Отправлено: 25.02.09 15:53. Заголовок: Автор: Вика. Зарисовки. 2

Здравствуйте.

Зарисовки тут!

 Отправлено: 22.02.11 13:13. Заголовок: III Как ужасно болет..

 Отправлено: 03.04.14 12:26. Заголовок: Автор: Вика Бета: М..

Автор: Вика
Бета: Михеэлла
Название: Женатый холостяк
Рейтинг: PG
Жанр: Romance, Songfick
Статус: окончен
Размер: мини
Пейринг: КВМ
Особая благодарность: forget-me-not
От автора: Самым стойким и верным посвящается

Скрытый текст

Песня Улица Надежды муз. Александр Журбин. сл. Михаил Львовский. Ни печалиться ни хмуриться Белый город не дает Ведь его любая улица К морю синему ведет Дорогая, где ты, где ж ты? Кто хранит твои следы? Может Улица Надежды, Может Площадь Доброты. Небо с морем здесь встречается - Голубое с голубым. Чудеса порою здесь встречаются Где ж еще встречаться им? Дорогая, где ты, где ж ты? Кто хранит твои следы? Может, Улица Надежды, Может, Площадь Доброты.. Мне в такое чудо верится, Что и в сказке не сказать - Чтобы смог с тобой я встретиться, Чтоб потом не отпускать. Дорогая, где ты, где ж ты? Кто хранит твои следы? Может, Улица Надежды, Может, Площадь Доброты. Летний вечер к ночи клонится, И уже миллионы спят, Не страдающих бессонницей, Замечательных ребят. Все останется, как прежде, Но во сне увидишь ты, Может, улицу Надежды, Может, площадь Доброты. Сны мальчишеские жгучие - С ними лучше не шути. В них немыслимые случаи, Невозможные пути. Все останется, как прежде, Но во сне увидишь ты, Может, улицу Надежды, Может, площадь Доброты. Сказка с жизнью повстречаются, И расстаться не хотят. Так и во взрослых снах случается, А не только у ребят. Все останется, как прежде, Но во сне увидишь ты, Может, улицу Надежды, Может, площадь Доброты. Мне в такое чудо верится, Что и в сказке не сказать - Чтобы смог с тобою встретится, Чтоб потом не отпускать. Все останется, как прежде, Но во сне увидишь ты, Может улицу Надежды, Может, площадь Доброты.

В тот день с самого раннего утра во всех цветочных магазинах был дикий ажиотаж. Выстоять очередь и выбрать относительно неплохой букет – это только полдела. Ещё предстояло пробраться сквозь толпу страждущих мужчин к выходу без особо тяжелых травм, сохранив при этом и презентабельный вид покупки. Но все попытки быть осторожным оказались тщетны. Итог «битвы» был таков: ботинки истоптаны, накладной карман куртки надорван, стебель одного цветка надломлен. Пришлось отправить почивать в мусорный бак сразу два. Так роз в букете стало тринадцать. Это кто так над ним потешается? Да кто бы это ни был – наш герой настроен решительно!..
Впрочем, нет. Он, конечно, волновался. Ведь как бы это пафосно ни звучало, именно сегодня должна была решиться его судьба. Вернее, их судьба…
Эх, как оно всё начиналось!.. Хотя к чему сейчас об этом? У них ещё обязательно будет время предаться ностальгии, распивая чай за просмотром семейного альбома, а сейчас настал тот момент, когда необходимо действовать. Иначе будет поздно.
Под солнечными лучами снег подтаивал, но сильный холодный ветер мгновенно остужал его – так все тротуары покрылись льдом. Все прохожие оказались уязвимы перед падением, но только не герой сей истории – учитель обычной московской школы №345 Степнов Виктор Михайлович. Он гордо и уверенно вышагивал в направлении дома своей возлюбленной. С каким же трудом он принял решение сделать наконец-то ей предложение. И с какой мукой думал о последствиях.
Дело в том, что они – коллеги, работают в одной школе. И завуч Борзова явно не упустит возможности заклеймить их союз. Лишь бы уволиться не вынудила! Куда они без родных стен?! И все бы ничего, может, и Людмила Федоровна смирится, но тут ведь вот какая незадача: на днях Степнову призналась в любви его ученица! Подумать только – одиннадцатиклассница и физрук! Да не бывать этому! Неправильно это!.. Ну и пусть красавица, каких поискать! Умница да рукодельница! Ну и что с того, что уровень IQ зашкаливает все мыслимые и немыслимые границы – всё равно он непреклонен! И даже то, что она обладательница самых длинных в параллели ног особой роли не играет! Ну, правда, в природе и длиннее существуют! А уж тот факт, что она подтягивается на перекладине одиннадцать раз его и не радует, и не огорчает – да-да, у Степнова с некоторых пор совершенно иные приоритеты!.. Да и любит он совсем другую. Любит?.. Да, любит!
И вот, остановившись у давно ставшего родным подъезда, Виктор Михайлович задумался, а вдруг девушка мечты отошьёт его так же грубо, как и он отбил у лучшей спортсменки школы всякое желание любить кого бы то ни было?.. Что недавно утверждал его лучший друг и по совместительству школьный историк о действии кармического бумеранга?.. Как аукнется – так и откликнется! Да, незавидная перспективка вырисовывается…
Трясущимися пальцами вдавил кнопку звонка, и дверь вскоре распахнулась. Как же она прекрасна – его любимая!..
- Виктор Михайлович, здравствуйте! – нервно прощебетала девушка, впустив гостя в квартиру. – Слушайте, как хорошо, что Вы пришли! Да ещё и с цветами!..
- А что?.. Что случилось? – растерянно промычал Виктор.
- Мои родители приехали.
- Родители? Чьи родители?! Какие родители?! Зачем родители?! – просить руки любимой у её отца в планы Степнова не входило. Хотя к чему в форс-мажорных случаях прибегает гениальный Рассказов?.. Верно – импровизация!
- Виктор Михайлович, мне неловко пользоваться Вашей добротой, но понимаете, - девушка заметно занервничала. - Родители… Они требуют, чтобы я познакомила их с отцом Тимошки… - Тимофей – полугодовалый сын любимой девушки Степнова, счастливый финал неудачного и пока единственного романа девушки – И желательно, чтобы он являлся моим мужем! – отчаянно протянула девушка. – Подыграйте мне, пожалуйста! – мужчина растерялся. – Ну, пожалуйста, совсем немного! Они всё равно скоро обратно уедут.
- Ну, я даже и не знаю… - пожал плечами, будто первоклассник.
- Игорь Ильич, конечно, справился бы с этой ролью на раз, но за неимением лучшего… - И тогда Виктора озарило! Мечта сама в руки плывет! Это же, пожалуй, единственная возможность заставить поверить не только её родителей, но и её саму, что лучшего мужа во всем белом свете не сыскать!
- Я согласен.
- Значит, слушайте сюда! – помогая избавиться от верхней одежды и обуви, девушка решила провести военно-полевой инструктаж. – На вопросы отвечайте вопросами, ссылайтесь на усталость, а лучше всего - переводите стрелки на меня!
- Понял. Только ты сама не обращайся ко мне на «вы»! – в ответ девушка залепила себе ладонью в лоб. – Это тебе, - робко протянул букет.
- Так, цветы – это хорошо, - стряхнула невидимые соринки с джемпера Степнова. - Цветы маме моей подарите! – словно невзначай чмокнула мужчину в щеку.
- Это ещё с чего?!
- Хм! Любимый, спешу тебе напомнить, моя мама – твоя теща! К тому же, сегодня Международный Женский День! – потянувшись на цыпочках, провела расческой по черным вихрам, придавая мужской прическе опрятную форму.
- Какой день?..
- 8 марта! – ах, вот оказывается, чем вызван утренний шоппинг мужской половины человечества! Степнов-то уж было подумал, что сегодня все как один, решили сделать предложение своим дамам сердца.
- Знакомьтесь! – обратилась к родителям девушка, впихивая в гостиную Степнова. – Это Виктор Ми… Милый, присаживайся! – буквально силой усадила мужчину в кресло и, продолжая сжимать его ладонь, присела на подлокотник. Она явно понимала, что он намеревается сбежать в самый ответственный момент – мурашки с его кожи перебегали на её и возвращались обратно, но все его попытки к отступлению обрубались на корню одним её взглядом.
Стол ломился от угощений, дочь улыбалась после долгой разлуки, в соседней комнате внук сны смотрел, в аквариуме рыбки плескались, а две пары глаз были устремлены исключительно на него! Господи, да чем он заслужил проклятие небес?!
- А где вы познакомились? – отец невесты явно был настроен агрессивно.
- В школе! – на автомате выдал Виктор.
- Мы работаем вместе! – внесла ясность гостеприимная хозяйка. Да, работают! Только вот она почти уж как год находится в декретном отпуске – и в школе без неё совсем пусто.
- А цветы – Вы их постоянно с собой носите? Это своеобразный оберег? – настороженно поинтересовалась женщина средних лет.
- Это Вам! – отдавливая тестю ноги, Степнов протянул собеседнице начавший увядать букет. – С праздником Вас!
- Сколько их тут? – недоверчиво окинула его взглядом дама.
- Тринадцать! Говорят, счастливое число!..
- Да-да, чёртова дюжина…
- Так Вы отец Тимофея? – протянул отец невесты.
- Разумеется! – как бы он хотел действительно им быть! Быть, а не пытаться казаться…
- Что же, в таком случае, мы с супругой можем быть спокойны. Относительно спокойны. Кстати, Виктор, Вы в школе труды преподаете?
- Нет! С чего это Вы взяли? Я…
- Витя преподает ОБЖ! – сказать, что он к тому же и физрук, девушка почему-то не решилась.
Разговор так и не клеился. Спасением для Степнова стал плач проснувшегося Тимофея. Мама накормила и переодела малыша. А затем новоиспеченного папашу снарядили на улицу с сыном.
Небывалые чувства посетили Виктора во время прогулки – разве он мог представить, насколько приятно толкать перед собой огромную зелёную коляску. Вот и бабушки дорогу уступают, дамы улыбаются, мужики завидуют… и Уткина идёт прямо навстречу! Так, Степнов, соберись! Отступать некуда – позади Москва!..
- Добрый день, Светлана Михайловна!
- Здравствуйте, Виктор Михайлович! – восторженно улыбнулась школьная библиотекарша. – А откуда у Вас коляска? Никак опять Кулёминой помогаете? – скептично повела бровью.
- Светочка, поймите правильно, Лене тяжело одной с ребёнком! – нашёл перед кем оправдываться! – Так что я помогаю ей чисто по-товарищески!
- Да?! – округлила глаза Уткина, проявляя при этом все свое возмущение. – В таком случае помогите и мне! Чисто по-товарищески!
- Если это будет в моих силах… - Виктор мысленно взмолился ко всем Богам, о которых слышал хоть что-то: и к Иисусу, и к Аллаху и даже к самому Будде – лишь бы эта беспощадная женщина оставила его в покое.
- Мне Елена Петровна сказала, что на овощной базе картошку мешками продают! Я бы один приобрела… - мечтательно закатив глаза, девушка загадочно улыбнулась – ну чисто Мона Лиза!
- Так обратитесь к Милославскому! У него же автомобиль есть!
- Автомобиль?..
- Ну, да. Ока.
- Ока?.. А он ведь делал мне предложение. И я посмела отказать?! – горько вздохнула девушка. – Как Вы думаете, у меня есть шанс вернуть расположение Мирослава Николаевича?
- Светочка, а Вы попросите о помощи его. И на ужин пригласите. Думаю, Милославский вряд ли откажется от ваших картофельных ватрушек!
- Виктор Михайлович, спасибо за совет! – улыбнувшись карапузу, Уткина закосолапила к своему подъезду, но неожиданно оглянулась: - Если ватрушки останутся, я Вам занесу!..
- О, Боже! Светлана-Светлана, перейди на Ивана! С Ивана на Якова! С Якова на всякого! – протяжно простонал Степнов, пытаясь запихнуть коляску обратно в подъезд.
В прихожей его встретила взвинченная и чем-то крайне недовольная Кулёмина.
- Что Вы себе позволяете?! – начала она кричать на него шёпотом. – Как Вы позволили себе скомпрометировать меня в глазах моих же родителей?! Что за милые беседы с Уткиной под окнами моей кухни?! Моя мама вас видела! Вы отдаете себе отчет в содеянном?
- Лен, прости. Я как-то не подумавши…
- До отъезда родителей будете изображать любящего мужа и заботливого отца! – изобразив буку, Лена сложила руки крест-на-крест.
- Я сейчас буду купать Тимошку, а ты, Ленок, принеси нам полотенце! – легкий чмок в девичью щеку стал завершающим аккордом в первом семейном скандале.
За ужином Виктор чувствовал себя более уверенно – благо Кулёмина не додумалась приготовить особо изысканных блюд. Руководствуясь выработанным за годы холостяцкой жизни инстинктом, по окончанию трапезы мужчина принялся… да-да! Именно! Мыть посуду!
И ладно, если бы он просто оказал посильную помощь супруге, но он же отменную свинью тестю подложил! Вера весь вечер восхищалась тем, какой Виктор хозяйственный и не переставала ставить его в пример своему супругу. Успокоилась она лишь тогда, когда раскрасневшийся от нескончаемой похвалы Степнов разбил вдребезги чашку из привезенного Кулёмиными фарфорового сервиза. К слову он был такой дорогущий, что физрук, с его заработком, откладывал бы деньги пару месяцев. Да и жил бы при этом скромно: на воде и чёрном хлебе. Никогда раньше Виктор Михайлович не горел столь сильным желанием вернуться в безоблачное детство – выстоял бы в углу пять минут, да и делов-то! А сейчас мучайся – выстраивай доверительные отношения с нежданно-негаданно приобретенными родственниками! И каждую минуту думай о том, не запятнал ли кто ненароком твой священный авторитет?!..
На больших настенных часах в прихожей натикало далеко за полночь, когда, благодаря царившим в ночной тишине ровному сопению и мирному похрапыванию, удостоверившись в отсутствии слежки, Степнов, словно партизан, неслышно пробрался по коридору, будто преодолел полосу препятствий мимо спальни Кулёминых. К слову, этот контрапункт по нервному напряжению мог дать фору любой пограничной заставе. Стянув с вешалки многострадальное обмундирование в виде утепленной куртки и надев так и не приведенные в божеский вид «Сапоги-скороходы», мужчина прикрыл за собой дверь…
Уже полчаса Кулёмина измеряла шагами коридор своей квартиры, как одновременно распахнулись две двери. Заспанный Никита Петрович вышел из комнаты, и бодрый Степнов внес в дом уличную прохладу.
- Папа, он дома не ночевал! – А что? Выставлять её в неприглядном свете – пожалуйста! А его косяки она одна должна расхлёбывать?! Вздумалось ему покинуть место боя – так пусть теперь берёт всю оборону на себя!
- Лена, да я спал на соседней подушке! К Тимошке пару раз вставал! – Степнов сам искренне удивлялся тому, насколько искусно удавалось врать. Эх, какого колоритного актера отечественный кинематограф потерял!..
- В таком случае, Виктор, откуда ты только что вернулся? – Никита ну никак не ожидал, что станет свидетелем подобного скандала дочери с супругом. Вот тебе и доброе утро!..
- Да! Уж, не от соседки ли? – Поза «руки в боки» придала Кулёминой излишней строгости и сердитости.
- Ленок, ну я же бегаю по утрам! Ты что, забыла? – да, она забыла. Настолько долго они не бегали вместе. – Аппетит я набегал жуткий! – щелкнул Кулёмину по носу, и она поплелась на кухню готовить завтрак настоящих чемпионов, рецепт которого она переняла у тренера в далеком одиннадцатом классе. Порой желание вернуть то время и исправить все ошибки становилось непреодолимым. Но стоило её маленькому сыну улыбнуться, как все сомнения безвозвратно таяли.
Они решили, что их чувства неправильны. Сделали вид, что признания Виктора не было, и остались друзьями. Лена поступила в физкультурный. Вскоре умер дед. Рядом остался только Степнов. Надо было где-то проходить практику. На помощь опять пришёл Степнов. Позже именно он убедил Савченко взять Кулёмину на полставки в школу. После занятий в университете она приходила в родной спортзал, где помогала любимому тренеру проводить факультативы. А потом Ленка влюбилась. В советчики и помощники из всех друзей вызвался только Виктор. Да что говорить! Ведь даже когда Ленка с незаконченным высшим образованием осталась матерью-одиночкой, дружеское плечо поддержки подставил только он – единственный друг, Виктор Михайлович Степнов.
Кулёмина влюбилась в Костю всей душой, по крайней мере, она сама в это безоглядно верила. Виктор постоянно твердил «Береги себя», «Будь осторожна»… Лена не придавала должного значения его опасениям и обожглась. Костя нашёл девушку себе под стать и бросил Кулёмину, а, узнав о сыне, и вовсе обвинил Ленку в изменах.
Кулёмина была буквально на грани отчаяния. Она не могла о чём-либо думать. Она чётко знала лишь одно: без Степнова она пропадёт, а поэтому позволила ему быть рядом, насколько это позволяли границы дружбы.
Знала бы она, какие кульбиты выделывало его сердце, когда мужчина встречал её с маленьким свёртком на руках у дверей роддома. Разве сможет она когда-либо понять, насколько он благодарен ей за предоставленную возможность просто быть рядом.
Виктор никогда раньше не жаждал столь сильно скорого окончания рабочего дня. Сегодня его ждут в семье. И пусть не в настоящей, и пусть это скоро закончится, но он счастлив возвращаться домой, зная, что его либо отчитает, либо чмокнет его Ленка.
- Эй, Степнов! – окрикнул физрука историк на школьном крыльце. – Ты куда несешься? Может, ко мне? Партия в шахматы, как Вам такое развлечение?
- Игорек, некогда! Домой спешу!
- Домой?! У тебя там что, семеро по лавкам?..
- Именно, Рассказов! Именно!.. – а больше знать ему и незачем! У Степнова может только-только жизнь начала налаживаться, а тут Рассказов со своими шахматами! Знаем-знаем!.. Домино, водка, пиво и кино! Нет! Он решил сразу: будет примерным семьянином. И Ленку боится потерять, не успев обрести, да и здоровье хотелось бы сохранить крепкое. Он же Кулёминой хук правой лично ставил! Ещё свежи воспоминания утреннего конфуза, не хватало ему новых сражений!..
Давно уж привычным движением щёлкнул ключом в дверном замке, потянул на себя дверь и… остался стоять на пороге.
- Никита Петрович, а что это Вы меня домой не пускаете?
- Ладно, Ленка, но ты – взрослый человек… - осуждающе вздохнул мужчина. – Не знаю, как ей удается из тебя веревки вить?..
- Я категорически не понимаю, о чем Вы!
- Виктор, хорош комедию ломать! Знаю я, кто ты и что ты: и то, что ты физрук и то, что еще Ленку тренировал, что ты был и другом, и соавтором моего отца. Всё знаю! И даже то, что ты никакого отношения к Тимошке не имеешь, знаю!..
- Как это никакого?..
- Объявился его настоящий отец.
- Эх, говорил я когда-то давно Кулёминой, что всё тайное становиться явным… И где сейчас этот самец горной козы?!
- Виктор, будь аккуратнее на поворотах! Всё же о моем зяте говоришь!
- Да он бросил Вашу дочь! Он Ленку предал!..
- А разве ты более достойный кандидат на её руку и сердце?
- Участвовать в кастингах я не собираюсь!
- Правильное решение – зачем мешать счастью молодой семьи?! – Воображение Виктора уже вырисовывало чёткую картину того, как он расквасит лицо импозантному покорителю женских сердец, но…
- Никита Петрович, я зайду на днях. До свидания.
Молодой человек промчался мимо двух собеседников столь стремительно, что не успел удостоиться честью познакомиться лично с человеком, исполнявшим его обязанности перед его же ребенком.
Когда Степнов ворвался в квартиру, в прихожей стоял едкий запах валерьянки.
- Что ему надо было?! – помня о том, что ребенок может спать, Виктор бесшумно вошел в Ленкину комнату.
- Он…он…
- Так, Кулёмина, без сопливых скользко! – Девушка вмиг прекратила лить слёзы.
- Он хочет вернуться, – мужчина даже как-то сник и помрачнел. – Но я этого не хочу! – блаженная улыбка осветила лицо Степнова.
- Ты уверена?
- Уверена.
- Лен, я тогда с цветами пришёл, чтобы…
- Чтобы меня с праздником поздравить! Спасибо!
- Да нет же! Я и знать ничего не знал о празднике! Я это… люблю я тебя по-прежнему. Вот как забила ты трехочковый так и люблю!.. – Лена была готова наконец-то ответить, что его чувства вопреки всему взаимны, но тут вмешался отец.
- Так, я категорически против!
- Папа… - отчаянно просипела Кулёмина.
- А что папа?! Я вот тоже против! – подала голос и мать. – У вас колоссальная разница в возрасте! Да и ребёнку с родным отцом будет лучше!
- И к тому же, что сможет дать тебе Виктор – простой школьный учитель? – скептически повел бровью Кулёмин. - Когда как отец Тимофея - сын большого человека!
- Никита Петрович, не переживайте Вы так! Попашем землю, попишем стихи – не пропадем! – решительно вмешался Степнов.
- Виктор Михайлович, так Вы согласны стать отцом Тимошки?
- С радостью, если его мама станет моей женой!
- Мам, пап! Знакомьтесь, это мой жених – Витя, - обвила его шею руками. – Витя, я люблю тебя. Все эти годы люблю, - прошептала настолько тихо, чтоб было слышно только ему одному. Степнов сомкнул на её талии свои сильные руки и понял, что он самый счастливый на свете женатый холостяк.

click here - буду рада

 Отправлено: 03.04.14 13:52. Заголовок: Автор: Вика Бета: М..

Автор: Вика
Бета: Михеэлла
Название: Время не лечит нас
Рейтинг: R
Жанр: Angst, POV, Songfick
Статус: окончен (мини)
Особая благодарность: forget-me-not
Посвящается: Михеэлла и всем тем, кто любит Витеньку

Разгулялись вьюги, как сошли с ума.
С головой хотят снегом замести.
И по всей округе разлилась зима.
Все сломал шутя, ты меня прости.

Мы стояли вдвоем, ты молчала, я тоже.
Город сжался в проем твоей тесной прихожей,
И леса и поля, мир с людьми и машинами.
Замерла земля, словно ни души на ней.

Я записку тебе бросил в ящик, прочти:
Я уже не вернусь, я уверен почти.
Телефон поменяй, кого хочешь люби
Только не меня, слышишь...

Разгулялись вьюги, все поют, поют.
Словно на врага, щерится февраль.
Лошади по кругу тащат жизнь мою.
Ты скорей меня из души стирай.

Мы стояли вдвоем, ты молчала, я тоже.
Город сжался в проем твоей тесной прихожей,
И леса и поля, мир с людьми и машинами.
Замерла земля, словно ни души на ней.

Я записку тебе бросил в ящик, прочти:
Я уже не вернусь, я уверен почти.
Телефон поменяй, кого хочешь люби
Только не меня, слышишь...

Все ж это не правда, время не лечит нас.
Месяцы, года, белые бинты.
Лгать себе не надо, все б отдал сейчас,
Чтобы как тогда снова рядом ты.

Мы стояли вдвоем, ты молчала, я тоже
Город сжался в проем твоей тесной прихожей,
И леса и поля, мир с людьми и машинами.
Замерла земля, словно ни души на ней.

Я записку тебе бросил в ящик, прочти:
Я уже не вернусь, я уверен почти.
Телефон поменяй, кого хочешь люби
Только не меня, слышишь...
(Ума Турман - Записка)


Теперь уже и не помню, какими неправдами Кулёминой удалось заманить меня в свою пустую квартиру, когда, казалось бы, все встало на свои места: она вовсю крутила шашни с одноклассником, Светочка активно готовилась к свадьбе. Я ушёл из школы, и наши дороги, казалось, разошлись. Ситуация разрешилась сама собой, но нет… снова я на пороге чужой квартиры, роднее которой и быть не может.
- Ну, Леночка, ну пойми, так нельзя!.. – я отнял её руки от своей шеи.
- А как можно? Как?! – её зелёные глаза вмиг почернели. Не к добру это. - Вам на Уткиной жениться, а мне коньяк глушить? Так можно, да, Виктор Михайлович?! – голос Кулёминой сорвался на хриплый крик.
- Лен, ну зачем ты со мной так?.. – я балансировал на грани отчаяния.
- А Вы со мной зачем так?! – ударила меня в грудь, не прикладывая должной силы. Должно быть, считая это единственно возможным вариантом прикоснуться ко мне хоть ещё раз. Девочка моя, ну так, правда, нельзя.
- Ты не понимаешь… - прошептал я, выпуская из лёгких горячий и горький воздух. Как же она не могла понять?.. Да я сам толком понять не мог, как мы умудрились до такого докатиться: она – разумная не по годам, да и я выдержкой всегда отличался.
- Не понимаю, значит, - едва ухмыльнувшись, поджала губы. - Думаете, я маленькая, да? – наклонив голову на бок и взглянув на меня исподлобья с неким презрением, Кулёмина облизнула потрескавшиеся губы. Меня затрясло, как паралитика! - Ребёнок несмышленый, малолетка?.. Так, да обо мне думаете, Виктор Михайлович? – Я смотрел ей в глаза и молчал, не решаясь ни издать и звука, ни пошевелиться. - Да я не только деньги зарабатывать, харчи готовить и портки стирать могу, я во всех отношениях взрослая, чтоб Вы знали!.. – сложив руки на груди, покачала головой. - Поняли, да?!
- Не совсем. – В ответ на мою растерянность она театрально вздохнула. Мол, и что я в нем могла найти?
- Я взрослая… - Мои глаза непроизвольно сощурились, а губы сжались в тонкую полоску. - Женщина. Женщиной меня сделал Гуцулов, а не Вы!.. – Любовь? И она признавалась мне в любви?! Да нет ни черта никакой любви! - Вы бегали с цветами за журналисткой, с Кристиной в кино целовались и чаи в библиотеке распивали, а я тем временем взрослела рядом с Игорем.
- Это правда?.. – я не узнал своего голоса, как и не узнал её ехидной улыбки.
- Хотите проверить? – она призывно потянула молнию толстовки вниз, и в моей голове все сложилось. Эта соплячка и знать ничего не могла о любви. О настоящей любви… Гормоны взбушевались настолько, что и спортивная выдержка не удержала её от первобытной, животной страсти. Больно. Чертовски больно стало от разочарования. Даже не знаю, в ком больше: в любимой девушке или в Ленке Кулёминой.
- Нет, я тебе на слово верю.
- Ну так, и что теперь делать будем? Ответственности-то никакой, Виктор Михайлович!.. Одно сплошное удовольствие! - хитро улыбаясь, сделала шаг вперед и прижалась к моей груди своей.
- Лена, не надо, - сжал я её плечи, отстраняя от себя.
- Сомневаетесь, что Вам со мной понравится?.. Зря, ой зря… Ну, чего же Вы молчите?! Скажите хоть что-нибудь!..
- Тебе-то это самой зачем?
- Я люблю Вас. – И снова эта ложь. Впрочем, может она и сама в это верит?..А с Игорем тогда зачем? Назло мне? Или наоборот, чтоб мне угодить потом, демонстрируя завидный опыт? Обоих бы убил! Хотя нет: Ленку – в монастырь, Гуцулова – в армию. Помогает. Самодисциплину и выдержку точно бы выработали оба. Любовнички!..
- Любишь?.. – я небрежно усмехнулся. - Я пойду, закрой за мной и спать ложись.
- Вы жалеть потом будете.
- Нет, не буду. Тут и вариантов-то нет – я должен уйти.
- Если Вы сейчас уйдёте, то никогда… Слышите, впредь никогда не переступите порог моего дома!..
- Понимаю. Будь счастлива с Игорем. Ну, или с кем ты там ещё хочешь… - наконец-то удалось покинуть квартиру, где даже воздух вдруг оказался прокисшим.
- Ненавижу тебя, Степнов! - выбежала она на лестничную площадку. - Слышишь?.. Степнов, я тебя ненавижу!.. – прокричала Лена срывающимся на рев голосом, когда я сбегал вниз по ступенькам.
Я сбежал. Совсем. До сих пор бегаю. Оставил в её почтовом ящике наскоро написанную записку, в которой попросил Лену выкинуть из своей бедовой головы какие бы ни было мысли. Она… Она до сих пор кричит это своё «ненавижу». Семь лет уже как… семь лет. Города, посёлки, ямы, ухабины… единственный на базе работаю без напарника. За семь лет пол страны точно исколесил – так и пройдёт жизнь в дороге. Лишь бы сил крутить баранку до пенсии хватило, а потом… Да, кстати, а что потом-то? Что-что?! А, как и сейчас, НИ-ЧЕ-ГО! О, здесь я и заночую!..
Я оставил фуру на заднем дворе придорожной гостиницы и не спеша направился на ресепшен, не обратив должного внимания на компанию молодых мужчин, безуспешно ковыряющихся под капотом импортного микроавтобуса.

- … Да, девушка, одноместный номер на одну ночь! – И довольно стрелять глазками!.. – И прошу, избавьте меня от дополнительных услуг.
- Виктор, я поняла Вас, но дело в том, что наша гостиница – она уютная. – Я скептически обвел оценивающим взглядом интерьер и снисходительно вздохнул. – То есть маленькая. – Вот-вот, люблю, когда вещи называют своими именами.
- Неужели, настолько маленькая, что и койки не найдётся для дико уставшего дальнобойщика? – я навалился на стойку – ноги совсем держать перестали, двое суток как-никак без сна в пути. - Милая, во мне почти два метра живого роста – я в люльке не высыпаюсь!.. Я в душ хочу. – И опять этот взгляд. – И денег у меня в обрез – один двухместный номер не потяну.
- На подселение согласны?
- Ну, если мне горло не перережут спящему…
- Да нет, что Вы?.. Интеллигентные молодые люди! – она с энтузиазмом начала оформлять документы. – Музыканты из Москвы, – мечтательно улыбнулась, должно быть, в надежде, что один из них заберёт её с собой. Ночь. В лучшем случае, самый дурной проведёт с ней ночь. И да, ночь – это слишком громко сказано. – Да Вы видели их, наверное, на стоянке!.. – затараторила – точно, сама напросится. – Они гастролируют на собственном авто… Шумы какие-то в карбюраторе… Ну слух-то у них профессиональный! – наконец-то подняла на меня свой взгляд. – В общем, решили перестраховаться: машину отремонтировать, ночь вот у нас переночевать… а завтра – снова в путь. – Господи, сколько же лишней информации! – Они впятером занимают два трёхместных номера, – вернула мне мой паспорт. – Ещё у нас есть три двухместных номера и два люкса, - уточнила она зачем-то, в то время когда я расписывался в бланке. – Всё на странность занято.
- А против-то они не будут?
- Не волнуйтесь, – улыбнулась она слишком слащаво. - При заселении этот момент оговаривается. – Я с нетерпением выхватил из её холодных тонких пальцев ключи.
Номер оказался пуст, на двух кроватях были небрежно разбросаны вещи, третья, у окна, оставалась в первозданном виде. Усмехнувшись сам себе, извлек из дорожной сумки полотенце с мылом и, захлопнув дверь, отправился в душ. Удобства на этаже, чтоб их!..
Опираясь ладонью о кафельную стену и наклонив голову под тёплыми струями, помимо своего желания размышлял о соседях – без понятия, что за фрукты. Телевизор не смотрю, газет не читаю, радио не слушаю, интернетом не пользуюсь, более-менее значимые новости от ребят с базы узнаю, да и то не всему верю… Мысль оборвалась одновременно с резким понижением температуры воды. Хорошо, что осталось только побриться. Хотя, зачем?.. А с другой стороны, вернусь из рейса с бородой – меня ещё и не признают, зарплату не выдадут!.. Хм, вот так и развлекаюсь внутренними диалогами – наверное, пора завязывать… Ещё немного – и «дурка»!..
Выглянул из-за приоткрытой двери – в коридоре ни души, так и отправился лишь с полотенцем на бёдрах. В номере по-прежнему никого не было. Надел свежие плавки, грязную одежду убрал в сумку и принялся заправлять постель: наволочка, простынь, пододеяльник – всё из разных комплектов. Сервис…
Стук в дверь, моё небрежное «Открыто» и она… Она!
- Яник, Марк, вы… Вы?! – ужас застыл в её глазах. Что, призрака из прошлого не ожидала увидеть?.. Честно, я даже не мечтал. Не смел надеяться. Я старательно бегал от неё и от своей любви к ней все последние семь лет, а эта чёртова гостиница взяла и перевернула всю мою жизнь вверх дном.
- Извините, я музыкантов своих искала, - осмотрев меня с ног до головы, она, ясное дело – невольно, сосредоточилась на моих бирюзовых плавках. Прикрылся подушкой, дабы никого не смущать.
- Ты всё-таки стала певицей? – не узнал я своего голоса, а она лишь кивнула в знак согласия.
Глаза начали болеть от того, насколько долго мы смотрели друг на друга, не моргая. Пытку прервал звонок её мобильного.
- Ребятам вечно неймётся!.. – усмехнулась она небрежно собственным мыслям, окончив разговор. - Они машину отбуксировали в сервис, – взмахнула руками. – У нас машина сломалась. Нет бы выспаться, а ремонтом заняться завтра с утра!..
- Лен… - сам не знал, что собирался ей сказать.
- Откуда? – её голос осип, и она глубоко вдохнула сухой воздух. – Откуда Вы здесь? Семь лет. Чёртовы семь лет я Вас не видела!.. Какого… Какого Вы здесь?
- Дальнобойщик я. Мы оба здесь случайно. – Кулёмина развернулась и направилась к выходу. Подумал с облегчением, что уйдёт без лишней головной боли, но нет – она лишь закрыла дверь на щеколду. Мда, попал!..
- Лен, может, ты спать пойдёшь?
- Может, поговорим? Впервые за семь-то лет!..
- Я оденусь?.. – почти спросил я.
- Мне отвернуться? – сколько же возмущения в её взгляде! И это при удивительно ровной интонации.
- Ну, хотелось бы, знаешь!
Она отвернулась, словно сделала одолжение, медленно покачиваясь при этом. Не сводя взгляда с её белобрысого затылка, я вытянул из сумки первые попавшиеся штаны – так получилось, что ими оказались чистые, но потрепанные спортивки.
- Всё.
- А… верх? – спрятав руки в карманы клетчатых штанов, она указала взглядом на мою густо покрытую чёрными волосами грудь.
- Так сойдёт? – я накинул на шею влажное полотенце и сел на край своей кровати.
- А так сойдёт? – она сняла с себя толстовку, от чего её волосы разлохматились. Сквозь светлую ткань трикотажного бюстгальтера отчетливо проступили, вмиг затвердевшие, соски.
- В конец оборзела! – швырнул в неё футболку её друга. – Оденься! – подойдя чуть ближе, она, призывно ухмыляясь, расстегнула пуговицу на собственных брюках. – Кулёмина, хочешь, чтобы я тебя в таком виде за дверь выставил?! - как же я хотел выспаться. Спокойно выспаться…
- Ни школа, ни родители… никто ничего не скажет, - прошептала она по слогам, слишком смело запуская свои пальцы в завитки на моей груди. - Понимаете? Сейчас-то уж точно НАМ всё можно. – Я сжал кисти её рук, спасаясь от сумасшедшей пытки.
- Лен, не боишься произвести на меня обманчивое впечатление? – произнес я как можно строже. – Возьму, да и решу, что ты по койкам всех своих музыкантов в хаотичном порядке прыгаешь! – прорычал я, стараясь показаться ей грубым и надменным.
- Я – нет, но Вы-то наверняка баб снимаете! – ухмыльнулась с некой грустью во взгляде. – Так что, вот она – я… - сделав шаг назад, предстала передо мной во всей красе.
- Не должна девушка предлагать себя мужику. – Значит, не ошибся я семь лет назад, решив, что всё, что было между нами – лишь игра. Игра во взрослые чувства сопливой девчонки к взрослому мужику. Живо отреагировав на призыв природы, она пустилась во все тяжкие. И как я мог так в ней заблуждаться? - Нельзя так, понимаешь? – сжал её плечи со всей дури – явно на её молочной коже мои «пальцы» останутся.
- Я люблю Вас.
- Не верю, - отпустил слишком резко, от чего она покачнулась.
- Виктор Михайлович, я люблю Вас, – как же дико заблестели её глаза!..
- Не путай любовь с похотью, пожалуйста! – сорвался я на крик. – Самоутверждаешься – не больше, - усилием воли сошёл на шёпот.
- Думайте, что хотите. – Да, как бы провокационно себя ни вела, гордости ей по-прежнему не занимать. – Моё желание обусловлено исключительно моей любовью. Любовью к Вам. Замуж не прошусь, взаимности не требую… Ночь. Одна ночь!.. Пожалуйста.
- Да, где оборвалось наше общение – с того и возобновляется, - проговорил я мысль вслух. – Зачем тебе это? – она лишь пожала плечами. – Не знаешь?
- Хочу, а с Вас не убудет.
- Все семь лет хочешь?
- Восемь. – Как это, восемь? Я каждый день без неё считаю! Ну нет, семь же!.. Семь лет прошло, как мы не виделись. Если только она не плюсует предыдущий год… - Все восемь лет, - кивнула она. - Все восемь лет хочу и люблю, жду и ищу. Из Игоря Ильича ни слова не удалось вырвать – партизан хренов!..
- Рассказов не знает ничего обо мне, я со всеми общими знакомыми перестал тогда общаться. Пропал и с концами… Тебя вот всё от себя уберечь пытаюсь. – Ну, или наоборот.
- Зря Вы это.
- Не зря. У тебя уже вон – группа своя собственная!.. А что было бы, будь ты со мной: плита, пеленки да койка… Незачем тебе это всё, да и разные мы слишком. Тем более, сейчас.
- Повторюсь, я на брак не претендую, - осветила комнату она своей солнечной улыбкой, сохраняя при этом грустное выражение лица. – Я всего лишь предлагаю Вам совместное времяпрепровождение. Приятное, прошу заметить, - облизнула свои удивительно красивые губы. – Закройте глаза. – Дурак! Я невольно её послушался, Кулёмина незамедлительно вцепилась в мою руку своими пальцами. Провела моей ладонью по своей талии, а потом прижала её к своему горячему пульсирующему впалому животу. – Чувствуете, насколько, нежная кожа у меня? – Опустив голову, я уткнулся носом в её волосы. – От меня вкусно пахнет… Я красивая, чёрт возьми! Посмотрите на меня! – провела своими пальчиками по моей щеке вдоль старого, так полностью и не затянувшегося, шрама. – Я красивая.
- Да, ты очень красивая.
- Я красивая, и я люблю Вас. И ещё, Вам будет хорошо, правда. Со МНОЙ хорошо. - Лена отпустила мою руку и сделала шаг назад. – Вы боитесь от меня заразиться?
- Лена!
- Что, Лена?! У меня уже просто нет других оправданий для Вашего отказа, - она взмахнула руками. – У пацанов должны быть презервативы! – Кулёмина принялась рыться сначала в одной сумке, затем в – другой. – Вот! - с азартным, лихорадочным блеском в глазах девушка вложила в мою ладонь хрустящую, холодную фольгу. – Ну?.. – кинула она требовательный взгляд на мой крепко зажатый кулак. - Или Вы для начала предпочитаете светскую беседу? – Стало страшно подумать о том, что и как предпочитает Кулёмина. – Я хочу быть с Вами только по тому, что хочу быть с Вами, - заключила моё лицо в свои ладони. – Я хочу хоть немного побыть счастливой. Ночь с Вами – вот моё счастье!.. – на её глазах проступили слёзы.
- Лена, ну почему ты не понимаешь, нам нельзя!.. Я не могу, не должен, права не имею тебя касаться!..
- Забудьте, что знали меня ребёнком, - она прокашлялась, сдерживая слёзы и прогоняя дрожь прочь из голоса. – Забудь. Забудь, прошу тебя, что ты был моим учителем, - прошептала Ленка с закрытыми глазами. – Вить… Витя, - улыбнулась она, громко выдохнув и подняв на меня выжидающий взгляд. – Витя, пожалуйста, не думай ни о чём, - скинула с моих плеч полотенце. – Прошу, подари мне ночь, пожалуйста.
- Я не смогу без тебя после, - признался я честно, прижав её к своей груди. Стал совершенно безразличен тот факт, что я для Ленки всего лишь игра, она для меня, как и прежде, жизнь.
- Идём ко мне, а то соседи твои в любой момент вернуться могут, - натянув толстовку, вцепилась в мою руку мёртвой хваткой и потянула за собой следом босого и в одних штанах.
- Ну, нельзя так! – оборвал я её невесомые хаотичные поцелуи по моему лицу уже за дверьми её номера. - Нельзя так, Лен. Как первобытные, в самом деле!..
- Ну, хочешь, идём в бильярд поиграем – внизу бильярд есть. На интерес поиграем, ну на желание, - улыбнулась слишком хитро.
- Нет.
- Боишься проиграть? - облизнула губы, не осознавая толком, как это на меня влияет.
- Я вообще не умею играть в бильярд, - я опустил голову, обдумывая возможные пути отступления. - Кий ни разу в руках не держал. – Поднял на неё взгляд. Красивая, сексуальная… Да она все семь лет мне снилась!.. Поздно, я уже и сам не в состоянии следовать за разумом.
- Я хорошо играю. Меня Игорь научил. Он вообще много чему меня научил: в бильярд научил играть, машину водить научил, курить научил, из автомата стрелять тоже научил, ещё научил… - И она накрыла мои губы жадным поцелуем.
Её откровенные признания, настойчивые ласки и ревность… Моя дикая ревность! Ревность граничащая с ненавистью, с отчаянием!.. Неведомо откуда возникло дикое желание оказаться в итоге лучше Гуцулова и всех прочих. Появилось и другое желание – кастрировать каждого, кому удалось прикоснуться к моей Ленке. Моя Ленка… Сам от неё отказался семь лет назад. Сам виноват, что не первый в её жизни. Должен затмить их всех, прогнать к чертям всех мужиков из её души… Только я, только со мной, только моя!..
- Он ВСЕМУ тебя научил? – поднял я её лицо за подбородок.
- Забрасывать трёхочковый, ставить уколы и играть на гитаре ты научил, - её горячее дыхание на моих губах, и я вспомнил всё: общие победы, болезни её деда и то, как до позднего вечера под моим чутким руководством Кулёмина месяц в ожидании сбора группы терзала струны баса да простой акустики в моей подсобке.
- Ясно, - припал губами к её шее.
- А ты где научился на гитаре играть? – прикрыв глаза, запрокинула назад голову. Залюбовавшись ею, такой страстной и искренней, я и осознал, что Кулёмина давно не ребёнок.
- В армии, - от моего горячего дыхания она засмеялась словно от щекотки. – Между школой и физкультурным в моей жизни была ещё и армия.
- Почему раньше не говорил? – наши взгляды встретились.
- Я детдомовский – этого ты обо мне тоже не знала, - мои руки бесцеремонно залезли под край её кофты.
- Я. Тоже. Сирота. Теперь… - Я слишком резко отпрянул от неё. – Когда у меня начались гастроли, родители решили забрать деда к себе. Самолёт не долетел до Швейцарии.
- Господи, девочка моя!.. – прижал её к себе и начал гладить по голове. На смену страсти пришла нежность. - Как ты пережила всё это?
- С похоронами мне Игорь помогал, но… Мне нужен был ты, а тебя не было. Хотя, помнишь, ты обещал, что всегда будешь рядом?..
- Прости, я как лучше хотел, - выдохнул ей в макушку. - Я спасал тебя от себя.
- Меня нет без тебя, - и она накрыла мои губы горячим, жадным поцелуем.
Она рядом. Ближе просто невозможно. Нежная, ласковая, искренняя… Страстная, любящая, чуткая… Её пальцы начали трепать мой затылок, в тот момент, когда поцелуй углубился. Начав задыхаться, я не без труда отстранился от неё. Блаженно улыбаясь, она облизнула припухшие губы. Пока я любовался блеском зелёных глаз, пальцы Лены, скользнув вдоль моего позвоночника, начали выводить невиданные узоры на пояснице, сматывая в клубок мои, и без того накаленные, нервы. Поцелуями она обрисовала мой профиль, а после прихватила горячими губами мочку уха. И я сдался окончательно на волю общим желаниям.
– Ну, я же не железный!
- На это я и рассчитываю, - легкий смешок с хрипотцой.
- Лен, ты жалеть потом будешь, – сжав её плечи, я попытался найти в её глазах хоть каплю сомнений. Она была полна решимости.
- Вы будете очень сильно сожалеть, если уйдёте сейчас. – Мысленно я с ней согласился, поэтому поспешил снять с Кулёминой кофту. Более довольной ухмылки раньше я еще никогда не видел.
Я принялся изучать её тело губами. Скулы, шея, плечи, руки, пальчики, впадинка пупка, живот, ложбинка меж грудей... Я целовал Лену, а она тем временем совершенно потеряла контроль над собственными эмоциями. Её стоны смешались с моим шёпотом о том, насколько она прекрасна. Её короткие ноготки впились в мои плечи, когда я припал губами к её груди поверх тонкой ткани. Оттолкнув меня, она сняла с себя топ.
- Долго смотреть будешь?
- Ты красивая. Совсем не изменилась… - мой взгляд скользнул по изгибам её фигуры.
- Не изменилась?.. – скептично сморщила брови. Смешная. - Ты же не видел меня раньше… такой.
- Видел.
- Виктор Михайлович, Вы что, за ученицами своими подглядывали? – она кокетливо подмигнула, не без труда удерживаясь от желания рассмеяться.
- Я переодевал тебя тогда, после твоего последнего боя. – Как вспомню, так жить не хочется – ну как я мог всё это допустить?.. Как?! Почему за Кулёминой не уследил? – Ленок, я не смогу без тебя. – Не сказав ни слова, она накрыла мои губы жадным поцелуем. Сколько же в ней страсти, сколько же в ней огня!..
Я изо всех сил старался не спешить. Я ласкал её губами и руками. Она не оставалась в долгу: гладила меня своими теплыми мягкими пальчиками, целовала, лаская при этом меня своим проворным язычком. Отдавшись во власть моих прикосновений, вскоре она обмякла. Подхватив Лену на руки, уложил её на ужасно скрипучую кровать.
- Боюсь, она сдохнет под нами, - прошептал я, избавляя стройные ноги Кулёминой от штанов, после чего и сам избавился от излишней одежды.
- Буду этому очень рада, - притянув меня к себе за шею, выдохнула мне в губы и, заливисто хихикая, начала отворачиваться от поцелуя, словно дразня меня, а я и без того накален до предела.
Заключив её лицо в свои ладони, я поцеловал Лену очень глубоко с каким-то отчаянным голодом, пытаясь позволить ей сознать всю мощь моего желания. Пока не поздно. Хотя, куда уж там… поздно. Спустился поцелуями к её груди. Поняв, насколько девушка возбужденна, продолжил осыпать её тело легкими поцелуями. Впалый живот, тонкое кружево белья, изящные бёдра, худющие, но чертовски красивые ноги, её пяточки оказались нежнее моих свежевыбритых щёк. Она начала метаться по подушке, закусывая нижнюю губу уже тогда, когда я лишь ласкал её ноги, поднимаясь дорожкой поцелуев по внутренней стороне бедёр от колен вверх. Ощутив под руками нежное кружево её белья, я замер. Даже дышать перестал. Несмело спустил Ленины трусики буквально на считанные миллиметры. Она вздрогнула. Да, хоть в её жизни и был подобный опыт, но он, похоже, не богат, да и, вероятно, партнерами Кулёминой были её ровесниками, а тут я – взрослый мужик, от которого неизвестно чего и ожидать.
- Ленок, я люблю тебя, - убрав с её высокого лба взмокшую чёлку, я осыпал её лицо короткими, легкими поцелуями. – Я постараюсь тебя не разочаровать.
- Ммм… Многообещающее начало, - начала ласкаться к моим рукам, словно кошка.
Долгое время я не переставал осыпать её тело поцелуями легкими и быстрыми, пылкими и жадными. Лена начала постанывать, когда снимая с неё бельё мучительно медленно для нас обоих, я продолжил дорожку поцелуев с её горячего живота ниже.
- Вить… Витя… - Похоже, никто не ласкал её ТАК.
Я отстранился, чтоб полюбоваться ею: молочно-медовая кожа, пшеничные волосы, лихорадочный блеск изумрудных глаз, румянец, припухшие губы, грудь налита свинцовой тяжестью, удивительной красоты изгибы тела. Она – само совершенство.
- Как же я завидую Игорю, - сорвалось неосознанно с моих уст. Он использовал Кулёмину, в то время как я боялся дышать в её сторону.
- Не стоит. - Не предав должного внимание этой фразе, я довольно улыбнулся, осознав куда направлен выжидающий взгляд девушки. Избавив наши тела от последних преград, я припал поцелуями к её груди.
- Вить…
- Что? – Глаза в глаза. – Что, моя хорошая? – было очевидно, она жаждет скорейшего продолжения.
- Пожалуйста… - Как же она смутилась своей просьбы!.. Я накрыл её рот обжигающим, горячим поцелуем, а мои пальцы тем временем скользнули меж её бедёр.
- Сколько. Ещё. Можно… Надо мною издеваться?.. – прохрипела Лена мне на ухо, когда я целовал её шею.
- Ты уверена? – В ответ она лишь развела ноги и, подавшись ко мне на встречу, сдавила мои бёдра своими коленками. Мы слились в один момент.
И всё… Ушатом ледяной воды на меня вылилось осознание истины. Ложь. Семь лет во лжи.
Зажмурив глаза, она втянула голову в плечи. В это же мгновение в мой живот стальными спицами вонзились её, ставшие невероятно сильными, пальцы. На уровне инстинкта она попыталась отстраниться от источника боли – от меня.
- Мне не больно, - начав наконец-то дышать, она открыла глаза. Заскрипев зубами, я замахнулся над её лицом. В следующее мгновение мой тяжёлый кулак впечатался в подушку. Я встал и, прикрыв Кулёмину покрывалом, начал одеваться.
- И это всё?! – она и не заметила, что начала реветь.
- Это всё.
- Почему? – схватила меня за руку.
- Ты дура или притворяешься?!
- Я не умею ничего, - громко шмыгнула носом. – В этом всё дело?
- Точно, дура! – одернул я руку, от чего Ленка повалилась на кровать, закрывая рот дрожащей ладошкой. – Не так всё должно было быть. Не так!..
- А как? – подняла она на меня пустой взгляд. Ни жива, ни мертва.
- Не знаю я, как! – после продолжительного молчания взорвался я под её гнетущим взглядом. – Иначе как-то!.. Ты вообще понимаешь, что ты творишь?!
- За любовь я свою борюсь, - пробубнила себе под нос, с трудом подавляя слёзы.
- Я лжи не терплю. И ты это знаешь, - присев на край кровати, я устало потёр переносицу, пытаясь разобраться в сумбурности своих мыслей: если раньше я сходил с ума от распутства Кулёминой, то сейчас стал уже самого себя считать конченым извращенцем. – Я как зверь на тебя набросился. Я навредить тебе мог, это ты понимаешь?! Ума за семь лет совсем не набрала? – огрызнулся я, окинув её тяжелым взглядом поверх плеча.
- Почему ты разговариваешь со мной, как с ребенком?
- Да, потому что ты ведешь себя как ребенок! Ты хоть знаешь, чем человек от животного отличается?!
- Животное… Животное на четырех ногах ходит, - прошептала она растерянно, несмело положив ладонь на мое плечо.
- По-человечески. Я хочу, чтоб у нас с тобой всё было бы по-человечески!
- Ну, я же люблю тебя! Разве это не по-человечески?..
- Ты солгала мне, я… повёлся на всё это!.. Вот что не по-человечески, – вскочил я и направился к выходу.
- Куда ты?
- Ко всем чертям – от тебя подальше!.. – замок, как назло, не поддавался, вынуждая задерживаться на одной территории с этой сумасшедшей. – А то боюсь, придушу тебя! Собственными руками придушу!.. – оглянулся, непонятно зачем. Она сидела, подтянув к груди, согнутые в коленях, ноги. Из её стеклянных глаз текли слёзы. Что же я натворил?... В любом случае я не должен был её касаться, права не имел.
Не обращая внимания на объявившихся соседей, оделся и, подхватив сумку, вылетел прочь из гостиницы. Буквально влетел в салон кузова и выехал на пустую трассу. Я ехал на предельно допустимой скорости, моё сердце билось в несколько раз быстрее, всё тело сводило болезненной судорогой. Я буквально горел в лихорадке, отгоняя от себя мысли о Кулёминой. Но все попытки оказались тщетны. Вместо дороги предо мной были её глаза, полные боли. Я сбежал. Опять сбежал. Оставив на этот раз Ленку наедине не только с моральной, но и с физической болью. Не мог я иначе…
Я спускался с горки на приличной скорости, когда лихач на Тойоте вылетел из поворота на «встречку». Беспроглядная ночь, ледяной наст – оказались непреодолимыми условиями, двое суток без сна, ярость, скорость – с одной стороны, алкоголь и недисциплинированность – с другой стороны. Результат – легковушка смята под колёсами фуры. Да, водитель иномарки уже как год лишён прав, он был пьян в хлам. Но он - единственный кормилец для больной матери и младшего брата. Он мёртв, на мне – ни царапинки. Лучше бы наоборот…

 Отправлено: 03.04.14 13:53. Заголовок: Я отвернулся к стене..

Я отвернулся к стене в стремлении скорее уснуть. Вонь. Насколько же здесь невозможная вонь. Эти люди вокруг, которые и не люди вовсе. Небо в клеточку, чтоб его!.. Но я должен сидеть. Хотя бы за то, что сотворил с Ленкой… Ленка. Она узнала обо всём из новостей и прислала ко мне адвоката. Она полна решимости вытащить меня отсюда, но я упорно отказываюсь от сотрудничества с защитой. Я должен в полной мере ответить за все свои грехи. Вскоре суд. Он всё расставит по своим местам. Ну, а пока, спать. Я так давно не спал…
Пара дней прошла в бреду, после чего меня пригласили на выход. Выяснив в коридоре, что меня ведут на свидание с Кулёминой, попросил о возвращении в камеру. Но жажда увидеть её оказалась сильнее меня. И я отдался на волю судьбы…
Нам предоставили полчаса, которые мы провели сидя на скамейках напротив друг друга. Между нами был стол. За это время никто из нас не издал и звука.
На Кулёминой был белый объемный свитер. Её осунувшееся лицо практически сливалось с кофтой – настолько Лена была бледна. Она виновато смотрела на меня из-под челки, наклонив голову на бок. Мой мозг разрывали вопросы, и тут же из ни откуда возникали ответы на них. Казалось, мы общались мыслями.
- Не приходи больше, - оглянулся я на пороге с заведенными за спину руками. – Ни к чему это. – По её правой щеке одиноко спустилась крупная слеза.
По возвращению в камеру, соседей я застал за просмотром увесистого глянца. Журнал был изрядно потрепан. По всей видимости, он, словно эстафетная палочка, прошелся по всему изолятору. Судя по их эмоциональным и смачным комментариям, рассматривали они фотки… мой взгляд упал поверх плеча местного главаря… Кулёмина?! Кулёмина снялась для мужского журнала?! Нет, я её точно убью! При первой же возможности убью эту дуру!.. Гнев на Ленку одномоментно сменился яростью на сокамерников, стоило одному из них озвучить свои грязные желания. Подобно зверю, вырвал листов пять сразу и, разодрав их в мелкие клочья, спустил в унитаз.
- Никто из вас никогда не посмеет и взглянуть на неё! – проорал я. – Никто и никогда.
Очнулся я несколько часов спустя в лазарете: разбита губа, рассечена бровь, пересчитаны ребра… Ленка, ну кто тебя только надоумил, а, взрослая ты моя? Разве мог я подумать, что моя Кулёмина станет крутить голой задницей где ни попадя? Нет, я ни в коем случае не ханжа, да и в принципе отличаю элитное «Ню» от третьесортной порнографии, но, надо признать, зная Лену и её семью довольно близко, я был уверен, что этот бич современной богемы её не коснется. Я ошибался. В Лене ошибался…
После двух дней в лазарете отправили в одиночку. Беседы со следователем, различные экспертизы… Я старался, чтобы всё в итоге сыграло против меня. Вместе с тем я не переставал ждать свидание с Кулёминой. Ждал свидание с Кулёминой, чтобы задать ей единственный вопрос…
- Зачем?! – выпалил я с порога на сидящую за столом унылую девушку.
- О чем ты? – подняла на меня растерянный взгляд.
- Как ты относишься к творчеству Боттичелли? – присев за стол, оперся подбородком о сцепленные в замок руки.
- Степнов, я приехала, чтобы уговорить тебя сотрудничать с адвокатом… Ты в своем уме? Какой?.. Боттичелли!.. – и она закрыла лицо руками.
- Зачем?
- Мне нужны были деньги, - пробубнила себе под нос. – И потом, - резко вскинула головой. – Многие селебрити принимают участие в этом арт-проекте. Знаешь, ничего зазорного в этом я не вижу.
- Не видит она ничего зазорного, Венера безмозглая!
- Не кричи на меня. Откуда ты вообще узнал?
- Весь изолятор на тебя слюни неделю пускал.
- А из-за чего тебя избили? – решила сменить тему, но лишь усугубила её.
- Пытался сохранить твою честь, которой ты разбрасываешься направо и налево! – она лишь опустила голову. – Что, сказать нечего?
- Говорю, деньги мне нужны были.
- А честным трудом западло зарабатывать? Решила тело на продажу выставить? – она сморщилась словно от зубной боли. – Начала с фотографий, продолжать как планируешь? Перед памятью к родителям бы постыдилась!
- Мне нужны были деньги. Много и срочно. – Уж ни на адвоката ли?
- Мне не нужна свобода такой ценой.
- Я как лучше хочу. – А я хочу по-человечески.
- Лен, я виноват. Буду сидеть, сколько положено.
- Вы не виноваты. И я Вас вытащу, - встала и решительно покинула помещение.
Кулёмина хоть и лжет, но слов на ветер не бросает. Да, процесс был затяжным и затруднительным: следственные эксперименты, экспертизы, нужные показания чудом найденных свидетелей – три месяца борьбы, и как результат – в зале суда меня полностью оправдали. Жаль, вместе с кандалами с моей души не сошел грех убийства.
- Спасибо, - пожал я руку адвокату без особого энтузиазма.
- Вы Лену должны благодарить, - поджав губы, передал мне пухлый конверт без марки. – Вот это от нее.
- На словах она что-то просила передать?
- Нет, ничего, - сняв очки, мужчина убрал их в портфель. – Однажды она, правда, обмолвилась, что её семья в долгу перед Вами. Елена не ждёт от Вас благодарности. Она не могла иначе – не могла оставить Вас, Виктор, в беде.
- Её дед был моим другом.
- Хотя бы из уважения к нему следовало бы достойнее принять помощь Кулёминой.
- Мне жить-то по большому счёту не за чем, так что и свобода особо не прельщает.
- Надеюсь, этот случай заставит Вас ценить жизнь. Она у нас одна, Виктор. Уж поверьте человеку, жену которого забрал рак.
- Может, Вы и правы… - не решился я спорить с ним.
- Я прав! – взметнул указательный палец вверх. – Прав!.. – и удалился без прощаний.
Присев на стул в холле, я распечатал конверт. В нем была кожаная ключница со знакомым комплектом ключей внутри и тетрадный листок, сложенный вдвое.
- Знай, я всегда тебя жду, - синела на листке единственная фраза с характерным наклоном влево.
Сжав в кулаке ключи, я согласился со своим недавним собеседником – жизнь у нас действительно одна.
Открыв дверь, я ступил на порог и уткнулся взглядом в удаляющуюся по коридору сутулую спину. Лена остановилась, замерла на считанные секунды; обернувшись, прижала ко рту ладошки. Выпавшая из её рук, чашка с виноградом разбилась вдребезги. Не заметив чего, она кинулась ко мне. Буквально с разбегу запрыгнула на меня, обхватив руками и ногами, и, уткнувшись носом в мою шею, разрыдалась в голос. Опустив веки, я сосредоточился на её запахе. Чуть позже начал гладить её по голове, но всё было тщетно – она продолжала реветь навзрыд.
- Лен, не надо, не плачь. – Сжав мою голову ладонями, она начала осыпать моё щетинистое лицо поцелуями. - Прости меня. За всё прости. Я так виноват перед тобой, девочка моя, - начал нашептывать ей на ухо свою исповедь. - Я боюсь, что не смогу сделать тебя счастливой. Боюсь, что я не тот, кто должен быть с тобой. Не достоин я тебя и твоей любви. Но, Лен, пойми, я сдохну без тебя!.. – я дышал ею, плотно зажмурив глаза.
- Никому. Тебя. Не отдам. Никуда. Тебя. Не отпущу… - прошептала она вперемешку с поцелуями на моей шее.
- Я рядом. Теперь навсегда, слышишь? - Распахнув глаза, я разглядел алые капли на белоснежном фарфоре.
- Кулёмина, что с ногой?
- Я семь лет тут без тебя загибалась, а ты меня про какую-то чертову ногу спрашиваешь!.. Да что может быть с моими ногами?!
- Ступню твою, дай, осмотрю, - усадил я её на комод. – Так, аптечка где?
- На прежнем месте, - прошептала осипшим голосом, размазывая по лицу сопли и слезы.
- Сиди здесь! Никуда не уходи! – выдав ценные указания, скинул обувь и ветровку. – Я скоро.
- Сидишь? – через пару минут вернулся я с жестяной банкой в руках.
- Сижу, – прошептала она выжидающе, в то время как я присел перед ней на корточки.
- Ждешь? – взял в свои руки её пострадавшую ногу.
- Жду, - насторожилась она.
- Так, посмотрим, что у нас здесь… - я принялся обрабатывать порез.
- Тише-тише, моя хорошая, - сжав Ленкину ступню, подул на ранку и неосознанно прижался к ней губами. – Прости меня, пожалуйста.
- За что?
- За всё, - прижался щекой к её забинтованной ноге.
- За то, что отверг мою любовь семь лет назад, простить?
- Прости.
- За семь лет простить? – наклонив голову набок, поджала губы.
- Прости.
- За то, что… - её голос дрогнул, и она смахнула со щеки крупную слезу. – Простить за то, что… бросил меня, когда был мне очень нужен?! - закусив нижнюю губу, она отвернулась. От тяжелого дыхания её грудь начала высоко вздыматься, а открытые плечи покрылись легкой дрожью.
- Пожалуйста, прости. Ленка, я обо всем этом жалею, как в жизни ни о чем и никогда не жалел, - прижался лбом к ее коленям. – Я люблю тебя. И, когда в школе ты училась, любил. И все эти семь лет любил. Правда, - мои руки скользнули по её бедрам от колен вверх.
- Разве, когда любят, могут не хотеть быть вместе?
- Я хочу быть с тобой. Всегда хотел… Но сначала нельзя было, а потом я сам всё испортил, - поцеловал её коленку, когда ощутил на своей шее её холодные пальцы. – Я запретил себе портить твою жизнь своим присутствием. Я же тебя не достоин. Ты не для меня.
- Я не могу без тебя. Не могу…
- Что мне сделать, чтобы ты меня простила? – поднял на неё выжидающий взгляд.
- Ты меня не отвергай. Любовь мою, пожалуйста, не отвергай, - прижала ладошку к моей щеке. – И позволь мне решать самой, с кем мне быть и кого мне любить. – Из памяти всплыли строчки из прощальной записки: «Люби, кого хочешь, только не меня»… И это в довесок к нашему недавнему скандалу с моим громогласным: «Пей, с кем хочешь; спи, с кем хочешь; живи, с кем хочешь! Мне до тебя дела нет!.. » - да, дурак я, каких поискать.
- Прости, пожалуйста!.. Я так виноват.
- Не делай ничего, за что бы потом пришлось просить прощения. Ты меня хорошо знаешь – для тебя это должно быть так просто, - пожав плечами, Ленка тяжело вздохнула.
- Я постараюсь. – Молчание слишком затянулось. – Ты посиди пока, а я тут всё уберу, - кинул я быстрый взгляд на разбитую чашку и разбросанный по полу виноград.
Окончив с уборкой и вымыв руки, я на руках унёс Лену в её спальню. Уложил девушку на диван и хотел, было, покинуть комнату, но она сжала мою ладонь.
- Посиди со мной. Пожалуйста… Я так давно тебя не видела – целых семь лет.
Я присел на край дивана. Долгое время мы разглядывали лица друг друга, позже я начал гладить Лену по голове, пропуская меж пальцев её пшеничные, мягкие волосы. Я потерял счет времени, и она уснула. Должно быть, сказались стресс и ненормированный режим дня.
Укрыл её одеялом и, прикрыв за собой дверь, неслышно покинул комнату. Обошел квартиру, вспомнил каждый её закуток. Принял душ, после чего начал готовить обед, словно и не покидал этот дом на семь лет...
- Как вкусно пахнет! – спустя часа полтора на моей талии сомкнулись руки Кулёминой.
- Садись за стол. Буду тебя обедом кормить, - понежился к её щеке.
- Давай, я помогу тебе.
- Садись, говорю! - подвел Лену к столу и усадил на табурет. – Ещё не хватало, чтоб ты обожглась.
- Ну, я же помочь тебе хочу! – попыталась встать, а я лишь сжал её плечи.
- А я хочу о тебе заботиться. Пожалуйста, позволь мне…
- Я только привыкну к твоей заботе, а ты опять убежишь от меня, - заключила она с неким отчаянием и облокотилась о столешницу после того, как я поставил перед девушкой её порцию.
- Лен, - присев перед Кулёминой на корточки, я положил ладонь на её коленку. – Я хочу быть с тобой. И я уже не в силах отказываться от тебя. Я буду с тобой, пока ты сама меня не прогонишь.
- Я послезавтра на гастроли уезжаю. Ты будешь меня ждать?
- Буду.
- Ну, давай тогда обедать…
- Приятного аппетита, - решил спастись я от давящей тишины, присев напротив Лены.
- Спасибо. Налей сок, пожалуйста. – Принимая бокал из её протянутой руки, я не удержался и прикоснулся губами к её запястью. Прикрыв глаза, она громко выдохнула.
- Лен, знаешь, я хочу в профессию вернуться.
- Ммм, и в какую? – она впала в некое замешательство. – В какую именно профессию ты хочешь вернуться? – медленно пережевывая, Кулёмина сверлила меня изучающим взглядом.
- Спортивным тренером хочу быть.
- Ясно. А что с твоей квартирой?
- Я продал её. Ещё тогда – семь лет назад. Продал по дешевке - очень срочно нужны были деньги. Ну, чтоб неустойку уплатить киношникам. Остаток отдал в детский дом, в котором вырос.
- Я приходила к Вам домой, - как же она не уверена: то «ты», то «Вы»!.. - В день Выпускного, – потянулась к ящику стола и извлекла оттуда початую пачку сигарет. – Вырвала из рук Шрэка аттестат и со всех ног кинулась к Вам, – выпустила стройку дыма. - Мой аттестат же был неким Вашим условием, – очередная глубокая затяжка. – Мне дверь женщина открыла. Я решила, что Вы с ней… Такой скандал закатила, словно и не я это была, – стряхнула пепел в чайное блюдце. – Вернулась в школу. Закатила истерику Рассказову. Игорь Ильич лишь развел руками и сказал, что сам о Вас ничего не знает, – её руки стали заметно трястись. Отобрав у Ленки сигарету и затушив её, притянул Кулёмину за руку на себя, заставляя тем самым девушку встать, обойти стол и присесть на мои колени. Обвив её талию кольцом своих рук, уткнулся носом в ложбинку на её шее и со всей жадностью, на которую только мог быть способен, начал вдыхать ее запах. – Пока шёл концерт, я держалась. Точнее, Гуцулу удавалось меня каким-то образом контролировать. Но во время прогулки я надралась до зеленых чертей.
- Маленькая моя…
- Я думала, с ума сойду. Я неделю из комнаты своей не выходила, а потом решила Вас искать. Представляете, мне Игорь помогал, но никаких ниточек, никаких дорог к Вам не вело. Он видел, как мне плохо, на море меня свозил, да и вообще развлекал, как мог, всегда рядом был. Игорь, учёба, карьера… Мы так случайно с тобой встретились. Я весь вечер с трудом от истерики сдерживалась. Но зато вдоволь наревелась после твоего ухода.
- Ленок, прости меня, – прижался губами к её пульсирующему виску. – Прости, пожалуйста. Я так ошибался… - Ну зачем, зачем ты, девочка моя, лгала мне? Чего добивалась? – Зачем, Лен? – Прикусил я язык, поняв, что последняя фраза прозвучала не только в моей голове.
- Что «зачем»? – сжала своими ладонями мою голову и пристально вгляделась в мои глаза. – Зачем на близости настаивала, что ли? – не выдержав боли в её глазах, я опустил веки. – Ты же сам знаешь, что я хочу всё и сразу! Я хотела знать, что я твоя, а ты мой, что мы вместе. Здесь и сейчас вместе, а не когда-то потом. Хочешь, честно? – открыв глаза, я кивнул. – Я и сейчас не понимаю, зачем надо было чего-то ждать, откладывать… - я вздохнул, собираясь с мыслями, но Кулёмина сама решила ответить на свой вопрос. – Для меня любовь, наша любовь, выше общества, выше всего. Кем бы мы ни были, прежде всего, мы мужчина и женщина, которые любят друг друга. Жаль, что для тебя гораздо важнее нашей любви оказалась мораль. – Мне было легче убедить себя в отсутствие этой самой любви, чем позволить себе проявлять её в открытую. – В гостинице сходу начала соблазнять тебя от отчаяния. Я могла думать только о том, что эта встреча – единственный шанс быть с тобой, любить тебя, чувствовать тебя!.. – её тонкие пальцы скользнули по моим щекам. – Была почти уверена, что, оценив мою верность, останешься со мной навсегда, – стыдливо спрятала глаза за челкой. – Правда, дура?
- И вовсе нет! – щелкнул её по носу. – Только пообещай, пожалуйста, больше никогда не лгать мне, хорошо? – Кулёмина лишь коротко, даже как-то воровато поцеловала меня в уголок губ. – А то ещё, чего доброго, решу, что и о любви ты мне тоже лжешь, - выдохнул я с горечью сожаления.
- Я люблю тебя, – изловчившись, она устроилась верхом на моих коленях. Прижимаясь к моей груди своей, она сцепила свои пальцы на моём затылке и одарила меня глубоким, горячим поцелуем. – Люблю…
- Так хорошо, - прошептал, громко вдыхая Ленкин запах. – Вот бы, всегда так… - она уткнулась носом в мою грудь.
Кулёмина поцеловала меня в щеку. Потом еще раз, потом ещё… Она начала осыпать моё лицо поцелуями, а я гладить её по спине, бёдрам и рукам. Постепенно наши ласки набрали обороты, но не стали от того менее невинными. Когда крышу совсем повело, я наконец-то вновь ощутил вкус её податливых губ. Целовались мы долго, не спеша, как бы смакуя и растягивая удовольствие.
- Я боюсь.
- Я тебя не тороплю. И потом, новая боль… Её не будет, - она усмехнулась с некой горечью.
- Да сама знаю я об этом прекрасно! Ты не понял! - прижала к моим губам свой указательный палец. – Я боюсь, что ты снова сбежишь. Всё случится, ты решишь, что права не имел – и опять сбежишь!.. Вот чего я боюсь.
- Я от тебя никуда, правда… - я не успел закончить фразу, поскольку она накрыла мой рот жадным поцелуем. Не прерывая томительной ласки, с Ленкой на руках решительным шагом направился в её спальню. Каким было моё удивление, когда диван оказался разобранным.
- Кулёмина, Кулёмина, - прошептал я с укоризной, укладывая её на простыню, а она, заливаясь смехом, повалила меня следом за собой и, в итоге устроившись на мне, начала хаотично целовать моё лицо, а потом и шею... Футболка ей помешала, а поэтому она поспешила избавить меня от неё. – Ленок, ну куда ты постоянно торопишься?
- Я не тороплюсь. – Вкусный, влажный и горячий поцелуй. - Это ты вечно тормозишь. – Дорожка поцелуев устремилась вниз по моей груди. Мои руки пробрались под майку Кулёминой и начали поглаживать её спину вдоль позвоночника. Выпрямившись и прикрыв глаза, она запрокинула голову назад. В одно мгновение поменялся с ней местами. Нависая над Ленкой, начал покрывать её красивое лицо поцелуями, а потом она опять уселась на мне верхом и принялась ласкать моё тело, прерываясь то на легкие, то на глубокие поцелуи, вскоре я вновь подмял её под себя… Эта круговерть продолжалась очень долго. До тех пор, пока я не стащил с Кулёминой майку. Стоило мне прикоснуться к её груди губами, как с её уст слетел первый протяжный стон. Всё. Никуда от неё…
Я целовал её долго и много. Целовал везде и всюду. Целовал, словно пил мёдовый нектар. Одними только ласками я довёл её до судорог наслаждения. Сама Лена купала меня в своей любви и страсти. Она уже совершенно не стеснялась и не боялась меня. Она вся для меня!.. Мои губы и руки вдоволь насладились каждым миллиметром её совершенного тела. Наше слияние оказалось влажным, горячим и сладким. Она ждала меня. Она любит меня. Она вся для меня… Я старался быть нежным и медленным. Слегка сжимая и поглаживая её бедра, не спеша погружался всё глубже и глубже, непрерывно лаская губами Ленку, уделяя особое внимание её груди и губам. Я начал было уже сходить с ума, когда, не ведая того, Ленка сама спасла меня: прервав поцелуй, она издала протяжный стон и заёрзала подо мной, вцепившись в мои плечи с ещё большей силой, она сама задала новый ритм нашей любви. В благодарность мои губы обхватили мочку её уха. Запрокинув голову назад, она слегка прогнулась в позвоночнике, подставляя к моим губам свою налитую грудь. Я ласкал ее, пока не стал задыхаться. Сил хватало лишь на то, чтобы рычать уткнувшись в ложбинку меж её грудей, а нам всё было мало, мы не могли остановиться, не могли насытиться вдоволь… Моя душа ликовала, когда на пике блаженства моя девочка искусала моё плечо. Один на двоих рык, и моя любовь обожгла её изнутри.
Мы проспали весь оставшийся день, зато потом гуляли всю ночь, когда Ленка начинала прихрамывать, я брал её на руки. Рассвет встретили на Воробьевых горах. Потом на такси доехали до школы. Покачал Ленку на качелях. Она радовалась, как ребёнок, да и я не меньше. Во время пешей прогулки до дома нас застал ливень. Мокрую одежду мы сорвали друг с друга ещё в прихожей, а потом отогревались одной на двоих страстью, спасаясь от простуды… А потом она улетела на свои чёртовы гастроли.

73 дня спустя

После продолжительного рабочего дня в крупном спортивном центре я наконец-то оказался дома. Жара такая, что душ двухчасовой давности уже ничего не значит. Ополовинив бутылку прохладной минералки, отправился в ванную. Сидя на бортике ванны, с полчаса буквально дышал Ленкиной футболкой, вплотную прижимая её к лицу. Прорычав нечто невнятное, встал под прохладный душ. Стало чуть легче. Скоро, совсем скоро она вернётся из тура… Осталось чуть меньше недели. Обернув бедра полотенцем, отправился в спальню. Замер на полпути, услышав щелчок дверного замка. Стоило мне развернуться, как Кулёмина с разбегу запрыгнула на меня. Я едва устоял на ногах. Дежавю какое-то!..
- Люблю тебя, - прохрипел ей на ухо.
- Как же я скучала по… - не договорив, накрыла мои губы быстрым поцелуем. – Витя, я так скучала!..
- Ленка, будь моей женой. Пожалуйста! – с её лица вмиг сошла улыбка. – Лен? – она лишь рассмеялась в ответ. – Кулёмина, кончай скалиться! – она поджала губы. – Неужели, ты не согласна?.. – мои руки затряслись, и я аккуратно поставил Ленку на пол.
- Ты дурак, что ли?! – не прикладывая и доли своих сил, ударила меня кулаком в грудь. – Конечно, я согласна!
- Так чего душу-то мне изводишь?! Чего так долго не соглашаешься? – взбесился я, сжав её плечи.
- Учитывая, как долго я ждала предложения от тебя, то я даже поспешила с ответом!
- Я не позволю тебе передумать.
- Это мы не позволим тебе передумать и взять свои слова обратно! – наклонив голову на бок, Кулёмина хитро сощурила глаза. Слишком хитро.
- Кто это «мы»?
- Я и наш будущий ребёнок, - прошептала, не дыша.
- Ты беременна? – если и есть в жизни счастье, то оно сейчас. – Ну, мы и шустрые с тобой!.. – Лена лишь скептично покачала головой. – Люблю, - притянув её, вернее, уже их к своей груди; прижался губами к макушке Кулёминой, вернее, уже Степновой. – Люблю…
И да, тот чёртов тур оказался прощальным!..

 Отправлено: 22.05.14 15:47. Заголовок: Автор: Вика Название..

Автор: Вика
Название: Проваливай!..
Пейринг: КВМ
Рейтинг: R
Жанр: Angst, POV
Статус: Окончен (мини)
Особая благодарность: forget-me-not
Посвящается: Михеэлла, freedom, Failen, belochka и всем тем, кто до сих пор здесь
Примечание: когда же я успокоюсь?..

- Степнов Виктор Михайлович? – из динамика мобильника донесся до моего слуха хриплый мужской голос.
- Да. – Дожидаясь в полумраке кухни Ленку, я, видимо, задремал.
- Вас беспокоит старший сержант полиции…
- Что с Кулёминой?! - Соскочив с табуретки, я со всей дури треснулся головой о навесной шкафчик.
- Так, значит, Елена Никитична не зря попросила именно Вам позвонить? – Ехидная усмешка и малоразличимые реплики третьего лица шумовым фоном. – Так Вы заберете Кулёмину?
- Откуда её забрать? Откуда, черт возьми?! – Я ударил кулаком о стол, с него слетела любимая кружка Ленки и, встретившись с кафельным полом, разлетелась вдребезги.
- Записывайте адрес… - Я старательно запоминал слова и цифры, попутно обуваясь.
В одной футболке вылетел в прохладную июньскую ночь. Оглядевшись по сторонам, сориентировался с выбором направления. Почти полчаса брел вдоль пустого шоссе, пока не наткнулся вблизи круглосуточного супермаркета на Волгу с «шашечками». Ещё минут двадцать, и я в отделении…
- Где она? – Бесцеремонно ворвался я в кабинет.
- Во-первых, здравствуйте. Во-вторых… - начал паясничать лысый мужик.
- Где Кулёмина? – ударил я кулаком о его обшарпанный стол. – Это и, во-первых! И, во-вторых! И, в-третьих!
Мужик ухмыльнулся и потянулся к телефонной трубке.
- Кулёмину приведи ко мне, - распорядился он. – Присаживайтесь, – отложив трубку, указал он взглядом на стул. Я не сдвинулся с места. – Сейчас её приведут. – Он начал заполнять какие-то бланки. – Мы её отпустим сегодня же, но… Необходимо оплатить штраф.
- Какой ещё штраф? – В моём горле пересохло, от чего каждое слово давалось с трудом.
- Вот, акт административного правонарушения. – Протянул мне исписанный лист. – С ним пройдете в приемную, круглую печать Вам там поставят. Потом в отделение Сбербанка. Оплатите штраф. С квитанцией об оплате и с актом вернетесь ко мне. – Начал перекладывать на столе бумаги и папки с места на место. – И тогда Кулёмина будет свободна.
- Слушай сюда! – схватив мужика за грудки, прошипел я ему в лицо. – До открытия Сбербанка ещё часов пять. Кулёмина здесь ночевать не будет.
- Она нарушила общественный порядок! За это полагается либо штраф, либо пятнадцать суток, - прокудахтал мой собеседник, после чего я отшвырнул его к стене.
- Вот! – Я выскреб из заднего кармана джинсов всю вплоть до медных монет наличность. – Дежурство твоё ночное закончится, сходишь в Сбербанк и всё оплатишь, и бумаги все оформишь, и печати все поставишь. Сам! А Кулёмину я забираю прямо сейчас.
- Но… - Речь моего собеседника прервал скрип открывшейся двери. Совсем ещё «зеленый» конвоир ввел Ленку. Затхлый воздух кабинета стал ещё более кислым. Увидев меня, она аж просияла. Но стоило мне окинуть её надменным взглядом, как она сразу опустила голову. Настолько низко, что из-за волос совершенного не было видно её лица.
- Вещи её где?
- Какие вещи? – прикинулся сержант индюком.
- Сумка черная адидасовская. – Мужик обошел стол, бубня при этом что-то себе под нос. Со звоном открыл старый сейф и извлек оттуда имущество Кулёминой. Возвращаясь в своё кресло, вручил мне сумку. Я, в свою очередь, не считая это зазорным, вытряхнул всё её содержимое на стол. Пачка «Парламента», две связки ключей: от квартиры деда и от квартиры Новиковой, упаковка влажных салфеток, маленький флакончик духов стоимостью во всю мою премию, зажигалка, блокнот, ручка, транспортная карта на метро, студенческий…
- Это не всё. – Он молча швырнул мне её паспорт. – А если ещё подумать?
- Выйди вон! – кинул он конвоиру. И только после того, как за парнем закрылась дверь, Старший Сержант вновь подошел к сейфу. Повертел с минуту в руках ключ, переводя взгляд с меня на Кулёмину и обратно.
- Можно быстрее? Мы торопимся. – Громко вдохнув, мужик отвернулся, закрыв своей широкой спиной сейф. Когда он развернулся, протягивая мне мобильник и кошелек Кулёминой, я уже сложил все вещи в сумку. Закинув туда и найденную пропажу, застегнул молнию. – Счастливо оставаться! – Закинув на плечо сумку, я за руку вывел Ленку из здания.
Я шёл быстро и стремительно, не обращая внимания на то, что Кулёмина за мной едва поспевает. Всякий раз, когда она начинала значительно отставать, я лишь сильнее сжимал её запястье. Она даже не пыталась сопротивляться: не сопела, не злилась… Просто обреченно плелась за мной.
Что же, это мне было только на руку.
Всю дорогу моё лицо обдувал прохладный ветер, а за пару кварталов до дома нас и вовсе настиг ливень, от того столь резким контрастом на меня вновь обрушился запах перегара Кулёминой, когда мы оказались в замкнутом пространстве маленькой прихожей.
- Стоять! – окрикнул я Ленку, когда она направилась в зал. Она послушалась. – В ванную!
- Завтра.
- Быстро в ванную, я сказал! – Распахнув перед Кулёминой дверь, подтолкнул её, вынуждая пройти вперёд.
Впервые раздел её абсолютно без каких-либо эмоций. Вещи все перепачканы – по всей видимости, всё, что могло из неё дурного выйти, уже вышло. Закинув одежду в машинку, усадил Ленку в ванну. Намылил её слипшиеся волосы, а затем, вооружившись жесткой мочалкой, долго и беспощадно стирал с её тела остатки косметики, слёз и пота. От неё несло крепким табаком и разносортным алкоголем, а ещё дорогим мужским парфюмом. Надеюсь, он её только угощал…
Вылив на Кулёмину не один ушат ледяной воды, завернул её в свой свежевыстиранный махровый халат и отнёс в спальню. Укутывая Ленку в одеяло, почувствовал, как её трясет. Вместо того чтобы приложить ладонь к её лбу, по привычке прижался к нему губами – ну, так и есть!.. Подал ей активированного угля и аспирина. Проходя мимо, не смог не коснуться её ног. Ледяные!.. Света, льющегося из коридора, оказалось не достаточно. Я включил бра, от чего Кулёмина спрятала лицо под одеялом. Погремев примерно с минуту ящиками комода, нашёл свои старые шерстяные носки. На Ленкиных ногах они и вовсе напомнили валенки. Погасил свет и, прикрыв за собой дверь, покинул спальню. Нужно развесить Ленкины вещи, принять душ и хоть немного поспать – такими были мои планы, когда я шёл по коридору. Стоило переступить порог ванной комнаты, как я оказался чуть ли не по щиколотку в воде. Справившись с потопом, понял, что вещи необходимо перестирать. Мусоля кусок белой ткани, я вернулся в то утро, которое должно было стать последним утром в нашей совместной жизни…
***
- У тебя новый любовник? – уточнил я будничным тоном, из-за чего легкую улыбку блаженства после утреннего душа с лица Кулёминой как водой смыло.
- А у тебя новая мания? – усмехнувшись, скинула с себя полотенце и начала надевать белье. Чёрное. Кружевное.
- Кто такой Костя? – Я понимал, что опоздаю на работу, но это меня заботило мало. По крайней мере, значительно меньше наших с Леной отношений.
- Парень с потока. – Не без труда натянув излишне узкие джинсы, она выжидающе наклонила голову набок. – А что?
- С каких пор ты снишься ему обнаженной? – Видит Бог, я не хотел орать на Ленку. Но иначе невозможно.
- Степнов, ты вообще о чем? – Окинула меня взглядом полным жалости и, отвернувшись к зеркалу, начала укладывать волосы.
- Вот об этом! – Швырнул на кровать её мобильник, она застыла с высоко вытянутой рукой.
- Как ты посмел? – Никогда бы не подумал, что мы окажемся в этой ситуации вновь. – Ты следишь за мной? Исподтишка роешься в моем телефоне?! Как?.. Как ты можешь? – Я поймал её взгляд через зеркало. В нём не было ничего. Ничего, кроме ненависти.
- А как ты, Лена, можешь мне изменять? – Раскрыв дверцы шкафа, она стянула с плечиков белоснежную футболку из тонкой, полупрозрачной ткани, сквозь которую отчетливо виден рельеф бельевого кружева. Под моим пристальным взглядом, она молча собрала сумку и, прихватив джинсовый пиджак, направилась на выход.
- Отпусти меня! Мне больно! – Минуты полторы спустя уже обутую я швырнул Кулёмину на кровать. – Никогда не думала, что ты такой дебил!
- Рогатый дебил. – Пресек на корню её попытку встать, прижав к кровати собственным телом. Она могла лишь зло сопеть. – Ну, не молчи же, говори!
- Что тебе сказать?
- С кем, где, когда и как наставляешь мне рога?
- Мне нечего тебе сказать. Отпусти меня.
- В перерывах между парами, да? – прорычал ей на ухо, задирая футболку.
- Думай, что хочешь. Меня уже тошнит от твоей ревности! – Ей всё же удалось увернуться от поцелуя. Я со злостью впился губами в жилку на её шее.
- А меня тошнит от твоей лжи! – Сжав её тонкие запястья сильной правой рукой, пальцами левой руки начал ласкать её под бельём. Тесные джинсы натирали мою руку, а их пояс больно впивался в тонкую Ленкину кожу. – Что на счёт утреннего секса с мужем?
- Вить, не сходи с ума, - просипела Кулёмина дрожащим голосом. – Обещаю, мы вечером поговорим. У меня сегодня в одиннадцать последний зачёт – опусти меня, пожалуйста. – На последнем слове она не сдержала стон возбуждения.
- В одиннадцать, говоришь… - Отпрянув от нее, я посмотрел на часы. Начало девятого. – У тебя ещё есть время.
- О господи! – Притянув ноги к груди, она спрятала лицо в раскрытых ладонях.
- У тебя ещё есть время, собрать все свои вещи. - Я встал с кровати и отошел к окну.
- Степнов, ты что, гонишь меня?! – Оглянувшись, я не узнал Кулёмину: белая как снег, в глазах паника, страх и слёзы, которые она упрямо не выпускает наружу. – Ты серьезно?
- Я люблю тебя. Поэтому и простил в первый раз. Но впредь этого не будет. Собирай все свои вещи и проваливай из моей жизни навсегда.
- Ты, что, до сих пор думаешь, что я изменяла тебе с Васей? – Она вскочила на ноги. В кроссовках. На белое покрывало. За размышлениями о чистоте мне всё же удалось сдержать свою ярость. – Год. Почти год уже прошёл! И ты до сих пор думаешь?..
- Я ни на минуту не сомневался. Как и сейчас не сомневаюсь. Я не собираюсь делить тебя с очередным Васей, Костей, Толей… Так что, проваливай!
- Вечером мы сядем и спокойно всё обсудим, а сейчас прошу тебя, Вить, не пори горячку! – Кулёмина подошла ко мне и прижала свою ладонь к моей щеке.
- Сегодня не приёмный день, поэтому заявление на развод я подам завтра. – Оттолкнул её от себя. – Проваливай!
Всё то время, что она собирала вещи, я был на балконе. Наедине с собственными мыслями. Я смог убедить себя, что принял единственно верное решение.
- Вить? – её хриплый шёпот, и вся моя уверенность улетела к чертям.
- Чего тебе ещё? – Когда я оглянулся, она вложила в мою ладонь связку ключей и обручальное кольцо. – Вещи все собрала, ничего не забыла? – Кулёмина обреченно кивнула головой. – Прощай. – Она вновь кивнула.
- Витя, у меня к тебе просьба. Деду не говори пока. – Я снял с верёвки её пересохшую ветровку и, свернув её, вручил Ленке.
- Надеешься вернуться?
- Нет. Какой там… - Громко выдохнув, облизнула губы. - Просто для него это серьезный стресс. Я сама как-нибудь. Поделикатнее что ли.
- Поделикатнее?! Поделикатнее признаешься деду, что ты последняя… Хм! – Ухмыльнувшись, я отвернулся от неё. – Такси за тобой приехало.
- Будь счастлив. – И удушающая тишина.
***
Развесив вещи Ленки на балконе, прошёл на кухню, закурил её тонкую сигаретку. За окном давно расцвело. Хорошо, что вчера за опоздание из клуба уволили. Осенью в школу вернусь. А лето… На всё лето уедем с Кулёминой куда-нибудь в глушь, спасать нашу семью. Она мне, конечно, не простит, если группа распадётся. Но я не прощу себе, если наш союз распадётся. Я вздрогнул, услышав за спиной её хриплый кашель.
- Садись, поговорим. – Указал я взглядом на табурет.
- О чём?
- Лекцию буду тебе читать о пагубном воздействии алкоголя на женский организм.
- Кофе сделай мне.
- Марганцовкой обойдешься. – Налил раствор сиреневого цвета из трехлитровой банки в свою кружку и поставил на стол перед Кулёминой. – Ты изменяла мне? – Затушив сигарету, я сел напротив Ленки.
- Нет. – Глоток.
- А этой ночью?
- Нет.
- А засосы на твоей шее? – взорвался я. – А синяки на твоих запястьях?! – Вскочив, я потянул Ленку за руку.
- Это всё ты. Вчера утром, - через силу прохрипела она.
- Допустим. – Взяв себя в руки, я сел обратно. – Из-за чего ты в кутузке оказалась?
- Не помню. – Облизнула губы. – Я выпила слишком много.
- Может, и про измену не помнишь?!
- Я зеркало в клубе разбила. – Я подлетел к Ленке и стащил с неё халат, желая убедиться, что она цела.
- Ты не порезалась, не поранилась?
– Ты дурак?! – Оттолкнув меня от себя, натянула халат обратно на плечи.
- Это ты – дура! Ты ж убиться могла! – Прижал её голову к своей груди.
- Я от упыря одного отбивалась. Хорошо, что хоть заяву не накатал на меня. В итоге так – мелкое хулиганство… - Нагло ухмыльнулась.
- Так, что это за жаргон? – Отстранившись, сжал её подбородок, вынуждая смотреть мне в глаза.
- Тебе-то какая разница?! – Со всей дури ударила меня по руке. – Ты же всё равно сегодня разводишься со мной! Делить нам нечего – нас быстро разведут. И не будет в твоей жизни такой… как я!..
- Кулёмина, заткнись, – прорычал я сквозь зубы и разбил пустую, за исключением нескольких металлических предметов, сахарницу. Комплект ключей вложил в раскрытую ладонь Кулёминой. Нашел среди осколков тоненький золотой обруч и вернул его на законное место – правый безымянный Ленкин пальчик. – Не смей никогда снимать это кольцо! Поняла?
- Почему ты такой ревнивый? – Запустила она свои пальцы в мои волосы.
- Боюсь не выдержать конкурентной борьбы, - решился я наконец-то быть честным.
- Ты один. Ты один только мне нужен. Только тебя я люблю, - прошептала она, едва лаская губами мои губы.
- Роди мне сына. – Мои руки уже под подолом её халата.
- После выпускного. – Уверенно сжала мои запястья.
- Опять выпускной будем ждать? – Улыбнулся я непроизвольно.
- Угу, а для начала я брошу курить. Идёт?
- Идёт.
Я крепко обнял мою Ленку и прижался головой к её сердцу. Тук…тук…тук… Самый лучший на свете звук.

Благодарю за внимание

А у автора завтра защита диплома. Автора нужно можно поддержать ЗДЕСЬ !!!

 Отправлено: 05.04.15 19:11. Заголовок: Автор: Вика Название..

Автор: Вика
Название: Кончилась зима!..
Пейринг: КВМ
Рейтинг: PG-13
Жанр: Angst, Romance, POV, Songfic (НС - «Табак»)
Размер: мини
Статус: окончен
Особая благодарность: paintera, forget-me-not
Комментарии: ВЭЛКЭМ


Считаю, что вторгаться в личную жизнь друзей или же вмешиваться в их отношения с третьими лицами – дело не то, чтоб неблагодарное, мало разумное. Сколько бы ты ни давал мудрых советов, они обесценятся, так и оставшись невостребованными. Но и оставить без поддержки близкого человека я не могу. Объективный анализ ситуации, плюсы, минусы, мои внутренние весы судейской справедливости неточностью не грешат. Да-да, принять и понять, ткнуть носом в ошибку, но всё же отписать на самовольные «грабли» безлимит – это все ко мне. Моя душа открыта нараспашку, разумеется, далеко не каждому, но для моих родных всё включено круглосуточно. Чувствую себя Турцией. Когда дело касается Вити, уж точно…
Витя. Когда после аспирантуры и многообразной научно-практической деятельности я ощутил в себе потребность делиться знаниями с подрастающими поколениями, мой давний знакомый Николай Павлович пригласил меня учительствовать в его школе. Хорошая школа. Хороший коллектив. Хорошие дети. Да что там – родная школа, родной коллектив, родные дети!.. Вот и школьный физрук Виктор Михайлович стал для меня кем-то, кого принято называть лучшим другом, но, а если по факту, мы без лишнего пафоса родные души. С Димкой, братом моим, никогда подобного взаимопонимания не было, а мы, надо сказать, близнецы. Как любил говорить мой дед, брат не всегда друг, друг всегда брат. Теперь я понимаю это в полной мере. Со Степновым мы и знакомы-то не так давно, но не могу я на него самого, на его жизнь и на его заботы смотреть сквозь пальцы. Не могу…
Но обо всём по порядку.
Я невольно занял место в первом ряду зрительного зала истории их любви. Их ли?.. Его - уж точно. Он, да, тот самый Виктор Степнов – заурядный школьный физрук и по совместительству худрук школьного рок-квинтета. Сам знаю, тот еще тандем… Дисциплина, во всяком случае, Витин конёк. Она?! Она – Лена Кулёмина. Она его ученица. Школьница. Десятиклассница. Разумеется, спортсменка. Естественно, одна из великолепной пятёрки. Девочка ещё совсем. Не шутка ли, десять лет? Не шутка… Она пошла в первый класс в том же году, в котором для него прозвучал последний звонок. Всё же не зря я - историк, оглядываюсь и вижу, он – мужик взрослый, без пяти минут студент призывного возраста, и она – принцесса из трогательной сказки под названием «Детство». Да, она выросла, повзрослела, расцвела, но эти десять лет всегда будут с ними. Вернее, между ними. И если бы дело ограничивалось лишь этими десятью годами. Если бы… Но история не терпит сослагательного наклонения.
Наше общее знакомство. Разгар второго полугодия, к концу подходит третья, самая длинная, четверть. В воздухе пахнет весной, жизнью, любовью, авантюризмом, мечтой, надеждой, будущим, чем-то едва уловимым, возможность чего только лишь грядёт…
Они друзья. Лучшие друзья. Пока друзья. Это я сразу разглядел и со своими диоптриями. И не спишешь тут на обман зрения. Видел это не только я. Вся школа судачила. Женский коллектив – сплетни неизбежны. Дело дошло даже до вызова на ковёр. Степнов был готов порвать любого, кто вздумает оскорбить его девочку. В итоге, они отстояли свою честь.
Порой мне кажется, что моё появление послужило неким катализатором (да, химия мне тоже не чужда) на пути Вити к самопознанию. Физрук привык, ему одному есть дело до спортсменки Кулёминой. Помощь, забота, поддержка в адрес Лены – на этих трёх китах и держится смысл жизни Степнова. Тут надо сказать, что только Степнова и никого кроме. Должно быть, этот факт уже тогда грел его душу. И кто бы мог подумать, но в моём альтруизме он увидел конкуренцию. Как это, кто-то помимо него заботится о его Лене?! Нет, это дело пускать на самотёк нельзя. Надо взять ситуацию под контроль. Мы втроём таскались по издательствам с рукописью деда Кулёминой. Втроём это формально. По факту всегда были они вдвоём, а я третьим. В итоге, я все понял раньше них самих. Взял дело под свою индивидуальную ответственность, а этих двоих отпустил наслаждаться обществом друг друга в стенах храма их любви – школьном спортзале. К слову, это пошло на пользу. Роман опубликован. Соревнования выиграны. Кончилась зима.

 Отправлено: 05.04.15 19:14. Заголовок: Время идёт. Они рядо..

Время идёт. Они рядом. Они близко. Они вместе. Они не думают о том, как это называется. Не знаю, что уж там произошло, но в один из погожих осенних денечков Витя всё же понял, что влюблён. И с повинной пошел не к самой Лене, не ко мне, а к психологу. Он решил избавиться от неправильного чувства. И тут скажу, положа руку на сердце, я зауважал его ещё больше. Решение настоящего мужчины, но… Наша дорогая Яна Ивановна, будучи под воздействием гормональной кутерьмы на почве беременности, запамятовала о главной заповеди любого врачевателя душ: «Не навреди!», а также поступилась принципом конфиденциальности и раскрыла перед отчаявшимся Степновым все карты!.. Его чувства взаимны. ВЗАИМНЫ! И все тормоза крепкого мужика сорвало. Он следующим же утром побежал признаваться девчонке в чувствах. Могу представить состояние Лены. Она одна. Без родителей. Без матери. Доверилась посторонней женщине. Словно перед священником, раскрылась перед психологом. В итоге тайна исповеди нарушена. По факту она призналась в любви через третье лицо. Она испугалась своих чувств, своих желаний и самой себя. Испугалась перемен в их отношениях.
Я уверен, именно из-за страха она и начала встречаться с другим. Выбор пал на самого нахального одноклассника – Игоря Гуцулова. Витя рвал и метал. Стал захаживать ко мне на игру в шахматы. Каждый турнир оборачивался в его душеизлияние и мои, крайне тактичные, попытки довести друга до мысли, что это не любовь – это привычка, он с Леной бок о бок двадцать пять часов в сутки находился, жил не своей жизнью, а ее проблемами и заботами, вот и результат. Хорошо, даже если это любовь, стоит ли она его душевных терзаний? Есть ли у неё будущее? Та ли она самая истинная? Каждый раз, сидя за моим круглым столом, он доставал из кармана джинс одну и ту же пачку сигарет, но не выкурил ни одной. Выговорившись, он молча слушал меня и крошил в пальцах табак. В такие минуты я вспоминал детство и своего старого деда. Он курил «Приму» без фильтра. И никогда не выбрасывал бычки. Он собирал их в жестяной банке в виде шкатулки из-под чая, а в безденежные времена делал из махорки самокрутки. Эти мысли всегда помогали мне сохранять спокойствие, рассудительность, некую долю полезного хладнокровия. А когда Степнов уходил, я стряхивал табак со стола ребром ладони в высокую жестяную банку из-под чая.
Витя всегда отличался вспыльчивостью, импульсивностью. И по большому-то счёту лично для меня нет ничего удивительного в том, что Гуцулову удалось его спровоцировать. Витя ударил соперника. Собственно, о чем это я? Физрук ударил ученика. Прилюдно. На районных соревнованиях.
Я лишь прикрывал кулаком, перекосившийся на нервной почве, рот и даже не думал поправлять скатывающиеся с носа очки. Я был в трансе. А директор с меня ещё и объяснений пытался стребовать. Ну что я мог ему сказать? Что? Неужели я мог выставить на всеобщее обозрения не то, что факты личной жизни, но, более того, чувства друга?.. Да и Витя остался верен себе и своим принципам – оправдываться ни перед кем не стал. Уволился по собственному желанию. В школе воцарился хаос всеобщего возмущения: одни требовали вернуть учителя, другие – засудить извращенца.
Следующим утром зайти в учительскую за журналом я отважился лишь после звонка на урок. Взял журнал, оглядел пустой кабинет и понял, что боюсь идти к ученикам. Вот так. Впервые в жизни меня посетило чувство страха перед детьми. Я испугался неудобных вопросов о коллеге, о бывшем коллеге, о друге, лучшем и единственном. Ну что же, перед смертью не надышишься!.. Чуть потянул дверь на себя, услышал голоса и замер.
- Лен, я уволился по собственному желанию.
- Это ведь еще повезло, так?
- Ну да, могло быть и хуже. – Да, все-таки Шрек – мировой мужик. – Лен, давай только честно, я напугал тебя?
- Не без этого. Но… Виктор Михайлович, скажите, у Вас же есть веские причины… То есть… - Она явно растеряна. – Ну, в смысле, этот Ваш поступок – он, конечно, странный очень, неправильный… нестандартный, но… Он же не беспочвенный?.. Я права?
- Знаешь, Ленок, я не ищу себе оправданий. В любом случае, я повёл себя непозволительно. Сейчас для меня главное – твое доверие не потерять.
- Ну о чём Вы? Мне подумать страшно, что Вы должны такого сделать, чтоб я Вас уважать перестала.
- Я ударил твоего друга – этого достаточно.
- Виктор Михайлович, давайте откровенно: Гуцул же спровоцировал Вас, да?
- Вы оба меня спровоцировали. Но на тебя я руку ни в жизнь не подниму, - откровенно прохрипел на выдохе.
- Вас поцелуй наш так задел?
- Да. – Откровенность за откровенностью, а вот если бы в замочную скважину дышал не я, а Борзова, к примеру?..
- А Игорь что Вам сказал?
- Он прав, я ревную тебя к нему. Да не только к нему… К любому другому, кому посчастливиться оказаться на его месте…Рядом с тобой.
- Знаете, Виктор Михайлович, а я только сейчас поняла смысл, мол, нет худа без добра. – Уж слишком игрива интонация её голоса для семнадцатилетней недотроги. Похоже, у некоторых это действительно в крови. - В этой ситуации есть определённые плюсы.
- Да?! И какие же?
- Ну, теперь Вы не мой учитель, а я не Ваша ученица. Запретов теперь порядком меньше. Понимаете, о чём я?..
- Понимаю, а толку-то?.. Ты же не свободна. Да что я такое говорю?! Разница в возрасте, твоя семья, мораль… Всё это при нас остается. На равных союз невозможен. Ладно, пойду я, а ты, Кулёмина, смотри, не давай себя в обиду. Ну и счастлива будь. Постарайся. – Шаги.
- Ви!.. Виктор… Виктор Михалыч!.. – Побежала за ним, и я чуть выглянул из-за двери. – Я… - Запыхалась. Для спортсменки эта пробежка в полкоридора явно не марафонская дистанция. – Вы уйдете сейчас. И… я Вас… Мы никогда не увидимся.
- Лена…
- Я должна Вам сказать. Если сейчас не скажу, то никогда не решусь. – Выдохнула. – Я люблю Вас.
- Игорь?..
- В моём возрасте положена некая доля безрассудств. Я… Ваше признание… Малахова выдала Вам мой секрет, и Вы… Виктор Михайлович, я растерялась, я испугалась, я запуталась, я ошиблась… Вот прямо, как Вы в спортзале… Виктор Михайлович, Вы простите меня?
- Лена, девочка моя… - Я обнаглел в конец – вытянул шею, словно жираф, и увидел, как Степнов уводит Кулёмину, крепко сжав её руку. Мда-а-а…
Витя устроился тренером в спорт-клуб всё так же в шаговой доступности от дома. Общаться мы, конечно же, не перестали. Как у него выходные по графику выпадали на пятницу или субботу, так обязательно заглядывал ко мне на огонёк, пару раз нам с Софочкой удалось затащить его в клуб, пытались знакомить с девушками – дохлый номер. Про Лену ни слова, но перемены в нём видны стали сразу: счастлив, цветет и пахнет. Я не хотел нагло вмешиваться в чужие дела, но и не предостеречь друга считал недопустимым. Но молчал…
Но что я мог ему сказать? Не знаю. Стал бы Витя меня слушать? Нет. Моё это дело? Нет. Но. Лена… Я её классный руководитель. Не могу же я допустить, чтоб она Борзовой со Шреком в подоле выпускного платья принесла. И вся жизнь девчонки под откос – ей бы учиться, она ж толковая. Совесть меня задушит: знал, покрывал, допустил. Да и Витя…Ну а если, этот роман ему боком выйдет? Оставим козни общественности и байки про УКРФ для сериалов, но… Эти его отношения с Леной… Вряд-ли они до добра доведут. Он взрослый мужик. Ему семья нужна, быт обустроенный. Лена – она не плохая, она хорошая, но маленькая она ещё, жизни не нюхала.
Я пытался как-то завязать беседу, но Степнов меня не подпускал к этой теме. Он, словно волк свою нору, оберегал их с Леной отношения. Потому что понимал изначально, мы все, и я в том числе, если и смирились, то, как минимум, никогда не одобрим. Они не афишировали, даже скрывали, но роман имел место быть. Все знали, и все делали вид, что не знают. Мы все жили, как на пороховой бочке. Людмила Фёдоровна и та нет-нет, да и спрашивала, как там Степнов поживает, как карьера его складывается, не женился ли?.. Кулёмину постоянно прессовала. А той откровенно плевать было на всё и на всех. Даже не пыталась с лица стереть дурную улыбочку, получив от Степнова смс. Родительское собрание было. Попросил Петра Никоноровича задержаться. Деликатничал с ним полчаса, заикаясь и очки теребя, а он мне и выдал, мол, у Леночки голова на плечах есть, а Виктор благоразумный и благородный, Кулёмин ему доверяет. И Яна, как назло, в декрете. Хоть самому Лену на чистоту не выводи. Не моё это дело, не моё. Но ни одного сценария краха Витиной жизни допустить нельзя. Мд-а-а…
И вот на носу восьмое марта. Я не знаю, что подарить невесте. Пригласил Витю на мозговой штурм. Пришёл, на нем лица нет. Молча прошёл в комнату. Молча сел за стол. Сдвинул в сторону шахматы и начал говорить.
- Игорь, я дышать на нее боялся, а она…
- Что стряслось? – Я снял очки и устало потёр переносицу.
- Мы расстались.
- Давай по порядку.
- Эта зима была лучшая в моей жизни. Каждый вечер я провожал её после репетиций от кафе до дома. Поначалу с полчаса не выпускал её ладошку из своих рук у подъезда, потом на чай стал к ним подниматься. Почти каждое воскресенье я часами беседовал с её дедом, пока она усердно учила уроки на неделю вперед, чтоб после старик отпустил нас в кино, на каток, так просто погулять, в кафе посидеть – вдвоем побыть. Мы ходили на хоккейные матчи. На пару концертов ей удалось меня затащить. Однажды даже на фотовыставку попали. Знаешь, мы гуляли, держась за руки, невинно обнимались, порой я позволял себе поцеловать её щечку, носик, висок, уголок губ… И на нас внимания никто не обращал, словно так и надо!.. – Я тактично промолчал о том, что они просто не придавали тому значения. Сам однажды наблюдал за их воркованиями издалека. – Всё было так хорошо. Я уверен был, так всегда будет. Ну, или ещё лучше… - Мой гость загадочно, но слишком уж грустно, улыбнулся.
- И… И что изменилось? – Вырисовывая в голове картинку, я облокотился о стол и надел очки. – Что произошло-то?
- Всё просто. Она меня не любит, и никогда не любила.
- Откуда такие неутешительные выводы?
- Пётр Никонорович. – Витя с усердием перевел дыхание, словно подавляя подступившую горечь. – Он в результате неудавшегося романа в больницу попал с приступом очередным. Мы накануне днем ездили вместе в больницу – нас не пустили. Сказали, что старик в реанимации. А следующим вечером она позвонила и попросила прийти к ней. Я подумал тогда ещё, жутко девчонке одной в пустой квартире, за деда переживает. Ни одной задней мысли! Пришёл. Шутить ещё пытался. А она… Она поцеловала меня. Представить не мог, что она вот Так целует!.. – Мне стало стыдно слушать откровения друга. – Дальше – больше: на близости начала настаивать. Я, как мог, пытался объяснить, что не время нам ещё. Ситуация у нас не та. Ну не время еще! Не время… - Замолчал. Достал пачку сигарет. Начал папиросу сильными пальцами терзать.
- Витя…. Вить, прошу тебя, не молчи только. – Нельзя, чтоб он закрылся.
- Она решила, собственно, правильно решила, что я её девочкой считаю. И решила, что вся проблема в этом, а проблемы-то и нет. – Табак, подобно снегу, начал крошиться на стол. – Уж не знаю, чем она руководствовалась, но её заявление было громогласным. – Мой гость криво ухмыльнулся. – И чтоб Вы поняли, Виктор Михайлович, что я давно не ребёнок; когда мы встречались с Гуцуловым, у нас Всё было!.. – Он закрыл лицо дрожащими руками. – Понимаешь, Игорь? – Спустя пару минут, он взглянул на меня мёртвыми глазами. - Я – нет, - прошептал из последних сил. – Я не понимаю, чёрт возьми! Не понимаю!.. Не понимаю, как она о любви могла мне говорить?! Попрыгала по чужим койкам, а потом мне о любви говорила. Но это же не любовь! От любви ко мне другому отдалась?.. Ненавижу! Она же знала, не могла не знать, что я молиться на неё был готов – к чему так издеваться-то? Зачем о самом святом-то лгать?! Ну, нет же любви-то!.. Нет. Нет её!.. И не было никогда. Неужели, она мне лишь позволяла себя любить? Неужели, на равных союз невозможен?.. – Смял пачку в кулаке. – Мой персональный ад начался по другую сторону двери её квартиры. Я бежал вниз по лестнице и боялся, что ступеньки никогда не кончатся. До сих пор перед глазами плывут беленные лестничные марши её подъезда.
- Настоящая любовь не заставит тебя страдать. – В растерянности я встал и подошёл к окну. Снял очки и вгляделся в мутную даль через воздушный узор тюля. – Вить, научись ждать любви. – На улице солнце стало пригревать порядком сильнее, начал таить снег, город окрасился живыми звуками: капель, журчание ручьев, пение птиц, детский гомон. Обернулся на друга. Да, кончилась зима. Лучшая из всех в его жизни.

 Отправлено: 05.04.15 19:17. Заголовок: Так сложилась ситуац..

Так сложилась ситуация, что к исходу школьных весенних каникул Савченко в моем сопровождении с коленопреклонением пожаловал к Степнову.
- Понимаешь, Витя, не даёт мне ГорОНО учителя на последнюю четверть! – Шрек растерянно развёл руками. – На даёт!.. Виктория Михайловна к мужу в другой город переехала, а нового физрука найти я не могу, понимаешь, не могу! – Снял очки, обтёр лоб платком. – ОБЖ полторы четверти географ преподавал – ну где это видано? – Вернул очки на нос. – Где это видано, я тебя, Виктор Михайлович, спрашиваю? – Степнов продолжал молчать, поджимая губы. – Витя, я тебя как своего прошу, выручай!.. Миленький, выручай! На тебя одного все мои надежды. Ты школу знаешь. Тебя школа знает. Конфликт давно исчерпан. – И тут я напрягся – от меня не скрылось, как заходили желваки на шее друга. – Ну, решил ты, жизнь поменять, так я не навсегда прошу тебя в школу возвращаться – на одну только четверть. А хочешь, давай по совместительству – новую работу тебе бросать не придется, я не против. Витя, Виктор Михайлович, я вошёл в твоё положение. Выручи теперь ты меня. Витя, ты мне как сын родной. Я как родного сына тебя прошу – уважь старика!..
- Хорошо.
Я сразу понял, что за этим обреченным «Хорошо», ничего хорошего не жди. Кулёмина со Степновым без стыда и совести скандалили всю весну у всех на виду. Лена с завидным постоянством попадала в передряги, Витя с усердием мазохиста закрывал на это глаза да заполнял тем временем огромную жестяную банку табаком. Кулёмина с Гуцуловым однажды аж загремели в полицию. Набедокурили, будь здоров! Вызволять их пришлось мне одному – благо, свои люди в органах есть. Степнов ни слова слышать не желал о «сладкой парочке». А зря!.. Лена, во всяком случае, пыталась привлечь именно его внимание, ну а Игорь, как выяснилось позже, старался произвести впечатление на Зеленову. И надо сказать, им с Полиной удалось на пару шокировать весь пед. состав. В то время как я понапрасну сотрясался над репутацией друга, перспектива стать отцом сменила перспективу стать призывником для Гуцулова. И тут всё встало на свои места. Ясно, как день, Игорь и Кулёмина – кореша, свои в доску. Не более. Меня осенила догадка, не важно, с какой целью, но Лена солгала Виктору, а на деле была верна ему и их общему чувству. Только вот кому нужна моя запоздалая гениальность, когда уже как месяц назад Степнов и Уткина подали заявление в ЗАГС. Дождался-таки друг мой любви. Той единственной, истинной, от которой хоть волком вой. Я по-прежнему при своём мнении, Лена для Степнова, вероятно, всего лишь привычка. Со мной, конечно, кто-то и поспорит – небеспочвенно, надо сказать. Но вот то, что Светочка любовь всей Витиной жизни – высший пилотаж идиотизма.
Выпускной вечер выдался прохладным. Наплевав на все приличия, кутал Софочку в плаще и прижимал её хрупкое, дрожащее тело к своей горячей груди. На сцене единолично царствовала Новикова, Ранетки толпились у сцены. Светочка вальсировала с Милославским. Видел ли это Витя? Витя-Витя-Витя!..
Витя в этот момент спешно покидал школьный двор следом за Кулёминой. Да, нельзя недооценивать Лену.
За одно короткое, жаркое, быстрое лето они успели прожить то, на что у других пар уходят годы, а порой и десятилетия. Конфетно-цветочный период слился с медовым месяцем и плавно перетек в тихое семейное счастье, которое вскоре оборвалось чередой громогласных скандалов.
И вот, Степнов снова накрошил табак на принесенные им газеты. «Ранетки» и их триумфальный тур по стране. «Ранетки» покоряют Америку. Лена «Ранетка» Кулёмина счастлива с новым бой-френдом.
- Вить, научись ждать любви, - опасаясь гнева друга, я всё же посоветовал ему в очередной раз. – Лена… Она… - Поправляя очки, мысленно подбирал менее травмирующие определения, но не находил.
- Да сам я все понимаю!.. На равных союз невозможен. Глупец – надеялся всё на что-то. Я не нужен ей.
- Вить! Ну, послушай же ты меня!.. Надо дальше жить. Чего же ты чахнешь-то? – Достал из серванта коньяк семилетней выдержки. Прикрыл дно чайных чашек золотистой жидкостью. – Она ушла, и ты как инвалид. А ты молодой, здоровый, видный мужик. Оживи, и девки за тобой косяком пойдут. – Сам я смог лишь обреченно выдохнуть, наблюдая за тем, как друг, долив себе спиртного, залпом осушил кружку. – Вить, друг мой, ты… Ты только не думай… Ну не думай, что я чурбан бесчувственный. Я всё понимаю, сам страдал, когда Ирка в Мурманск улетела. Но… Не… Не стоит держаться за человека, которому ты не нужен.
- Игорь, я могу без её любви. Я загибаюсь без права, без возможности любить её. – Да, в этом союзе всегда один любил, а другой, вернее - другая, позволяла себя любить. Лена любовалась собой в этом Витином чувстве.
- Это не любовь. Это зависимость. Вить, отпусти Ленку. Научись ждать любви. И любовь… Любовь - она придёт. – Отобрал у него бутылку и спрятал в шкафу. На сегодня хватит.
Прошло время, и Степнов вроде даже успокоился, но «враг» подкрался с тыла…
Школьный Хэллоуин. И под занавес праздника, буквально с корабля на бал, звёзды мирового рока – «Ранетки». Весомое испытание для неокрепшей Витиной души.
Посреди Ленкиной песни он подпрыгнул и сбежал из зала, как ужаленный. Нервно поправив очки, огляделся в след другу. Софочка успокаивающе притянула меня за руку к себе. Да, из-за Степновской Санта-Барбары своей собственной жизни толком не вижу. Сдать бы его на поруки Малаховой и хоть немного передохнуть. А то дел она наворотила, а расхлебывать мне одному!..
Из раздумий вырвали овации. Прокопьева старательно толкала благодарственную речь, а Ленка тем временем, наплевав на все приличия, бросила гитару и со всех ног кинулась через центральный проход к выходу.
Не сдержался. Отправился на поиски парочки. Ноги привели к спортзалу. Дверь приоткрыта. Шаги. Глухие удары мяча. Они играли в баскетбол. Болтали о чём-то непринужденно. Шутили. Смеялись
- Тебе, наверное, пора? – Мне было стыдно, но я подслушивал и даже подглядывал. – Давай, провожу тебя.
- Пора… - Ленка всё так же виртуозно отправила мяч в корзину. – Знаешь, что, Степнов, а пошли к нам домой! – Подошла к нему вплотную.
- Пойдём! – Витя засветился. – Я давно Петра Никоноровича не видел!.. – Он под дурочка решил закосить, или реально?..
- Степнов, ты не понял! – Мой друг был растерян, Кулёмина же царствовала, властвуя над ним. Впрочем, как всегда. – К Нам. Домой.
- Ты серьезно? – Он, должно быть, испугался, что это лишь сон.
В ответ Ленка ещё шире улыбнулась. Ещё теснее к нему прижалась. Поцеловала его…
Виновато опустил веки. Беззвучно прикрыл дверь. Снял очки и потер переносицу. Как там? Veni, vidi, vici – пришел, увидел, победил. Да, в этом вся Кулёмина. Захотела – ушла, захотела – пришла. Всё за всех решила. Как-то у неё всё слишком просто и легко. А что – правильно! Если спрашивать разрешения, могут и не позволить, а Ленка берет и ставит всех перед фактом. Принципиальная и бескомпромиссная. Всегда такая была и будет. Возможно, именно этим Степнова-то и зацепила.
И вот, Витя вновь пришёл ко мне. Сыграли в партию-другую. И он заявил, что Лена – его женщина, его судьба, его любовь. Это её одну он ждал и искал почти до тридцати лет. До неё и без неё в принципе не жил. Существовал. И ни одна другая женщина ему не нужна. Либо Лена, либо никто. Третьего варианта не предусмотрено. Второй такой любви в его жизни не будет. Никакой другой не будет. Да, моё коронное «Научись ждать любви» наверняка теперь ни разу не сработает. В случае чего, нужно будет новые рычаги нащупывать.
Со второй попытки у них начало складываться вроде бы все достаточно неплохо. Но Лена отнюдь не домашняя курица, она – птица высокого полета. Уютный дом, мягко скажем, далеко не предел её мечтаний. Ей тесно в четырех стенах, а вот в поездах, самолётах, автобусах и концертных залах крайне комфортно. И она не способна по достоинству оценить ни верность, ни заботу Степнова. Кулёминой нужно другое, чтоб он безоглядно доверял ей и восхищался. И да, Лене мало Витиной любви. Ей нужно плескаться в любви посторонних, чужих сотен, тысяч людей. Всю зиму она гастролировала. Сольно. А Витя… Витя жил от встречи до встречи.
- Игорёк, выручай! Срочно! – Степнов ураганов влетел в учительскую и плюхнулся на диван.
- Что на этот раз? – Витя неприлично счастлив, но я всё же на стороже.
- Помоги отпуск на две недели выморозить!
- Я всё понимаю, я тоже устал. – Я снял очки, положил их на стопку тетрадей и, устало потирая лицо, громко и протяжно зевнул. – Три недели потерпеть, и каникулы. А в следующий понедельник Восьмое марта – отдыхать три дня. Кто будет гонять твоих бегемотов, если не ты?
- Борзова с радостью заберет мои часы! – Он азартно ухмыльнулся.
Я потер кулаками глаза, вернул на нос очки и, сложив руки на груди, придирчиво оценил взбудораженный вид товарища.
- Что стряслось?
- Понимаешь, Лена… - А-а-а, ну тут нечему удивляться!.. Хотя интересно даже, что опять? – У Лены перерыв в гастрольном графике. И она зовёт меня на какие-то тропические острова. Но суть ни в этом. – Перевёл дыхание. – Я не рассказывал тебе, но ещё тогда, осенью, я сделал Ленке предложение, и она согласилась. Мы завтра расписываемся и сразу улетаем.
- Ну, раз ты уже всё решил, то, конечно, лети. – Физрук вскочил на ноги. Задал крюк по кабинету и сел обратно. – Прикрою я тебя, так и быть. Только при одном условии…
- Каком условии? – Паника и отчаяние в глазах друга.
- Кулёмина… Не жалуйся мне впредь на Лену.
- Спасибо, друг! – Пожал мне руку и торопливо убежал.
Кончилась зима!..

 Отправлено: 05.04.15 19:28. Заголовок: Автор: Вика Название..

Автор: Вика
Название: Пару слов
Пейринг: ВАЛТ
Рейтинг: PG-13
Жанр: Angst, Romance, POV, RPF, Songfic (ЛТ - «Пару слов»)
Размер: мини
Статус: окончен
Примечание №1: Все (или почти все) события являются вымышленными и никакого отношения к реальным людям не имеют
Примечание №2: Автору волнительно выкладывать историю в данном пейринге
Особая благодарность: paintera, forget-me-not
Комментарии: ВЭЛКЭМ


Гастроли. Сначала - эйфория. Затем - рабочий момент. Позже – рутина, отдых от съемок. Сейчас?.. Сейчас это время без тебя, вдали от тебя. Моя бы воля, из Новокосино бы не вылезала. И ты бы не вылезал. И сериал бы не заканчивался. Один на двоих кадр - единственная возможность быть рядом с тобой, дышать тобой, тонуть в твоих глазах. Хоть не лицензионно, но показывать свою любовь, которая грызет изнутри.
Говорят, бабья доля – любить ушами. То ли я не от мира сего, то ли дело в том, что ты красив, как Бог. Я влюбилась в тебя с первого взгляда. Ну, не совсем с первого. На съемках «Кадетства» мы пересекались, но друг другу лично нас никто не представлял тогда, а тут!.. Никогда не забуду нашу первую встречу. Ни одну нашу встречу никогда не забуду.
У меня календарик есть. Я в нём дни зачёркиваю. Зачёркиваю дни до конца тура. Зачёркиваю дни до нашей встречи. Уже и не припомню, когда в последний раз полноценный кайф от концерта ловила. Мыслями я всегда где-то не здесь. Там. С Тобой.
Как-то не стерпела и написала тебе смс. В последнюю секунду отменила отправку. И нелепое признание о том, что я скучаю, затерялось где-то на полпути. Затем стали всё чаще и чаще случаться рецидивы. Наизусть набираю номер и сбрасываю, пока ещё набор идет. Вот чего мне неймется? Ты же не ответишь! И это в лучшем случае. Вероятнее всего, пошлёшь. Возможно, с уважением и почтением, но сути это не меняет. Забываю телефон. Специально. Забываю телефон в номере, забываю ставить его на зарядку, лишь бы уберечься от соблазна набрать заветный порядок цифр.
Какая бы не стояла погода, девчонки гуляют в каждом городе при любой возможности. Я в номере отлеживаюсь. Видеть никого не могу. Благо есть возможность прикрываться давлением да спиной. Сама тем временем то реально сплю, то реву, то стихи втихушку строчу, то по инету в поиске твоих свежих фоток шарю. Форум твой постоянно читаю, но вот смелею - регистрируюсь. Вопросы задаю. Анонимно оно всё проще. Отвечаешь. На полночи разводим философскую болтовню. Как же мне этого чертовски мало!..
Хочу обладать безлимитом на твоё время и пространство. Говорить с тобой обо всем и всегда. В любое время дня и ночи иметь возможность спросить хоть о чём. Хочу, чтоб между нами нейтрализовались все преграды и запреты, все рамки и границы. Хочу открыться тебе, но права не имею. Боюсь потерять то малое, что есть. Мы же вроде как приятели, друзья почти! Дружба такая – да чтоб её!..
Изо дня в день твержу себе, что надо разлюбить. Надо! Должна! Обязана! Аутотренинг помогает хреново. Не выходит… Не могу… Не хочу… Но я же не конченная тупица – понимаю, у моих чувств нет будущего, перспективы ноль!.. Мне наверняка ничего не обломится. А меня распирает. Изнутри разрывает. Внутри меня так всего много к тебе!.. Неизвестно, сколько ещё я выдержу это адское напряжение.
Я боюсь быть поднятой тобой на смех в самом святом, что есть во мне, а по тому тщательно скрываю своё неравнодушие. А ты… ты благородно мне в этом подыгрываешь. Ты взрослый, мудрый мужик. Ты видишь, что со мной происходит. Что в одностороннем порядке с нами происходит. Тебе одного небрежного взгляда вскользь достаточно, чтобы понять всё, о чём я недоговариваю. Я молчу, и излишняя информация не доставляет тебе явного дискомфорта. Никакого напряга на первый-то взгляд!.. Но мне все тяжелее справляться с внутренним противостоянием любви и боли. В том, что у меня именно любовь, я ни на йоту не сомневаюсь.
Площадь трёх вокзалов. Свинцовое небо столицы щедро сыплет мокрым снегом вперемежку с дождем. Брат грузит мои вещи в багажник. Отправляю сигарету в лужу и забираюсь в тёплый салон. Долгожданная ночь в родном доме. Завтрак под мамины причитания. Побег в салон красоты. Нужно корни прокрасить – Кулёмина ж от природы у нас блондинка!.. Да уж… К обеду возвращаюсь домой.
- Что это? – Мама ставит передо мной тарелку с супом и замирает.
- Где? – Оборачиваюсь вслед за траекторией её встревоженного взгляда. Из небрежно брошенной мною на пол сумки выглядывают свежераспечатанные фотки. – Ребята со двора попросили для них автографы у Абдулова взять. – Равнодушно хлебаю щи.
- Опять?
- Что, опять? А-а-а… Ну да, опять. Ну, надо им – так мне не западло. Попрошу – не переломлюсь. – Набиваю рот до отказа лишь бы лишнего не брякнуть. С трудом пережёвываю и проглатываю. Чудом не закашливаюсь.
- Не торопись. Успеешь. – Подаёт мне бокал воды.
- У нас сегодня вечерние съемки. – Прокашливаюсь и припадаю к воде.
- Я и говорю, успеешь. – Присаживается рядом и привлекает меня к своей груди. – Дочь, ты же мне с четырнадцати лет не врешь. У тебя даже секретов от меня нет. – Да, осведомленность в девяноста девяти процентах моей жизни капитально так снижает мамину бдительность. Я давно это уяснила: чем больше ерунды рассказываешь, тем меньше лишних вопросов.
- Я и сейчас не вру. И ничего от тебя не скрываю. Правда.
- До-о-очь… - Теребит мою чёлку и целует меня в макушку.
- Мамуль, ну ты сама себе всё придумываешь! Причем, совершенно на пустом месте!.. – Тянусь за бокалом и чуть отстраняюсь от нее. – Беспокоится тебе не о чем. – К сожалению. – Ладно, я пошла. – Старательно прячу глаза от мамы
- Ты опять не доедаешь.
- Это ты всегда много накладываешь. – Подбираю сумку и фотки с пола. Наскоро перебираю их и отправляю в блокнот.
- Куда ты так рано? – Выбегает вслед за мной в прихожую.
- Пробки. – Чмокаю мамулю и спешу вниз по лестнице.
Странно, почти каждый день, как и наши герои, встречаемся на школьном крыльце. Этим всё подобие и ограничивается. Обмениваемся парой слов и только. Клишированный набор пары слов. Даже фантазию не подключаешь. Так, лишь бы обозначить своё присутствие. Ты чередуешь порядок фраз и никогда не выходишь за приделы отведенного для меня лимита. Если на улице, то: «Опять, как паровоз, пыхтишь, Третьякова!». Если в гримерке, то: «Не спи – замерзнешь!», да ещё и мои закинутые на стол ноги не поленишься сбросить. Если в кадре, то: «Учись, салага!».
Наши отношения давно уже переросли стадию холодной войны, и мы вроде как почти друзья. Но претензий у тебя ко мне не расформированный вагон и маленькая тележка. Не то ношу, не так хожу, не так машину вожу, не так смеюсь и говорю не то не так и не тем голосом, курю и матом ругаюсь!.. Спасибо, на гитаре играть не рвешься меня переучивать.
К слову, я уже и привыкла к этим твоим придиркам. Не обижаюсь. Хорошо, почти не обижаюсь. Если честно, даже рада – хоть какое-то внимание к моей скромной персоне. Помню, период был – предметом интерьера себя в твоём присутствии чувствовала. Причем бесполезным и невзрачным. Так, стеллаж на ножках с пустыми полками. Как же я завидую Кулёминой, чёрт возьми!..
Машина твоя на привычном месте. Значит, ты уже здесь. Интересно, обрадуешься встречи?..
- Долго ещё? – Без стука вваливаешься в гримерку в то время, как Кира размахивает кисточкой по моему лицу.
- Во-первых, привет, Виталь. – Это всего лишь дань воспитанию. Не более. – Во-вторых, что, свет уходит?
- Какой свет? Мы сегодня в павильоне!
- Как в павильоне?.. Мы же… То есть они на улице должны были случайно встретиться… - Снисходительно цокаешь.
- Узнаю тебя, Третьякова! Со сценарием ты незнакома!
- Да я в поезде на неделю съемок вперед выучила! От зубов отскакивает! – Начинаю декламировать речь Кулёминой.
- Так, стоп! Вам что, поправки на электронку не высылали? – Отрицательно мотаю головой и получаю легкий подзатыльник от гримерши, которая уже вытягивает мои волосы. – Ясно, не съёмки, а черти что!..
- И много переписали?
- Нет, нашу с тобой только сцену. – Нервно швыряешь мне распечатку. – На вот, почитай. – Удаляешься.

 Отправлено: 05.04.15 19:31. Заголовок: Какую же чушь несет ..

Какую же чушь несет Степнов!.. Стараюсь говорить ровно и мило улыбаться. Сам с ног валюсь. Дико хочется спать. Ощущение вековой усталости. Надеюсь, Третьякова толково и шустро выполнит поставленную задачу. В мои планы не входит хлестать пластмассовый кофе полночи. Спать. Как же хочется спать…
Удивительно, но текст Ленка воспроизводит приятным, томным голосом. Погрешностей - ноль целых, шиш десятых. Но вот целует она меня, всё равно что покойника. Серёга вещает, что «всё окейно», но просит ещё дубль: «Больше эмоций». Стало лучше. Но только текст. Поцелуй. Так даже пятиклассники не целуются!.. Я бы помог партнерше, но это Кулёмина-то у нас решительная, а Степнов правильный. Поэтому сама, Лена, сама!..
После пятого дубля режиссер уже в шаге от припадка.
- Кулёмина! Тьфу ты!.. Лена! Лена, вот скажи мне, ты понимаешь, что Брежнев целовал дипломатов гораздо чувственнее, нежели ты любимого мужчину! - Третьякову надо мордой, как слепого котёнка, иначе долго до нее доходит. – Ты деревянная! Неживая! Я не верю тебе!
- Я считаю, что этого достаточно. У нас же детский сериал, - зло сопит, складывая руки на груди. Арланов матюгается от души.
- Слушай, Лен, Кулёмина пригласила Степнова с конкретной целью. Этим поцелуем она и признаётся в своих желаниях и демонстрирует свою стойкую готовность к далеко не детским отношениям. Плевал я на твое видение ситуации!.. Забудь, что ты музыкант с собственным мнением. Ты - актриса. Я – режиссер. На площадке я твой царь и Бог, твой закон и твоя правда, а ты – пластилин в моих руках! Я ставлю перед тобой задачу – ты выполняешь! Быстро и качественно. Ты здесь для того, чтобы работать! Рассуждать в другом месте будешь!.. Понятно изъясняюсь?! – Ленка обреченно кивает. – Всё, перерыв пятнадцать минут! – Партнерша хватает собственную куртку и удаляется с площадки. Я с облегчением выдыхаю. Но не тут-то было!..
- Виталик, просьба у меня к тебе будет. – Чешет подбородок, подбирая слова. – Во время перерыва отрепетируй с Третьяковой. Поговори с ней, раскрепости её хоть как-то!.. – В отчаянии закатываю глаза. – И не надо мне тут рож корчить! Её качественная работа в твоих интересах, прежде всего. Быстрее отстреляемся – быстрее отсыпаться свалишь.
Опрокидываю чашечку кофе, после нахожу Ленку на улице. Курит рядом с урной. Одним рывком выбрасываю из её руки сигарету.
- Тебе ещё со мной целоваться.
- Много чести. – Достаёт из кармана пачку, которую я отнимаю сию же секунду, оставляя на девичьих запястьях синяки.
- Домой пойдем когда, верну.
- Быстрее новую куплю.
- Третьякова, мы оба с тобой устали. Оба с ног валимся. Ты с поезда, я с самолета. Отработать бы, да по домам. Ты чего процесс-то тормозишь?!
- Это тебе обслюнявить любую на раз-два, а я так не могу! – Истеричные нотки в голосе, а я думал, девочка – кремень. Ничто человеческое не чуждо!..
- С Тихоновым ты поцеловалась, как высморкалась. В чём принципиальная разница-то? – Порой я с ней излишне резок, даже груб. Сам не пойму, с чего бы.
- Тихонов – это Тихонов, а ты – это ты. – Вот так тихо, спокойно, на выдохе. Как бы между прочим.
- А-а-а, всё-всё!.. – Не скрываю саркастического смеха. – Я, кажется, понял, вам не в первой было! Активно за пределами съемочной площадки репетировали, да?
- У Димки невеста есть. Не суди всех по себе. – Пытается обойти меня. Не пускаю.
- Мы не закончили разговор. – Сжимаю её плечи. Она резко задирает голову. Не раздумывая, накрываю её губы поцелуем. – Молодец. В кадре точно так же, только сама. Кулёмина любит Степнова, и этот поцелуй – единственная возможность показать ему свои чувства. Думай об этом, и у тебя обязательно всё получится. – Держу её лицо в оковах своих рук. Поглаживаю скулы подушечками больших пальцев. Её ресницы чуть заметно вздрагивают. Она почти не дышит.
- На площадку! – раздаётся из-за моей спины, и мне не удаётся повторить столь неожиданно-желанный поцелуй.
Хлопушка. Мотор. Полумрак. Третьякова играет совершенно иначе. Смелая, решительная, отчаянная, упрямая, настойчивая… И только я один слышу, как галопом заходится её сердце. И только я чувствую, как она, с виду отрешенная, дрожит, словно рожь на ветру. Целует меня торопливо, но чувственно. Искренно даже что ли… Ни капли смущения. Страсть чистой воды. Стоп. Снято. Да уж!..
- У вас после поцелуя ещё и реплики есть! Не задерживайте ни самих себя, ни друг друга, ни меня! Всё, начали! Абдулов, вышел за дверь! – Да, камень в мой огород. Поцелуй-то под Ленкину ответственность, а обломать планы девчонки – уже моя задача. Целует меня уже с неким отчаянием. Решительно и даже грубо отстраняю её от себя. Странно, но особого восторга по этому поводу не испытываю. Если точнее, мне в принципе неприятен сам факт, что этот поцелуй должен оборваться по моей инициативе. Обвивает меня стальными объятиями, что силу приходится применять не только Степнову, но и мне. Натурально играет. Оглядываюсь на неё у порога. Девчонку заметно штормит. Ну что же, для образа это даже хорошо.
- Стоп! Снято! Молодцы! – вопит уставший Серёга. – Пять минут отдыхаем, затем целуемся на крупный план так же вкусно, ну а потом расходимся по домам спать! Завтра с раннего утра съемки!
Пять минут биение моего собственного сердца перекрывает все остальные звуки, а потом… Потом Ленка устало улыбается. Притягивает меня к себе за лацканы пальто. Целует. Как и заказывал режиссер, вкусно. Очень вкусно… Я ей отвечаю вместо того, чтобы оттолкнуть. Чёрт возьми, профессионал я или где?! Деликатно отстраняю от себя партнершу. Стоп. Снято. Да-а-а…
После этого поцелуя все меняется. На первый взгляд, все по-прежнему, но… Но! Третьякова не дерзит, я к ней не цепляюсь без повода. Такие оба серьезные, молчаливые, отрешенные, что аж жутковато. Всё чаще и чаще подлавливаю, как Ленка, если уж и не испуганно, то точно растеряно, отводит взгляд. Видимо, перед этим долго и пристально рассматривает мой профиль.
На форуме своём с полгода примерно общаюсь с одной дамой тридцати пяти лет. Приятная, мудрая, рассудительная, искренняя, надо сказать, собеседница. Но тут послушал, там послушал Ленкины комментарии к разным ситуациям, и на днях в голове что-то перемкнуло – два сложилось к трём, и я понял: Третьякова это! На ящик коньяка готов поспорить, да не с кем!..
Если откровенно, мне жаль девчонку. Она обороняется, это я сейчас понимаю. Её тянет ко мне изначально, и она с этим в постоянной борьбе. Постоять рядом, пошутить да поострить в моем присутствии, совета спросить, мнение моё узнать, обменяться парой слов – вот к чему тянется её душа, а она всё себя в кандалах держит. И в результате наши попытки дружить выходят уж очень жалкими да корявыми. Порой все ладно да складно, а порой она готова стать мне врагом, лишь бы сохранить в тайне свои чувства. Не хило же её колбасит всё это время!..
Вынужденные поцелуи, и железобетонная скорлупа с Ленки опадает на глазах. И вот она вся передо мной как есть - бессильный, уязвимый, ранимый птенец. Она не только передо мной робеет, девчонка на глазах чахнет!
Я не слышу её озорного смеха с характерной хрипотцой, пусть даже напускного, искусственного, притворного. Она закрывается, отстраняется от всех, особняком держится. Генератор идей не подстрекает подружек на шалости. Понимаю, она и раньше это делала не от большого желания, а ради снятия стресса. Ну да, вот такие неординарные способы. Но на то она и Третьякова. А сейчас? Сейчас это тень Третьяковой. Нет, даже не так. Это тень тени Третьяковой. Раньше она не только в кадре, но и по жизни играла сильную, независимую, довольную личность. К настоящему моменту у неё нет ни сил, ни желания притворяться. А ещё её смертельная усталость. Стоит появиться самому малозначительному перерыву в съемочном процессе, у группы сразу концерты, гастроли и прочая ерунда. Она мало спит, питается кое-как, часто курит и много пьет кофе. Вслух никогда не жалуется, но я вижу, спина и шея у нее отнимаются, да и бок колет. Она Ни-ка-ка-я! Никакая просто… Среди людей нет ни сильных, ни слабых. Каждого возможно довести до той или иной крайности. Ленка сейчас в состоянии отчаяния.
Как бы это ни было глупо, наивно, нелепо, но она меня любит, и до поры до времени ей удавалось это скрывать. Ну как скрывать?.. Подозрения на этот счёт меня преследуют изначально, но я гоню их прочь, словно назойливых мух. Во-первых, Третьякова не так глупа; во-вторых, не так проста; в-третьих, это никому не нужно. Этими доводами я снижаю собственную бдительность, выдавая ее за манию величия, и успокаиваюсь. Чую что-то неладное я давно. Сейчас – знаю наверняка.
Сейчас-то от меня уже не скрыть, она переживает. Переживает, что любит, любит сильно, любит безответно. Переживает, что не может с этим своим чувством совладать. Переживает, что она сама слабее этого чувства. Переживает, что я знаю, а толку от этого ноль – её это оскорбляет. Переживает, что нам нельзя быть друзьями. Хотя бы друзьями. Теперь-то уж не до дружбы. Переживает, что я смеюсь над ней и в глубине души, и в компании общих знакомых. Лена, это не совсем так. Далеко не так…
Порой хочу с ней поговорить. Чисто по-человечески как-то поддержать. Она удостаивает меня лишь парой слов, после которых, все заготовленные заблаговременно, фразы стынут во рту, словно каша.
Как там, в сказках, говорится? Как аукнется – так и откликнется. Признаюсь, в своё время я сам обрывал её попытку поговорить по душам да за жизнь такой подборкой пары слов, что в ответ, презрительно окинув меня с головы да ног, партнёрша демонстративно доставала сигареты и удалялась на улицу.
А почему я дерзил? Почему, да почему?! И я оборонялся. Я чувствовал, нас тянет друг к другу. И если бы дело было в физиологии. С этим все легко, просто и понятно. У нас-то порядком всё сложнее. Я в принципе не готов кого-то пускать в свою жизнь, открывать перед кем-то душу, доверять кому-то чужому. Я давно живу по принципу: «У меня есть я, я себя не предам, надеяться и рассчитывать я могу только на себя!». Эгоистично? Во всяком случае, благоразумно. Я не хочу к кому-то привыкать. Это означает быть зависимым, безвольным, уязвимым. И не хочу, чтоб она ко мне привязывалась. Это же ответственность за нее на себя брать. Не хочу! Хотя…
Сижу на днях, цежу коньяк после непростого съемочного дня на своей кухне и понимаю, конец близок. Вплотную подбирается крайний съемочный день. Мозг самовольно прокручивает плёнку общих воспоминаний в обратном порядке.
Чеканит речь по тексту, взгляд прямой, лицо настолько безмятежное, что аж жутко, руки в брюки, ногой дрыгает… А потом запарывает дубль за дублем. С Вити на Виталика сбивается. Косячить так под конец съемок!..
Она говорит, я в пол смотрю. Ну как в пол?.. На ее запястье. Хочется взять её за руку. Нельзя. Они же расстаются. Вот прямо сейчас. Вернее, она его бросает.
Я уставший. Она вымотана ещё больше. Я сижу. Её едва ноги держат. Мы оба хотим одного и того же: отключить телефоны и лечь спать. Проспать сутки, неделю, месяц…
- Ты думаешь, мне сейчас легко? – а это уже не по тексту, и в голосе слышен некий надрыв.
- Прости меня. – Звуки стынут в её горле. Не могу смотреть ей в глаза. В них едкая боль. - Это я во всем виновата. Я, правда, любила тебя, и… думала, что это навсегда. Я не знаю, что случилось… - Нервный вздох. - Всё куда-то ушло. – А что, если действительно ушло? Мне бы не хотелось. – Прости меня.
Скандалы, примирения, скандалы… Брать её за руку. Целовать её невинно в нос. Разминать её плечи. Она - комок нервов. Я касаюсь её, она напрягается ещё сильнее.
Выпускной. Жуткий холод. Она в платье, которое её, мягко скажем, уродует. Я в костюме, как пингвин. Слава Богу, без удавки. Поёт свою «Любовь-надежду», не сводит с меня пристального взгляда – так по сценарию надо, но… Внутри меня от её взгляда все колотится.
- Я… Я Вас люблю. И… всегда буду любить. – Не отвечать ей, не смотреть на неё. Весьма легкая задача. Могло быть и хуже. - Я хочу, чтобы Вы об этом знали. – Оборачиваюсь. Горечь цинизма в глубине её влажных глаз. Да, промолчи я – Третьякова бы выматерилась! – Ничего не скажете? Сегодня последний день, и мы никогда не увидим друг друга. – Слёзы готовы сорваться с её ресниц, но она ведет упрямую борьбу.
Скандалы, примирения, снова скандалы… Я играю профессионально, Ленка – искренне. При таком тандеме даже наше глупое и смешное кино выходит шикарным. Тут следует уточнить, что именно «Наше».

 Отправлено: 05.04.15 19:35. Заголовок: Последний, вернее, к..

Последний, вернее, крайний съемочный день. Холодный, сырой, осенний вечер. Твои руки. Твой голос. Твои глаза. Твои губы. Теплые, вкусные, нежные… Как же я по ним скучаю. Но с другой стороны, страшно представлять, целуйся наши герои чаще – меня бы давно разорвало к чертям!..
- Степнов, ты не понял, К Нам домой!
- Правда?.. – Такой трогательный взгляд. Да, верно говорят, мастерство не пропьешь.
Поцелуй. Терпкий, страстный, настоящий…
До сих пор твои губы ощущаю. Сегодня большая туса по поводу окончания съемок. Много народа. Шум, гам, веселье, все уходят в отрыв… Я сижу в уголке, пью кофе, поскольку за рулем, да и элементарно не хочется даже мохито. Быть здесь не хочется, обязана. Сижу. Дегустирую разные сорта кофе и шоколада. Кончиками пальцев трогаю собственные губы, вспоминая твои… Кто-то не сводит с меня взгляда весь вечер. Это утомляет.
- Лен, можно тебя на пару слов? – Преграждаешь мне путь.
- Я собираюсь на веранду, покурить. Можешь составить компанию.
Октябрьский вечер обдает бескомпромиссной прохладой. Накрываешь мои плечи моей же курткой, любезно прихваченной из гардероба. Запускаю руки в рукава, сжимая сигарету зубами. Обходишь меня, и так получается, что облако сизого дыма я выпускаю тебе в лицо. Удивляет, но ты не морщишься в приступе брезгливости.
- Ты поговорить хотел. – Подхожу к урне и стряхиваю пепел. – Валяй.
- Лен, давай завтра-послезавтра поужинаем вместе.
- Это шутка такая? – Торопливо достаю телефон, включаю его и просматриваю непрочитанные сообщения. – Не смешно. – Цинично ухмыляюсь, не поднимая на тебя взгляда.
- Нет, это не шутка. – Подходишь и решительно отбираешь трубу. Смотришь на меня прямо, выжидающе как-то, слишком серьезно. Хочу съязвить, но слов не нахожу. Я откровенно теряюсь. – Лена, я не пацан какой-нибудь зелёный. Давно всё вижу и понимаю. Обычно в подобных ситуациях я пользуюсь положением вещей – приглашаю девушку к себе, ну ты понимаешь… - Нервно киваю столбу. – Но с тобой мне так не хочется.
- А как тебе со мной хочется? – Дрожащей рукой возвращаю себе мобильник. Кажется, дрожит и голос.
- Иначе. – Я выдыхаю и вновь бесцельно копошусь в телефоне. – Я не знаю, в какой момент всё изменилось, но ты… Сейчас я осознаю, ты дорога мне, ты нужна мне. – Как же хочется во всё это верить. – В моих силах с этим справиться. Но я знаю наверняка, со временем моя симпатия к тебе перерастёт в глубокое, большое чувство.
- Не поняла… - Мотаю головой, прогоняя преждевременную и необоснованную радость.
- Лен… - Берёшь меня за руку и тут же отпускаешь. Я тушу сигарету и сцепляю руки на груди. – Завтра наши пути разойдутся, у нас не будет ни причин, ни поводов пересекаться, и мы никогда впредь не встретимся, и… - Горько выдыхаешь. - Чёрт, в словах путаюсь!.. – Запускаешь сильные пальцы в свои смолистые вихры. Как же и мне хочется… - Короче, Третьякова, мы либо расходимся в разные стороны раз и навсегда, либо даём нам шанс.
- Шанс?.. Какой шанс? – Наконец-то вновь набираюсь смелости посмотреть в твои глаза.
- Твои чувства… Мои… Возможно, у нас получится.
- Что у нас получится? - В горле нещадно пересыхает.
- Лен, я не могу ничего тебе ни обещать, ни гарантировать. Я хочу, чтоб ты сама приняла решение. Как ты скажешь, так и будет: либо разбегаемся, либо пробуем… - Ну же, скажи уже, что сам-то ты хочешь!.. – Лена, ты одно знай – ты нужна мне. Я хочу… Мне кажется… Знаешь, мы смогли бы… Думаю, стоит попробовать… Я хочу за тобой ухаживать, если ты позволишь. – Внутри всё обрывается, и я лечу в пропасть.
- Послезавтра в семь. И… Я люблю японскую кухню. – Выдыхаешь с явным облегчением. А я сама ещё не верю. Мне надо срочно остаться наедине с собственными мыслями. – Виталь, я сейчас уеду по-тихому, а ты не выдавай меня, идёт?
- Хорошо. Пойдем, провожу тебя. – Чуть обнимаешь за плечи. Горло сводит спазмом, я не могу ни вдохнуть, ни выдохнуть. Боюсь, рухну в обморок от кислородного голодания.
За мгновение до того, как скрыться в машине, я накрываю твои губы вороватым поцелуем. Уже через лобовое стекло вижу, как ты мотаешь головой с укоризной.
«Послезавтра в семь. Люблю японскую кухню» оборачивается настоящим первым свиданием. А потом… Потом роман. Не яркий и красивый, а трогательный и настоящий. Ты ухаживаешь деликатно, тактично, мудро, искренне.
Три месяца спустя на одном из свиданий заявляешь: «У меня к тебе пару слов». И я все понимаю сама. Не получается, не срастается, путного ничего не выходит… Тебя не устраивает. Расходимся.
- Лен, у меня к тебе пару слов. – Наблюдаешь за моей реакцией. – Переезжай ко мне. Навсегда. – Подмигиваешь и жуешь дальше.
И этой же ночью я узнаю, насколько ты можешь быть нежен, ласков, жаден… Сколько в тебе страсти ко мне одной. Сколько во мне одной к тебе страсти.
Полтора года спустя. Терзаю гитару на твоей кухне. Будни. Послеобеденное время. Все уважаемые люди на работе. Я соседям не мешаю. Но не тебе. После ночного перелёта ты спишь уже четырнадцатый час!..
- Третьякова. – Помятый в домашних спортивках и с обнаженным торсом появляешься в дверном проеме. – Можно тебя на пару слов?.. – Жестом приглашаешь пройти в зал. Ну всё, забирай свои игрушки и не писай в мой горшок!.. Не кормлю, не обстирываю, не обхаживаю. Дома бываю крайне редко и крайне мало. Единственное, что с меня можно взять, можно взять с любой другой, неся при этом значительно меньшие энергозатраты. Обреченно выдыхаю и опускаюсь в кресло. - Чего нервничаешь так? – Цинизм в стальном голосе. - Я много времени у тебя не отниму. - Ты роешься в своем чемодане. Я смотрю в окно, и вспоминаю всё, что здесь было, чтоб унести это с собой. Совсем скоро это закончится. – Обменяемся парой слов, и дальше пойдешь на своей гитаре бренчать. – Оглядываюсь на тебя. Встаешь передо мной на колени. В руках у тебя что-то есть. – Третьякова, я предлагаю тебе поменять фамилию. – Достаешь из крохотной шкатулочки кольцо и без лишних слов надеваешь его на безымянный палец моей правой руки. – Будь моей женой.
- Фамилию менять никогда не стану, а замуж за тебя я пойду. – Прячу слёзы у тебя на груди. Подхватываешь меня на руки и уносишь в спальню, где отчаянно любишь меня.
Три года спустя. Отмечаем выход моего первого сольного альбома, так случайно совпавшего с нашей третьей годовщиной. Вдвоём, только ты и я. Неделя в Тунисе посреди сентября.
- Лен, у меня к тебе разговор на пару слов. – За праздничным ужином на веранде нашего бунгало вдруг ты обрываешь мой восторженный лепет о том, как тут все прекрасно. Ну вот, теперь точно всё. Почему сейчас именно? Почему не потом, не после, уже дома? Почему сегодня, в первый день отпуска? Завтра утром менять билеты и улетать в Москву. Не хочу…
- Лен, я долго молчал. Долго терпел. Но всему есть предел. – Ну чего тянешь-то? Сам же сказал – пару слов!.. Ну и говори быстрее своё «МЫ-РА-ЗВО-ДИ-МСЯ!», быстрее же уже!.. – Ты выпустила сольный альбом. Я тебя поздравляю. Я рад за тебя. Я горд, но… Я натерпелся, и теперь мне уже почти плевать, что твоя карьера может пострадать. Я хочу… Ленка, роди мне ребёнка. – Предохранители слетают. И по моим щекам градом текут слёзы. – Я понимаю, что значит для тебя музыка, я дал тебе возможность реализоваться. Теперь, может, пора начинать учитывать и мои желания? – Из-за слёз уже твоего лица не вижу. – Все работают и все рожают. Есть такое понятие – декретный отпуск, называется. – Я громко всхлипываю. – Что, нет?! – Ты в растерянности.
- Д-да… Да. Да!.. – Вытираю щёки от слез.
- Ленка, любимая моя, мы родим ребёнка? – Уже стоишь передо мной на коленях и сжимаешь мои бёдра. Я могу лишь кивать, разглаживая холодными пальцами морщинки на твоём лбу. – Давай сюда свои таблетки. Выброшу их сам, чтоб наверняка! И неделю не выпускаю тебя из-под себя!.. – Отчаянно ухмыляюсь в ответ.
- Ну, Виталь, ну пойми… - В растерянности закрываю лицо руками. – Ты же знаешь, у меня тур в поддержку альбома расписан с октября по май. Договора заключены, площадки проплачены… - Объясняю очевидные факты, и ты взвываешь. – Слушай, Абдулов, нельзя так! Беременность планировать надо. ПЛА-НИ-РО-ВАТЬ!.. – Ты отстраняешься от меня. Наваливаешься на ограждение веранды и всматриваешься вдаль. – Виталя. – Подхожу к тебе со спины и украдкой касаюсь губами твоего обнаженного плеча. – Давай так, проходит тур, месяца два-три я отдыхаю, за это время прохожу комплексное обследование, занимаюсь оздоровлением, спину укрепляю. И если всё в порядке, следующей осенью мы перестаем предохраняться.
- Знаю я тебя, Третьякова. – Горько вздыхаешь. – Мой ребёнок никогда не впишется в твои планы.
- А что ты предлагаешь? Чтоб я по сцене с твоим ребёнком под сердцем скакала?! – Наконец-то ты смотришь мне в глаза. Пусть даже так зло. – Год. Ещё один год, прошу тебя. - Мои пальцы ласкают желанное горячее тело под тесной белой майкой.
- Чёрт с тобой, но через год не отвертишься!.. – Нервно выдыхаешь мне в шею. – И пляж ты в этот отпуск не увидишь. – Пусть так, только смею надеяться, впредь ты не будешь меня изводить своим коронным: «У меня к тебе пару слов»!..

 Отправлено: 20.12.16 18:59. Заголовок: Автор: Вика Название..

Автор: Вика
Название: Новогодний рейс
Жанр: Romance, POV, RPF
Пейринг: ВАЛТ
Рейтинг: R
Update: все (или почти все) события фика вымышлены
Размер: мини
Статус: окончен
Особая благодарность: forget-me-not, Menata, paintera
От автора: Девочки, дорогие овечки! Все, кто ещё есть на нашем подфоруме: все те - кто продолжает верить в сказку КВМ, кто поддерживает уют и особую атмосферу в нашем волшебном доме, кто пишет и комментирует – вам посвящается! Девочки, поздравляю вас с Новогодними праздниками! Пусть все невзгоды, ошибки и конфликты останутся в прошлом, а в будущем пусть ожидают только самые долгожданные встречи, благополучные путешествия, приятные подарки и сюрпризы судьбы! Пусть, загаданные под Новогодние куранты, желания исполняются легко и быстро! Девочки, уюта вашим домам и гармонии вашим сердцам! Вдохновения в жизни и в творчестве! С новым годом! С новым счастьем!



Москва. Аэропорт «Домодедово». Кафе «Шоколадница». Вечер тридцать первого декабря выдается на редкость оживленным. Сотрудники общепита благодарны природной стихии, в то время как вынужденные посетители обреченно теснятся, проклиная снегопад. Все рейсы задержаны на неопределенное время.
- Девушка, извините, э-э-э… - от бесцельного просмотра ленты новостей меня отвлекает низкий, бархатистый мужской голос. – Могу я за Ваш столик присесть? – Киваю, не поднимая взгляда. Лайкаю забавный пост. – Других свободных мест просто нет. – Я лишь криво ухмыляюсь, наблюдая в отражении зеркала пару свободных столиков. Да, они ещё не убраны, но всё же. Приятный запах кофе, дурманящий аромат парфюма, волнующий память голос…
Насторожено поднимаю взгляд. Сильные, смуглые руки размешивают сахар в кофе. Надо же и ложкой по чашке не звенит, а это меня так раздражает. Одни только руки незнакомца порождают во мне некую первобытную страсть. Так, спокойно, Ипполит, спокойно!.. Просто йогой давно не занималась. Угу, йогой – только эта йога как-то иначе называется. Перевожу взгляд с чашки на пол. Длинные ноги соседа едва умещаются под столом – чуть выставлены в проход, размер обуви этак сорок последнего. Ещё сильнее натягиваю на лоб капюшон толстовки и, продолжая читать комментарии фэнов, тянусь за чашкой.
- Лена, ты?.. – Дрожь руки, и напиток разливается по столу, по моим белым джинсам. – Третьякова, ты?! – Словно в замедленной киносъемке поднимаю взгляд на незнакомца. Улыбается. Чертовски обольстительно улыбается. И салфетки мне протягивает.
- Виталя?! – тяну, удивляясь собственной, вряд ли хоть чем-то объяснимой, радости. – Вот это встреча!..
- Да-а-а… - Задумчиво потирает подбородок. - Сколько мы не виделись? Года три?
- Лет пять, думаю. Может, шесть. – Снимаю капюшон. Внимания всё равно на нас никто не обращает, а от него прятаться совсем не хочется.
- Эти года пошли тебе на пользу. – И вновь мурашки от его пленительной улыбки, а я-то уверена была в пожизненном иммунитете на все фишки Абдулова. – Ты изменилась: повзрослела, расцвела, ума-разума нажила!
- Ты тоже… - Теряюсь, не в состоянии подобрать уместных слов.
- Постарел, знаю. – Трогательно смущается. Низко опускает голову, руками разводит, губы поджимает, глаза улыбаются… грустно. Узнаю его в каждом жесте. И а очередной раз это всё меня в нём подкупает.
- Вообще-то я про мышцы. – Изображаю классическую позу культуристов. – Тебя определенно красят новые формы. И почему ты раньше не качался? – Тут же корю себя за излишнюю фривольность. Рдею до кончиков ушей от его самодовольной ухмылки. – А седина, морщины да манера ворчать… Это добро при тебе и тогда было! – Наглая откровенность из моих уст возвращает нас в атмосферу непринужденной псевдодружбы, да и меня в собственных глазах реанимирует. Смеемся. – Ну, и какими судьбами ты тут? Да ещё и один? – Второй вопрос явно неуместен.
- С невестой расстался - вот и один. – Улыбается. Да, уныние - это не про Виталика. - В Иркутск лечу на новогодние каникулы. Бабы приходят и уходят, а родители и дети навсегда. – Протирает стол, перекладывает мой айфон. Его руки совсем близко. И меня накрывают воспоминания об этих руках. Третьякова, приём-приём! Земля на связи! Всё хорошо. Я абсолютно спокойна. Ситуация под контролем. Вдох. Выдох… – Правда, Новый год дома наступит раньше, чем я на посадку пройду. – Ядовито цокает, выражая лишь долю своей досады. – А… ты тут какими судьбами? – Сейчас улыбается иначе, отзеркаливая вопрос. В искрящихся глазах ничем не прикрытый интерес.
- Да вот тоже планировала Новый год отпраздновать в кругу родных: родители, Серёга с семьей, Женёк – ну сестра моя… - Безуспешно оттираю коленку влажными салфетками. – Все уже в Сочи!.. На лыжах там катаются. – Демонстрирую собеседнику фото из маминого инстаграма. Губы Абдулова расплываются в доброй, но какой-то грустной улыбке, а брови складываются домиком в знак непреодолимой обреченности. Шепчет себе под нос имя-отчество моей мамы и вздыхает с горечью сожаления, природа которого для меня совершенно не ясна. - У меня концерты были, корпоративы… - продолжаю, стараясь не грузиться размышлениями о происхождении лирических отступлений собеседника. - Мой Новый год, похоже, пролетает мимо меня. И мне за ним уже не угнаться. – Выдыхаю, и тут по громкой связи объявляют, что в связи с погодными условиями абсолютно все рейсы откладываются, как минимум, на шестнадцать часов. – Ну вот, накаркала – чёрт!..
- Не расстраивайся, Ленка! – Подмигивает. – Всё, что не делается, к лучшему!
- Угу, к лучшему… – Нервно перевожу дыхание. – Всю жизнь слышу этот бред – подустала от него уже порядком, знаешь ли.
- Во всяком случае, лучше не вылететь, чем не долететь. – Да, здесь он прав. Киваю. Встаю и отхожу к окну.
В ожидании ответа вожу по влажному стеклу указательным пальцем. По ту сторону беспроглядная метель. Гудок проходит, но вызов срывается. Скидываю маме смс. Ответ не заставляет себя ждать. Сожаление. Поддержка. Попытка взбодрить. Судя по всему, веселье у них там в самом разгаре.
Оборачиваюсь. На нашем столике салат, десерт, вино. На двоих. Ноев ковчег какой-то!..
- Раз уж мы вынуждены коротать эту ночь в аэропорту, предлагаю праздновать вместе.
- Я, правда, рада тебя повидать… э-э-э… - Отросшая чёлка убрана на бок, и влажный блеск глаз никак не скрыть. – Но последние лет десять мечтаю о том, чтоб однажды встретить Новый год в абсолютном одиночестве на даче, но никак ни в аэропорту среди толпы чужих и посторонних, пылающих негативом, людей!
- Так ты на дачу? – Старый знакомый заметно оживляется.
- Здесь недалеко. – Надеваю куртку.
- Я помню. – С досадой жмёт губы. Растерянно, с немой, противоестественной для него, паникой вглядывается в моё лицо. И я, Виталь, помню. И я помню… Всё помню. И руки твои помню. И взгляды вот такие твои помню. И тебя самого помню. Нас… помню. - Возьми меня с собой! – Наглеет и щёлкает меня по носу – перенял когда-то давно эту забавную, невинную и вместе с тем интимную привычку у собственного персонажа. Или наоборот. Не знаю. Да и неважно. – Я тебе пригожусь: машину с толкача завести, снег расчистить, баньку истопить, шампанское открыть, шашлык сообразить!.. Знаешь, всё будет как в сказке «По щучьему веленью»! – Осознавая, что акция самопиара граничит с вольнонаёмничеством в рабство, собеседник заходится заразительным смехом, а я уже понимаю, что пунктов в списке «за» значительно больше, чем «против». Причем самым весомым аргументом является «хочу»… – Третьякова, ты не прогадаешь, - подмигивает, - это я тебе гарантирую!..
- Хорошо. Только… я хочу настоящий Новый год с оливье, ёлкой и петардами! – Кивает и закидывает на свои могучие плечи наши дорожные сумки.
Штурмом, резво и лихо захватываем крепость, что именуема в народе «гипермегасупермаркет». На абордаж берём всё, что можем унести. И да, осуществляется моя самая нелепая, но вместе с тем самая необузданная мечта: Абдулов катает меня в тележке. Скорость набираем такую, что от встречного ветра сквозь смех восторга несдержанно слезятся глаза. По сути - кураж чистой воды!..
А дальше всё, как предвещал Виталя… Умудряюсь посадить «Жору» на пузо. Пассажир виртуозно проворачивает операцию «эвакуация» - благо, в багажнике лопата валяется. Непринужденно шутим, смеемся, философствует. О чём беседуем? Третья мировая. Вариативный сценарий конца света. Вечное и приходящее. Судьба и воля. Гороскопы и религия. Глупо? Возможно. Но и значительно лучше, нежели счета предъявлять. Ничего не вспоминаем, ничего не рассказываем, не спрашиваем… Словно не было этих лет, и словно в прошлом ничего не было… Есть мы. Есть данная точка пространства. Есть текущий период времени. И только это важно. Важно то, что я не вспоминаю, а заново узнаю, как это быть рядом с ним. Я, так безмерно любящая и ценящая свободу, одиночество и уединение, исключительно с этим мужчиной могу быть счастливее, чем наедине с самой собой. Рядом с ним я саму себя понимаю, ощущаю, чувствую лучше и четче, нежели в тишине. И он единственный, с кем энергообмен не то, что одновременно работает в оба направления, скорее это некая замкнутая, самодостаточная, цельная экосистема. Виталик – последний недостающий, неоспоримо самый весомый и значимый элемент моей гармонии.
Позволяю открыть замки. Позволяю врубить щеток. Позволяю занести в дом покупки. Позволяю загнать машину, и нет желания перепроверить, в порядке ли там мой любимец. Доверяю. И, пожалуй, впервые, и именно конкретно с этим мужчиной абстрагируюсь от состояния «сама». Расслабляюсь и позволяю заботиться о себе и без намёка на контроль.
Салаты, нарезки, закуски, яблочный штрудель – такой только я пеку, глинтвейн… Впервые готовлю одна под разноголосье телевизора. Умиротворенная таинством, теряю счёт минутам и растворяюсь в собственных, нет – ни в мыслях, в ощущениях. Гость тем временем осваивается, ходит туда-сюда, хлопает дверьми… Чистит двор от снега, рубит дрова, протапливает камин… С домом сливается.
- Ленок, а купальник у тебя тут есть? - С рук моих съедает ягодку винограда. Я лишь киваю в растерянности. – Я к тому, что баня готова…
- Только не говори!..
- Вот не зря молва утверждает, что у гениев мысли сходятся! – Щёлкает довольно пальцами.
- Это бред!
- Вот почему, когда офисные крысы в количестве тридцати человек собираются на корпоратив в сауне – это нормально, а когда компания друзей сокращается до двух, то всё – абсурд?! – разгорается, как бенгальский огонь. Импульсивный, вспыльчивый, ранимый – таким я его помню.
- Виталя… - теряюсь, не в состоянии обозначить очевидный порядок вещей.
- Идём-идём, искупаемся!.. – Выдыхаю, убеждая себя довериться ситуации.
И вот мы такие в плавательных костюмах и войлочных шапках, обмазанные мёдом, сидим и потеем. В ведре завариваются веники. Дышим горячим можжевеловым воздухом и молчим. Колени к груди прижимаю, шапку до носа натягиваю и… Адбулов вдруг фонтанирует автобиографическими шутками-прибаутками. Детство, юность, армия, стройки, театральное училище, переезд в Москву – за минут пятнадцать узнаю о нём больше, чем знала до. Под мой озорной смех веником обмахивается. Вдруг лодыжку мою обхватывает, и я в полный рост на полке вытягиваюсь. Пропаривает меня профессионально. Не успеваю осознавать действия мужчины, и вот уже со мной на руках он с разбегу прыгает в бассейн. Уверена, за бортом оказывается половина всей воды. Брызгаемся, резвимся, как дети малые! Ловлю себя на мысли, что не помню, кто он, кто я… Кто мы друг другу… Да и не важно это. Сейчас не важно. Меркнет важность всего, из-за чего мы расстались когда-то.
- Не буду тебя смущать, – вылезает из бассейна и облачается в отцовский халат. – Шашлыком займусь, а ты купайся.
- После парной на мороз? – Стоит начать растворяться в нём, как привычное одиночество утрачивает былой уют. - Ты не простынешь?
- Мне очень приятно твоё беспокойство, но я мужик крепкий – меня так легко не проймёшь! – Каким был любителем похорохориться, таким и остаётся.
- Виталь… - Оглядывается в дверях. – Если откровенно, я опасалась, что на баню у тебя коварные планы.
- Ты права. – Да, мужик своего не упустит!.. Даже по старой памяти. Акт ностальгии, так сказать. Ничего личного. - Именно из-за вашей шикарной бани в гости-то я и напросился. – Заразительно смеётся и оставляет меня наедине с собственными раздумьями. И когда я перестану думать об Абдулове хуже, чем он есть? Доверие. То, что он заслуживает. То, на что он рассчитывает, надеется. То, чего он так от меня и не дождался. Тогда. В прошлой жизни. Но на этот раз всё будет иначе. Я обещаю. Себе обещаю. Доверяю…
***
- Идём ёлку украшать! – Заходит в мою комнату, когда я, одетая в велюровый серый костюм, досушиваю волосы. На нём меланжевое трико и простая белая футболка. А ещё от него пахнет костром – до мурашек. - Без тебя, Третьякова, не справлюсь! – Смотря в его лучистые глаза, не могу ни улыбаться. Не дай Бог, снегопад решит к утру угомониться. Не дай Бог!..
- Ёлку я собрал. – За руку приводит меня в гостиную. – Переставить? – Киваю и одними губами даю ему понять, что меня устраивает. – Игрушек у вас тьма – всех цветов радуги!
- Символ нового года – огненный петух… - Оцениваю содержимое коробок. – Думаю, жёлто-красная тематика актуальна. – Молча, уносит в кладовку лишнее.
Возвращается. В его глазах ужас недоумения. Причина тому осколки разбитого стеклянного шара у моих ног в каплях крови, что течёт упругой струйкой по моей ладони.
- Ни на минуту тебя оставить нельзя! – Подхватывает меня на руки и усаживает на столешницу кухонного гарнитура. Промывает ранку, а затем обрабатывает.
- Что ты со мной, как с дитём малолетним? – Надменно цокает и, недовольный качеством повязки, заново перебинтовывает мою ладонь.
- Я как с многолетним дитём!.. Кто тут из нас на гитаре играет? Кому руки здоровые нужны, м?.. – Завязывает бинтик и подрезает хвостики. – Мед. помощь оказана. Получите. Распишитесь. – Целую спасителя в щёку, и кончики его ушей раскаляются до красна.
Скрипя зубами, вновь берёт меня на руки, усаживает в кресло перёд ёлкой. Суетливо протирает пол. Не без труда сдерживается от едкого словца, ударяясь мизинцем об угол тумбочки. Окидывает меня глубоко оскорбленным взглядом в ответ на мой сдавленный смешок. Скрывается в недрах дома. Пропадает. И так тоскливо, так одиноко, так!..
- Виталь!.. – зову я его. – Виталя! – кричу, что есть мочи.
- Что стряслось? - Вскоре мужчина опускается на корточки передо мной.
- Ёлку-то украшать будем?
- Дирижируй!
- Первым делом – звезду на верхушку!.. – И Абдулов покорно развешивает шарики, шишки и колокольчики согласно моим указаниям.
- Третьякова, ну какая разница три сантиметра ниже, пять – левее?! – не выдерживает он мою капризную нерешительность. – Ни мужа выбираешь!
- Я в принципе требовательна и категорична. – Готовой ёлкой довольна.
- Да уж знаю!.. Не понаслышке, – бубнит себе под нос, распутывая гирлянду. – Огни-то куда?
- На окно. – Он послушно развешивает. – Выключим свет, и у нас будет собственное звёздное небо. Ммм, Виталь, время-то!.. – впадаю в панику, стоит в поле моего зрения попасть настенным часам. – На стол пора накрывать! – Направляюсь на кухню. Увивается за мной, притягивает к своей груди.
- Сам справлюсь, - мягкий шёпот щекочет ухо. – Ты руку побереги.
Сервирует журнальный столик напротив телевизора рядом с камином. Вальяжно устраиваемся на ворсистом ковре, словно первобытные люди на шкуре убитого мамонта. Сидим по-турецки. Трёмся коленями. Толкаемся локтями. Хочется быть ближе.
Звеним вилками, нахваливаем кулинарные таланты друг друга, с набитыми ртами обсуждаем происходящее на экране. Спорим, вспоминая строчки из старых песен, да цитаты из культовых фильмов. Волшебство Нового года растворяет нас друг в друге.
Наслаждаюсь серебристой искристостью мужского смеха, и вдруг сквозь него слышу знакомую мелодию. В паническом желании переключить, сжимаю пульт. Абдулов бескомпромиссно отнимает у меня жезл правления.
– Очень хочу полюбоваться на тебя с экрана. – Сжимает мои дрожащие пальцы. И только по тому, насколько теплы его руки, понимаю, насколько холодны мои. Так странно слышать себя со стороны. Да и ещё в его присутствии. Он меня обнимает. Храбрею. Настороженно, медленно поднимаю взгляд с природного узора половых досок на жидкокристаллический экран. Я. Стойка микрофона. Гитара. Снято всё в рокэнрольном стиле. Вполне сносно. Есть чем гордиться. – Такую премьеру надо с размахом отмечать! Кстати, куранты вот-вот начнут бить!.. – Бутылку шампанского в одну руку, меня – в другую. – Кто-то заказывал салют!..
Остаюсь на крыльце. На перилах бутылка и фужеры. Абдулов устанавливает петарды и возвращается ко мне. Ракетницы нещадно заносит снегом. Они сиюминутно отсыревают. Скрипят и трещат; словно старики, хрипло кашляют. Искорка, вторая… И долгожданная феерия разноцветных залпов. Верещу, прыгаю, внутри мне и семи нет.
- С Новым годом! - Виталик разливает шампанское. Радуется да галдит не меньше моего.
- С Новым счастьем! – Звон стекла. Опустошаем фужеры. – Ууу!.. – Протяжный крик восторга в унисон.
Продолжаю восторженно созерцать шоу пиротехники. Вдруг оказываюсь заключённой в кольце сильных рук.
- Ленка-Ленка!..
- Что? – Опрокинув голову на плечо мужчины, оглядываюсь на него. Его уверенные, тёплые пальцы сжимают мой подбородок. А я не моргая, старательно вглядываюсь в глубину его невыносимо синих глаз. В них тоска. Мягкий, нежный, волшебный поцелуй.
- Люблю я тебя по-прежнему, вот что. – Отворачиваюсь. Притягивает меня спиной к своей груди, и обреченно выдыхает в затылок.
- По-прежнему?.. – Небрежная усмешка на выдохе. – Столько лет прошло. Сколько всего было за это время…
- Ты попросила тебя отпустить – я отпустил. Жалею, но… насильно мил не будешь. Да и не это главное. Главное – твоё счастье.
Оборачиваюсь. Смущённо прячу лицо на мужской груди. Он смиренно гладит меня по голове.
- Ты желание-то успела загадать?
- Оно уже исполнилось. – Робко его целую. Смакую каждую секунду. То ли прошлое, то ли сон оживает.
- Значит, у нас на двоих общая мечта? – Я лишь киваю и вновь тянусь за воздушным поцелуем. – Люблю тебя, Ленка… - Провожу пальцами здоровой руки по мужской щеке. И вновь трепетный поцелуй. – Ленка… - Его легкий поцелуй я насыщаю страстью.
На руках вносит меня в дом. В полумраке зала медленно то затухает, то вновь загорается неоновый свет голубых огней. Виталик укладывает меня на ковёр, опускается рядом. Мягко ласкает меня поверх одежды и говорит-говорит-говорит о том, как я ему нужна. Я верю. Уверена, он может вот так вечно вторить контуру моего тела и выворачивать наизнанку собственную душу, да прорастать сквозь мою. Но я сама расстегиваю молнию на своей кофте и отогреваю пальцы на сильной мужской спине. В следующую минуту эта спина накрывает меня. Его губы – мои… Он медлит. Талантливо медлит. Филигранно целует и ласкает, нежит своим теплом. Вымаливает право на второй, последний, шанс, вымаливает право быть целым, любить… Сладкосливочным может быть не только масло, но и единение с любимым. Безвозвратно канувшие в лету ощущения, чувства и эмоции перерождаются здесь и сейчас. Опасаясь обмануться, распахиваю глаза. Пламя свечи рисует на потолке причудливые тени. Различаю нас. Любуюсь. От счастья слезятся глаза. Парю, окутанная облаком его тепла, восторга, любви. Плавимся в общей на двоих неге. Я впервые настолько искренна и откровенна. Даже с ним впервые. Быть преданной страха нет. Есть страх не успеть. Не успеть отлюбить своего мужчину. Не успеть прожить свою жизнь. Не успеть насладиться счастьем. Феерия страсти ярче самого изысканного салюта разрывает нас на миллиарды пылинок, и мы сливаемся в цельное, эфемерное, искристое облако.
- Люблю… - выдыхает он мне в пупок в завершении вереницы томительных поцелуев. Щекотно – смеюсь, путаясь пальцами в, отдающих серебром, упругих завитках на его затылке. Всё ещё только начинается.
***
- Который час? – Упираюсь коленкой в низ живота Абдулова и вздрагиваю. Это всё не сон. Мы всё так же посреди зала на ковре. Укрыты пледом с дивана. Камин потрескивает поленьями – уже успел затопить. За окном расцветает. – Мы рейсы наши не проспим?
- Давай никуда не полетим. – Нависает надо мной. Целует, как, казалось, уже никто и никогда не поцелует. – Я хочу остаться здесь с тобой вдвоём на все каникулы.
- А после?
- После заберу тебя к себе. – Целует. – Украду у всех: у мамы с папой, у фанатов, у группы твоей новой. – Целует. – У всех украду. – Целует…
Ужом выскальзываю из-под Виталика. Беру его мобильник. Захожу «Вконтакт». Редактирую графу семейное положение. «Всё сложно» трансформируется в ёмкое и абстрактное «Есть подруга». Наблюдает со спины через плечо. Ухмыляется. Оборачиваюсь. В его руках мой айфон. Отныне я публично влюблена в Виталия Абдулова.
- И откуда такая информация?!
- Ты сама ночью признавалась. – Смеемся. Целуемся. Неспешные, невинные ласки.
- Да?! Что-то не припомню…
Идиллию разрушает мамин звонок.
- Потрудись объяснить происходящее!
- Я никуда не лечу. – Виталя цепенеет в немом ожидании вердикта. – МЫ никуда не летим.
- Лена, не смей допускать ошибок!
- Мамуля, я тебя очень люблю. Я уверена, ты любишь меня не меньше и желаешь мне счастья. – Вздох негодования в ответ. – Моё счастье – Виталий Абдулов. Надеюсь, ты примешь мой выбор. – Я лежу на спине. Он нависает надо мной и неистовыми поцелуями осыпает мою шею и грудь.
- Будьте счастливы, - тяжко шепчет против воли.
- Люблю тебя, мам!.. Поздравь всех наших от меня. От нас.
- Уверена?
- Да.
Мы будем счастливы.

 Отправлено: 11.01.17 20:03. Заголовок: Автор: Вика Название..

Автор: Вика
Название: Ирония судьбы. С любимыми не расставайтесь
Пейринг: КВМ
Рейтинг: R
Жанр: Romance, POV, Continuation
Размер: мини
Статус: окончен
Особая благодарность: Михеэлла, forget-me-not, Menata,


Очередная суббота, хоть и выпадает на тридцать первое декабря, выдаётся рабочей. Солёная сёмга со стихийного сабантуя офисного планктона аукается зверским сушняком. С порога кидаюсь к кухонному гарнитуру. На ходу раздеваюсь: пальто с палантином летят на спинку кресла. Столь вожделенная вода из-за страха встаёт поперёк горла - с дальнего угла комнаты раздаётся грозный рык. Надеюсь, это повышенная слышимость новостроек, а не результаты махинаций с двойным заселением. Тяжёлый графин в одной руке, широкий нож в другой, на цыпочках крадусь к источнику звука. Из-под вороха постельного убранства видна огромная и, более чем, волосатая нога!.. Йети, никак, из карельской тайги вышел.
- Эй! Проснитесь, слышите?! – Да, самое время деликатно шептать! – Немедленно проснитесь! – прокашливаюсь, повышая тон. - Вставайте! Вы живой или нет? – Ответом сладострастное храпение. – Ах, так?! Проснитесь! Немедленно проснитесь, слышите?! – Нож и графин на трюмо. Со всей дури бью незнакомца. – Вставайте! Что Вы здесь делаете?! – Лихо тормошу мужика, стягиваю с него одеяла, но без толку – они слиты в единый организм.
- Не надо меня трясти! - Сей протест, явно, имеет алкогольную подоплёку. – Я посплю немного ещё. – Далее ни намёка и на первобытную человеческую речь. - Надо мне ещё чуть-чуть поспать, - среди чавканья и нытья, подключив нехилую фантазию, разбираю лишь одну фразу.
- Кто Вы такой?! – Пытаюсь перевернуть незваного гостя на спину - не выходит. – Как Вы здесь оказались?! Вставайте!.. – Изо всех сил тяну алкаша за руку. Тщетно.
- Не надо тянуть… меня… - Обессилив, в приступе безысходности хлопаю его по заднице. - Э-э-э… Больно… - Не менее волосатой рукой отталкивает меня.
На своём веку одного мужика с подобной лохматостью припоминаю. Появился бы он сейчас. Выставил бы этого пьянчугу взашей!.. Но я привыкла рассчитывать только на себя.
- Вставайте! Вставайте сейчас же! – Не готова я мириться с таким экстравагантным соседством.
- Мешаешь спать мне… - Уворачиваюсь от летящей подушки. – Кошмар… какой-то…
- Ну ладно, берегитесь! – Рука с графином зависает над головой незваного гостя. – Я Вас в последний раз предупреждаю. – Завывающий храп подтверждает заказ бодрящего душа.
- Ой!.. Ой как хорошо!.. Ещё!.. – По просьбам публики махом опрокидываю посудину. – Эй, поплыли!.. - Разгребает, вмиг окаменевшее, одеяло. – Э-э-э… Что такое?.. – теперь уже жалобно хнычет. – Ну что Вы, мокрое - обалдели?.. – Выбирается из плена сырой ваты, но головой не шевелит – слишком уж тяжела. – С ума посходили все, что ли?.. Это же я Вам ни клумба!.. - Чуть заглядываю за вихрастую макушку.
- Ой! – Инстинктивно прикрываю рот рукой. Господи, это он!.. Он! Из крови и плоти! Живой и настоящий! Здесь и сейчас! В моей кровати! Столько лет спустя!
Пару секунд старый знакомый моргает, но сон бескомпромиссно нокаутирует спортсмена. На всю квартиру грохочет его храп. Обессилено оседаю на пол. Каждый год под куранты загадываю одно и то же желание. Кажется, начинает наконец-то сбываться. Дед Мороз, ты существуешь?..
Вздрагиваю от очередного хриплого завывания. Боже мой, да он в стельку!.. И как он меня нашёл? Замок как открыл? И… и зачем… Зачем это всё?!.. Эмоции одерживают надо мной вверх - градом льются слёзы. Утыкаюсь лицом в собственные колени и рыдаю. До дрожи в плечах. До спазмов в животе. До боли в горле. Рыдаю.
Его мычание сквозь свои всхлипы различаю раньше, чем рингтон мобильника.
- Тише-тише-тише… - глажу его по плечу, успокаиваю. – Тише-тише-тише… - На стуле груда его одежды: джинсы, пиджак, дублёнка, меховая шапка с хвостом – ищу телефон по неисчислимым карманам. - Тише, мой хороший, тише… – Сбросить бы звонок раньше, чем он проснётся.
Паспорт и смартфон, точь-в-точь как мой. Мама. Отбой. Беззвучный режим. Прислушиваюсь к мирному сопению, утирая слёзы. Вновь входящий. Неслышно убегаю в уборную. Присаживаюсь на борт ванной.
- Сынок, почему ты до сих пор не дома? – в дребезжащем голосе волнение и неподдельный испуг.
- Марья Дмитриевна… - Дай Бог, память мне не изменяет. – Прошу Вас, успокойтесь. С Виктором… Михайловичем всё в порядке.
- А-а-а… - замешательство. – Кто говорит?
- Понимаете, произошло недоразумение. – Волшебство в действии. – Накануне я получила ключи от новой квартиры и переехала. Сегодня с работы возвращаюсь, а на моей тахте спит пьяный мужчина.
- Пьяный?! Господи, стыд-то какой! – Тяжко вздыхает. – Девушка, Вы не подумайте дурного! Витя не пьёт – ему нельзя: непереносимость, аллергия!
- Знаю.
- Откуда?!
- По нему заметно. – Женщина досадует на безалаберность сына. - Пыталась разбудить Виктора – не вышло. И вот - Ваш звонок.
- Как он попал вовнутрь? – Так ли важно это? Лишь бы не ушёл.
- Ключи, видимо, подошли.
- Ох уж эти китайские двери от застройщика!.. – причитает, почём зря проклиная всех и вся. – Сын мой живёт и работает в Сочи. Квартиру мне купил. Сам ещё в гостях ни разу не был. Новый Год, жду его, праздновать. Где ребёнка своего забрать-то могу? – Нет-нет-нет! Что значит: «Забрать»?! Не отдам!
- Записывайте: третья улица Строителей, дом - двадцать пять, квартира - двенадцать. – Покорно приговор себе подписываю.
- Нет, Вы явно напутали! Это наш адрес!
- Ничего я не напутала: в договоре аренды чётко прописано.
- Милочка, думаете, у меня ордер с пропиской по какому-то иному адресу?! – Собеседница продолжает возмущаться, а я листаю паспорт. Нахожу корешки авиабилетов.
- Марья Дмитриевна, простите за абсурдный вопрос: а… в каком Вы городе?
- В Москве, разумеется.
- Мы в Питере. – Тишина... И только мёртвые с косами стоят. – Судя по отметкам в проездных документах, Виктор сел на рейс до Внуково, но приземлился в Пулково. – Телепортация в чистом виде.
- Ох уж мне эти друзья!.. Я Вам перезвоню! – Гудки.
Перелистываю странички паспорта. Сочинская прописка. Детей нет. Четырнадцатого февраля девятого года зарегистрирован брак с гражданкой Уткиной. Седьмого марта следующего – развод. Хорош подарок. Листаю контакт-лист. Ни солнышка, ни зайчика, ни котёнка, ни любимой, ни единственной, ни родной. Рыщу – сама не знаю, что хочу найти. Или… НЕ найти. На фото: документы, награды, юные спортсмены, природа и архитектура черноморского курорта. Всего три трека: "Кулёмина - Лети", "Лена - Любовь - Надежда", "Я уйду". Вздрагиваю от гулкой вибрации трубки.
- Милая девушка, дозвонилась я до Витиного приятеля – Павлика, чтоб этому авантюристу пусто было!.. – Дама почтенного возраста, заслуженный педагог – и чертыхается! - Понимаете, у Виктора с товарищами традиция! Тридцать первого декабря они ходят в баню... – Из путанного пересказа ясно: захмелевшая компания посадила невменяемого Степнова ни на тот рейс. Да-а-а… попарились ребята на славу. Ирония судьбы, не иначе. - С ума сойти! Золотая Вы моя, молю Вас, заклинаю, не гоните моего оболтуса на улицу! Пьяный, один в чужом городе, да ещё и в Новогоднюю ночь!.. Я приеду за ним.
- Не стоит срываться. Пусть проспится, а утренним рейсом отправится в Москву. Обещаю, всё хорошо будет.
- Деточка, да как это так?!
- Не переживайте. Спокойно празднуйте Новый год, спать ложитесь. Завтра Виктор будет дома.
- Благодарю Вас, дорогая Вы моя! Дай Вам Бог хорошего мужа! – выдыхает с облегчением и отключается.
Привожу себя в порядок: душ, макияж, укладка, платье, шлейф парфюма. Возвращаюсь в комнату. Степнов по-прежнему крепко спит, сладко посапывая. Дышать нечем, приоткрываю окно – снежная пыль нахально устремляется вовнутрь, но встреча с тёплым воздухом для неё фатальна. Раздвигаю ширму, избавляя гостя от неизбежной пытки назойливым светом бра. На скорую руку крошу салаты и сервирую журнальный столик на две персоны. Он проснётся, и придётся разговаривать, вероятно – и отпустить его придётся: заказать билет, вызвать такси… Колотит от этих мыслей. Негромко включаю телевизор – внутреннему голосу теперь до меня ни докричаться. Устраиваюсь в глубоком кресле, уютно поджав под себя ноги. Чуть зябну. Укрываюсь пальто. Под наивные шутки советской комедии засыпаю.
Под утро нелепые сновидения наполняются невнятными шорохами, стуками, шагами, скрипами… Но сон сильнее. Вижу водопад. Это шелест льющейся воды сквозь дрёму настырно пробирается до слуха – кто-то принимает душ… Сухое бревно катят по каменному насту. Это ширму складывают…
- Лена?!.. – его шёпот у моих колен, глаз не открываю. – Мама ещё говорит: «Приезжай, я тебе невесту сосватаю!», а я, дурак, противился. Мама у меня мировая: тебя нашла, в гости привела, стол накрыла, убежала куда-то... – Наивность его всегда красила. - Ты в моём доме, а я выпивший – стыдоба-то!.. – Сдавленный смешок сходит за сопение. – Спи, моя родная, спи. Мешать не буду – посижу, полюбуюсь. Какая же ты красивая!.. Ты всегда самой красивой была - красивее самой себя стала. Ты спишь – не слышишь меня, самое главное говорить не страшно: я люблю тебя. - Уголок губ нервно дёргается – лишь бы не заметил. Досадно будет прогореть и не выслушать до конца его исповедь. – Люблю, сколько знаю, и всегда любить буду тебя одну. Жизнь твою не хочу отравлять, только вот мне самому без тебя нет жизни. О годах в разлуке и вспоминать нечего. С ног сбился в поисках тебя: ни одной ниточки, ни одного адреса, ни одного номера телефона… Словно и нет тебя вовсе на всём белом свете. Привиделась ты мне и растаяла… Понимаю я всё. Понимаю и самого себя проклинаю. Прости меня, родная моя, прости. Молю тебя: прости!.. Девочка моя… Леночка… Лена… Ленка… Ленок… Как же ты прекрасна. Как же я тебя люблю. Как же счастлив, видеть тебя...
- И я счастлива, видеть тебя. – Моя рука на его влажной, испещрённой печатями эмоций, свежевыбритой щеке. В банном халате сидит по-турецки. Не дышит. Не моргает. Чуть улыбается. Вот-вот и заплачет… Изменился. Вширь чуть раздался. Виски серебрят. Но взгляд всё тот же... Поверх моей холодной кисти ложатся его руки: горячие, шершавые, тяжёлые. Ведомая их властью, моя ладонь медленно плывёт по родному лицу – мы истосковались. И вместо: С Новым Годом, я уверенно шепчу: – Я люблю тебя… Витя…



Старый Новый Год грядёт! Поздравляю!