишь подчеркивала молочно-белые кусочки не тронутой солнцем кожи.

Прикоснуться к ней. Легонько, не разжигая страсти, провести по плечу, нырнуть в ложбинку между грудей провести вокруг пупка…Вернуться к плечу. Просто ощущая шелк её влажной кожи. Не спеши, маленькая моя… Отдохни, и просто возьми то, что могу тебе дать…

Она пытается податься к нему, он останавливает порыв, но чувствует, что её тело уже отзывается на его порыв. Лишь чуть увеличивает силу нажима. Изучая пальцами каждый сантиметр её прекрасного тела, стараясь запомнить каждую линию, оставляемую его руками. Но сам лишь распаляется от этих не хитрых движений. Его тело требует продолжения.

Сдержаться, затянуть эту пытку как можно более долго. Сейчас главное, что бы её бвло хорошо. Что бы она…

Уже плохо контролируя себя, он прижимается к её губам, долгий, глубокий поцелуй… Она мечется, требуя продолжения, он может помочь ей достигнуть высшей точки.

Только не спешить. Только не сорваться…

Что стоит ему сдержаться сейчас, он на грани. Но Лену уже сводит судорогой наслаждения. Он успевает почувствовать, как судорогой наслаждения сводит все её тело и тут же расслабляются все мышцы. И все-таки теряет над собой контроль. Секунда и он взрывается изнутри.

Нет сил. Аккуратно освободить её от тяжести своего тела.

Все так же удерживая её в объятьях, откидывается на подушки. Выравнивается дыхание. И уже дрема заволакивает его мозг. Отпускает напряжение всех предыдущих дней. И почему-то именно сейчас он вспоминает голубые глаза маленькой девчушки, встреченной в тот день, когда он увидел Лену на галечном пляже другого курортного городка…

Ведь именно так могла бы выглядеть наша дочь. Только сейчас он сам себе может признаться, что ни одна женщина не сможет стать матерью его ребенка. Любимого ребенка. Никто, кроме неё. Все остальное – это фальшь. Ложь, придуманная им самим для своего же успокоения.

Виктор уже погружается в сон, и не слышит, как озвучивает свое самое сокровенное желание:
- Ленка, роди мне дочку…
Не чувствует как её тело напрягается в этот момент, как проступают слезы в глазах. Как в глазах, еще секунду назад смотрящих на него с неприкрытой любовью, появляется затравленное выражение, как возвращаются боль и страх…
Просыпается от того, что её нет рядом. На секунду все тело сковывает страх, что она опять ушла, ускользнула…Опять исчезла из его жизни, только подчеркнув её никчемность. Пустоту, если нет рядом любимого человека. Давно любимого.
Но краем сознания улавливает шум воды за плохо прикрытой дверью ванной комнаты. На секунду ему показалось, что он услышал сдавленное рыдание.

Что могло случиться? Неужели он причинил ей боль?

Степнов за секунду подлетел к двери, широко распахнул дверь душевой кабины. Сидит на полу кабины, привалившись спиной к холодной стене, глаза красные, а на лице какая-то совершенно не знакомая улыбка.

Что же с ней происходит. Наверное, просто нервное. Она всегда странно могла отреагировать на самые непредсказуемые вещи. Надо отвести её в комнату и попытаться уложить её поспать.

- Ленка, ты чего с ума сошла, под кипятком крутым… Сваришься же! – вода становится прохладнее, но кожа все еще горит, - он рядом, опять рядом настолько, что прерывно начинает биться сердцем.
Старается не задеть лишний раз её своим обнаженным телом. Аккуратно поднять и ни в коем случае не дать себе шанса на очередную вспыщшку. Она еще от прошлых то не отошла…

Боже, как же жгут эти жесткие струи кипятка. Как она может их выносить? Давно наверное стоит. Вон уже подушечки пальцев сморщились… Нет, Ленка…

- Лен, что у тебя глаза красные, ты что, плакала что ли? Успокойся, любимая…

Только не сорваться опять.

Но уже переключена одним движением вода в ласкающий режим. Она втягивает в кабину. Бесстыдно ласкает его тело. От этих скользящих движений, от её рук, от сбивающегося дыхания и требовательных губ он сходит с ума. Но ему нравится это безумие. Сейчас она отдает. Дарит себя и требует одновременно.
Не в силах сдерживаться, со стоном прислоняет её к согретому водой кафелю… Он в ней, и дальше не существует ни начала, ни конца. Секунды, которые он проводит где-то в другой реальности. Где она всегда будет рядом, где никогда не убежит. Потому что сама хочет этого…
Одновременная судорога и оба тела уже бессильно готовы стечь по стене. Он только успевает подхватить её на руки. Заворачивает в гостиничный халат, подвернувшийся под руку… Относит и укладывает её в кровать. Хочется спать, но так жаль тратить бесценное время на сон. Хочется запомнить каждую секунду этой встрече. Контрастный душ поможет прийти ему в чувство.
Но расставание на несколько минут кажется невыносимой пыткой. Лишь глубоко, еще раз заверяя в своей безграничной любви, нежно целует её…
Холодные струи бодрят. Выходит из ванной и видит, что она уже спит. Свернулась клубочком, по-детски подтянула колени к подбородку, обхватила их руками. Что-то неразборчиво бормочет во сне. Так хочется прижать её к себе. Успокоить, но тогда он разбудит её. А ей надо отдохнуть.
Виктор лишь садится в кресло напротив кровати, и в лунном свете пытается рассмотреть её как можно точнее. Она изменилась. Он вспоминает её образ, так прочно сидящий в его мозгу. Сильно изменилась. Расцвела. Ушла подростковая угловатость, грудь округлилась, все это придает ей женственность, так таинственно сочетающуюся сейчас с невыносимой нежностью на её расслабленном лице. Его взгляд скользит по её лицу, отмечая горбинку на её носу. Странно, вроде раньше никогда не было. Похоже на какую-то травму. Боль, от того, что кто-то мог причинить ей вред, пронзает его на доли секунды.

Маленькая моя, что же с тобой случилось? Почему ты так долго скрывалась? Где пряталась все это время? Почему не давала о себе знать? Неужели опять не справившись с какими-то внутренними страхами, пряталась от всего мира. Почему я тогда проспал твой уход? Ведь все могло быть иначе? Не было бы этих страшных лет одиночества, бесцельного шатания по жизни… Я бы защитил тебя. Защитил от всего мира. Не посмотрел бы ни на что…Но она же была замужем… Хотя какое это имеет значение…

Лена на секунду зашевелилась и во сне выставила вперед левую руку. Он помнил, что она носила кольцо на безымянном пальце левой руки. Он помнил еще с похорон, когда увидев отсутствие кольца на правой его сердце радостно забилось, и в отчаянье рухнуло в тот момент, когда увидел кольцо на левой. Вспомнил, как сетовал Петр Никанорович о том, что даже обручальное кольцо Ленка носит «по-импортному»…
Придирчиво пересмотрел каждый пальчик на её руке и не увидев кольца безумно обрадовался.

Свободна.

Его душа пела. В секунду в его голове созрел план действий. Сейчас ему было даже выгодно, что она спала. Ленка всегда была любительницей поспать, а это значит, у него есть какое-то время, чтобы воплотить в жизнь свою задумку. Лихорадочно одеваясь, он уже погрузился в мечту.
Стараясь не шуметь, с совершенно идиотской улыбкой выскочил из номера. Лишь на секунду очнувшись, стараясь не шуметь, прикрыл за собой дверь, и в тот момент, когда щелкнула собачка замка – заметил, что у самого входа в номер лежит пухлый конверт. Буд-то кто-то пытался его просунуть под дверь. Автоматически засунул его себе в карман, и опять ускользая из реальности побежал по лестнице вниз через ступеньку.

Потом отдам Ленке, видимо выронила, растеряха…

Мужчина был счастлив. Счастлив от того, что любимая женщина рядом. А еще предвкушал её удивление… Часы показывали уже 6.30 утра, и стоило поторопиться.

 Отправлено: 18.03.09 14:05. Заголовок: Часть 35. Он. Нервно..

Часть 35.
Он.
Нервно поглядывая на часы, гонит машину по Москве, пытаясь объехать пробки, которыми наполнился город. 10.30. Четыре часа назад он вышел на полчаса, но задержался.
Сначала долго искал, где оставил машину, пытаясь вспомнить маршрут, которым вчера бежал к ней. Вчера, а точнее уже сегодня, он спешил так, что даже не поставил на сигнализацию. Найти её сегодня на том же месте – оказалось воистину чудом.
Потом, ворвавшись в квартиру, долго не мог найти куда же подевалась злосчастная заколка, пока не вспомнил, что так и не положил её в стол, а зачем то пошел с ней спать. Перевернув всю спальню, нашел её завалившуюся за кровать.
Хотел отдать её сразу с кольцом, которое так и красовалось на его пальце. Потом звонок своей сонной секретарше и четкие указания, что забронировать, куда потом отправить цветы, какое именно шампанское должно быть заказано вместе с ужином в его квартиру…
Он хочет сделать этот день для неё незабываемым. Надеясь на то, что когда он вернется, она еще будет спать. Ленка Кулемина, которую он знал, всегда не упустила бы возможности поспать утром. Особенно после вчерашней ночи… От нахлынувших воспоминаний о проведенной ночи ему пришлось даже остановить машину. На секунду припарковавшись, он попытался согнать счастливую улыбку со своего лица.
Оглянулся по сторонам. На часах 9.58. Напротив небольшой ювелирный магазин. И он уже через ступеньку заскакивает на крыльцо. Открывается в 10 утра. Не в силах терпеть барабанит по стеклу еще запертой двери. Заспанный охранник и сонная продавщица в недоумении открывают дверь. Несколько минут спустя они приходят в себя, провожая мужчину заскакивающего в дорогую машину уже на улицу.
На больших часа магазина 10.03, а на прилавке только чек на несколько тысяч евро, наводящий на мысль о том, что это был не сон.
- Повезло же его женщине… - восхищенно шепчет продавщица…
Ей в такт рассеянно головой кивает охранник.
Но Виктор этого уже не видит. Он предвкушает, как оденет ей на пустующий палец левой руки красивое кольцо. Как она распахнет сонные глаза. И он поцелуем сотрет все воспоминания о другом кольце, когда-то занимавшем этот палец.

Как я соскучился, не видел четыре часа, а уже соскучился так, будто опять не видел её 4 года. Ну ничего, у него все получится. Он сейчас придет, прижмет её к себе и уже никуда не отпустит. И заставит её согласиться выйти за него замуж. И тогда, наденет другое кольцо на её правую руку, не оставляя шансов ей впустить в жизнь еще кого-то.

Именно об этом думал мужчина, взлетая по лестнице через ступеньку. Часы показывают 10.45. Громко стучит в дверь. Сердце радостно колотиться в предвкушении встречи. Еще секунду и он прижмет её к своей груди…

 Отправлено: 18.03.09 22:48. Заголовок: Часть 36. Она. Просн..

Часть 36.
Она.
Проснулась. Даже не открывая глаз, поняла, что одна.
Страсть, это просто была страсть. Она так и не услышала его "Люблю". Что же, так даже лучше. Ведь услышав его «Люблю», она уже не смогла бы уйти. Как встретившись с его глазами утром, не смогла промолчать про дочь.
Одинокая слеза скатилась по щеке. Почему в её жизни все так, почему ей никто кроме него не нужен. А он женат, и у неё нет на него никаких прав. И её дочь никогда не узнает отца.
Находит все-таки силы бросить взгляд на часы. Почти девять. У неё есть еще тридцать минут, что бы собраться и выйти из номера. Навсегда закрыв для себя эту лазейку в прошлое, где осталась эта прекрасная ночь. Тепло этой встречи навсегда останется в её жизни. Она знает, что как и первую их ночь она будет вспоминать одинокими вечерами в своем доме, сидя у камина, когда заснет Вик… И все-таки, может Судьба или Бог сжалятся над ней, и подарит еще одно го ребенка. Еще одну частичку его, которая будет согревать её всю жизнь.
Как сомнамбула она шла по холодному гостиничному номеру. И если б не многочисленные следы их страсти, которые сейчас украшали её плечи и шею, если бы не осевший белым облаком у дверей сарафан – она могла бы поклясться, что все было сном…
Позвонила портье и попросила заказать такси в аэропорт. Запихала комком сарафан в чемодан, достала из него джинсы и футболку с высоким горлом.. Зашла в душ и лишь ополоснулась прохладной водой боясь, что более плотный контакт смоет те воспоминания, которые даже сейчас заставляли её тело гореть.
Промокнула кожу полотенцем. Затянула волосы в привычный хвост. Попыталась улыбнуться своему отражению, но лишь выдавила из себя гримасу, выдававшую всю накопившуюся в душе боль.
9.15. Как тянуться эти долгие минуты. Как сложно не смотреть с надеждой на дверь, которую он вчера распахнул, ворвавшись в её жизнь огненным вихрем страсти и желания. Заставил хоть на несколько часов почувствовать себя желанной и любимой. Хотя «любимой» – придумала она сама, просто желанной.
Резкий стук в дверь заставляет трепетно забиться сердце. «Он вернулся», -вихрем проносится в голове. Радостно распахивает дверь, на мгновение забыв о всех своих страхах и освобождаясь от гнета воспоминаний.
Распахивает дверь. Молоденькая горничная заносит ей завтрак, входящий в стоимость номера. И все возвращается на круги своя. Выпивая горький, как её жизнь, кофе, она впервые в жизни не получает удовольствия от любимого напитка. Лишь только горечь остается во рту, плавно растекаясь другой горечью по телам.
Звонок в номер. Такси ждет. Что же – её ждет привычная размеренная жизнь, где никогда не будет его. Зато у неё есть Вик, её счастье и смысл жизни. И может быть кто-то будет еще. Грустная улыбка трогает её губы, и не оглядываясь она выходит из номера.
Услужливый портье перед лифтом подхватывает её чемодан, помогает устроиться в такси.
«Домой»,- шепчет она одними губами, когда такси останавливается у аэропорта. 10.02 показывают часы на табло. Уже идет регистрация.
«Домой», - шепчет она, сдерживая слезы отдавая документы и ставя чемодан на транспортную ленту. 10.30. Как быстро улажены все формальности.
«Домой, домой, домой» - повторяет она как молитву, слоняясь по залу отлета. В гудящей толпе отдыхающих, в радостном предвкушении отдыха они снуют по всему залу, подчищая прилавки магазинов Duty Free, нетерпеливо ища место, что бы притулиться покурить или выпить кофе в многочисленных кафе зоны ожидания.
«Домой» - и она откидывается в кресле самолета, когда он взмывает ввысь, слезы стремительным потоком льются по её щекам. 11.30.
Вот и все.
Пять часов назад она провалилась в сон, пять часов, как он навсегда закрыл за собой дверь её жизни.

 Отправлено: 19.03.09 03:35. Заголовок: Часть 37. Она. За дв..

Часть 37.
Она.
За два часа полета в самолете, прикрыв глаза маской для сна, она пересмотрела всю свою жизнь.
Впервые в её голове рождались вопросы, на которые она не могла найти ответов.
Она пыталась понять, почему так и не поговорила с Виктором о тех оставшихся месяцах в Москве. Так и не узнала, за что получил её партнер по команде. Зачем уехала к родителям, которые так и не стали настолько родными. Почему она сама не пыталась сблизиться с ними, лишь отталкивала от себя.
Потом этот изначально обреченный брак со Львом. Она ведь чувствовала, что он не любит её, скорее использует. Но, осознавая то, что не сможет его полюбить, она разумом приняла его предложение. Ни с кем не посоветовавшись, исходя из собственного только опыта, которого фактически не было, согласилась выйти за него.
Сколько же она наделала ошибок. Наломала дров. Теперь пришло время расплаты.
Только вот страдать придется не только ей. Из-за неё её дочь никогда не узнает отца. Вик - её единственное правильное решение. Тогда она впервые поступила по велению своего сердца, и единственное, о чем не сожалела в своей жизни.
Каждый раз, глядя на маленькую дочь, в которой был сосредоточен весь внешний и внутренний мир, Лена не переставала благодарить Бога за то, что сохранил жизнь этому ребенку. Лена часто задумывалась о том, как она вообще позволила так себя избить в тот страшный день. Ведь от природы и по своей натуре она была физически сильным человеком, который может за себя постоять. Почему же тогда она не предотвратила ни одного удара? Видимо, где-то стальная броня, защищавшая ее всю жизнь, дала трещину. А попросту говоря, был сломлен моральный дух.
Трещина появилась в тот год, когда пришлось бежать из России. Оставив двух самых родных людей, покинув родные места, забыв о друзьях. Бросить все, что наполняло жизнь смыслом. Жизнь в чужой стране не стала легче по прошествии многих лет. К живущей в груди боли добавилась лишь бесконечная тоска.
Смерть деда стала последним колким ударом, который поразил самое потаенное - сердце. На свете не было человека ближе и роднее. Мир померк. Хотелось уйти навсегда вместе с ним. Лена наивно полагала, что с ним никогда не будет плохо, где бы он ни находился. Встретив Степнова на похоронах, она, как в зеркале, увидела отражение своей боли в его глазах.
И та ночь, что была гораздо позже, по возвращении в Москву, была лишь попыткой разделить пополам ту самую боль. Взять на себя часть мучений, дать понять, что он не один в этом мире со своим горем. И лишь на уровне инстинкта понимала, что сама ищет поддержки у человека, для которого дед, равно как и для нее, был одним началом.
Известие о беременности стало надеждой. Надеждой, прежде всего, на избавление от старых страхов. Оно казалось тонким светлым лучом, который пробивается сквозь серую пелену горя. Тщательно гоня от себя мысли о возможном отцовстве Виктора, Лена до последнего надеялась, что ребенок зачат от Льва. Его первый удар, мертвенно-бледное лицо и ледяные слова "У. Меня. Не. Может. Быть. Детей. Никогда." в долю секунды с сильным грохотом закрыли дорогу пробивающемуся лучу надежды.
Трещина. Она исчезла - попросту стала пропастью между двумя частями панциря, который раскололся и упал к ногам тяжелым бременем. Остался тонкий незащищенный покров и снова обезоруживающая боль. Полнейшее непонимание - почему Лев раньше молчал о своем бесплодии. Туман в голове, опустившиеся руки, полное смирение с безысходностью. И лишь две мысли в голове, которые сменялись чередой ударов: "За что мне все это?" и "В чем я виновата?".
И только сейчас она понимала, что все это было началом её расплаты. За все её поступки, которые не только разрушили её жизнь, но и причиняли боль окружающим.
Прошлая ночь стала для неё глотком чистого кислорода. И пусть он не остался с ней, она будет любить его. Будет растить дочь такой, что, если он когда-нибудь узнает о ней, сможет только гордиться.
- Будьте счастливы, Виктор Михайлович. Просто счастливы… - прошептала она, когда шасси самолета коснулись землю…
Она исправит те ошибки, что в её силах. Остальные навсегда останутся шрамами на сердце…
Сходя с трапа самолета, она, не включая телефон, выкинула Московскую сим-карту в мусорное ведро. Надо начинать новую жизнь, ради Вик. Ради возможно еще одного малыша, о котором она может только мечтать после сегодняшней ночи.
В аэропорту её встретили Зденка и Вик. Подруга крепко обняла её. А визжащая от радости встречи дочь живо вскарабкалась по матери, как обезьянка. Лене достаточно было прижать к себе её маленькую девочку, чтобы сразу забыть обо всей тяжести своих недавних размышлений.
Сразу из аэропорта они отправились на море. Искупались в нем напоследок, и, пообедав, выехали домой.
Лена опять ехала на заднем сидении, прижимая к себе спящую Вик, и о чем-то тихо переговаривалась с Драганом. Зденка лишь пыталась понять, что произошло с её подругой. Она вышла к ним в аэропорту с красными заплаканными глазами, а сейчас о чем-то тихо перешептывалась с её сыном и прижимала дочь к себе, как спасательный круг. Но задавать вопросы не решалась. Жизнь все расставит по своим местам.
Через несколько дней жизнь вошла в свое прежнее русло. Лена целыми днями торчала в своем исследовательском лагере, куда рано утром уезжала. Через день с собой она забирала обоих детей, и те своим радостным визгом вносили дополнительную радостную суматошность бурлящему муравейником лагерю. Параллельно Лена учила дочь и сына подруги русскому языку, хотя бы самым простым словам и фразам. В первую очередь, чтобы дочь могла понимать её родителей, которые должны были приехать уже через три недели. Вик схватывала на лету, и это не могло не радовать. Только легкая грусть появлялась в её глазах, когда дочь повторяла за другом слово «папа», которое Драган «выучил» одним из первых.
Дни протекали весело и бурно. Лена остро радовалась каждому слову и взгляду дочери, сейчас вся её жизнь имела только один смысл. После того, как через неделю после приезда она поняла, что второго чуда в её жизни не произошло. Она не была беременна.
А вот ночи были тяжелыми. Каждую ночь, забываясь в тяжелом сне, она видела его лицо, перед глазами проплывала их ночь. И её все время казалось, что он шептал ей «люблю», которого она не услышала. Но утро вступало в свои права, и её жизнь наполнялась радостной суматохой…
Так прошли две недели. А потом был звонок от родителей, которым они предупредили Лену, что приедут на неделю позже. Попросили дать трубку Вик. Та лепетала что-то на русском языке вперемешку с сербским. И Ленке стало еще теплее от одного вида, как девчушка радостно смеялась от того, что ей нашептывала бабушка…

 Отправлено: 19.03.09 15:10. Заголовок: Часть 38. Он. И вот ..

Часть 38.
Он.
И вот дверь открывается. Он, не глядя, подхватывает её на руки. И не понимающе смотрит на чужое растерянное лицо, которое зависает напротив его носа. Резко отпускает руки.
- Извините, - смущенно шепчет он, все еще надеясь на то, что просто ошибся дверью.
Но форма горничной, надетая на девушку, уже рассеивает его надежды…
- Извините, а где женщина, которая живет в этом номере?
- Жила, - выдавливает смущенная горничная, - она выехала час назад.
- Куда? – его сердце уже ухает вниз.

Он опять её упустил. Как идиот, загнавшись в своих планах, он опять её упустил.

- Я не знаю, - рассеянно прошептала девушка, - наверное, Вам может помочь портье…
Но он лишь услышав, что может помочь портье, несся, как утром, - перешагивая через ступеньку, только теперь уже вниз.
- Извините, мне срочно нужно знать, куда уехала женщина из номера ***.
- Простите, но мы не имеем права раскрывать такую информацию, - холодное бесстрастное лицо портье выводит его из себя…
- Что значит, не можете? – и он уже приподнимает портье над стойкой…
Через 15 минут он вытряхнул из портье всю информацию, которую тот смог ему предоставить. Негусто, но и этот блокнотный листочек размером с его ладонь, очень много значит сейчас.
Самолет вылетал через 45 минут. Сейчас он гнал машин к аэропорту в попытке догнать её, гнал, нарушая все правила, которые мог.

Идиот! Что она могла подумать, когда проснулась одна утром в номер?! Он совершенно забыл её «проездом», упиваясь своими планами. Лишь бы успеть. Остановить её. Никуда не отпустить.

Подъехав к аэропорту, он сразу понял, что поднявшийся в ту же секунду самолет уносил на борту в небо Ленку. Его Ленку. В страну величественных гор и чудесного моря, туда, где он её случайно встретил.
Лишь на секунды его охватило отчаянье. Которое вмиг сменилось четкой уверенностью в том, что он её найдет. Только вот нельзя опускать руки. Нужно выжать максимум из листка блокнота, спрятанного в данный момент в кармане легкой рубашки.
Эти несколько строк сейчас дарили ему ни с чем несравнимую надежду.
Сразу из аэропорта он поехал на работу, перебирая в мозгу всех своих знакомых, через которых можно выжать хоть какую-то информацию.
Распахнув ноутбук он ввел в поисковик запрос: «Elena Stavinnsky». Монитор моргнул, стрелка сменилась на мигающий кружок. «Ни одного совпадения не найдено».

Да как же такое может быть? Она ведь прилетала на какой- то симпозиум… или как это правильно называется. Тогда пойдем другим путем.

Еще несколько часов забыв обо всем, он листал списки участников конференции, потом читал краткий план её доклада. Цепляя глазами черные буквы на белом фоне, он не понимал ни одного слово, из того что было написано, но гордость за Ленку отражалась на его лице грустной улыбкой.
Отвел глаза от монитора лишь тогда, когда уже начало смеркаться. Усталость от бессонной прошлой ночи и переживания дня сказывались сейчас тяжелой головой, все мышцы затекли от долгого неподвижного сидения.
Приехав в квартиру, он почувствовал укол прямо в сердце. Как же ему хотелось, что бы сейчас его встретила Она. Вышла из кухни, да хоть свернувшись клубочком, спала в гостиной на диване. Лишь бы просто была рядом…
Мысли прервала служба доставки из ресторана. Звонок в дверь и он оказался с огромным количеством уже ненужной никому еды и бутылкой дорогущего искристого вина. Еда полетела в помойное ведро. А вино с грустной улыбкой было убрано в специальный винный шкаф огромной и современной кухни «до лучших времен»…

А может это ты придумал любовь? Любовь, которой нет… Хотя нет, он отчетливо помнил её шепот… А Ленка не врет… Никогда не врала…Да и глаза её выдавали… Когда-то давно она уже смотрела на него таким взглядом… Только раньше это сочеталось с подростковой неловкостью, а сейчас в этом взгляде было намешано еще много всего, чего он и сам не мог себе объяснить.
Да, уж… Жалко, что Рассказова в городе нет. Разговор с ним мог бы помочь ему хоть что-то прояснить в ситуации.

Еще пара недель пролетела в безуспешных попытках выйти хоть на кого-то, кто мог бы помочь в поисках Ленки. Утром последнего дня второй недели зарядил легкий дождик, и Степнов утром, выходя на работу, накинул ветровку, которая висела на вешалке у входа.
Еще в машине почувствовал, что что-то мешает в кармане, но забыл об этом сначала в напряжении дорожного движения, а потом и в шквале дел, которые накопились за несколько дней, отложенные за личными делами.
Вечером того дня ему позвонил Рассказов. Он вернулся в город, и очень хотел пообщаться с другом. Виктор лишь облегченно выдохнул, возможность обратиться к спокойному и рассудительному Игорю дарила надежду посмотреть на сложившуюся ситуацию под совершенно другим углом. Или хотя бы попытаться это сделать.
Он уже выбегал из комплекса, когда тяжелый конверт все-таки выпал из ветровки, рассыпался ворох фотографий, Он, не глядя, сгреб их в одну кучу, и запихал их обратно. Уже собирался уходить, когда увидел, что под кресло отлетел еще один кусочек фотобумаги. Когда он взял его в руки – увидел улыбающееся Ленкино лицо. Широкая улыбка светилась каким-то незнакомым Виктору счастьем.
Он еще не знал, что в этот момент по ту сторону объектива маленькая Вик на пару с Драганом пела веселую Рождественскую песенку. Она счастливо смеялась от того, что дочь строила во время песни какие-то рожицы. Такой и поймала её в объектив Зденка.
Бережно подняв фотографию, он на секунду забыл о том, что его нетерпеливо ждет в квартире друг, который хотел ему что-то сказать при личной встрече.
Положив конверт обратно в карман, он, не отрывая взгляда от фотографии, практически не обращая внимания на дорогу, доехал по привычному маршруту до дома. Все это время фотография его Ленки лежала на торпеде машины.
Так же, не отрывая от неё взгляда, он поднялся в лифте и открыл дверь. В квартире его уже ждал Рассказов. С кухни доносились запахи простой еды. Видимо, временно одинокий Рассказов (Ирину с сыном он еще вчера отправил отдыхать куда-то поближе к южному солнцу) настроился на ужин в теплой мужской компании.
Больше всего Виктору сейчас хотело остаться одному и просмотреть все фотографии, которые остались в стопке. Тем самым хоть как-то прикоснуться к Ленкиной жизни. Почему-то именно в конверте, казалось ему, находятся хоть какие-то ответы на мучавшие его вопросы.
Войдя в квартиру, он сразу выложил конверт с фотографиями на полку для ключей при входе. Из кухни на звук закрывающейся двери вышел Рассказов. В нетерпении приплясывая, он горел тем, что случайно узнал, о чем так хотел поведать другу.
Рванувши к другу обняться после того, как они давно не виделись, Виктор в очередной раз сшиб конверт с фотографиями. И, наклонившись собрать их, оба мужчины застыли.
Практически с каждой фотографии на них смотрела маленькая девочка. Симпатичное лицо казалось совершенным. Смуглая мордашка обрамлялась черными кудрями, голубые глаза лучились счастьем, а улыбка девчушки – могла согреть целую планету. На тех фотографиях, где она хрупким тельцем прижималась к Ленке, становилось понятно, что при внешней непохожести это мать и дочь. Одинаковая улыбка Чеширского кота, зеркальные выражения лиц…
Так вот и еще одна причина, почему она уехала. У неё есть дочь. Она просто не могла остаться. Но от кого? Кто может быть отцом этой крохи, которая смотрела на него с фотографий? Почему её лицо кажется ему знакомым? Где он мог её видеть? Ленка не замужем, это ему удалось выяснить. Да и развелась она четыре года назад... А на него сейчас смотрела девчушка лет двух-трех, не более.

В голове Игоря Ильича Рассказова сейчас разгорался совсем другой бой.

Откуда у него эти фотографии. Ведь он еще несколько недель назад ничего о ней не знал. Да и я о том, что у неё есть дочь узнал только вчера, провожая Ирину с Витькой… Что её дочери три с половиной года. Что Кулемины вернулись в Москву и приходили в школу для того, чтобы устроить туда учиться Сережу, своего младшего сына… Но как сказать сейчас об этом Виктору…

Все это время Игорь вглядывался в фотографии, в большом обилии разлетевшимся по полу, и одновременно странная и страшная догадка рождалась в его голове. Ведь с фотографии сейчас смотрела на него маленькая копия друга. Озвучить её он не решался, не представляя еще, какова может быть реакция Степнова. Тот и так слишком болезненно относился ко всему, что касалось Лены. А если он выскажет все, что крутится в голове, то…
- Вить, откуда у тебя эти фотографии?
- От Лены. Она была в Москве, мы виделись…- все еще не придя в себя, ответил Виктор…
- Вить, пойдем хоть в кабинет, ты мне все расскажешь…

 Отправлено: 19.03.09 22:58. Заголовок: Он. Вот уже четыре ч..

Часть 39.
Он.

Вот уже четыре часа они сидели в кабинете. За первый час Виктор пересказал Рассказову о том, как он получил от Ленки сообщение, как несся к ней через пол-Москвы. Как они встретились. Лишь умолчал о том, как они провели несколько часов между встречей и расставанием. Только покрасневший от одного только взгляда на мечтательно-грустную усмешку друга Игорь понял все без слов.
- Вы так и не поговорили, я правильно понимаю?
- Ну да… Только я понял, что сон четырехлетней давности, все-таки был не сном…
В этот момент лицо Рассказова неуловимо изменилось.

Значит, это может быть правдой. Значит, все-таки Ленка могла родить ребенка именно от Виктора.

Но зная, как Виктор хотел ребенка, и его взрывной характер… Новость о том, что Ленкина дочь может быть и его… Но и не сказать он не мог…
Они опять перебирали фотографии, снова и снова… Виктор все пытался уловить что-то, что он упускал, выхватывая из стопки фотографий только Ленкино, потом и лицо её дочери. Вглядываясь в два, уже самых любимых лица, он понимал, что теперь точно ни за что её не отпустит. Почему-то сейчас у него в голове поселилась уверенность в том, что все будет хорошо. Надо лишь еще чуть-чуть подождать. Через несколько дней один знакомый знакомых, имевший отношение к организации того слета ученых, на который приезжала Ленка, пообещал достать всю возможную информацию о ней, а это существенно могло сузить круг поиска.
Вдруг Степнов странно оживился и в очередной раз перебрал стопку фотографий. Вытянул одну, ничем не примечательную. На ней Ленка держала малышку двух лет, обе солнечно улыбались. Но вот женщина, держащая рядом мальчишку, не давала Степнову покоя… Её лицо было безумно знакомо мужчине.
- Черт, я же их видел… Я видел эту женщину, девочку, мальчишку, - бормотал Виктор под нос…
Вспышкой проносилась сейчас встреча на берегу Котора. Вот бежит смешной мальчишка, вот падает девчушка. Вот глаза и улыбка… Безумной синевы глаза, и улыбка, которая, теперь он был совершенно уверен, точь-в-точь повторяет Ленкину. И глаза, такие знакомые глаза… Но девочка явно старше, чем на фотографии…
- Ей же около четырех сейчас должно быть… Как так может быть… - Виктор не замечал, что рассуждает вслух, что напротив напрягся как струна Рассказов….
До сего момента Игорь старался не смотреть лишний раз на эти фотографии. И сейчас, судорожно гоняя свои мысли и сведения по поводу Лены, он все еще не решался ничего сказать Виктору… Только вот указание возраста заставило сорваться с губ:

- Три с половиной…
- Игорь, ты о чем? – еще не понимая, Виктор перевел взгляд на друга.
- Вить, только спокойно выслушай сейчас, хорошо?
- Игорь, не темни, если ты что-то знаешь, то лучше скажи сейчас…
- Лениной дочери сейчас три с половиной года, - выдохнул Рассказов.
- Ты откуда знаешь?
- Вить, вот тут и начинается самое интересное. Я-то из школы давно ушел, но Ира все еще там работает… Так вот, несколько дней назад там появился Кулемин-старший… Они вернулись в Россию… Ну, а школьные барышни, ты же их знаешь, начали выспрашивать все про Ленку.
- Что, Кулемины вернулись в Россию?!! – от этого известия душа Виктора сейчас сплясала радостную джигу. Значит, можно попытаться выяснить что-то еще и через них…
- Вить, послушай меня дальше. Кулемин отвечал на вопросы крайне неохотно. Сказал только, что у Ленки дочь трех с половиной лет, что живет она не в России… Что-то у них там, видимо, произошло. Но потом Светочка и Елена Петровна, умудрились подслушать разговор Никиты Петровича с Савченко. Их, конечно, интересовал больше Ленкин статус… Но услышали они лишь то, что Савченко попросил передать Елене привет при личной встрече…
- Да уж… - Виктор сейчас испытывал дикое желание вскочить из кресла и прямо в тапках бежать к Кулеминым, - Игорь, а где они живут? Не знаешь?
- Знаю. Ирина посмотрела в документах мальчика в учительской. Они живут по старому адресу, на квартире родителей. Только, Вить, помни, мы же не знаем, может, Лена замужем…
- Нет, - отрезал Виктор, - она не замужем… Уже четыре года как… Это то немногое, что мне удалось узнать… Развод состоялся через пару месяцев после нашей с ней встречи, здесь в Москве…

Виктор все внимательнее всматривался в лицо девочки, кого-то она ему неуловимо напоминала… Пока до него не дошло, кого… Взгляд в зеркало оказался контрольным выстрелом в голову. В тот же момент в зеркало полетел тяжелый письменный набор, уже несколько лет пылившийся на столе Виктора. Осыпавшееся мелкими брызгами стекло сейчас приняло всю боль мужчины. Сидящий напротив Рассказов лишь втянул голову в плечи, когда раздался страшный грохот, а через секунду только обрадовался, что Степнова от его Кулеминой отделяют сотни тысяч километров…

 Отправлено: 20.03.09 03:41. Заголовок: Часть 40. Она. Иногд..

Часть 40.
Она.
Иногда просыпаясь с утра, понимаешь, что день будет странным. Не плохим, не хорошим. Просто странным. Одной большой неожиданностью. Вроде все будет идти именно так, как запланировал. Но при этом, на каждом шагу судьба будет подкидывать какие-то маленькие неожиданности. А вот суметь увидеть знаки, или пропустить все мимо себя – зависит только от самого человека.
В это утро Ленку преследовали эти знаки.
Сначала, заведенный на 6 утра будильник не прозвенел вообще, хотя по старой привычке женщина проснулась в 5.45. И удивилась молчанию будильника.
Когда-то редкая соня, здесь в горах она привыкла летом вставать с первыми лучами яркого солнца. Потому что к 8 уже начиналась совсем другая жизнь.
Сегодня она должна была забрать с собой в лагерь Вик и Драгана. Но вчера вечером ребята напросились к Александру на станцию, и сегодня в 7.30 она должна была передать Вик с рук на руки соседям.
А сейчас у неё оставалось еще полчаса до подъема дочери. Собрав небольшой рюкзачок для Вик и небольшой спальник, она решила подготовить нехитрый запас провизии, рассчитывая на 2-3 дня отсутствия девочки. Вместе с Александром уезжала и Зденка, и они еще не решили когда вернутся.
Сегодня последний день, когда её ждут в лагере, потом большинство студентов уйдет вниз по реке на каяках за новыми пробами грунта и воды, а на исследовательской станции останется лишь «служба» обеспечения, за которыми будет присматривать бессменный руководитель Малошевич.
А у неё будут минимум сутки на то, что бы поспать подольше, позагорать на обдуваемой плоской крыше дома, что-то сделать по дому. И на то, что бы обдумать и вспомнить, все то, что произошло совсем недавно. А может быть даже пустить одинокую слезу, которым не было места в привычной жизни. Нельзя было плакать при Вик, которая вот уже два дня опять все время как-то странно смотрела на мать, и пару раз обмолвилась о дяде с глазами, «синими как небо».
Нужно было ответить на мучавшие дочь вопросы об отце, но что именно ей рассказать, и как объяснить ребенку, что её папа никогда не будет с ними, Лена не знала. Решение она хотела найти сегодня, под покровом ночи.
В 6.30 Женщина вышла из кухни и столкнулась с уже одетой и бодрой дочерью. Обычно с огромным трудом поднимаемая из постели, она уже стояла готовая и умытая и пихала в свой рюкзачок зубную щетку и пасту.
- Мамочка, привет! – и Вик вскарабкалась к ней на руки, громко чмокнула её в щеку, и тут же с независимым видом освободилась из материнских объятий.
- Привет, дочь! – впервые она видела дочь такой как сейчас, сосредоточенной на каких-то своих мыслях.
Как же быстро она выросла. Еще чуть-чуть и придется менять все заведенные ритуалы. А потом и отпустить от себя, вывести во взрослую жизнь. И дать возможность её девочке самой строить её жизнь. Нет, воспитанная не родителями Лена ни за что не отпустит от себя дочь, и с болью в сердце думала о том моменте, когда вновь останется одна. Но и с затворнической жизнью скоро придется заканчивать.
Вот и Зденка с Александром собираются перебираться ближе к цивилизации через год, в конце-концов детям нужно дать образование. А здесь, вдали от цивилизации – этого не сделаешь. Поэтому еще год, и это место, так много давшее ей, придется покинуть. Но вот куда двигаться дальше…
- Мам, Мама! - голос Вик заставил её вернуться к реальности.
- Да, Вик…
- Мам, я кушать хочу…
- Ой, пойдем, конечно…
В тот момент, когда Вик уже сдувала ненавистную пенку с какао в дом зашли соседи. Дом в секунду наполнился смехом и радостью. Все уже сидели на кухне и галдели в предвкушении предстоящей поездки. Только Лена сидела странно притихши.
В этот момент Зденка с Александром переглянулись и вручили девушке большой конверт. В нем была фотография, сделанная видимо в первый день на море. Лена улыбаясь, прижимала к себе смеющуюся Вик, а в это момент морские брызги светились бриллиантами в лучах вечернего солнца.
- Лена, начала Зденка, мы подумали, что эта фотография поможет тебе не скучать в отсутствии Вик…
Когда фотография заняла свое место на пустующей каминной полке, показалось, что она стояла там всегда. Но тут случайный взгляд на часы, последние быстрые сборы. Крепко обняв дочь на прощанье. Прошептала последние напутствия дочери в ушко, и лишь почувствовала, как она кивнула. Закрыла дверь и на 10 минут осталась одна.
За 5 минут допила кофе и в половину восьмого, не заперев по привычке дверь, вышла, запрыгнула в машину и, аккуратно вписываясь в виражи узкой дороги, поехала к месту работы.
То, что день пойдет вразрез с построенными планами стало понятно, еще только она припарковала машину. На обычно пустой парковке, в пяти метрах над лагерем, сейчас стояло несколько туристических микроавтобусов. Встревоженный профессор Малошевич.
- Стефан, что случилось? – на «ты» они перешли еще в прошлом году.
Они стали настоящими друзьями. За прошедшие годы оба узнали друг о друге многое, что помогало принимать дружбу друг друга и понимать, что никогда не смогут переступить эти рамки. Профессор хоть и казался не молодым, но на самом деле был старше Ленки всего на 20 лет, и теоретически она могла быть его дочерью, только вот дочь у него уже была. И именно от потери её Профессор так прикипел душой к своей студентке. Марика была младше Лены всего на полтора года и тоже собиралась сделать карьеру. Однако познакомилась с мусульманским студентом из соседней Албании, и уехала за своей любовью. Родители мужа, изначально не принявшие их брак, предложили урожденной Малошевич взять фамилию мужа, принять мусульманство и прервать общение с отцом. Пытаясь угодить новой семье, Марика сделала свой выбор. И давно разведенный с женой профессор остался совсем один.
Их дружбу мало кто воспринимал нормально, все время за спиной рождались какие-то слухи. Но все ни разбивались буквально через несколько дней своего возникновения. Во-первых потому, что профессор первые годы очень четко держал дистанцию, во-вторых потому, что спустя пару лет Лена переросла свои страхи и попросту перестала обращать на них внимание.
Нет, однажды, когда Профессор учил танцевать её танго на какой-то из студенческих вечеринок, устраиваемых в веселом лагере минимум раз в неделю, между ними проскочила какая-то искра. Но оба быстро пришли в себя, лишь грустно улыбнулись друг другу и… перешли на «Ты».
И вот сейчас Стефан что-то пытался сбивчиво ей объяснить.
Из разговора она поняла, что группа, которая должна была выйти сегодня после обеда, посоветовавшись и еще раз проверив маршрут – вышла утром. А вот туристы нагрянули тогда, когда их никто не ждал.
Надо сказать, что идею как зарабатывать дополнительные деньги для существования лагеря, пришла Лене в первый же год пребывания в лагере. Рафтинг. Спокойная летом Тара изобиловала небольшими порогами, которые для спортсменов не представляли никакого интереса, зато для туристов служили хорошей щекоткой для нервов…
На второй год предлагаемая в курортных городах услуга стала дико востребованной, и кроме дополнительных денег для лагеря, приносила еще и существенный заработок для студентов, подрабатывающих «экскурсоводами»…
Тяжело вздохнув Ленка поплелась в служебные помещения, чтобы переодеться в гидрокостюм, ведь даже самым жарким летом вода в горной реке не прогревалась выше 12 градусов. И то, что для туристов казалось веселым развлечением, для проводника могло оказаться причиной серьезной болезни. Ведь на очень многих участках пути приходилось идти вброд, проводя надувную лодку по высоким камням.
Пока туристы угощались местным завтраком и проходили инструктаж, Ленка натянула на себя положенный костюм, и специальные тапочки. Выйдя к пристани проверила лодку, на которой предстояло идти её «команде» и подошла к туристам. Не удержавшись макнула куском булки в ароматный горный мед и закусила соленым, как морская вода, сыром. И лишь зажмурилась от удовольствия, наслаждаясь необычным, но гармоничным в своем контрасте вкусе.
Запила все это горячим чаем, туристам налили по маленькой стопочке местной ракии… Традиция, что поделать. Все равно, через 15 минут, когда пройдут первый крутой речной поворот, всех отрезвит брызгами ледяной воды. К тому моменту, когда через пять часов они пристанут к берегу вновь, все будут уже трезвы, и выпьют еще изрядное количество ракии, под местную похлебку из ягнятины – шорбе, с которой их встретят в летнем кафе.
Стефан подошел и представил её группе, с которой она должна была идти. Шестеро парней и две жеманные девицы. Бывшие соотечественники. Все её ровесники, максимум на пару-тройку лет старше. Эх, ну если в том, что с парнями она найдет общий язык, то с девицами придется повозиться… День предстоит быть не легким…
В десять часов утра со всеми формальностями было покончено. Все фотоаппараты разложены по специальным мешкам, раскрепленным по периметру лодки, туда же убраны лишние вещи, застегнуты спасательные жилеты…

 Отправлено: 20.03.09 09:55. Заголовок: Часть 41. Она. Фотог..

Часть 41.
Она.
Фотографий мало
Скрытый текст

Продрогшая до самых костей, но светящаяся свое фирменной улыбкой Ленка сейчас сидела в компании своих подопечных… Вода в Таре сегодня казалась абсолютно ледяной, особенно в контрасте с палящим солнцем. Черный гидрокостюм совсем не спасал. Лишь раскалялся на жарком солнце, и почти шипел, когда ей приходилось спрыгивать в воду, что бы столкнуть лодку с очередного камня.
Компания ей попалась веселая, но жутко бестолковая. Садились на мель, они гораздо чаще, чем это было «предусмотрено», зато и веселилась она от души. Спустя пару порожков моложые люди уже вовсю шутили и пытались заигрывать, а две барышни оказались не столь жеманны, и к концу первого часа дружно налегали со всеми на весла. Лишь громко визжа, когда кто-нибудь из соседней лодки замахивался веслом и осыпал их градом ледяных брызг.
Когда через два часа они пристали к маленькому лесному водопаду, образовавшегося в том месте, где несколько родников слившись в одно целое срывались со скалы, и кристальным ручьем поили и усиливали горную реку, все стали уже почти друзьями. Внезапно возникшая фляжка с коньяком оказалась очень кстати, и мигом опустела пущенная по кругу. Лишь рассмеявшись на Ленкино серьезное лицо – её попросили глотнуть первой. И посиневшими губами она сделала глоток. Благородный напиток, пусть и не сильно высокого качества растекся теплом по всему телу, снимая небольшое напряжение, накопившееся от физической и психологической нагрузки.
Она давно не была вот так в компании соотечественников, да просто в компании ровесников, в которой чувствовала себя своей. А тут… Что-то давно забытое колыхнулось в её груди, то что почему-то было неразрывно связано в её мозгу со Степновым. Только колыхнулось это грустной волной. И отгоняя воспоминания она подставила руку под ледяную стену водопада и набрала В горсть воды, к которой тут же припала пересохшими от жара губами. От ледяной воды свело зубы и стянуло в тупой боли лоб. Но через секунду она уже с улыбкой обернулась к застывшей от удивления компании, дети мегаполиса в ужасе смотрели на то, как девушка хлебнула сырой воды, да еще и из ручья. В Москве попытка хлебнуть воды даже из водопровода могла привести к печальным последствиям, а уж из тех рек не осмелился бы выпить даже камикадзе.
Ленка с улыбкой восприняла уже привычную реакцию туристов, этот трюк они с ребятами придумали в самом начале экскурсионной деятельности, действительно, местную воду можно было пить без дополнительных сложностей. Да еще и вкус родниковой воды был приятнее любой газировки.
Ребята долго мялись, кидали «на морского». Но когда первый храбрец повторил Ленин трюк у того расширились от удивления глаза. И уже через несколько секунд вся честная компания запасалась вкуснейшей водой в припасенные под сиденьями лодок бутылки.
Еще через час у них был небольшой привал. Вторая фляжка коньяка. Пьянящее веселье. На берегу было жутко жарко, и Лена стянула с плеч гидрокостюм и осталась в черном тонком верхе от раздельного купальника, поддетом еще утром. Девушки с радостью присоединились к Лене, в то время как ребята пытались все-таки зайти в ледяной поток Тары. Лена же грелась на солнце, предвкушая еще один элемент «экстрима» разработанный на маршруте.
Буквально через несколько сотен метров, за очередным крутым виражом, через несколько порогов, сразу за небольшой «бочкой» река разливалась в достаточно широкой чаше. Со всех сторон она была окружена горами, но только те, кто прошел этот маршрут знали, что ровно по краю обрыва, под полуметровым слоем ледяной воды есть большой плоский выступ, которого не видно с того ракурса. Вот там-то и предстояло «перевернуть» лодку.
Еще раз, проверив все ли нормально закреплено в лодке, она лишь осмотрела спасательные жилеты на своих подопечных, убедившись что все нормально, пригласила их в лодку. Опять её губы расплылись в фирменной улыбке, и она заговорила:
- Ребята, сейчас нам предстоит пройти достаточно непростой отрезок пути, - пороги действительно заставляли немного поработать веслами, но естественно не представляли никакой опасности, - так что вам сейчас надо научиться четко слушать команды и действовать слаженно и быстро. Если я говорю «Лево», то те четверо, что сидят слева – начинают грести в том ритме, что задаю я, если я говорю «право», то левые весла резко поднимаются вверх, и уже правый борт гребет в ритме. Все понятно? – увидев восемь дружных кивков, она еще раз улыбнулась всем и развернулась лицом к воде.
Благодаря умелым командам неумелые гребцы лодку перевернули на пороге сами и лишь визжали от обжигающе ледяной воды. Ну что же, трюк удался в миллионный раз, быстрая погрузка обратно в лодку на скрытом водой плато и энергичная гребля по оставшемуся участку. Пристав замерзшие и счастливые ребята быстро убежали в домик для переодевания. Она лишь потрепала черного щенка дворняги лежащего на теплом камне, и заговорила с ним:
- Ну что, Бродяга, все хорошо? – щенок доверчиво лизнул её руку, - Значит точно хорошо…
- Эл, - прервал её голос профессора, - Вы чего так долго-то? Опять у водопада долго фотографировались?
- Ага, и в лес потом поднимались. Клиентам очень пощекотало нервы то, что они оказались на территории другого государства, - Ленка уже заливисто смеялась.
Граница в этом месте была весьма условна, местные с обоих берегов часто на лодках переправлялись в гости, обходя все посты на мостах. Да и солнце большую часть дороги падало на более пологий Боснийский берег, поэтому привалы все чаще случались на Той стороне… Конечно же все службы были в курсе, и рамки дозволенного никто бы не дал переступить...
- Стефан, а что случилось? – спросила она, поднимаясь по ступенькам деревянной лестницы причала.
- Да просто водитель их уже нервничает, говорит, задерживаются сильно, а он не знает как доплату попросить…
- Ничего, эти на все согласны уже… Они вон – второй раз не прочь пройти еще дорогу… - Ленка смотрела на довольную приближающуюся компанию.
Признаться честно, ей до безумия хотелось переодеться, но вся её одежда осталась в лагере, а вот добираться до него пять километров пешком было жутко лень… И тут она вспомнила, что достаточно давно закинула в подсобке простую майку и джинсовые шорты, сделанные из давно уже обтрепавшихся штанов. Обрадованная поскакала переодеваться и постоять под теплым летним душем. Только вот то, что душ находился на улице, заставило Лену ополоснуться в купальнике. Одевать старую и разношенную одежду пришлось уже на голое тело.
Жутко хотелось есть, тем более что аппетитный запах шорбе уже щекотал нос.
Быстро переодевшись, она вышла из домика и заметила смущенного делегата от веселой компании.
- Елена, простите… Мы тут подумали… Вобщем у Андрея, - самого из кампании отметила про себе Елена, - у него сегодня День Рождения, и отметить нам хотелось бы здесь. Водитель в принципе согласен нас подождать, а вот…
Представляя радость хозяйки кафе, которая в своем тяжелом труде радовалась каждой лишней копейке, она лишь соглашаясь, пожала плечами.
- Ну, торта со свечками пообещать не могу, но думаю, что вкусные пироги через несколько часов вам спекут…
- Урааа! – громко прокричал обрадованный делегат, и уже убегая, прокричал Лене, - Спасибо!
Неугомонная компания пригласила Лену и Стефана за стол. Веселье било ключом, чистый и искренний смех лился во все стороны. Сидели дотемна и веселились. Впервые за сегодняшний день она была рада компании, и тому, что не придется возвращаться в пустой дом непривычно рано.
Однако с наступлением темноты пришлось сворачивать и бурное застолье. Благодарная хозяйка кафе завернула каждому из участников веселья по огромному куску пирога с дикой вишней и корицей. Компания уже собиралась расходиться. Ребят нетерпеливо подпрыгивая уже ждал водитель, и тут Ленка, находящаяся в степени легкого подпития проговорилась о том, что купание в чаше не миновало еще ни одного туриста…
В этот момент, несколько пар рук со смехом подхватили и кинули её с пустой уже пристани в реку. Ледяная вода тут же обожгла кожу и протрезвила её, но уже вся смеющаяся компания попрыгала в воду и в данный момент в темноте плескались как дети…
И все-таки импровизированное купание пришлось быстро свернуть. Дневная жара уже спала, вода оставалась все так же ледяной, да и с гор уже поддувал прохладный ветерок. Только вылезая из воды в мокрой одежде Лена поняла, что в отличии от ребят – её одежда на станции, а идти по темной дороге в верхний лагерь – очень не хотелось. Быстро оценив ситуацию ребята оказали ей великую услугу, и договорились со своим водителем сделать крюк и доставить промокшую и начинающую замерзать девушку до дома.
Через двадцать пять минут Ленка, которую уже разморило, вытряхнулась из теплого микроавтобуса, предварительно расцеловавшись с веселой компанией. Она быстрыми шагами пересекла отрезок пути до дома, влажная одежда неприятно холодила тело. Поэтому, как только она закрыла за собой дверь старая футболка и шорты полетели на пол.
Лишь на секунду задержавшись у окна, Лена улыбнулась яркой луне и сделала шаг по направлению к лестнице на второй этаж.

 Отправлено: 20.03.09 17:18. Заголовок: Часть 42. Он. Вот уж..

Часть 42.
Он.
Вот уже целый час самолет, в котором в данный момент сидел пристегнутый ремнями Степнов болтался в зоне турбулентности. Уже целый час на лице мужчины застыло странное выражение лица. Он думал. Думал о том, что сказать любимой женщине, когда приедет туда, где еще неизвестно - будут ли ему рады? Что он сможет сказать дочери, которую, как оказалось, он уже видел? Что вообще он сможет сказать и сможет ли?
Главное успокоиться и взять себя в руки. Не испугать, ни Ленку, ни Вик… Подумать только, Ленка назвала его дочку Викторией…Виктория - Победа…Вот и теперь он умолял небо только о том, что б и его эта победа не обошла хоть краешком.
В тот вечер, когда он разбил зеркало, Рассказову еще долго пришлось сдерживать друга, что бы тот дождался утра перед визитом к Кулеминым. Где-то ближе часам к четырем утра Степнов смирился. И даже честно попытался хотя бы на час заснуть. Но в шесть утра был уже готов как штык. Он стоял на пороге. Выбрит, одет и готовый к бою.
Однако друг отволок его выпить хотя бы по чашке кофе. И это спасло Лениных родителей от вторжения Степнова в шесть тридцать утра в сонную квартиру. Зато в восемь часов Виктор уверенно перехватил старших Кулеминых прямо у подъезда, когда те собирались выйти по каким-то своим делам, и твердо попросил уделить ему некоторое время, после чего он обещал доставить их туда, куда им будет нужно.
Пока поднимались на лифте, Никита Петрович робко спросил о цели визита Виктора, в это время Вера пристально разглядывала Виктора, в какой-то момент только подавив короткий вздох озарения. Но напряженный мозг Степнова тут же отпечатал эту информацию на подкорку, и из этого факта мужчина сделал вывод о том, что о его отцовстве Ленка не известила и их.
То, что он услышал на кухне квартиры Ленкиных родителей, повергло его в глубокий шок. И в ужас от того, что пришлось пережить его девочке
К сожалению, Ленкины родители мало, что смогли рассказать о том, как она жила все эти годы. Она и с ними вышла на связь только недавно. Тогда они и узнали о том, что у них есть внучка.
Никита Петрович вообще не мог ни о чем говорить, а его жена - горько плакала, когда пересказывала ему события четырехлетней давности.
Про то, как в один из вечеров к ним пришел убитый горем Лев и рассказал им историю о том, что Ленка уехала с любовником, предварительно очистив все их совместные счета. О том, как Вера двое суток пыталась дозвониться до дочери, но телефон оказался выключенным. Как потом ей стало плохо с сердцем, и муж не отлучался от неё в больнице, пока она пробыла без сознания. Как через месяц, когда Веру выписали, они начали Лену искать, но она словно испарилась. Забрала документы из университета, куда-то перевелась. И как потом всплыла история со Львом. Сначала по работе. Потом, когда судебное расследование было завершено, Никита Петрович потребовал у Ставински объяснений, тот озверел и выплюнул в лицо отцу правду про его дочь.
В тот момент кулаки Виктора сжимались до хруста в пальцах, а закушенная губа наполняла соленой кровью рот.
Что с ней было после исчезновения - родители сказать не могли. Лена появилась в их жизни вновь чуть более полугода назад. И о том периоде жизни, когда она исчезла, разговаривать запретила. В этот момент Степнов почувствовал, что в сердце начинает формироваться острый штырь, который, раскачиваясь, хаотически протыкает мышцу. Уж он-то как никто другой знал, ЧТО значит Ленино молчание. Особенно с категорическим запретом вкупе.
- Понимаете, Виктор, - Вера Кулемина села на стул напротив Степнова, на несколько секунд замолчала, подавляя тяжелый вздох из своей груди. Пальцами рук она нервно теребила носовой платок, мокрый от слез. - Лена позволила нам снова войти в свою жизнь ровно настолько, насколько посчитала нужным. Нужным ей самой. Ни больше, ни меньше. Нам горько от этого. Но мы понимаем, что виноваты перед ней. Во-первых, тем, что когда-то оставили ее на воспитание деду. А тот период, когда подросток становится личностью, самый важный в жизни. Нас не было рядом с ней в те годы. И, как оказалось, мы практически не знали свою дочь. Равно, как и то, что творилось в ее душе. А, во-вторых, наша самая большая вина перед ней заключается в том, что 4 года назад мы поверили Льву, а не ей. Обстоятельства сложились так, что поговорить с ней нам так и не удалось. Все эти годы нам оставалось молить Бога о ее прощении.
Мы рады, что сейчас она позволила нам прикоснуться к своей жизни. Для нас это огромная радость, поверьте!
Еще не зная с чего начать, он пытался перевести разговор на то, где сегодня находится Лена, но, только заикнувшись про это, был остановлен Верой.
Женщина внимательно посмотрела на мужа и попросила его выйти из кухни, её тоже сейчас мучил один вопрос. Но этот разговор должен был произойти с глазу на глаз. Как только за Кулеминым закрылась дверь, Вера спросила Степнов в лоб:
- Виктор, когда Лена приезжала в Москву, через несколько месяцев после смерти деда. Вы виделись с ней?
Степнов лишь молча кивнул и уронил голову на руки. Лишь несколько минут спустя он посмотрел в увлажнившиеся глаза Веры и смог сказать:
- Вик - она похожа на вас, - глотая слезы, произнесла Вера.
- Я знаю, что Лена растит дочь. НАШУ дочь. Я только сегодня узнал об этом. И мне во что бы то ни стало надо увидеть Ленку, - уверенный голос Виктора начал стихать и уже, перейдя на тихий шепот, все еще твердо спросил, - вы мне поможете ее разыскать?
Вера остановила его и попросила подождать её. Долгие минуты пребывания на кухне скрасил забежавший Сережка. Девятилетний мальчишка, увидев незнакомого мужчину, сначала смутился, но уже через несколько минут пытался что-то рассказать Виктору. Но впервые ребенку не удалось достучаться до мужчины, который казалось, еле сдерживал рвущийся из души хрип.
Самолет ощутимо тряхнуло, стакан виски, предложенный любезной стюардессой, опрокинулся и залил мужчине джинсы. Негромко выругавшись, он лишь промокнул коричневую жидкость с брюк.
То, что происходило в течении последовавших за тем моментом суток он помнил плохо. Минут через пять на кухню вышла Вера и протянула ему вырванный листок с адресом. Лишь сказав, что место, где сейчас находится Лена, затерялось где-то на границе Сербии, Черногории и Боснии.
Виктор только кивнул и с благодарностью посмотрел на не по годам постаревшую женщину с заплаканными глазами и вышел из квартиры. Сейчас любое его движение имело четкий и стремительно направленный вектор, все его действия сводились к точке в которой сейчас находилась Она.
Не дожидаясь лифта, мужчина сбежал по лестнице, и уже у машины его догнал запыхавшийся от быстрого бега Кулемин.
- Виктор, подождите… Я не знаю, что произошло у вас с Леной, - было видно, что слова ему давались с огромным трудом, - когда то давно отец проговорился о том, что вас с Леной связывало что-то большее, чем просто отношения ученик-учитель, но дальше эту тему развивать он не стал. Вы поймите… Мы очень виноваты перед дочерью... и сейчас, единственное, о чем мы мечтаем, что бы она была счастлива…
- Я все понимаю, Никита Петрович. Я могу пообещать только одно, ничего плохого с ней не произойдет. По крайней мер я сделаю все, что бы этого не допустить, - в этот момент Виктор сел в машину и медленно отъехал от дома Лениных родителей.
Наконец-то объявили о том, что самолет заходит на посадку, и уже через 40 мину с небольшой спортивной сумкой в руках он переминался с ноги на ногу в здании аэропорта, из которого улетел две недели назад. До Ленки оставалось часов пять пути.
Вопрос с транспортом решился крайне быстро, и еще через 10 минут Степнов не торгуясь вручил таксисту аванс и, сверившись с картой, они начали забираться в горы. Пять часов дороги прошли за тем, что мужчина невидящим взором изучал все сколы краски и трещинки на обивке старой иномарки. Он не замечал, насколько прекрасный вид открывается с каждым новым витком дороги, только неосвещаемые туннели чернотой окутывали все вокруг и резко били по глазам ровными световыми окнами, выбитыми прямо в породе.
Он вспоминал как носился по Москве, заезжая во все подряд туристические агентства, пока ему не улыбнулась удача, и он не приобрел «горящий тур»… Улететь просто так в этот курортный край – было просто не возможно… Но и это не имело значения. За пятнадцать минут он покидал вещи в небольшую сумку, заехал на работу и предупредил, что его не будет месяц. Не чувствуя сил еще ночь провести в своей квартире он заехал к Рассказову, где и провел все время, остававшееся до поездки.
И вот машина затормозила у небольшого домика на окраине деревушки. Виктор расплатился с водителем и с замиранием сердца подошел к двери. Не найдя звонка он постучал, потом еще раз. На третий раз он понял, что никого нет дома, и бессильно опустился на крыльцо. Только тугой конверт фотографий все время в руках.
Небо окрасилось яркими лучами заката, и мужчина впервые оглянулся по сторонам. Он и раньше видел зарницу в горах, но такое представилось ему впервые. Красные как кровь лучи заливали не только все небо, но и раскрашивали снежные шапки гор. Зеленые склоны становились коричневыми. Ему на секунду показалось, что он понял, почему именно здесь спряталась Ленка…
Но вот уже небо отыграло в свою игру, уступая место сумеркам, в мгновение окутавшим все темнотой. Он еще раз зачем-то подошел к двери и дернул за ручку. На удивление дверь поддалась, скрипнула, и распахнулась, приглашая мужчину войти.
Виктор выдохнул, и принял это приглашение. Он вошел и онемел. Через большие окна занавешенные лишь легкой марлевой тканью комната была залита светом. Камин, уютный диван напротив него, лестница наверх и несколько дверей.… В свете луны было все видно как в черно-белом кино. Резкие очертания предметов, переливающиеся всеми оттенками серого цвета.
О том, что дом жилой говорили только какие-то забытые вещи, старенький ноутбук на столе у дивана и большая фотография на каминной полке. Не в силах отвести глаз мужчина опустился на диван, и через несколько минут после того, как он увлеченно смотрел на фотографию, появилось ощущение, что он пришел. Он дома. И нахлынувшая от этого теплота заставила его глаза склеиться от усталости и напряжения, не покидавшего его уже больше двух суток. Заветный конверт с фотографиями остался лежать на столике у дивана.

 Отправлено: 20.03.09 22:06. Заголовок: Часть 43. Он. Стук д..

Часть 43.
Он.
Стук двери заставил его приоткрыть глаза. Ленка…
То, что произошло дальше, заставило перестать его дышать. На луну набежало легкое облако, и абсолютная темнота на секунды окутала все вокруг. В этой темноте раздался шорох, и вновь выглянувшая луна, как несколько дней назад, осветила серебром её нагое тело…
Зачарованный моментом мужчина не мог вздохнуть, не то что пошевелиться, или что-то сказать.
Свет луны опять оказался скрыт за облаками, но картинка была уже плотно впечатана в мозг мужчины. Сейчас его сердце билось так, что казалось, его стук гулко отражался эхом в горах.
В голове не осталось уже ни одной мысли. Только желание. Прикоснуться. Преклонить колени, как перед языческой богиней. Лена в первозданной красоте плавно двигалась в абсолютной темноте. Но сделав несколько шагов, замерла, даже не видя сейчас её глаз, он понимал, что она как кошка пытается сейчас рассмотреть того, кто потревожил покой её дома, через абсолютную темноту.
Бесшумно поднялся и подошел к ней сзади. Одной рукой притянул за талию, второй зафиксировал плечи. Прижимая спиной её напрягшееся тело к себе. Шепнул: «Это я»… И припал к пульсирующей жилке на шее. Прерываясь на уже бессвязный шепот.
Он чувствовал, что с каждым поцелуем, с каждым дыханием она расслабляется. В тот момент, когда у девушки подкосились ноги, Виктор развернул её к себе лицом и крепко прижал. Лена уже не сопротивлялась, но податливое тело все еще находилось в странном оцепенении.
Простояв так какое-то время, Степнов почувствовал, что его легкая рубашка стала мокрой, а Лена почти повисла у него на руках. Её тело становилось ледяным, ночь, вступив в свои права, унесла за собой и тепло. Сейчас воздух в доме стал резко свежеть.
Виктор помнил, что на диванчике был теплый плед из толстой фланели. Аккуратно подхватив Лену на руки, он аккуратно преодолел несколько метров. Бережно укутал пледом её плечи, запахнув её в него как в халат. Остро чувствуя её близость, боялся сорваться и спугнуть этот момент. Лишь опустился на пол и обнял её колени. Положив подбородок на острые сгибы её ног, он чувствовал, как подрагивает её тело. В темноте пытался разглядеть её лицо. Но луна смеялась над его желаниями и не показывалась из-за туч.
Лишь иногда зарыться носом в плед и вдохнуть её запах. Опять течение времени, когда секунды растягиваются на часы, а часы пролетают мгновениями… Лишь реже вздрагивают колени, и выглянувшая на секунду луна дарит ему возможность заглянуть серебро её глаз. Слезы, мокрые дорожки на щеках. Приподнимаясь, нависает на ней. Только прикоснуться губами к соленой воде на щеках. Не сдержался и легко коснулся её губ. Почувствовал обжигающее дыхание. Отрывается, пытаясь не давать воли чувствам.
Но лишь несмелое касание её руки его волос. Искры разлетаются по всему телу. И он опять бережно касается её губ. Ещё и ещё. В тот момент, когда её уста раскрылись навстречу, а пальцы уже запутались в его кудряшках, не отпуская его от себя, она застонала. Сердцу стало тесно в груди.
Все еще сдерживая все свое желание, он успокаивающе своими губами только прикасается к её. Но она уже скользит пальчиком вдоль планки на рубашке. Дрожащей рукой расстегивает пуговицы. Влажной ладошкой несмело проводит по его груди. И прижимается к нему как можно ближе. Плед распахивается, и он чувствует тепло её тела.
Ощущая напряжение её мышц в этом порыве, мягко поддерживает её спину. Но она лишь сильнее прижимается к нему. Будто пытаясь раствориться в нем.
- Прошу тебя, - срывается с её губ.
И все сметается на своем пути. Трепетно изучает её тело, принимая ответные ласки. Аккуратно прокладывает губами замысловатые тропинки по её телу, наслаждаясь вкусом, вдыхая её запах. Кажется, сегодня он переплетен с запахом горькой полыни, корицы и свежестью ключевой воды…
И как когда-то в отеле она ногами оплетает его как лиана.
- … возьми, - умоляет она его, прижимаясь губами к его уху…
На секунду отпуская её, рвет пуговицу на джинсах, и с протяжным стоном, так и не встав с колен, он выполняет её просьбу. Она только всхлипывает, принимая его в себя.
Мгновения и она уже бьется как птица в клетке в его руках, невнятно бормочет во власти высшего наслаждения. Еще несколько мощных толчков и он, прижимаясь к ней всем телом, присоединяется к ней в этом полете…

 Отправлено: 20.03.09 23:06. Заголовок: Часть 44. Она. Тольк..

Часть 44.
Она.
Только сделав пару шагов в сторону лестницы. Она встала как вкопанная.
Ей вдруг на секунду показалось, что Он здесь. Она вдруг почувствовала его присутствие, его запах… И замерла, просто пытаясь представить что он здесь. Пытаясь вглядываться в непроглядную темень, убеждала саму себя в невероятности подобного стечения обстоятельств. Её сознание проваливалось в пропасть.
Тот миг, когда крепкие мужские руки прижали к себе её тело, когда губы шепнули в ухо: «Это я…», она не забудет никогда. В очередной раз её мир разорвало на До и После.
Не в силах прервать этот полет она только откинула голову к нему на плечо. Вот так стоять прижавшись… Чувствовать его губы на пульсе. Не говорить, молчать. Продлить мгновение.
Она сейчас готова отдать всю себя на закланье, ради одного этого мгновения в вечности. Напряжение отпускало… Только мозг умолял не уходить это наваждение. А луну остаться за тучей, чтобы свет не разрушил её грезу. Кажется, он что-то ей шепчет, но она не понимает ни слова… Слабость охватывает тело, ноги подкашиваются как несколько дней назад.
Он, кажется, чувствует это. Разворачивает и прижимает её к себе. Не в силах даже поднять рук, она просто повисает в его объятьях. Прячет на плече лицо. Вдыхая его терпкий мужской запах не чувствует как по лицу катятся градом слезы, не чувствует того, как от ночной прохлады мурашки покрывают кожу.
Вдруг его руки расслабляют объятья.
«Вот и все» - проносится в мозгу, - конец наважденья. Теперь её тело потеряв точку опоры готово просто рухнуть без сил… И тут же оказывается подхвачена им. Куда-то несет, зачем то усаживает и заворачивает в плед. Зачем все это. Никакая ткань не может согреть её сейчас больше, чем просто его присутствие рядом.
Но вот его руки обнимают её колени, его обжигающее дыхание чуть выше иногда опаляет кожу даже через толстую ткань пледа. Он рядом. Пусть у неё останется это мгновение. Луна, не торопись своим светом рассеять этот момент.
Но он уже нависает над ней. Старается не касаться её, только легкие прикосновения губ к щекам. И вдруг –губ. Острая потребность продлить это ощущение. Провести по волосам. Жесткие кудряшки. Опять его губы к её. Еще и еще… Но душа уже молит о продолжении, она запускает обе руки в его волосы., не давая оторваться…Стон срывается из груди. На секунду коснувшись её губ более требовательным поцелуем опять возвращается к прежним легким касаниям.
Но она уже не может без него. Прижаться к его телу. Обвить лианой… Руки скользят по пуговицам его рубашки, открывая доступ к его теплу. Но одного касания рукой хватает для того, что бы все её нутро требовало заполнить горящую пустоту ту внизу живота.
Выскальзывает из пледа и обнаженной грудью прижимается к нему. Ей наплевать на все. Что неудобно, что от напряжения мышцы сводит судорогой. И вот его руки скользящие по спине уже разжигают её страсть. Только пусть не останавливается, только не сейчас…
- Прошу тебя…

Заполни эту горящую пустоту, дай почувствовать тебя в себе. Сейчас это нужно мне больше чем воздух…

Руки сталкиваются в тесноте между телами. Распаляя тот костер, который и так уже горит в полную силу. Ей мало рук, мало тепла. Больше. Она хочет его всего. Отдаться.
- Возьми, - шепчет она ему, терзает мочку уха, разводя бедра и оплетая его ногами.
Секундная пауза, его стон и все… Пустоты больше нет. Мощные движения сотрясают все тело, штормовыми волнами накатывает наслаждение. Она всем телом чувствует крещендо его финала. Полна.

 Отправлено: 21.03.09 04:30. Заголовок: Часть 45. Она. Страш..

Часть 45.
Она.
Страшнее всего просыпаться. Открыть глаза и понять, что все, что происходило – это глупая игра воспаленного разума.
Пусть тепло его тела согревает её сейчас, пусть крепко прижимают руки. Не открывать глаза. Вцепиться в руку. Ущипнуть себя. Больно. Правда. Не открывать глаза…
Это в Москве она была готова к пробуждению, предвидя свое одиночество. И даже в тайне надеясь на него. Но его неожиданное вторжение… Нет. Просто не открывать глаза. Растянуть это пробуждение на вечность.
Она не помнила, как они оказались в её кровати. Но это было безумием. Пытаться заснуть, когда тела прижаты друг к другу настолько, что даже ладони с трудом протискиваются между телами. Её одинокая постель была совершенно не рассчитана на такой сон. Никого, кроме дочери, никогда не бывало в этой кровати. Только он не мог об этом знать.
Впервые она рада тому, что предыдущее ложе развалилось пару лет назад, и она в безразличии купила эту «девичью», как выразился старый мебельщик, койку.
И вот сейчас, она рада тому, что не поддалась на уговоры. Прижатая к нему всем телом, она чувствует, что он не спит. Потому что его руки на её теле. Потому что зажата между ним и стеной… Потому что знает, что сейчас он смотрит на неё.
Но страшно, страшно открывать глаза. Потому что придется о чем-то говорить. А как – она не знает.
Но тело уже реагирует на его ласку. Наливается тяжестью грудь, расползается тепло и томление. Она чувствует его возбуждение. Не открывая глаз, прижимается к нему всем телом, лишь принимая более удобное положение. Опять желание…
Она отдает себя всю, и на пике – распахиваются глаза. Ослепленная синевой тонет в нем. Больше не страшно.
Уже давно день. Солнце почти в зените. Но все еще не произнесено не одного слова. Только молчаливое единение, разгоняющее как ветер тучи, одиночество и боль. И ей сейчас неважно как надолго растянется этот миг. Это её мгновение в вечности. Когда она – его. Когда он – её.
Опять нежданная слеза скатывается по щеке, он только смахивает её ладонью. Еще мгновения, и он уже поднимает её и относит в душ. Обмывает её тело прохладной водой, заворачивает как когда-то в полотенце, относит обратно на кровать… А сам молча ныряет в душ.

Вот сейчас он выйдет и надо будет говорить… Это молчание не может быть вечным. Но как начать разговор…

Зная только одно лекарство от утренних мыслей, накидывает на себя домашний сарафан и спускается на кухню. Давно заведенный ритуал. Кофейник на плиту. Автоматически нарезать хлеб. Пршут, сыр, мед. Вспомнила про пирог, забытый в пакете у входа. Скользнула через гостиную тенью. Положила в духовку разогреться.
Развернулась к столу и замерла. Стоит в дверном проеме. С волос капает вода на накинутое на плечи полотенце. Голый торс и тонкие узкие джинсы…
Её. Пусть на час, на миг. Но её.
-Есть будешь?
Кивает. Аромат выпечки щекочет ноздри. Отворачивается к духовке и только смахивает одинокую слезу счастья. Приглашающий жест к столу.
Быстро раскладывает еду по тарелкам, наливает ему кофе. А со своей кружкой отходит к окну и с ногами забирается на широкий подоконник, пряча ноги под широкой светлой полой. Старается не смотреть, понимая, что иначе он просто не сможет есть. А он спокойно принимается за завтрак. Виктор вообще ведет себя так, будто не было всего… Так, будто они тысячу лет женаты, а он просто ненадолго вышел за спичками… И почему-то от него веет спокойствием…

Как же прекрасно вот так просто кормить его завтраком… Просто накормить родного человека, без которого и дом не дом, а так, временное пристанище. Ведь этого больше никогда не было в её жизни, с момента отъезда из Москвы. Какое-то давно забытое ощущение. С родителями – вставали в разное время и никогда не пересекались с утра, Лев всегда с утра пил только кофе, да и то чаще отдавая указания приходящей домработнице, чем перекидываясь с ней парой фраз. Да и её этого было не нужно. Спешные завтраки появились в семье в тот момент, когда подросла Вик, но и она при первой возможности убегала играть с другом, а не сидела утром за столом…

Кажется, её размышления длятся уже целую вечность, а она все не в силах отвести взгляда от его профиля. Но вот он, наевшись, откидывается на спинку стула, и она спешно отводит взгляд на небо… Странно, еще лето, а ветер гоняет тяжелые грозовые тучи, через которые пробиваются солнечные яркие лучи.
Но вот она уже в кольце его рук. А он только целует в плечо и шепчет:
- Спасибо, - то ли благодарит за завтрак, то ли за что-то большее…
- Лен, а здесь красиво…
Она лишь улыбается, берет его за руку и увлекает за собой. На второй этаж, через балконную дверь её спальни, по маленькой узкой лестнице выводит его на крышу, где ещё вчера мечтала валяться и думать, как жить дальше…
Она знает, какое впечатление может произвести этот вид. Поэтому лишь отходит в сторону и садится на самый край крыши, где давно устроила себе маленький уголок для отдыха. Легкий брезентовый навес от солнца и набитый сушеными луговыми травами тонкий матрас. Через несколько секунд он садится позади неё и молча, опять заключает в объятья. Только взгляд устремленный вдаль…
Резкий порыв холодного ветра заставляет её поёжиться. И он крепче прижимает к себе, пытаясь защитить от резкого ветра. Она разворачивается и благодарно целует его, умоляя больше не отпускать. Первый раскат грома остается неуслышанным. Укрытые ото всех они вновь встречаются губами. Второй раскат грома ознаменовывает то, как он притягивает её к себе. Резко темнеет и небо озаряется светом молнии… Но любовники, забывшись уже не слышат и не видят ничего кроме распахнутых глаз друг друга, не слышат стука первых капель дождя.
В момент, когда уже отзвучала любовная песня, ветер все-таки срывает тонкую ткань навеса. Холодные струи дождя лишь охлаждают разгоряченные тела, но не даруют облегчения.
Все-таки собираются с силами, и укрываясь от ливня спешат в дом. Она смущенно скрывается в ванне, что бы переодеться в сухое, и только спиной чувствует его легкую улыбку. К чему смущение, он уже видел её не раз, но… Только при свете дня, все почему-то кажется иным.
Через несколько секунд она оставляет его наедине и спускается вниз, в гостиную. И несколько мгновений спустя он уже кладет свою голову ей на колени, вальяжно растягиваясь вдоль дивана. Только шум дождя нарушает молчание. Миллион не сказанных слов, миллиард не заданных вопросов витают в воздухе.
Но лишь телефонный звонок разрывает пронзительную тишину. Ища спасения – снимает трубку и напрягаясь всем телом вслушивается в отрывистые слова.

В трубке бойко щебечет Зденка о том, что подмыло дорогу, и они все ещё на несколько дней, пока все не просохнет, останутся выше в горах. Нет, с ними и Вик – все хорошо. Пусть она не волнуется. Просто они задержаться чуть дольше, чем рассчитывали. Но здесь на спасательной станции все необходимое есть.

Она в растерянности вешает трубку и откидывается на спинку дивана…
- Расскажи мне о нашей дочери, - пространство взрывается от тихого голоса.

 Отправлено: 21.03.09 15:46. Заголовок: Часть 46. Он. Прекра..

Часть 46.
Он.
Прекраснее всего просыпаться. Открыть глаза и отогнать воспоминания, где её нет рядом. Где только плохо различимое тепло простыни и ускользающий сон.
Раскрыть глаза и увидеть, что она рядом. Прижата к нему на узком ложе. На секунду вспоминает, как чуть не захлебнулся мысленно от счастья. В такой постели не спят вдвоем… Ну, кроме вот такой вот неожиданной ситуации.
Аккуратно приподняться на локте и пробежать глазами по расслабленному во сне телу.

Спи, милая. Ты устала. При свете дня нам обоим будет нелегко. Нужно будет говорить, а вот этого, ты скорее боишься. Но я обещаю, я постараюсь сдержаться. Потому что гораздо больше, чем ты страшишься говорить, я боюсь сорваться или не сдержаться. Опять напугать тебя, что бы ты снова уползла в свой кокон…

И еще раз быстро скользнуть рукой по лицу, провести рукою по телу. Ощущая её близость. То, что наконец-то нашел, догнал и никуда уже не отпустит.
Но вот уже сбивается её дыхание, дрожат ресницы, напрягается тело… Проснулась.

Не бойся, только не бойся меня. Открой глаза и окуни меня в свой изумрудный омут. Просто посмотри.

Опять провести рукой по телу, пытаясь расслабить напряженные мышцы, но чувствует ответную реакцию… Огнем жжет желание. Но есть еще силы держаться.

Открой глаза. Не бойся. Только открой глаза.

Но уже сама меняет позу и выгнувшись со стоном принимает его… Она дарит ему себя, отдает всю без остатка, и вдруг распахиваются глаза. И в этот же момент он тонет, захлебывается новыми ощущениями…
Солнце безжалостно жарит через стекло балконной двери. Ни стекло, ни тонкая штора не спасают от его палящих лучей.
Ленка, его Ленка уже несколько минут совсем задыхается из-за царящей духоты. Спутаны влажные волосы, вспухшие губы пересохли и кажется, сейчас потрескаются, как сухая земля перед домом, забывшая касание прохладной воды. Горячая…
Мужчина окидывает взглядом комнату. Скользит по стенам с фотографиями и первыми детскими рисунками, по маленькой кроватке, почти придвинутой к взрослой кровати. Огромный ящик с игрушками соседствует с детской палаткой. Комод, на котором детской рукой нарисовано желтой краской солнышко. Детские рисунки вообще везде на стенах, где нашлось место, и дотянулась детская рука. Все пространства белых обоев изрисованы детскими каракулями. Солнышко, тучки, горы, цветы, собачки – угадываются в рисунках, сделанных детской нетвердой рукой. И буйство красок… Эти наивные картинки сейчас согревают его истерзанную за годы одиночества душу… Детское царство.
Небольшой шкаф с приоткрытой в спешке дверью. Все полки забиты разноцветными детскими вещами, лишь в самом верху две пары аккуратно сложенных джинсов да три белые футболки. И еще раз бьется радостно сердце… Да в его маленькой сумке кинутой вчера у дивана вещей больше, чем в этом шкафу. Хоть и большую её половину занимают детские книжки и маленький кудрявый черный чертик с синими глазами-бусинками – единственное, что понравилось ему, опешившему в детском магазине, куда он заскочил в своем безумном галопе по Москве в последний день… Тогда он на секунду вспомнил глаза дочери, сверкнувшие на секунду в воспоминаниях, и как загипнотизированный кинул в корзину.
Еще одна дверь прямо из комнаты. На ней, где-то на уровне его коленей голубой краской нарисован дождик… Каким-то седьмым чувством понимает, что Ленка плачет. Смахивает слезу и подхватывая на руки несет к «дождливой» двери.
Распахнув дверь, Виктор улыбается оставленной и понятой подсказке. Молча обмывает прохладной водой Лену и укутывает в пушистое розовое полотенце с голубым щенком, и снова радуется тому, что остается только одно простое белое…
Впитывая в себя каждую мелочь, он пытается понять, чем она живет, как она жила… Вот и сейчас, подмигивающий голубой щенок почему-то согревает душу. Чувствуя то, что Ленке легче, и она уже порывается уйти, опять подхватывает её, что бы лишний раз прикоснуться.
Когда её холодная щека скользнула по его еще горячему плечу, он чуть не проронил вопрос, который мучил на протяжении последних нескольких часов.

Где она, где наша дочь? Почему её нет сейчас здесь?

Но чувствует, что эти вопросы вмиг перечеркнут хрупкое спокойствие, которое сейчас овладело Ленкой. А самое страшное для него, это сейчас опять причинить ей боль или напугать. Во избежание этого быстро ретировался в душ, что бы под прохладной водой попытаться привести мысли в порядок…
И вот, холодные капли уже скользят по коже, но облегчение воспаленному мозгу они не приносят.

Как начать разговор? Да и о чем задавать вопросы? Их миллионы пробегают в голове бегущей строкой. И не только о дочери. И самый главный – а найдется ли ему место в её, нет, в их с дочерью жизни… Ведь иначе жизнь вообще потеряет какой-либо смысл.
Сейчас он готов биться за это до последней капли крови, до последнего вздоха. Хотя биться – это уж больно в его стиле, только вот Она – не наградной кубок, а дочь – не боевой трофей.
Но ведь не прогнала же сразу? Хоть он и был к этому готов? Не попросила уйти утром? Только молчит…

Впервые Виктор не понимал что делать. Его душа разрывалась от того, что действовать надо, а вот сделать что-то невозможно. Потому что впервые Степнов осознал, что такое страх. Страх потерять то, что обрел.
Ту, Лену Кулемину – он хорошо знал, и помнил еще по той жизни, что если она молчит, то значит ей очень плохо. Больно, страшно, запуталась. Все это в её случае становилось тишиной. Вот и сейчас – она все время молчит. И тут же опять всплыло картинка, как он с кавалеристским наскоком решил действовать, и чего добился. Виктор подавил грустный вздох.

Значит надо просто быть рядом. Хочет молчать – пускай молчит, он подождет… Пусть хоть всю жизнь. А заодно и не даст ей опять пропасть. Не даст кому-нибудь опять причинить ей боль. Главное что бы ни прогнала…

Решение само по себе формируется в голове, принося мгновенное облегчение.

Он просто будет рядом. И попытается узнать эту новую Лену.

Последние капли прохладой пробегают по телу. И как игрок на поле, он выходит из душа. Сейчас важен каждый вдох, каждое дуновение ветра, каждый взмах её ресниц. Выдохнул и открыл дверь.
Очутившись в пустой комнате на миг напрягся, окинул комнату взглядом и отметил лишь висящее на распахнутой створке шкафа розовое полотенце. Но в ту же секунду расслабился. Через приоткрытую дверь было слышно, как на первом этаже огромного дома хлопает дверца холодильника, а Ленка напевает какой-то незатейливый мотив.
Натянул небрежно скинутые вчера джинсы и как и был, с полотенцем на шее спустился вниз. От представившейся картины перехватило дыхание и сразу повело какой-то семейностью. В простом длинном платье, с еще влажными, спутанными волосами, подвивающимися на концах, она ловко сооружала завтрак и накрывала на стол.
- Завтракать будешь? – такой простой вопрос заставил сейчас его мысленно подпрыгнуть до потолка…
Но от запахов кофе, корицы, сдобы и меда вдруг дико кружится голова. Или может быть от того, что вдруг вспомнил, что за сутки так и не смог ничего заставить себя проглотить, кроме большой бутылки воды без газа, купленной в придорожной таверне…
Повинуясь её жесту, садится за стол. И ест, лишь сожалея тому, что она не опустилась на соседний стул, а лишь налив себе в кружку ароматный кофе отошла к окну и, поджав ноги, устроилась на подоконнике. Быстро поев, откидывается на спинку стула и лишь боковым зрением улавливает её взгляд.
Выглянувшее из-за тучи солнце резко очерчивает контур её тела под легким платьем. И от этого в миллионный раз за утро перехватывает дыхание. Несколько метров и вот он уже опять аккуратно прижимает её к себе. Легко целует в плечо, просто потому, что оно подвернулось первым и замирает: «Только не оттолкни… Не оттолкнула…»
- Спасибо… - кажется, он произнес это вслух.
И только следит за её взглядом. Из маленького окошка виден сетчатый забор, за которым открывается потрясающий вид: большой обрыв и горы уходящие куда-то в море…
- Лен, а здесь красиво, - что бы только не молчать, развеять эту угнетающую тишину.
Не проронив ни слова, она берет его за руку и увлекает за собой уже знакомым маршрутом. Вот комната внизу, в которой он вчера увидел её. Вот двадцать ступенек наверх в два пролета, которые они вчера преодолевали рекордно долгое время. Маленький темный коридор, где при рассеянном свете дня он может разглядеть фотографии вдоль стен и снова детские рисунки. Детская-спальня, где они сегодня открыли глаза.
Вдруг Лена распахивает дверь на балкон и сверкая подобранной юбкой по маленькой лестнице взбегает наверх. Только босые ноги и тонкие лодыжки мелькают перед его носом. Но в тот момент, когда он разгибается, встав обеими ногами на плоскую крышу, он понимает все.
Здесь чувствуешь защиту самой природы, вековой покой. Все десять домов деревушки – как на ладони, лишь чуть вдалеке, у самого обрыва небольшая часовенка. И все это великолепие с трех сторон обнимают горы, защищая от всех ветров, закрывая от внешнего мира. И только с одной стороны, за черно-зелеными дыбами холмов разливается море. И отсюда не различить линию горизонта, потому что небесная синь слилась с бирюзой моря.
Через несколько минут он замечает, что она уже нырнула в наспех сооруженный навес, отгораживающий от всего мира, и, устроившись, на старом матрасе беззаботно болтает босыми ногами, свесив их с крыши. Блуждающая улыбка на лице, задумчивый взгляд вдаль, и только чуть ссутуленные трогательные плечи. Кажется в них сейчас заключена вся боль, которую ей пришлось перенести одной…
В попытке хоть капельку её забрать себе он садится сзади и обнимает ее, показывая что готов всегда быть рядом. Ледяной порыв ветра заставляет её поежится, и он лишь крепче прижимает её к себе, защищая хотя бы от этого ветра.
В ту минуту, когда она развернувшись, целует его, ему кажется, что он видит в её глазах согласие на то, что бы он был рядом. И от переполняющего его счастья целует крепко и страстно, вкладывая в этот поцелуй все свой чувства, все то, что накопилось в его душе за много лет.
Очнувшись от любовной горячки замечает, что ветер сорвал навес и дождь уже охлаждает их тела. И в тот момент понимает, что внезапный дождь напоил растрескавшуюся, выжженную солнцем землю. И почему то ему кажется, что и он сейчас, вместе с землей получает что-то новое в своей жизни.
Спустившись обратно в комнату, Степнов лишь с легким сожаление провожает взглядом смущенную Ленку в ванну. Оставляя за собой мокрые следы, сам спускается за сумкой, так и оставшейся где-то у дверей. Но к её выходу он уже опять ждет её у «двери с дождиком»…
Она тенью проскальзывает мимо него. Ленкин румянец, выдающий смущение только забавит его. И быстро скинув с себя мокрую одежду, вытаскивает простые домашние штаны и белую футболку. Может и маленькая провокация, а может просто потому, что в очередной раз почувствовал себя дома.
Еще не спустившись с лестницы, что она сидит на диване, где они вчера занимались любовью. И опять полуулыбка трогает его губы. Ее глаза сейчас устремлены куда-то вниз, и этим она подсказывает ему как увидеть её глаза.
Неслышно подходит и вытягивается на старом потрепанном диване, и кладет голову на её колени, ловя глазами её невидящий взгляд. Только недавно изумрудные глаза приоткрывшие дверь в Ленкину душу сейчас похожи на старое, потемневшее от времени серебро, будто отражая все её тревоги, все сомнения, которые в этот миг раздирают её душу.
Лишь звонок мобильного телефона, валяющегося на маленьком столике рядом с диваном, разрывает тишину. И только от одного взгляда на экран её лицо начинает раскрашиваться гаммой чувств. Нежность, тревога, страх, успокоение. Все мгновенно меняется. Только одно слово из мелодии ей незнакомой речи выхватывает его мозг: «Вик? Вик! Вик… Вик». Напряжение, на секунду сковавшее все его тело отступает в тот момент, когда она, нажав кнопку отбоя облегченно вздохнув, откидывается на спинку.
- Расскажи мне о нашей дочери… - само срывается с его губ.

 Отправлено: 22.03.09 02:14. Заголовок: Часть 47. Они. - Рас..

Часть 47.
Они.
- Расскажи мне о нашей дочери…
И в тот же момент Лена напряглась. В глазах появился страх, невысказанные вопросы сейчас роем крутились в её голове. Только Виктор этого не мог видеть.
Её голова была все еще откинута на спинку дивана. А он вдруг понял, что больше всего ему нужно видеть её глаза. Подняв голову с её коленей, попытался сесть рядом. Но Лена, почувствовав то, что на секунду его тело перестало преграждать ей путь к отступлению, рывком поднялась с дивана и выбежала на кухню.
Из груди рвалось рыдание. Услышав столько тепла в этом «наша», столько нежности и любви все страхи на секунду отступили, сломав тщательно выстроенную защиту от всего мира. Впервые за многие годы ей хотелось выть. От боли, от сковывавших страхов, от дикого одиночества… и от собственной глупости… В тот момент, когда непонимающий Виктор зашел на кухню она, в попытке успокоиться выронила стакан с ледяной водой из рук, попытавшись судорожно наполнить второй, но и он выскользнул из её напряженных пальцев.
Виктор не сразу понял, что случилось, но почувствовав острую необходимость быть рядом с ней. Картина, открывшаяся ему из дверного проема, повергла в еще большую рассеянность. Лена стояла боком и уже несколько раз не могла попасть стаканом под струю воды текущей из-под крана. Её лицо было скрыто распущенными волосами, но ссутуленные подрагивающие плечи, побелевшие пальцы сжимавшие стакан… Все это говорило о крайнем её напряжении. И признаться честно, он был напуган этой реакцией. Но звон бьющегося стекла заставил подойти его ближе, второй стакан упал так и не наполненным в раковину. Он резко развернул её к себе и крепко сжал в объятьях.
В этот момент Лена просто не смогла больше сдерживаться. Рыдания рвались из её груди. Вдруг вся накопившаяся боль хлынула потоком слез. Её колотило в истерике, но сейчас крепкие руки не отпускали её, не давали снова замкнуться. А только успокаивали, и дарили ощущение защищенности, такое давно забытое и столь желанное.
Ощущение чего-то нереального не покидало Степнова. Ленка Кулемина, которая четыре года сном повторно ворвалась в его жизнь, родившая ему дочь и так долго прятавшаяся от всего мира, сейчас рыдала. Рыдала на его плече. От одного неуклюжего вопроса вдруг подпустив его к себе ближе, чем тогда, когда занималась с ним любовью, отдавая в его власть свое тело. Вдруг распахнула душу и сейчас, та, что всегда молчала в одиночестве, заливала слезами его футболку…
Ощущение тепла и собственной беспомощности разрывали мужчину на части. С одной стороны ему хотелось забрать всю её боль, все то, что выплескивалось сейчас в этом вое, неразборчивом шепоте прерываемом всхлипами. А с другой стороны ударить самого себя, за все те разы, когда он сам позволил остаться ей со всей этой болью наедине.
Но сейчас мужчина только успокаивающе поглаживал её, все крепче прижимая к себе, и шептал:
- Ленка, любимая… Успокойся… Ну маленькая моя… - слова сами срывались с его губ, неподвластные, неконтролируемые, и от этого самые верные.
Она вдруг расслабилась и подняла к нему широко распахнутые глаза, в которых еще блестели слезы, шмыгнула носом и улыбнулась. Вдруг улыбнулась той счастливой улыбкой, которую он хранил в своей душе все эти годы. И тихо, но твердо попросила:
- Повтори…
Сейчас, эти слова, которые он сначала нашептывал потом говорил и в конце уже почти кричал согревали её душу… И что бы остановить этот радостный поток она сама четко и уверенно сказала то, что было тонкой иголочкой спрятано в сердце.
- Вить, я тебя тоже очень люблю, - и словно испугавшись этих слов, носом зарылась в его плечо и спрятала счастливую улыбку, только вот один искрящийся теплом глаз был устремлен на го счастливо-недоуменное лицо.
Это его непередаваемое выражение лица сделало Ленину улыбку еще шире. А в голове пронеслось, что впервые она осознанно назвала его на ты…
Её «Вить» сейчас в нем вызывало ТАКИЕ сильные чувства, что Виктор и не знал что делать. Разрываясь между советами разума (просто не отпускать рук), и порывами души (подхватить на руки и закружить её, так что бы они лишь упали на тот диван в гостиной, и пытались восстановить дыхание, хотя бы в течение пяти минут)… Но его размышления были прерваны Лениным вопросом:
- Откуда ты узнал? – она не показывала глаз, а просто прижималась щекой к его плечу и хлюпает носом.
- Фотографии, Лен. Фотографии, которые ты обронила в Москве…
Виктор сам напрягается, вспоминая то утро, когда он совершил самую большую глупость в своей жизни. Когда ушел окрыленный своими планами утром из номера, ему даже сложно представить, что она могла подумать… Но об этом они поговорят потом, и он все ей объяснит… В конце - концов эта заветная коробочка лежит сейчас во внутреннем кармане его сумки, дожидаясь своего часа…
- Лен, расскажи мне о дочери… О НАШЕЙ дочери…
- Пойдем, - шепчет ему она…
И Лена увлекает его наверх, в комнату, где еще утром он рассматривал детские картинки на стенах.
Вот уже который час, перебирая стопку рисунков, Лена рассказывала об их дочери. Вот уже который час Виктор с трудом дышал, еще не до конца поверив, что у него есть семья. Давно отбарабанил дождь за окном и отыграл яркими красками закат на умытом небе. Только луна и тусклый свет ночника освещали сейчас комнату, в которой в тесном кольце мужских рук молодая женщина перебирала такие дорогие её сердцу листки бумаги.
Оба с огромным трепетом в душе подглядывали украдкой за другим и отгоняли от себя мысли о совершенно не ясном будущем, и еще более тяжелые мысли об одиноком прошлом. Но сейчас оба впервые в жизни понимали, что сейчас их «момент истины».
Лена пыталась донести до Виктора каждую секунду жизни их дочери, каждое мгновение, в которое его не было рядом. А он, представляя единожды увиденную дочь, собирал по капле весь мощный поток информации, который мощной струей лился от Лены…
Но вот перебрана стопка бумаги, извлеченная на свет из нижнего ящика комода. Оказалось, что маленькая Вик, научившись рисовать очень рано – искала выход творческому началу везде. Картинки, бережно хранимые Леной, с обратной стороны периодически оказывались счетами, черновиками, а иногда и оригиналами её научных изысканий, хотя и обычные альбомные листы конечно попадались.
Последний раз перебрав листочки, она отложила их и начала рассказывать о рисунках развешенных на обоях, а потом перешла и к «наскальной живописи».
Но вот перевернута последняя страница воспоминаний, и осталась только одна картинка, у самого входа в комнату, но она сейчас прикрыта распахнутой еще вчера створкой шкафа.
Детской рукой там нарисована мама и дочь держащиеся за руки. Высокая женщина с белыми волосами и зелеными мазками - глазами, и маленькая девочка с голубыми точками глаз и черными кудряшками. Чуть поодаль был нарисован схематически еще один человечек, без каких-либо отличительных черт. Просто огуречиком туловище, палочки в штанах- ноги и лицо: кружок, две черные точки, загогулиной нос и скобка рта. Внизу, детской рукой под каждой фигуркой были выведены подписи: Мама, Вик, Папа.
Эту картинку Вик нарисовала после того разговора в Рождественский вечер. Тогда Лена просто шепнула дочери, что просто папа не может с ними быть, но когда-нибудь появится в их жизни. Скрестив пальцы за спиной, она только добавила дочери: «Обязательно», даже не веря в такую вероятность. И вот сейчас Виктор вошел в её жизнь.
Состояние Степнова сейчас было сложно описать словами. Противоречивые чувства одолевали его душу, но главным было Счастье. От того, что у него есть дочь, что есть Ленка. Его девочка, женщина, мать… От того, что они рядом.
Выдохнув, Лена решила показать последний рисунок дочери, о котором она до сих пор еще ничего не рассказала, выскользнув из объятий Виктора она подошла к шкафу и решительно захлопнула дверцу… Ей вдруг безумно захотелось показать Степнову, что дочь его ждет, что она будет ему рада. И произнесла:
- А вот так Вик нарисовала нашу семью, - и, опустив взгляд на рисунок, сползла по створке.
Вместо черных маленьких точек глаз сейчас стояли жирные точки синего цвета, маленькая скобка рта превратилась в большую улыбку, а вот правая рука мужчины стала неестественно длинной – он держал за руку фигурку, подписанную тремя буквами: «В и к».

 Отправлено: 22.03.09 16:52. Заголовок: Часть 48. Они. В ту ..

Часть 48.
Они.
В ту же секунду Виктор уже был рядом с Ленкой. Когда он увидел, что она сначала сползла по створке шкафа, а потом, уткнувшись лицом в свои ладони, начала сдавленно рыдать, ему стало страшно.
Опустившись рядом с ней, он смотрел не на рисунок на стене, а только на Ленку. В тот момент, когда она подняла глаза, они уже не проливали слез, малая их часть застыла в глазах. Было только странное выражение лица, сквозь слезы светилась улыбка.
- Вить, она ждет. Она тебя очень ждет, и любит. Только жалко, что её нет сейчас здесь…
- Лен, а где она сейчас? – он впервые решается задать этот вопрос.
- В горах. Она, к сожалению, упросила отпустить меня с моими друзьями на пикник… Вить, мне так жаль, что её сейчас нет с нами. Она была бы так счастлива…
В Лениных глазах впервые читалось сожаление. Она впервые чувствовала, что ей сейчас, действительно, хочется познакомить дочь с отцом. Все страхи растаяли от одной его близости, и остается только горечь от того, что так долго Вик не знала отца, а он не подозревал о её существовании.
- Лен, ну она же вернется. И все будет хорошо, да?
- Угу. Она вернется только дня через два, хотя должна была уже быть здесь. Но дождь… Скользкая дорога. Сейчас опасно…
Сейчас в Ленином голосе слышатся звенящие нотки сожаления настолько явно, что Виктор резко встает сам, помогает встать ей и прижимает к себе.
- Спасибо тебе, Ленка… - он осыпает легкими поцелуями её лицо.
- За что?
- За то, что вы у меня есть. За то, что у нас растет дочь. За все…
Теплая волна его нежности успокаивала её, обволакивающе баюкала… В ту ночь они просто лежали рядом. Не раздеваясь, прижимались к другу. О чем-то разговаривали. Обоим казалось, что именно так бывает у супругов после многих лет брака. Когда страсть уже разыграла свою карту, когда в отношениях появляется уверенность в завтрашнем дне…
В какой-то момент Лена приложила свою ладошку к ладони Виктора. И лунном свете мелькнуло обручальное кольцо. Она зачем-то провернула его вокруг пальца. На секунду что-то мелькнуло в её мозгу. То, что дальше сделал Виктор, не укладывалось в её голове.
Высвободив вторую руку, которой все это время прижимал Ленку к себе, он снял кольцо и вложил в горячую ладошку. Девушка непонимающим взглядом уперлась в его смеющиеся глаза.
- Зачем?
- Оно твое, неужели ты его не узнаешь?
Она лишь непонимающим взглядом, не мигая, продолжала смотреть на него…
- Вить, что это значит?
- Лен, в декабре будет пять лет, как я обещал его тебе передать. Деду твоему обещал…
Виктор не успел договорить, в этот момент Ленка, что-то шепча себе под нос, резко села, крепко сжимая кольцо в кулаке. В тот момент, когда Виктор пытался, прижав к её к себе, вникнуть в бессвязные слова, она благодарила деда. За то, что в очередной раз он помог ей, с небес продолжая оберегать и помогать. Лишь проговорив все идущие из души слова, она развернулась лицом к Виктору.
В тот момент луна осветила её серьезное лицо, в ее свете Ленины глаза непривычно отливали серебром. Что-то новое и совсем не знакомое Виктору плескалось в этом расплавленном серебре…
- Вить, я прошу тебя, оставь его себе. Я больше, чем уверена, что именно это кольцо привело тебя ко мне. Понимаешь, я не знаю, как сложится наша жизнь, но почему-то мне кажется, что пока оно на твоей руке… Что мы будем вместе, даже по разные стороны земного шара, пока оно у тебя… Я прошу тебя, если ты этого хочешь…
Её голос дрожал. То, что она говорила, шло от души, она, действительно, просила его, чтобы он надел это кольцо обратно… Что же, у Виктора был ответ на эту просьбу. Он просто протянул руку к сумке, которая стояла, так не распакованная, у кровати… Нащупал в ней маленькую коробочку и, уже доставая её из сумки, произнес:
- Лен, я буду носить это кольцо. Оно, действительно, все эти годы связывало нас. Да и дорого оно мне, безумно… Только у меня будет к тебе одна встречная просьба. Прими от меня вот это кольцо…. Но… Мне важно знать, что наша связь - двусторонняя. Я прошу тебя выйти за меня замуж, но не хочу торопить тебя в этом решении. Просто прими его и знай, что «да» ты можешь ответить в любой момент. Я буду ждать…
Произнося эти слова, Виктор чувствовал, что сердце у него в груди билось как сумасшедшее. Он понимал, что в этой ситуации, если она ответит ему «нет», он все равно никуда не уйдет. А так и останется рядом с ней, не позволяя себе ничего большего. Просто пойдет рядом с ней, рядом с их дочерью… Но душа ревет, требуя большего. Недолгая пауза, и все это уже готово сорваться с его губ.
- Да, - тихий голос разрезает звенящую тишину.
Еще не веря своим ушам, он пристально вглядывался в её глаза. Но и в них он читал безграничную любовь. И радость оттого, что она разделена.
Когда тяжелый обруч скользнул на безымянный палец левой руки, он непривычным теплом обволок его душу. Когда красивое изящное, будто воздушное кольцо скользнуло на безымянный палец её левой руки, оно вернуло в её душу умиротворение, любовь и чувство защищенности.
При свете луны, сидя друг напротив друга они дали безмолвные клятвы, несравнимые ни с одним известным обрядом. Только сплетенные пальцы пропели обеты. Только луна была безмолвным свидетелем.
Они еще долго смотрели друг другу в глаза, читая в них слова любви и верности. И скрепили их нежным объятьем. Одно дыханье на двоих пропело об их союзе.

 Отправлено: 22.03.09 23:10. Заголовок: Часть 49. Они. Ленив..

Часть 49.
Они.
Лениво и томно… О вчерашнем дожде напоминает только сырая земля и не просохший матрас…
Весь день поглощен решением маленьких бытовых проблем. Совместных проблем. Впервые и вновь их разделить с кем-то. И эти новые ощущения простой совместной жизни не сравнить ни с одним развлечением… Просто впервые жить вместе с кем-то, кто подхватит на вдохе и поможет на выдохе. Случайно соприкоснуться руками, переставляя посуду и испытать острый прилив нежности. Столкнуться в дверях со стопкой вещей и на секунду замереть от близости родного человека. Все вновь. Все просто, понятно и уютно. Живешь настоящим.
Маленькое покрывало расстелено прямо на плоской крыше. Ленка лежит на животе, и подставила вечерним лучам оголенную спину… Вот уже пятнадцать минут он водит чуть влажной упругой соломинкой по её спине, а она лишь только подергивает плечами и жмурится от удовольствия.
Каждый взмах её ресниц рождает в нем острое ощущение счастья. Физически ощутимого, мощного, бескрайнего, полного.

Мог ли он еще несколько дней назад ощущать, что все обернется так? Мог ли он мечтать, в своем метании по Москве, что спустя всего несколько дней он будет вот так сидеть рядом с ней, водить соломинкой по её спине и расплываться в счастливой улыбке просто от того что она чуть-чуть повела ресницами. Нет. Потому что просто не знал, какое он - безграничное счастье…
Сейчас, до полного счастья Степнову не хватало только одного - присутствия дочери. Ему безумно хотелось её прижать к себе, закружить в объятьях и никогда уже не отпускать, как и её мать. Прижать к себе двух самых дорогих людей на планете, и некогда не размыкать плотного кольца рук…

- Вить… - её голос вывел его из задумчивости, - о чем ты думаешь?
Ленин голос звучал сейчас сиповато.

Сейчас, когда случилось все то, о чем она когда-либо мечтала, заключалось в этом человеке, за которым вот уже пятнадцать минут наблюдала через растрепанные волосы. Целую четверть часа с его лица не сходила улыбка… От ощущения счастья хотелось не просто валяться на покрывале, а петь, танцевать и громко кричать горам о том, что она СЧАСТЛИВА….

- О Вик…
Он так и не мог привыкнуть к этому странному имени, для его русского уха европейский вариант сокращения был диковат, и он все еще надеялся на то, что этого маленького чертенка станут звать «Викой»… Хотя, какая разница, как именно звучит её имя, если она просто есть.
В ту же секунду понял, что Лена напряглась, вытягивается вдоль неё, и приподнимая её подбородок заглядывает в глаза. Там плещется печаль, он понимает всю её суть без слов.
- Лен, не надо ни о чем сожалеть. От того, что я увижу её завтра, послезавтра, или когда еще просохнет эта чертова размытая дорога, уже ничего не изменится. Пойми, я знаю, что она есть… Я этого момента ждал долгие годы и день или два уже ничего не решат… Да, мне так же как и тебе хочется что бы она была с нами сейчас, но…
Легкое, как взмах крыла бабочки касание её губ и тихий выдох:
- Спасибо…
Медленный электрический ток и ласкающие вечерние лучи. Обнаженные тела соприкасаются…. Томительно нежно переплетаются руки… Перехватывает дыхание от близости… Медленное тягучее чувственное слияние и одновременный стон заглушенный губами друг друга…
И опять два тела раскинулись рядом… Только сверкают в солнечных лучах кольца на перекрещенных пальцах. Обручены.
В тот момент, когда первые всполохи багрянца окрашивают небо, из небытия вытаскивает звук заглушаемого мотора. Даже не видя, кто именно подъехал, она чувствует дочь. Бабочкой взмахивается тонкий сарафан, счастливая улыбка расплывается по лицу. Она выдыхает:
- Вик…
Лишь на секунду отставая от неё, накидывает на себя брюки и футболку и через ступеньку сбегает по лестнице пытаясь догнать. Но добегает лишь до крыльца и застывает в дверном проеме.
Лена уже вытаскивает из автокресла ребенка и прижимает её к себе. Что-то шепчет на ухо. Уже знакомый по Которской встрече Виктору мужчина что-то объясняет ей, а его жена пристально посмотрев на секунду в сторону Степнова, что-то коротко говорит мужу. Тот кивает и замирает в ожидании. Зденка бросает испытующий взгляд на Лену – та только успокоительно улыбается счастливой улыбкой. Парный вздох облегчения.
В этот момент маленькая девочка уже пулей пробегает к нему несколько метров от машины до дома. Лишь на секунду замирает перед ним высоко задирая голову:
- Папа, - пробуя на вкус незнакомое слово, растягивает она.
Он медленно опускается на уровень её глаз и прижимает к себе… Две пары синих глаз устремленные друг на друга сливаются в огромное море любви.
Серебряным колокольчиком детский смех разрывает окрестности. Его дочь сама обнимает его тонкими веточками рук и прижимается кудряшками к его щеке. Подхватывает её одной рукой и распрямляется.
- Папа, папа, папа – шепчет ему на ухо маленькая Вик.
Стирает одинокую слезинку со щеки подошедшей Ленки, и крепко прижимает её к себе. Семья. Счастье.
На секунду замерев, они все втроем входят в Дом.

 Отправлено: 23.03.09 19:38. Заголовок: Часть 50. Он. Сорок ..

Часть 50.
Он.
Сорок два дня.
Целых сорок два дня счастья. Это как ожившая мечта, сказка из детства. В которую ты нырнул и каждый день ждешь, что что-то случится, и она кончится…
Сорок два дня есть семья. Дом. Дочь. Все, что заставляет сейчас понять, что до этого – не жил. Существовал. И если эта сказка исчезнет – больше жить и не будешь. Даже существовать перестанешь. Сам растворишься в небытие, развеешься по ветру.
В тот день, когда в его жизнь вбежала дочь, он понял, что никакой другой ребенок не был бы столь желанен… И сам устыдился своей прошлой «идее фикс». Просто не понимал тогда, что все это было бы суррогатом. Он понял это в тот момент, когда дочь о чем-то перешепнулась с Ленкой после ужина, в тот самый первый их общий вечер. Задыхаясь от счастья, он смотрел как сомкнулись две головы, как переплелись светлые мягкие локоны с черными непослушными кудрями. Хотелось протянуть руку и прикоснутся к ним в этот момент, что бы еще раз убедится в том, что это не мираж…
Вик на секунду в нерешительности замерла, но Лена ободряюще ей подмигнула. В ту же секунду дочь подбежала к нему и расцветая Кулеминской улыбкой вскарабкалась на руки.
- Папа. Ты. Мой. – прозвенела она своим серебристым голоском.
Спрятав лицо в её волосах Виктор впервые узнал что такое счастливый слезы. И вдохнув запах дочери, поднял блестящие глаза и посмотрев в Ленкины прошептал в миллионный раз: «Спасибо…»
Девчушка еще что-то шептала ему на незнакомом языке, и прижимающаяся к его спине счастливая Ленка так же тихо, в другое ухо ему переводила…
А потом произошло то, от чего у него до сих пор резко заходится в неровном бой сердце: она сама попросила только его уложить её спать. Не помнящий себя от счастья он долго еще перебирал пальчики её расслабленной во сне руки… В ту ночь он так и не смог заснуть, только переводил в темноте ночи глаза, с дочери на Ленку, с Лены на Вик…
С той ночи девочка не отходила от отца ни на шаг, и даже если убегала играть с другом, то обязательно раз в несколько минут заскакивала проверить на месте ли он, или просто находила его взглядом. Все дни состояли из таких вот нечаянных взглядов, простых хозяйственных дел. И совершенно новых ощущений.
Еще одним ярким эпизодом было то, как маленькая Вик потребовала отдельную комнату. Вечером за ужином она объявила, что «большие дети с взрослыми не спят»… Виктор и Лена одновременно переглянувшись недоуменно посмотрели на дочь. Та только болтала ногами в высоком стульчике и испытующе смотрела на них…
- Ладно, дочь. Будет тебе отдельная комната… - взял на себя инициативу Степнов, и поймал благодарную Ленкину улыбку.
Ночи давно превратились в персональную пытку… Близость двух разгоряченных тел на узкой кровати и маленький ребенок, сопящий рядом – воистину стали их наваждением. Иногда, по несколько раз за ночь они умудрялись выскользнуть на крышу, моля о том, что бы никто в спящей деревне не услышал сорвавшихся с губ стонов, чтобы ночь скрыла их от посторонних глаз… И несколько раз просыпались прямо на крыше от первых солнечных лучей и озябшие тела переплетались друг с другом.
Только легкая усмешка в карих глазах Зденки пару раз заставила покраснеть, но она лишь кивнула головой смущенному мужчине, и странно подмигнула пунцовой от смущения девушке…
На следующие вечер после встречи с дочерью в дверь несмело постучали, и Лена пошла открывать. На пороге стояли соседи. Улыбаясь и приветствуя его женщину, они испытующе смотрели на него. Только когда сели за стол Ленка, улыбнувшись только ему, крепко сжала под столом его мокрую от волнения холодную ладонь своей горячей ладошкой.
От Лены он знал, что эти люди очень помогли ей освоиться здесь, и благодарен был им безмерно за то, что сейчас она снова была с ним. И странно волновался, под тяжелым и строгим взглядом Александра. Почему-то именно он вызывал в нем странное чувство, будто это он, а не Никита Петрович, остававшийся в это время в Москве, был Лениным отцом и сейчас рассматривал в Степнове потенциального зятя. Правда вскоре напряжение ослабилось, и беседа плавно потекла на немецком языке, периодически срываясь на сербский.
С каждым днем он все больше влюблялся в этот могучий язык, вбирая его в себя как губка… Он впитывал его тогда, когда с дочерью рассматривал привезенные из Москвы книжки, тогда они оба обменивались знаниями. Вбирал его в себя целыми фразами, привлеченный к мужской работе Александром. Окутывался его теплом когда слышал, как на кухне о чем-то женском шептались Зденка и Лена.
Сейчас, через шесть недель уже даже мог спокойно объясняться с дочерью, и почти не сбивался в разговорах с остальными…
Даже приезд Лениных родителей мало что изменил в их жизни. Две недели из присутствия не отзывались в нем никакими особыми эмоциями, кроме безумного счастья за Ленку, которая еще больше расцвела при виде брата, матери и отца. Некий первый трепет перед Александром, хоть тот и был его ровесником, оказался на порядок сильнее.
Единственный, кто почему-то хмыкнул при этом упоминаний, был Рассказов, которому он звонил уже по несколько раз в неделю. Захлебываясь собственными эмоциями, он периодически выплескивал их другу, и представлял как тот улыбается, радуясь за него на другом конце мира…
Сорок два дня сказки. Еще три дня здесь. И как сказать Ленке и дочери, что ему надо в Москву… Отбросив в сторону так не кстати зазвонивший телефон он прошел на кухню, где в вечерней тишине его Ленка домывала посуду…