Отправлено: 12.12.14 16:38. Заголовок: Из-за меня…

Автор: Вика
Муза: paintera
Особая благодарность: forget-me-not
Название: Из-за меня…
Пейринг: КВМ
Рейтинг: R
Жанр: Angst, Romance, POV
Статус: в процессе
Комментарии: http://kvmfan.forum24.ru/?1-12-0-00000250-000-220-0-1412600361
Примечание: по сюжету эта история примерно совпадает с сериалом до того момента, как, ударив на соревнованиях Гуцулова, Степнов увольняется из школы по собственному желанию. После чего события развиваются иначе. Степнов исчезает из жизни Лены навсегда. До поры, до времени навсегда…
Приятного всем чтения!

Автор против размещения фика на других ресурсах!

ОблоЖЖЖка! Я её слепила из того, что было )))




Шедевральный подарок от Оли Elfa


Новая обложка от автора



Обложка авторская R

Скрытый текст

 Отправлено: 12.12.14 17:02. Заголовок: I. Когда корабль т..

I.

Когда корабль твой уплыл,
И в город мой ступила тьма,
Как приходилось, так и жил.
(БИ-2 – Люди ветра)

1.

- Ну, заменили куратора бы с начала учебного года – ну, знали же, что наша Катерина на сносях!.. Ну, зла не хватает, Ей Богу!
- Полтора месяца жили – не тужили, неделю - как сироты, а сейчас, понимаешь, привыкай к этому монстру!
- С чего ты взяла, что он монстр? Нормальный, может мужик…
- Да левой пяткой чувствую, маразматик он!
- А я говорю, нормальный! Спорим на шоколадку?
- Угу, на степуху! Вот, как он тебя отправит, куда Макар телят не гонял, так и принесёшь мне всю до копеечки! У тебя же повышенная?..
- У нас расписание только-только утряслось, и снова здорово!
- Пусть он под нас подстраивается, а не мы под него!
И тому подобные обрывки невнятных диалогов сокурсников начали доноситься до моего сознания ещё в вестибюле. Стоило две недели проваляться с аппендицитом, как всё – революция местного масштаба!.. С энтузиазмом слона и скоростью мухи представители славного студенчества снуют туда-сюда, а я стою, наблюдаю за всем этим, скрываясь в стеновой нише, и тереблю собачку на куртке. До чего же тошно-то. Дверь на задний двор никогда не бывает заперта. Толкаю её от себя. Влажный промозглый воздух ударяет в нос терпким запахом осени. Колючий ветер обдувает открытую шею со всех сторон; сдавливая горло, начинает душить. Подкурить удаётся лишь с третей попытки. Горькое тепло заполняет изнутри, и я почти перестаю что-либо чувствовать.
- В следующий раз после звонка не приму! – приветствует меня гардеробщица. Номерок в карман джинс, пара взмахов расческой над головой. Покупка бутылки воды в буфете. Привычный, в общем-то, утренний ритуал.
- О, Кулёмина, выздоровела? – Староста?! Опаздывает?.. Ну, Слава Богу, она смертная! – Подумать только, первое орг. собрание с новым куратором, а мы задерживаемся! – Ухватив меня под локоть, Афанасьева тянет вслед за собой по лестнице, что, в принципе, я никому не позволяю. Надо же так с утра вывести.
- Как хоть зовут его? Откуда он, вообще, нарисовался? – Избегая нахального любопытства к моей персоне со стороны сокурсницы, первая обрушиваю на неё череду вопросов. Да, нападение – лучшая защита.
- Честно, я забыла! Со всей этой волокитой всё из головы вылетело, правда! – Ненавижу манеру оправдываться. – С уходом Екатерины Юрьевны выяснилось, что не все ведомости наши заполнены – бегала с зачетками группы по преподам. У тебя, кстати, все проставлено, а то мало ли?.. – Я лишь коротко киваю и чуть замедляю шаг. – Зато я точно знаю, нам в триста сорок пятую надо бежать! – Кидает обеспокоенный взгляд на циферблат наручных часов. – Чёрт! Почти семь минут уже прошло!
- Да не парься, нормально всё будет. – Ненавижу привычку паниковать.
Останавливаемся и прислушиваемся к происходящему за дверью. Настя аж склоняется в непристойной позе, всматриваясь в щель замочной скважины. Пробегающий по коридору третьекурсник толкает нас в спины. Под общий гул подруга по несчастью так и влетает в аудиторию буквой «Г» лбом вперёд. Следом вхожу я. И тут же останавливаюсь. Ему и оборачиваться не нужно. Как там поётся в слащавой песенке? Я узнаю его из тысячи. По затылку, по спине и по заднице…
- Извините за опоздание.
- П-проходите. – Ну же, не надо – не теряй марку перед бегемотами. Тебе ещё их гонять.
Стою, откровенно рассматриваю его профиль, завитки, отдающие, едва наметившейся на висках, сединой, его сильные руки… Фигура, кажется, стала чуть рельефней… Качаться больше стал, что ли?
- Девушки, не задерживаем группу – проходим, присаживаемся. – Афанасьева останавливается на полпути. Возвращается за мной и за руку тянет вслед за собой на средину первого ряда. Выдержав паузу, куратор продолжает свою речь. Блокнот, ручка… Так, звук на телефоне… Карамельки камнепадом высыпаются на пол из Настиной сумки.
- Тише можно? – крик откуда-то сверху. А у него, надо сказать, железная выдержка. Сижу напротив. Смотрю во все глаза, а ему хоть бы хны!..
- …ручка?.. – Девчонка со второго ряда хлопает меня по плечу. Ненавижу прикосновения чужих. Одариваю её недобрым взглядом. – Ручка, Лен, есть у тебя? Моя писать перестала.
- Вот, у меня есть! – отзывается староста. – Держи.
- Спасибо.
- Конфету держи!
- Спасибо, мои любимые! – Шуршание фантиков. Да, Степнов, не выпускной курс, а детский сад, средняя группа. Не смотри на меня так, самой тошно. Кажется, вот-вот и задохнусь. Тяну молнию кофты вниз. Дабы хоть немного успокоить нервы, начинаю перекладывать ручку меж пальцев.
- Как мужика-то хоть зовут? – одаривая второй ряд новой порцией сладостей, спрашивает Настя не так тихо, как ей могло бы показаться.
- Специально для тех, кто опоздал, повторяю: зовут меня… - Раскачиваясь, старый знакомый подходит к доске и крупными каллиграфическими буквами выводит на её истертой поверхности собственное имя. На его безымянном пальце сверкает обручальное кольцо. Ручка вылетает из моих рук и приземляется у его ног. – Зовут меня: Виктор Михайлович Степнов. – Отряхивает ладони, а затем поднимает с пола орудие труда любого студента и кладёт на зеркальную поверхность преподавательского стола, на который присаживается и сам. – Студентка…
- Кулёмина! – выкрикивает та, что просила у меня ручку. Куратор кивает, словно в знак благодарности.
- Студентка Кулёмина, заберёте свою пропажу после собрания. – Да ладно? А чем я писать буду? Тут же встает и кладёт мою ручку на мой блокнот. – Впрочем, держите. Вам ещё писать… - Заводит пятерню в свою густую шевелюру. Стоит молча, всматриваясь вдаль за окном. Так в гробовом молчании проходит несколько минут. Резко убирает руки в карманы и начинает расхаживать вдоль первого ряда от окна до окна. – Значит так, я буду курировать вашу группу, а также преподавать на курсе несколько дисциплин. На нашу с вами долю выпало совместно прожить некоторое время. Назовём это время «X». Нам просто нужно пережить это время. С минимальными потерями для обеих сторон. Все всё уяснили? – Разливаются вопли одобрения. – Ну что же, продолжим… - Он несёт какую-то маловразумительную чушь о порядке предстоящих испытаний: гос. практика, гос. экзамены, диплом… Текущий контроль, новости факультета и ВУЗа, и прочее, прочее, прочее…
- Лен, давай справку! - шепчет староста, отважившись пихнуть меня при этом локтём в бок.
- Какую ещё справку?!
- Ну, ты же в больнице лежала, у тебя освобождение должно быть от практического курса на неделю-другую… Я всегда собираю с группы справки и передаю их куратору.
- Я сама в состоянии отдать справку. – Всё же, я бываю слишком резка.
- Ну, это не моя прихоть. – Жеманно пожимает плечами. – Так на факультете заведено: через куратора группа взаимодействует с администрацией, через старосту группа взаимодействует с куратором. Представь, если каждый будет к нему со своими заморочками подкатывать!.. – Я не каждый. Далеко не каждый!..
- Я сказала, я сама отдам справку!
- Девушки, имейте совесть! – Под рык Степнова я вскакиваю на ноги и хватаю свои вещи.
- Я пересяду! – По центральному проходу направляюсь вверх. Устраиваюсь на последнем ряду. Почти под самым потолком.
- Нормативы, контрольные и зачёты, надеюсь, вы все сдадите в срок и без няньки. Поговорим подробнее о предстоящей практике. Практику в финтес-клубах и спортивных секциях вы прошли на предыдущих курсах. Аттестационная, преддипломная практика подразумевает работу в школе. Это может быть либо стажировка в роли физрука в общеобразовательной школе, либо работа тренером в спортивной школе. Главное, чтобы учебное заведение имело государственную аттестацию. Итак, записываем… - извлекаю из сумки, предварительно избавленную от фольги, плитку горького шоколада и вставляю в уши наушники. Не могу я его голос слышать… Такой холодный и чужой. Стальной и совершенно равнодушный к студентке Кулёминой…

- Лен… - Я останавливаюсь, хотя и желаю бежать прочь. Спрятаться ото всех, от самой себя, от него. – Я уволился из школы по собственному желанию.
- Понятно… - Выдох. Вдох. Главное, не смотреть в его глаза.
- Понимаешь, я не смог вчера сдержаться п-потому что… - Молчи! Только о любви сейчас не говори!..
- Я знаю! – перебиваю его, спасаясь от едкой боли чуть ниже груди.
- Потому что ты очень много для меня значишь. – Ноги пружинят в коленях. Нервы совсем ни к черту!..
- Виктор Михайлович, я Вам уже говорила, ч-что… - И чувство такое, что в последний раз вижу его. – Боюсь с Вами отношений. – Не могу, когда он так виновато отводит глаза, да еще и губы поджимает. – Но после вчерашнего. Я вообще Вас боюсь. – Больно, зато – правда.
- Да, тут я виноват, - признается он моим кроссовкам. Мы даже в глаза друг другу посмотреть теперь никогда не сможем! Ну, зачем ты так с нами?! За что?..
- Знаете, между нами ничего не было, но теперь… и это закончилось, - подытоживаю я, толком сама не понимая смысл сказанных мною слов. Злость в некогда самых родных глазах. Циничная усмешка.
- Что даже то, чего не было?
- Да. - Теперь я могу открыто смотреть ему в лицо.
- Понятно. – И в его интересах уже не шнурки на моей обуви, а даль за моей спиной.
- К сожалению, Вы сами заставили меня принять такое решение.
Со злостью сжимает губы и уходит. Помню, как сейчас, стоим с девчонками у окна, провожаем его взглядом со школьного двора… Паника, обида, боль…

- Лен, ты на пару опоздаешь! – кричит он мне, и я понимаю, аудитория опустела.
- У меня освобождение.
- Ты обязана присутствовать. – Складывает какие-то бумажки в папку.
- Вы пришли сюда, чтобы меня воспитывать?
- Да нет, твоё появление такой же сюрприз для меня, как и моё для тебя. – Я спускаюсь вниз. – Про какую вы справку тут кричали? – Протягиваю ему документ. – А сейчас шагай на пару. Освобождение от физических нагрузок не дает освобождения от аттестации.
- И каким это, интересно, образом?.. – И не надо так на меня смотреть. Я не намекаю, я провоцирую.
- По каждой теме, которую пропустишь, предоставишь преподавателям реферат. – Каким ханжой был, таким и остался. – Это стандартный порядок. Всё, шуруй!..
- Вы женаты?
- Да. – Подхожу чуть ближе, и его дыхание сбивается. Да, Виктор Михайлович, такими темпами в моих силах Вам астму обеспечить!..
- Дети?
- Сын. Четыре года. – Теперь уже моё сердце бьется в горле, перекрывая дыхание.
- Четыре года? - И с чего это так больно-то? Чёрт поймёт!..
- Да почти пять уже. – Ну не надо столь виновато отводить глаза! Не надо!..
- Почти пять, - усмехаюсь с некой горечью. - Шустрый вы, Виктор Михайлович!.. – Хлопаю его по плечу и спешу освободить помещение.

 Отправлено: 17.12.14 17:39. Заголовок: Всем салют! http://j..

Всем салют!

II.

Ты сгладил все углы.
И жизнь твоя –
Один сплошной
Проклятыйкомпромисс.
Ни вверх, ни вниз.

02.

- Кристин, я без понятия, во сколько сегодня освобожусь. – Да-да, у меня пустое ведро вместо головы. И тебе вовсе не обязательно знать, почему именно сегодня я готов с тобой согласиться. – Я с уважением отношусь к твоей работе. И от тебя жду взаимности! – Что, мне не слышится?! Она желает выслушать моё мнение?.. – Заберешь сына из сада и завезешь его ко мне на работу, машину нам оставишь, до вокзала на такси доберешься. – Лучше пусть огреет меня порцией едких «любезностей», чем продолжает вот так молчать в трубку, выжидая, когда я взорвусь. – Кристина, пойми, сегодня я не уйду с работы, пока не прочитаю личные дела всех студентов своей группы! – Пока дело Кулёминой не отыщу уж точно!.. – Буду ждать. – Замечательно, она позвонит, когда они с Владиком подъедут.
Истратив пару часов на изучение биографий бегемотов, я получаю от жены с рук на руки сына, ключи от машины и, полный презрения, взгляд. Счастливого пути, дорогая!..
- Пап, я кушать хочу! – жалобно тянет Владик, когда я снимаю с него шапку в фойе корпуса. Опять не накормила! Мать называется!..
- Если честно, я тоже. – Присаживаюсь перед сыном на корточки и провожу ладонью по его мягким чуть вьющимся тёмным волосам.
Первое, второе, компот… Стол накрыт, руки вымыты, можно приступать. О, Петрова, вот она мне и нужна!..
- Надежда Ивановна, приятного аппетита! – Сажусь за стол напротив нашего методиста.
- Чего тебе? – Высокомерный взгляд поверх оправы.
- Да я тут решил ознакомиться с судьбами своих подопечных! – Оглядываюсь на сына, подмигиваю ему, давая понять, что всё в порядке и я рядом. - Но вот незадача - несколько личных дел никак не найду.
- Так фамилии назови, а я тебе подсоблю. – Делает глоток воды, и на стакане остается алый полукруг. Ленка никогда не красила губы, никогда… Да и сегодня я заметил, её губы потрескавшиеся и шелушатся. Её губы… Значит, так и не избавилась от дурной привычки на ветру их облизывать.
- Кулёмина. Кулёмина Елена Никитична. – Пытаюсь я придать голосу излишнюю черствость. - Она в моей группе, а дела почему-то нет…
- Несколько говоришь? Ну-ну… – Оправдываться я не собираюсь. – Она в академе была. – Прижимает к губам бумажную салфетку. - Наверное, её дело вместе со всем курсом в архив отправили.
- Как в архив?! Как же теперь?..
- Ты иди, Виктор Михайлович, жуй свою гречку, а я тем временем найду тебе твою Кулемину. – В ответ я расплываюсь в улыбке.
Радостный, не пойми чему, возвращаюсь к сыну, и мы продолжаем трапезу. После, по пути в тренерскую, нас перехватывает Ивановна. Заводит в огромных размеров кабинет по соседству с библиотекой, знакомит с обстановочкой – где дела выпускников хранятся, где их курсовые и дипломные, а где и диссертации пед. состава. Жадно хватаю личное дело Ленки, не отказываюсь ещё и от пары методических разработок. Для конспирации, так сказать… Да и для составления учебного плана, по увереньям методиста, отличное подспорье.
Усаживаю сына за свободным столом. Он у меня деловой. Везде и всюду со своим собственным рюкзаком ходит, а там и игрушки, и альбом с фломастерами, и электронный дайджест, против которого я собственного по сей день. Кристина знает, но взяла и купила эту гадость Владику. И причем даже не на день рождения, а просто так. Приехала с очередных не запланировано затянувшихся гастролей и подарила. Вот так и выходит, я плохой папа – каждый день сына строю, а мама у нас хорошая – при каждой возможности балует, чтоб её!.. А я все ума не приложу, ну как ей разъяснить, что любить – это не значит слепо всегда и во всём потыкать?! Любить – это, прежде всего, добра желать. Ну как бы там не было, а ближайший час сынок скучать не будет, а значит, и отвлекать меня от работы тоже не станет. Так… Откладываю дело Кулёминой в сторону, а то аж руки трясутся. Как там мама в детстве говорила? Сделал дело – гуляй смело! Вот, сначала с документацией закончу, а погружаться в прошлое можно и на сон грядущий.
Когда таблицы перед моими глазами начинают расплываться, гаджет Владика разряжается, а его машинка ездит уже по стенам, понимаю, всё – с работой на сегодня пора завязывать.
- Ну что, сын, домой?.. – Собрав сумку и взяв в руки курточку Владьки, присаживаюсь на диван. – Собирай свои вещи. – Он лениво следует моим указаниям. - Так, что это у нас настроение вдруг испортилось?
- Ты опять не сдержал своё обещание, - сквозь зубы.
- Так, какое ещё обещание? – Присаживаюсь напротив несносного мальчишки, беру в свои руки его маленькие тёплые ладошки. – Напомни своему непутёвому отцу.
- Утром, когда мы ехали в садик, ты пообещал мне, что сегодня, после того как проводим маму на поезд, мы с тобой пойдём в кино, мультик смотреть. А мы и маму не проводили на гастроли, и мультик не посмотрим. Я один в садике, кто ещё не посмотрел. Меня даже играть с собой никто не берёт, потому что я не знаю героев. А как играть, если героев не знаешь?.. – Я молча прижимаю к себе малыша. – Ты никогда не сдерживаешь свои обещания, - сипит с досадой мне в шею.
- Ты, Лен, знай… Если что, я всегда рядом…
- Знаю.
Да, я никогда не сдерживаю свои обещания.
- Мультик – значит, мультик!..
До сеанса ещё целый час, поэтому примирительное мороженое для сына и кофе для меня, дабы не уснуть. Открытое кафе. С наших мест хороший обзор на весь этаж. Гудят игровые автоматы, кинозалы призывно подмигивают неоновыми вывесками. Из дверей с надписью «служебное помещение» вылетает стайка молоденьких девушек в форменных жилетках. На долю секунды мелькает нечто знакомое среди всей этой красоты. Оборачиваюсь на сотрудниц. Да вряд ли… Просто, рослая блондинка…
- Пап, а хочешь мои рисунки посмотреть?
- Рисунки? Твои? Конечно, хочу!.. – И в следующую минуту он уже ко мне прижимается, чинно-важно альбом листает… Комментирует. У меня даже дух захватило - тот Владька ещё фантазер!.. И ладно бы в деда, так не в кого…
- Я влюблён в Вашу внучку.- ДА? ДА.
- Да ты щенок!..
- Да Вы не так всё поняли! Я готов ждать год, два, сколько угодно!.. Я действительно люблю Лену. – Сколько угодно…
- А она что?
- Я признался Ленке, а она бегать от меня начала.
- Ну, тут два варианта: либо ты ей противен, либо она в тебя влюблена. Почему-то склоняюсь ко второму варианту… - А я всё же к первому.
- А мне-то что делать?!
- Будь рядом… - И для чего только наши дороги вновь сходятся?..
- Пап, дай я сам тёте билетики отдам! – Тянет за карман меня, а я стою соленым столбом. Да, Москва всё же большая деревня!.. – Ну, пап! – На цыпочках тянется и в карман уже лезет. – Ну, дай! – Молча удовлетворяю его просьбу.
- Здравствуйте!
- Здравствуй. – Отрывая корешки, мягко улыбается моему сыну. Давно она мне Так не улыбалась. Давно…
- Привет, Ленок… - Чёрт, до чего же голос-то дрожит!..
- Приятного просмотра.
Вместо кадров с экрана перед глазами мелькают воспоминания.
- Виктор Михайлович, маму с папой освободили!.. – Она повисает на моей шее, сжимаю её в тисках своих, уже тогда, жадных рук, прижимаю к себе… И всю эту минуту её сердце бьется в моей груди. Запыхавшаяся, взмокшая, счастливая… Дрожит, жаром пылает…

- Ленка… - Поднимаю её с ринга. Не приходя в себя, прижимается к моей груди. Господи, делай, что хочешь, пусть только она живёт!..

- Учишь тебя, учишь!.. – Ворчу на неё, а она даже дышать перестала. Только жаром пылает в моих руках. – Ты меня слушаться будешь или нет?! – Нос к носу. Её глаза лихорадочно блестят и нервно бегают от моих глаз до моих губ и обратно… Туда-сюда… Да гори оно всё синим пламенем!.. Её губы. Сухие, горячие, в трещинках… С легким привкусом запекшийся крови и слёз. Не смело ласкаю их своими, до безумия жаждущими большего. Дабы не сорваться, спасаюсь, сжимая в кулаках ткань её футболки. Несчастные секунды нашего недопоцелуя, и я никогда не забуду вкус Ленкиных губ. – Прости. – Пересаживаю Кулёмину со своих колен на диванчик и спасаюсь бегством, скрываясь в ванной. Умываюсь холодной водой…

Её тонкие пальчики скользят вдоль шрама на моей щеке. Нет, током меня не шарахнуло. Меня накрыло. Накрыло волной и унесло в открытое море.

Дремлю на диване в её гостиной. Дышу через раз – больно… И вдруг она в дверном проёме. «Или уснул, или сдох,» - подумал тогда я.
- Виктор Михайлович, а я Вам суп куриный сварила!.. – И всё равно «Михалыч», чёрт его!.. – Он сил придаёт. – Присаживается рядом. Поднос на свои колени ставит.
- Спасибо, я потом.
- Он остынет и будет не таким вкусным, - ворчит с досадой. Да, Степнов, можешь ты всё испоганить! Девочка для тебя старается – уважь!.. – Давайте, я Вас покормлю. – Улыбается, мне улыбается. Кормит меня с ложки и смотрит так, словно роднее меня не сыскать ей во всем белом свете. Девочка моя…
- Вкусно. – Бульон согревает изнутри, и я начинаю чувствовать хоть что-то помимо боли.
- Я его с помидорами сварила – мне мама так в детстве делала. – Мама вряд ли будет в восторге.
- Родители когда возвращаются? – Прячет влажные глаза за чёлкой.
- Контракт через четыре года заканчивается, если только летом в отпуск. – Летом. В отпуск. И я попрошу у них её руки… Только бы дождаться лета, отпуска.
- Лен, всё. Спасибо.
- Ну вот, а говорили, вкусно… - Ставит поднос на табурет. Моя рука самовольно скользит по её коленке, и она приседает обратно. Даже чуть ближе. Укрывает меня почти до самого кадыка. Долго и старательно разглаживает все видимые и невидимые складки шерстяного пледа у меня на груди. Её холодные пальцы несмело скользят по моей щеке, по моим волосам… То ли усыпляя, то ли исцеляя, она гладит меня по голове, как в далёком полузабытом детстве это делала бабушка, с особой нежностью и каким-то, ей одной, понятным трепетом. Моя рука с её коленки перебирается на её бедро. Её губы на моём лбу, виске, уголке рта… Чуть сильнее сжимаю её бедро. Она понимает и доверчиво прижимается лбом к моему плечу. Хорошо…

Весь сеанс живу ожиданием того, как с появлением титров она откроет дверь, сдвинет с прохода занавес и, выждав, пока зал опустеет, приступит к его уборке, но, правда, прежде я перехвачу её за руку, и мы обменяемся хотя бы парой фраз. И откуда столько дури в моей голове?.. Свет зажигает шатенка средних лет.
Всю дорогу до дома малой не оставляет настойчивых, но все же безуспешных, попыток обсудить со мной сюжет сказки, но я никоим образом не могу поддержать беседу. Мычу да поддакиваю.
Творожок с орехами и мёдом да зелёный чай с мятой на ужин. Ну и не доеденный за завтраком, коржик. Душ. Книжка перед сном. Из-за дня в день выверенный алгоритм. Поцелуй в лоб. Малыш засыпает, а я, потирая глаза, возвращаюсь на кухню. В бра перегорает лампочка. Включаю верхний свет. Достаю из сумки заветную папку. Под ложечкой засосало. Похоже, лично мне мята уже не помогает. Пора переходить на более серьезные вещи.
Так… Что тут у нас?.. Фотография девять на двенадцать. Красивая. Она мало, конечно, изменилась, но тут она именно такая, какой я её запомнил. Юная, искренняя, грустная… Хм! Грустная?.. Да кого я обманываю?! Обиженная на весь мир людской!.. Точнее, на меня. Глаза она тогда ещё не подводила, и щёки не были лишены легкой юношеской округлости. Кулёмина Елена Никитична. Угу-гу… года рождения. Прописка по прежнему адресу. Тааак, академ… Её сокурсники уже выпускники. Чёрт, куда заявление-то запропастилось?! А, вот! Так… Я, Кулёмина Е. Н, студентка тра-та-та… Прошу предоставить мне академический отпуск по семейным обстоятельствам. Ребёнка что ли она родила?! Если бы так, то дома бы с ним сидела. По вечерам уж точно!.. Встаю. Умываюсь. Ставлю турку на плиту. Пока варится кофе, курю Кристинкину сигаретку у открытого окна. Дезертир хренов!.. Боюсь прочитать, что Кулёмина – мать. Мать чужого ребёнка. Трус, одним словом. Тушу сигаретку, гашу плиту. Наполняю чашку терпким напитком. Торопливый глоток обжигает, аж позвоночник свербит. Ладно, перед смертью не надышишься. Семейные обстоятельства… Уход за больным дедом… Инсульт… Справка прилагается… Спать. На сегодня с меня хватит.

 Отправлено: 30.12.14 16:16. Заголовок: III. "Брошенная..

III.

"Брошенная мною случайная фраза
Тобою была поднята на флаг.
Откуда ж тебе было догадаться сразу,
Что это просто осторожный знак"
(Д.А. – Я шагаю по твоей земле)


03.

Шесть лет. Без одного месяца шесть лет. Нарисовался… Две недели освобождения – две недели случайных встреч. Случайные встречи… Сквер универа, фойе корпуса, лестничные марши, коридоры, тренерская, деканат, библиотека, дверные проёмы, буфет… Слишком узкие дверные проёмы. И ни одного: «Привет, Ленок!», ни одного: «Как жизнь молодая?», не говоря уже о том, что его совершенно не интересует: «Где самая красивая улыбка факультета?!». Молчит. Только разглядывает меня нагло и пристально. Даже реферат с контрольной отдала ему в грандиозном молчании. Ещё и на работе от него и от его счастья спасения нет. Шесть лет. Шесть лет я думаю, что я о нём не думаю!.. Шесть лет уверенности, Москва слишком велика, дабы тешить себя пустыми надеждами на случайные встречи. Шесть лет я убеждаю себя, что любви нет. Не у меня к нему, а в принципе нет. Шесть лет я ломаю себя. Перекраиваю. Шесть лет каждый день я принуждаю себя кайфовать от якобы благополучной жизни. Шесть лет каждую ночь я жую простыни, представляя прошедший день так, если бы он был прожит с ним. Да, ему нет места в моей жизни. Так я решила в школьном спортзале, когда увидела на своих пальцах кровь друга. Но жизнь моя, прожитая вместе с ним, сложилась бы иначе… И мне интересно, как. Шесть лет каждый день я задаюсь вопросом: «А как это иначе? Как это с ним?». Шесть лет я старательно наглею, зверею, черствею. Шесть лет я забываю его губы и свой жар, его глаза и свою дрожь, его руки и собственную способность доверять, его голос и свою потребность в нём. В нас. Шесть лет трещат по швам под грузом двух недель. Смолю без остановки одну за другой, словно никотин способен унять эту чёртову дрожь!.. Вполне способен, но, видимо, не на этот раз. Шесть лет как я не слышу свою фамилию на его распев. Выпускаю стройку сизого дыма, выбрасываю тонкую сигарету, а следом и смятую пачку. Захлопываю форточку старого деревянного окна и спрыгиваю на пол с высокого подоконника. Ополаскиваю лицо и руки прохладной водой. Из зеркала на меня смотрит, готовая принять смерть, старуха. Ладно, первая пара не первой свидание – опаздывать не принято.
Со звонком захожу в зал. Сидит на козле. На шее неизменный свисток, за ухом ручка. С живым интересом изучает записи в собственном блокноте. Встаю в строй, оглушающий свисток возвращает меня лет на шесть-семь назад...

Родители в плену. Дед в больнице. А я вместо факультатива по алгебре гоняю с ним мяч. Знаю, он спасает меня. Как может, так и спасает…
Старательно прячет страх и волнение, улыбается, шутит… На полном серьезе огрызается на меня за детсадовские косяки. Играет в полсилы, улавливает моё состояние на грани отчаяние и начинает ещё больше поддаваться. Тянет игру с единственной целью – задержать меня до темноты, дабы потом вызваться в провожатые. Маршрут до моего дома проходит через продуктовый. Заставляет помогать ему с ужином, словно не знает мою кухню, как свои пять пальцев. Силой собственного авторитета запихивает в меня проклятый ужин, после отправляет учить уроки, сам тем временем чинит вечно подтекающий кран, вешает полочку, собирает нужные деду в больнице вещи... Хочется скулить по-собачьи, но я лишь размазываю под носом сопли и продолжаю искать корни уравнения. Я личная гордость физрука Степнова. Обязана соответствовать.

- Так, все на месте – красота!..
- Вы меня забыли. – Под всеобщий гул выхожу из строя. – Кулёмина. – Жизнерадостный мужик вмиг превращается в комок нервов. Если тебя устраивает всё, что творится в твоей душе, в твоей кастрюле и в твоей постели, что же ты так реагируешь на любимую спортсменку? – Кулёмина Елена Никитична.
- Хорошо. – С усилием сглатывает ком в горле. – Строй, на-пра-во! Бегом марш! – Студенты беспрекословно выполняют приказ.
- Сколько? – спустя минут пятнадцать раздается вопль плетущегося в конце строя Сидорова.
- Чего, сколько?
- Кругов сколько? – уже староста.
- Я скажу, когда будет достаточно.
- Кулёмина, дёрнул тебя чёрт лично знакомиться! – Он меня гораздо раньше дернул.
- Бег, разминка и сдача нормативов – на сегодня такой план. – Мне показалось, или он меня выгораживает?..
Разминка в паре с Афанасьевой это ад на земле. Ад для моих ушей. Ну не коллекционирую я сплетни. Заткнись, меня ж в любой момент может стошнить. На тебя. Так, Степнов… А про Степнова мне интересно.
Спорт, спорт и ещё раз спорт. Армия. Спорт. Чемпион страны и бронзовый призёр Европы, выпускник нашего факультета. Спорт. Травма. Школьный физрук. Главная роль в кино. Служебный роман перерастает в законный брак. После провала фильма он возвращается в спорт, а его благоверная в театр. На кино оба ставят жирный крест. Рождение сына. Тихий семейный быт. Жена у него красотка: длинноволосая блондинка с фигурой модели и огромными синими глазами. Младше Степнова лет на пять-семь, почти с него ростом. Спортсменка, каскадёр в прошлом. Окончила театральный. Сейчас служит в трупе какого-то новомодного акробатического театра. Сын, говорят, тот ещё пупс. Ну, последнее я сама подтвердить могу.
- Закончили упражнение! – Свисток оглушает присутствующих. – Сейчас Елена Никитична продемонстрирует нам подтягивания на верхней перекладине. – Годы идут, а он по-прежнему верен привычке эксплуатировать меня. – Давай, Кулёмина, раздевайся! – Снимаю олимпийку и остаюсь в майке. – Покажи класс! – Знал бы он, что всякий раз, слыша нетерпеливое «раздевайся», я невольно вспоминаю эту его реплику, азартный блеск в его лучистых глазах и, предвосхищающую мой успех, его улыбку.
Поднимаюсь по шведской стенке, висну на перекладине. И только сейчас понимаю, насколько влажные у меня ладони, насколько сильно меня трясёт от чувства дежавю, от его близости в паре метров от меня. Резко перехватываю перекладину, рука соскальзывает и, не успев хоть что-то понять, лечу вниз. Приземляюсь почти у самых ног тренера.
- Лена! – Сжимает мои плечи, в его, мгновенно чернеющих глазах, ужас. – Кулёмина, ты жива? – Он рядом, и я даже боли не чувствую. Слышу только, как его сердце с бешеной скоростью перегоняет по крепким жилам кровь. – Кулёмина, мать твою, ты будешь мне отвечать или нет? – Эхом по залу разливаются версии происходящего: шок, руку сломала, плечо вывихнула… - Заткнулись все! На скамейки сели! Живо!.. – Бережно подхватывает меня на руки и несет в тренерскую. Усаживает на стол.
– Лен, дай руку осмотрю. – Нервно выдыхает горячий воздух у моего лица. – Я осторожно. – Он нервничает, но движения его теплых сильных пальцев уверенные и профессиональные. Он со знанием дела ощупывают мою левую руку. Придерживает плечо и со всей дури тянет на себя за кисть. Локоть щёлкает и встает на место. Адская боль, и слёзы катятся по моим щекам. – Всё-всё-всё! – Прижимает к себе. Сквозь боль чувствую жар его груди, вес его руки на спине, его губы на виске. Шести лет как не бывало!.. Оставляет меня сидеть на столе, а сам возвращается в зал.
- Так, у нас с вами ещё орг. собрание, после у вас сегодня есть ещё какие-то занятия?
- Нет, - разноголосое мычание.
- Значит так, тихо, чтоб я слышал, как муха по коридору пролетает, собираемся и расходимся. Только чтоб в универе после звонка ни один не остался. Все поняли меня?
- Да-а-а.
- Афанасьева, прежде чем уйти, принесешь в тренерскую все вещи Кулёминой.
- Куртку тоже?
- И куртку тоже!
- Но… но…но-номерок?..
- Меня не волнует. Но чтоб через пять минут вещи Кулёминой были у меня. Время пошло. Всё, все свободны.
- Ну, Ленок, как ты тут? – Спустя минут десять возвращается со всеми моими вещами. – Держишь свою руку? Ну, держи. Так, вот твоя сумка. Вот твой пакет. Посмотри, все на месте? – Я коротко киваю. – Переодеваться не будем, олимпийку с курточкой накинем. - Вешает на мои плечи одежду. – И кроссовки переоденем, да? – Присаживается передо мной на корточки и обувь мне меняет. Ну, чисто с ребёнком диалог ведёт. – Так, погоди. Я сейчас тоже переоденусь. – Скрывается за створкой шкафа ровно на три минуты. Появляется оттуда в пуловере, вельветовых брюках и утепленных ботинках, на ходу засовывая руки в рукава курточки. Закидывает на плечо небольшую спортивную полупустую сумку. Отправляет в нее мой пакет и сменные кроссовки. Мою сумку вешает также на своё плечо и берёт меня на руки.
- Идти я могу. У меня рука только болит, а идти я могу.
- Неизвестно ещё, как ты приземлилась. Так что давай, не спорь. – Ногой открывает дверь. – Пусто в коридоре?
- Ага, пусто. – Правой рукой обхватываю его сильную шею.
Оставляет дверь незапертой и со мной на руках быстрым шагом успешно преодолевает полосу препятствий, благо коридоры и лестницы пусты, как и, впрочем, пост охраны. На считанные секунды ставит меня на землю, придерживая за спину. Открывает машину и усаживает меня, словно фарфоровую куклу, на переднее пассажирское сидение. Скидывает все сумки на задние сидения. Садится рядом, заводит мотор, включает печку.
- Куда мы сейчас?
- В больницу. - Пристегивает мой, а следом и свой ремень безопасности.
- Не надо. Вы ж вправили мой локоть. Нормально всё!.. Домой меня просто отвезите.
- И домой отвезу. – Выезжаем на шоссе. – А сейчас в травму. И даже не думай спорить.

Всех-всех-всех поздравляю С Новым Годом! Здоровья, благополучия, всех благ и позитива во всем и всегда!

 Отправлено: 15.01.15 12:33. Заголовок: Девочки, всех с с пр..

Девочки, всех с с прошедшими Новогодними праздниками! С Рождеством Христовым! Со Старым Новым Годом! Пусть Новый год подарит самые теплые, светлые и радужные воспоминания! С благодарностью читателям и музе


IV.

И полетели ножи и стаи упреков.
И заблудились во лжи и в собственных чувствах...
(Земфира - Припевочка)

04.
Слава Богу, все обошлось. Тугая повязка, обезболивающие, растирания – этим ограничивается лечение Кулёминой. Так, надо для неё хоть суп сварить! Где тут у нас?.. А ну, конечно, всё на своих прежних местах…
- Вы до сих пор тут? – Присаживается за столом и потирает глаза.
- Проснулась наконец-то… - Ставлю перед ней тарелку. – Вот, ешь суп. – Берёт ложку. Начинает есть. Даже странно, что молча. – Ты бы хоть сказала, что дома шаром покати – в магазин бы заехали. - За суетой пытаюсь скрыть волнение. - А то я суп сварил, и продуктов не осталось. – Сажусь напротив хозяйки и продолжаю хлебать из своей тарелки. - Правда, тебе его хватит дня на два-три, только ты кипяти его и…
- А если бы Афанасьева шлёпнулась, Вы и её на своём горбу по всему городу таскать стали?
- Её бы я в медпункт отправил. В твоём, кстати, сопровождении.
- А со мной-то чего нянчитесь? – Нагло ухмыляется.
- А ты не Афанасьева. – Бросаю ложку в полупустую тарелку. Жирные брызги разлетаются по столу. – Ты – Кулёмина!..
- Повезло мне с фамилией, да?.. – Облизывает губы, а после растягивает их в красивой улыбке.
- Повезло. – Встаю. Беру тряпку и протираю ею стол. – Ты давай ешь, а не зубоскалься мне тут!.. – Уже зверею от её наглости, ну или близости.
- Какого чёрта Вы орете на меня в моём доме?!
- По губам в своё время не получала, сейчас уже и берегов не чувствуешь.
- Что?!
- Спасибо!
- Не поняла…
- Спасибо, Виктор Михайлович, за помощь! – тяну наигранно тонким голосом. – Для тебя, Лена, всегда, пожалуйста! – Хватаю свои вещи и выбегаю на свежий воздух.
Из подъезда попадаю прямиком в жерло первой метели. Вибрация телефона в кармане. Отвечаю.
- Виктор Михайлович, это Татьяна Вениаминовна – воспитательница Владислава. Он плачет - привык, что Вы его всегда сразу после полдника забираете.
- Я скоро. Пусть собирается. Я его сразу с прогулки заберу. – К чертям эту Кулёмину! Сын у меня!..
Сажусь в машину и со всей злостью вдавливаю педаль в пол. Включаю радио на полную. Лишь бы не слышать, как сердце в висках клокочет…
Выхожу из машины, и ко мне в объятия бежит мой Владька. Мой сын. Моё сокровище. Ни на шаг не отступлю в сторону от его благополучия. Его счастье в приоритете.
- Мне тут рассказали, что сегодня кто-то плакал, - шепчу ему на ухо, словно секретом делюсь.
- Я испугался, что ты меня бросил. – Ну и откуда такие страхи?
- Папа тебя любит. Папа всегда будет рядом. Обещаю. – Крепко сжимает мою шею.
- Пап, а что такое «Развод»?
- А где ты слышал этого слово, от кого?
- Богдан постоянно плачет. Говорит, что у его папы и мамы этот самый «Развод». – Сжимаю детскую ладошку. – Папа Богдана из дома ушёл. У какой-то другой тети теперь живет. Буд-то бы у него своего дома нет. – И чего Серёге не имеется? Наташка-то баба видная!.. Не понимаю я мужиков, которые налево ходят. Ну, если уж приспичило, делай всё тихо. Ребёнок–то твой страдать почему должен?! – И я теперь боюсь, что ты тоже уйдешь к другой тёте.
- Никогда. Слышишь, папа никогда тебя не бросит. – Приняв от него рюкзачок, целую сынишку в пухлую щёку. – А теперь, прошу к полёту! – Подхватываю малого и с ним подмышкой обегаю вокруг машины. Распахиваю заднюю дверь. – Младший лётчик, просим Вас занять своё место! – Усаживаю Владика в автокресле и пристегиваю ремни безопасности, рядом бросаю его имущество
- К полёту готов! – Ну вот, уже смеется. Отдаю ему честь и спешу занять водительское кресло.
Дорогой сын по привычке в красках описывает прошедший день. Рассказывает о том, что у Елизаветы Львовны новые серёжки, и все девчонки весь день не отходили от нее, уши её разглядывали… Сегодня уже стихи раздали, учить к Новому Году. Не рановато ли?.. В понедельник садик не работает и во вторник тоже. Почему? А точно, ноябрьские праздники… Так значит, и я не работаю!
Дашка упала во время утренней прогулки. Руку сломала. Её на скорой увезли. Папа её сильно ругался. Ещё бы!.. Я его понимаю! Всех бы куриц на месте прибил, не проследи она за моим Владькой!.. Так, рука… Праздники это они, конечно, вовремя, но не только тренировки, а еще и работу Ленке бы ближайшую неделю не посещать. Так, если постараться, можно успеть до окончания смены моей любимой старшей сестры.
- Сынок, заедем к тёте Маше на работу?
- А она мне уколы ставить не будет? – По салону разливается мой раскатистый смех.
- Нет, обещаю! Просто мы давно с ней не виделись!.. – Ага, полдня ещё не прошло!
- Ну, только, если точно уколов не будет!
- Честное слово, сегодня без уколов. – Ну что же делать-то, объезжаем пробку по дворам…
- О, братишка, смотрю, без меня вообще жить не можешь? – Убирая белый халат в шкаф, одаривает меня ехидной улыбкой. Прижимаю указательный палец к губам, подмигивает в ответ. Понимает меня без слов. Люблю её за это.
- Ну, привет, хулиган! – Обнимает и щекочет своего крестника.
- Я не хулиган! Папа обещал, что уколов не будет! – Убегает из крепких объятий тетки и устраивается в кресле врача.
- Ну что, жива твоя студентка? – шепчет чуть ли не на ухо.
- Жива. Что ей сделается-то?.. Больничный организуешь? – Строю глазки. – Пожалуйста!..
- Шантажирует? – Кулёмина? Меня?! Шантажирует?.. Меня аж передергивает.
- Нет. Но, прошу тебя, помоги. Всё-таки на моей паре свалилась, я ответственность как-никак несу. – Нервно запускаю пятерню в волосы.
- За праздники оклемается. – Гладит меня по плечу. Успокаивает.
- Она в кинотеатре подрабатывает. – И бровью не поведет!.. – Они после каждого сеанса залы убирают. Не хочу, чтоб у неё осложнения начались в канун последней сессии.
- Ну, хорошо. Будут тебе все документы. - Жестом руки сгоняет Владьку со своего кресла, присаживается и начинает заполнять бланки. – Садись, Вить, в ногах-то правды нет! – Продолжаю топтаться у порога. – На вот, - протягивает мне лист обычной бумаги. – Напиши мне тут фамилию, имя, отчество, дату рождения, домашний адрес… Хотя откуда тебе знать её домашний адрес. – А я уже вывожу номер квартиры. - Слушай, потом номер полиса пусть сама аккуратно впишет чёрной ручкой. - И тут я вспоминаю, что её личное дело до сих пор в моей сумке, а в нём ксерокопии всех документов.
- Я сейчас! – Сын и сестра лишь успевают переглянуться.
- Вот! – Появляюсь спустя минут пятнадцать с коробкой любимых Машкиных конфет и с клочком бумаги, на который переписана вся нужная информация.
- Как мило! – Прячет коробку в нижнем ящике стола. – Ты ей позвонил что ли?
- Ну да, позвонил. – Присаживаюсь на кушетку.
- Спасибо-то хоть сказала?
- Обрадовалась. – Вру и не краснею.
- Пап, а тётя Маша на праздники уезжает к бабушке с дедушкой, меня с собой зовёт. Можно я поеду? Ты же отпустишь меня? – Пытливый взгляд сестры исподлобья. – Ну, пожалуйста!.. Ну, пап.
- Ну, у меня тоже выходные… Меня-то почему никто не зовёт? – Наигранно обижаюсь, а в голову уже дурные мысли лезут. Да, кошка из дому – мыши в пляс!..
- А ты, дорогой мой брат, за праздники мне с ремонтом поможешь! – Череда печатей. – В ванной и в санузле стены плиткой выложишь – давно обещал!.. – Ага, точно же, ещё в августе по всему коридору вдоль стены выставил коробки с плиткой и пакеты с раствором. Ходит, наверное, запинается… - Надеюсь, кафель ты кладешь лучше, чем блефуешь. – Она слишком хорошо меня знает. И не всегда это облегчает мою жизнь. – Держи! – Протягивает мне документы. – У твоей Кулёминой официальный больничный на пятнадцать дней, закрытый. Так, справка вот… – Убираю документы во внутренний карман куртки. - На приёмы ходить не надо, но если что-то её побеспокоит, пусть приходит - я её без проблем приму, даже телефон ей можешь мой дать. И не гоняйте вы её там особо. Всё. – Встаёт и начинает одеваться. – Ты сейчас нас с Владькой ко мне увези, а завтра утром мы с ним на первом автобусе уедем к родителям.
- Да я у тебя на ночь останусь, а завтра утром отвезу вас на автобус.
- А смены у неё сегодня нет?
- Завтра у неё смена. – Тогда в кинотеатре я не поленился осведомиться у администратора о Ленкином графике. – Смс скину ей. – С дури отправляю сообщение на её старый номер. В следующую минуту в ответ получаю удивленный смайл. – Мария Михайловна, хорош прихорашиваться! Ещё в продуктовый за гостинцами заехать!..
- А Кулёмина-то твоя за шесть лет только расцвела! – Дождавшись, когда Владька убежит вперед по коридору, хлопает меня по плечу, и до меня доходит, что я приглашал Машку к Ленке во время истории с боями. Да, у нас обоих с Кулёминой все мозги отбиты!..
Всю ночь ворочаюсь. Встаю ни свет, ни заря. До дома за Владькиными вещами и обратно, хотя в этом и нет столь острой необходимости. Провожаю автобус и нервно рву когти к дому Кулёминой. Пасу её вот сейчас. Свет на кухне горит, её силуэт периодически в окне мелькает.
Спустя полчаса выходит из подъезда. Замирает, но быстро находится. Притворяется, что в упор не видит ни меня, ни моей машины. Медленно еду вдоль тротуара. Сигналю. Ноль реакции. Опускаю стекло.
- Лен!.. Кулёмина! – Даже не думает оглядываться в мою сторону. Останавливаю машину, но мотор не глушу. Выхожу из салона. – Лен, постой!
- Чего Вам от меня надо?! – Ну и чего она на меня злится-то?.. Не понимаю.
- Вот держи. – Перегораживаю ей путь и протягиваю документы. – На работу можешь две недели не ходить.
- Зачем?
- Ну, чтоб осложнений не возникло. – Убирает бумаги в сумку. Обращаю внимание, что на кармашке весит брелок в виде баскетбольного мяча. Подарил ей как-то на восьмое марта. Да, хоть что-то в этой жизни остается не изменным…
- Вам это зачем?
- Ну как «зачем»?.. – И когда же я перестану теряться перед этой девчонкой? – Я… Я… - А что «Я»? Я беспокоюсь о Лене? Да. Я переживаю о Лене? Да. Я хочу заботиться о Лене? Да. А надо ей об этом знать? Нет. – Я ответственность несу за каждого своего студента.
- Ясно. – Поджимает губы и обходит меня.
- Стой! – Вновь преграждаю ей путь, слегка сжимаю её здоровое правое плечо. – Ты куда?
- В продуктовый.
- В машину садись.
- Нет.
- Сказал, садись.
- А Вы мне не приказывайте! – Скидывает мою руку. - Вы мне никто. – Никто, значит, да…
- Хорош паясничать, садись. – Минуты три проходят в молчании. Беру её на руки и сажу в машину. Едем. Молчим. Стали в небольшую пробку на светофоре.
- Это похищение?
- Не хватало ещё тебе тяжести таскать. – Негромко включаю радио. А то уж как-то слишком чревато прислушиваться к глубокому, прерывистому дыханию Кулёминой.
- Сомневаюсь, что мне придётся в этой жизни хоть раз поднять что-то тяжелее деда. – Я лишь громко выпускаю воздух. Я был им нужен, а меня не было рядом. – И вообще, куда мы едем? – Оглядывается по сторонам и понимает, что не только «наш» продуктовый, но и ближайший гипермаркет остается позади.
- В кафе.
- Зачем?
- Посидим, пообщаемся, кофе попьем… - Перестраиваюсь в левую линию. Да, буду думать о дороге, а не об острых коленках Кулёминой, вплотную обтянутых темно-синей джинсовой тканью.
- А Вам это зачем?
- Ну, говорю же, пообщаемся. – Возможно, в общественном месте мы будем сдержаннее в эмоциях, и беседа выйдет более информативной. Мне же нужно знать, как её жизнь все эти шесть лет складывается. Очень нужно.
- А если я не хочу?
- А ты не хочешь? – Красный, и я жадно разглядываю её, подведённые черным, глаза.

 Отправлено: 25.01.15 12:16. Заголовок: V. Бумерангом скоси..

V.

Бумерангом скосило сегодняшний вечер.
Идиот, кто придумал, что время лечит.
Время плавится памятью и тем, что было.
Я тебя, я тебя, я тебя не забыла.
(НС - Бумерангом)

05.

Сидим. Ждём заказ. За окном летают одиночные снежинки. Встретившись с грязным асфальтом, гибнут сию же секунду. Сквозь идеально чистое стекло разглядываю прохожих. Он меня. Пристально. Молчим.
- Спасибо. – Улыбается официантке.
- Приятного аппетита! – Остаемся наедине.
- Вы поговорить, кажется, хотели. – Делаю глоток терпкого кофе.
- М-м-м… – Откладывает приборы. – Что стало с «Ранетками»?
- Группа распалась. И Вы не можете не знать об этом. Или с Рассказовым Вы тоже не общаетесь все эти годы?
- Общаемся изредка. Просто интересно, как складывается дальнейшая судьба девчонок.
- Я не знаю. – Смотрит на меня с недоверием. – Это правда. Могу рассказать только о том, как наши дороги разошлись. Новикова уехала в Лондон. Её туда пригласили учиться в музыкальном колледже. – Ну тебе ни к чему знать, что для начала я забила на репетиции, на группу, на девчонок, на учёбу… И поступила я в физкультурный не от большой любви к спорту, а потому что только туда меня брали на бюджет с моими балами по ЕГЭ, заручившись моими медалями, кубками, грамотами... Одним словом, нашими с тобой общими победами. – Следом и Наташку родители увезли в Германию. Она в себя никак не могла прийти. Сразу после Новогодних праздников Прокопьева укатила в Черногорию, там предкам её предложили хорошую работу. А Женька… Женька стала к поступлению в юридический готовиться. После выпускного я её не видела ни разу. Про Гуцулова, может, Вам интересно? От него Зеленова залетела. Ей прямо на экзаменах плохо стало, представляете?..
- Нет. Про Гуцулова не интересно. Дед. Расскажи о нём.
- Зачем?
- Пожалуйста. – Достаю из сумки пачку сигарет и зажигалку. Закуриваю. Здесь можно. Выдыхаю в сторону облако сизого дыма. Официант спешит поставить на наш столик пепельницу. Странно, но Степнов таки держит себя в руках. А я боюсь. Боюсь, что вот-вот, и он мне по зубам съездит. А рука у него тяжёлая.
- В прошлом году было гадкое лето. – Стряхиваю пепел. – Та жара давалась деду не просто. В августе он перенёс инсульт. Месяц мы с ним провели в больнице, а затем его выписали домой умирать. – Глоток кофе, а следом глубокая затяжка. Часто моргая, медленно выпускаю тонкую стройку дыма. Надеюсь, голос дрожать не будет. – Врач так и сказал, что «Фантаст может прожить три месяца, а может и три дня». Дед ушёл в середине декабря. – Пепел падает на моё колено. Убираю его салфеткой, успевая избежать значительного повреждения ткани.
- А родители? – Как же он растерян!..
- А что, родители?! – Последняя ленивая затяжка, и я тушу сигарету. – На ПМЖ решили в Европе остаться. Живут в своей Швейцарии, работают, Серёжку растят… Хорошо всё у них. Квартиру деда продали. Ну, чтоб жилье там себе купить. А их квартира вроде как мне осталась. Звонят, открытки на праздники присылают, в гости приглашают… - Мы давно чужие люди, и ты это знаешь.
- И они совсем тебе не помогают?
- Ну, так, немного.
- Да-а-а… - Тянет обреченно.
- А что, зарплаты простого препода хватает, и семью содержать, и девок по кафешкам водить? – Ну, ты сам завёл разговор о финансах.
- Это не единственный источник моих доходов. – Раскладывает салфетку на коленях. – Все эти годы я очень много работаю, и сейчас я совладелец небольшого фитнес-клуба. Основная часть дохода, правда, на погашение кредита уходит. Ну да ладно – выкрутимся!.. Меньше полугода осталось, и пойдет прибыль. – Вооружается ножом и вилкой. – А девок, как ты выражаешься, я по кафешкам не вожу. – Приступает к своему французскому завтраку. – Так и не закажешь себе ничего кроме кофе? – Отрицательно мотаю головой. Беру куртку и сумку в руки. Отворачиваюсь к окну. Он забывает о своем омлете и начинает гипнотизировать мой профиль. Слышу, как бьется собственное сердце. Я же не железная, чёрт!.. Оглядываюсь по сторонам.
- Виктор Михайлович, а Вы не боитесь, что нас могут увидеть знакомые Вашей жены? – Да, язык уже заплетается. Ещё немного, и истерика. Пора делать ноги.
- Нет. – Ну, это уже вверх наглости!.. Резко вскакиваю на ноги. – Мы же ничего противозаконного не делаем.
- Вы уверены? – Слегка наклоняюсь к его лицу, притягиваю к себе за крепкую, напряженную шею и впиваюсь в его губы жадным, голодным, глубоким поцелуем. Чувствую его пальцы на своём локте. Резко отталкиваю Степнова от себя и убегаю.
Бегу, не разбирая дороги. По лицу градом катятся слёзы. В себя прихожу, когда на скамейке незнакомой мне автобусной остановки меня хлопает по плечу бабулька и говорит, мол, не мешало бы надеть куртку. Метель, ветер, простыну… А я горю. Изнутри горю.
В кармане гудит телефон. Степнов. Просто игнорирую. Размазываю по щекам и губам смесь слёз, соплей и косметики. Достаю из сумки пачку влажных салфеток и очищаю лицо от всей этой гадости. Натягиваю куртку и медленно бреду дальше. Телефон не перестаёт гудеть. Не отвечаю и не сбрасываю. Пусть гудит. Рано или поздно батарея сдохнет. Голова тоже гудит. Губы горят. На языке смесь вкусов: кофе, сигареты и он… Он.
Сама не понимаю, каким образом к обеду оказываюсь на старом Арбате. Туристы, уличные артисты, музыканты и художники… Сливаюсь с толпой. Гудок телефона внезапно обрывается. Наконец-то мобила разряжается. Немного становится легче. Сажусь на скамейку напротив молодого гитариста. Играет парень весьма не дурно.
- Девушка, а Вы не сильно торопитесь? – привлекает моё внимание чудаковатого вида пухлый художник. Я лишь пожимаю плечами. Сама не знаю. – Позвольте, я Вас нарисую?
- Меня? Вы уверены? – Он торопливо кивает, а в его карих глазах оживает азарт и нечто похожее на вдохновение. – Да, пожалуйста. Что мне делать?
- Продолжайте наслаждаться музыкой. – Я чуть расстегиваю куртку и вглядываюсь вдаль. Незаметно для себя, начинаю подпевать, когда спустя минут сорок дело таки доходит до Цоя. Парень одобрительно улыбается. Обмениваемся парой незначительных фраз. Передает мне гитару. С неким особым трепетом перебираю струны. Пожалуй, Арбенина… Да, если именно сейчас, то она.
Жалею, о том, как скулы немели
Ладони старалась согреть быстрее,
До рукопожатия с тобой… - Мои руки часто бывают ледяными. Помню, как он сердито ворчит: «Лягушачьи лапки».
Жалею, что тогда не сдержалась
На площади трёх вокзалов
Тебя пыталась увезти домой… - Не выпускать бы его из дома. Из нашего дома…
Жалею, о том, что дежурила ночью,
И проверяла на прочность,
Ни в чем невинный телефон. – Он всё ещё хранит мой номер. Хранить-то хранит, но вот не звонит… Все эти годы.
Встречала, от радости замирала,
Друзей имена забывала,
Чтоб только, только, только быть с тобой… - Рука ноет. Играю через боль. Душа требует.
Зачем?.. Зачем?.. – Господи, ну зачем?.. Зачем? Зачем ты всё усложняешь?..
Сенбернары, ты знаешь, недолго живут,
Одного в жизни любят и только к нему,
А после с ним вместе попадают в рай…- В прошлой жизни я, наверняка, была Сенбернаром.
И прячут слезы огромные псы,
В горячие лапы тычут носы,
А я не люблю маленьких собак… - Никто и никогда не увидит моих слёз.
Сенбернары, ты знаешь, недолго живут,
Одного в жизни любят и только к нему. – Одного в жизни любят и только к нему… К нему.
А после с ним вместе попадают в рай…
И прячут слезы огромные псы. - Только бы слезами не захлебнуться прилюдно.
В горячие лапы тычут носы,
А я не люблю маленьких собак… -
Перебор, и долгий проигрыш. Такой же долгий, как и шесть лет моей жизни без него.
Зачем?.. – Ну, Степнов, ну скажи ты мне, зачем?..

Спасибо всем за поддержку! Музе особенное гран мерси!

 Отправлено: 28.01.15 16:47. Заголовок: http://jpe.ru/gif/s..

06.

Давлюсь воздухом. Сжимаю горло у основания. Выпускаю из рук гитару, хватаю сумку и бегу со всех ног прочь. Останавливаюсь на мосту Москвы-реки. Холодный ветер хлещет по мокрым щекам. Облокачиваюсь о перила. Черная рябь покрывает реку, словно и не вода это вовсе, а густая, смолистая болотистая топь, как та, что устало разносит боль по моим жилам. Сигануть смелости не хватит. Когда-то меня держал дед. Сейчас?.. Сейчас Степнов. Желание видеть его, слышать его, чувствовать его… Я никогда не была наивной дурой, но какого черта тогда он лезет в мою жизнь?.. Какого черта?! Я хочу его, чёрт!.. Да, вот так!.. Хочу его видеть, хочу его слышать, хочу его ощущать, хочу его чувствовать. Тепла его хочу, заботы, помощи… Упрёков его хочу, нравоучений!.. Чтоб кормил чуть ли ни с ложки, чтоб шапку заставлял носить, чтоб… Чтоб!.. Чтоб мой! Навсегда его хочу. Он, что, не понимает, во что ввязывается? Ну не будет же ничего! Не будет!.. Он сам не позволит ни себе, ни мне, ни нам. Чего ж он травит-то меня тогда, словно я шавка приблудная?! Между нами ничего не было, но теперь и это закончилось. Дура!.. Сейчас в ногах готова валяться, лишь бы смотрел на меня. Порой кажется, что смотрит он на меня по-прежнему. Но какого чёрта он смотрит на меня по-прежнему?! Какого черта, если у него сын, если у него жена, если у него семья? Какого?.. Надолго меня не хватит. Разорвёт к чертям. Человек не может с такой болью жить. Господи, если он мне хоть что-нибудь предложит, я не откажусь!.. Понимаешь, о чём я? И плевала я на все твои заповеди с высокой колокольни. На чужой каравай рта не раскрывай! Только вот понять никак не могу, зачем ты нас сводишь? Зачем, если не возжелай жены ближнего своего? Поглумиться надо мной хочешь? Или?.. Или ты даешь мне второй шанс? Нам даёшь второй шанс?.. Знаешь, а я отчётливо представляю нашу совместную жизнь. И нет в этом грешном мире ничего настолько же фатального. И не смей попрекать меня, якобы я оскверняла свою любовь. Ты же знаешь, что каждый мужик давался мне трехнедельной истерикой. У каждого из них одна беда – это не он. Список моих грехов последние шесть лет растёт в геометрической прогрессии. И ты не хуже меня знаешь, какую единственную цель я преследую: излечиться, исцелиться… Выскрести его из себя. Паршиво выходит, да? Сегодня целую его и понимаю, да гори всё в аду, но он мне нужен. Сам же видишь, я без него пропадом пропадаю!.. Без него мне и душа собственная в тягость. Понимаешь, насколько всё запущено?.. Шесть лет самоотверженной борьбы, а сейчас признаюсь – я сдаюсь. Впредь я не буду убивать свою «неправильную» любовь, держать в кандалах свою «заблудшую» душу. Я разрешаю себе любить. И если он… Если я ему… Если у нас… Если мы… Я… Один его шаг в мою сторону, и я вцеплюсь в него когтями и зубами. Пусть будет, как будет: тихая семейная жизнь, яркий и короткий роман, ребёнок без роду и племени… Не знаю что, но что-то одно из этого точно будет. И я наслажусь этим сполна. Хм… Сейчас он, должно быть, дома. Со злостью пыхтит на жене. А она понять не может, откуда столько страсти… И, знаешь, если так подумать, то я не собираюсь уводить из семьи чужого мужика. Просто я за справедливость. Он изначально был моим. Ушёл. Устал, должно быть, играть в благородство с малолеткой. Вон, как быстро женился. Или что, у тебя на этот счёт другое мнение? Что было в прошлом, то осталось в прошлом. Сейчас у него семья, а это святое. А я… У меня и мысли быть не должно. Так, да?.. Сын. Его сын. Чудо, а не ребёнок. Сладкий мальчик. Я бы смогла родить ему сразу после школы. Смогла бы!.. На всё бы наплевала. Ну почему ты мне не доверил? Я не достойна, да? Не думаю ещё всерьез о детях, но вот закрываю глаза и вспоминаю… Витя и Владик сидят в обнимку на диване, с азартом рассматривают рисунки. Наблюдаю за ними из-за укрытия. Чувство такое, словно с работы возвращаюсь домой, а дома меня ждут они. Сидят на нашем диване в нашей квартире и ждут меня. Нет, такой боли я не вынесу. Да и знаю я, финал сложится ни в мою пользу. Так что и не стоит заваривать эту кашу. Ставить его перед выбором я или семья, заведомо проиграть. Так, всё! Хватит сопли на кулак мотать. Будем жить, как жили. У него семья. У меня будущее. Как он там сказал? На нашу долю выпало прожить совместно некоторое время. Так постараемся же, чтобы это время прошло с минимальными потерями для обеих сторон!.. Ты прости за разговоры меня эти. Понимаю я всё. Обещаю, я успокоюсь и смирюсь. А наша с ним встреча?.. Ну, видимо, достала я тебя своими истериками, на тему: «Мне бы только знать, что жив, здоров, счастлив»… Спасибо, проинформировал.
- Девушка, Вас подвести? – Оглядываюсь и вижу за рулём джипа нахального обладателя увесистой рябой морды.
- Чего? – Сплёвываю в сторону. А он уже совсем близко, протягивает ко мне свои пакли. – Отвали! – Прыжок с моста сейчас уже не кажется бредовой затеей. Да, попала…
- Поедем, говорю, развлечёмся! – Демонстрирует характерные движения. – Ну, если заплатить надо, ты скажи, не обижу. – Чёрт, вот так меня ещё никогда не оскорбляли!..
- А ты всё, да, привык покупать? – Рядом с внедорожником останавливается полк ДПС. – Права, вижу, тоже купил? – Нельзя на мосту останавливаться, нельзя.
- Не понял… – В замешательстве он оглядывается на сержанта, а я бросаюсь прочь.
Останавливаюсь в каком-то сквере. Сажусь на скамейку. Дышу. Истерически ржу. Рыдаю… Вокруг туда-сюда снуют голуби. Начинаю пыжиться от холода так же, как и они. Встаю и медленно бреду в направлении дома. Захожу в супермаркет. Деньги, на которые планировала забить холодильник недели на две, сливаю на сигареты, горький шоколад, грейпфрут и бутылку хорошего коньяка. С выходом на улицу раскрываю новую пачку. Закуриваю. В темных, промозглых сумерках моя сигарета мерцает словно далёкая звезда, словно маяк в сизом ночном тумане. Главное не начать пить на улице, из кутузки меня вызволять некому. Потяжелевшая сумка тянет даже здоровое правое плечо. Из последних сил волочу ноги. Ветер усиливается, и с неба крупными хлопьями начинает валить мокрый снег, а вскоре и дождь. Бросаю сигарету в лужу и прячу руки в карманы. Когда-то этими грубыми дурно пахнущими пальцами я смела касаться его лица, играть на гитаре только для него, готовить ему еду… Интересно, она достаточно хорошо о нём заботится? Она понимает, что за мужик ей достался?! Она знает, что должна, обязана холить его и лелеять, молиться на него? Она бережёт его, ласкает так, как бы делала это я?.. А если она не любит его, не уважает? А что, если она изменяет ему на этих своих гастролях, в театральных гримерных после спектаклей, на тусовках? Ну, или с соседом в то время, как Витя для семьи деньги заколачивает… А что, если он несчастен с ней?.. А что, если нет любви, и семья держится лишь на ребёнке?! Да пусть будут прокляты все эти «если»!..
- Без шансов, без вариантов, без «относительно» именно к Вам!..
- О, девушка, да Вы – певица! – нагоняет меня милый парень в очках. – А время не подскажите?
- А я счастливая – часов не наблюдаю! – Незнакомец раскатисто смеётся в ответ.
- Вы счастливая?!
- Да, я счастливая. А почему Вы так удивляетесь? – Поджимает губы, старательно удерживая саркастический смех.
- Хорошо, предлагаю проверить: если Вы действительно счастливая, то мы с Вами успеем на метро!
- А если опоздаем, то – несчастливая, значит, да?.. – Он кивает и тянет меня за руку, заставляя тем самым обойти лужу. – Спор, значит? – Он закидывает мою сумку себе на плечо, сжимает мою правую руку, и мы уже почти бежим по направлению к заветной букве «М». – На что спорить-то будем?
- Ну… Я бы не отказался от Вашего номера телефона.
- Идёт! – Резко ускоряемся и, благо, у нас обоих абонемент на подземку. Не задерживаемся у касс. Запыхавшиеся, взмокшие и промокшие влетаем в пустой последний вагон и, приземлившись на сидения, разрываемся диким смехом.
- Предлагаю отметить мою победу! – Вываливаю на скамейку содержимое сумки. – Мне до конечной!..
- А я выйду на остановку раньше.
- Ну, налетаем?..
- Эх, была - не была!.. – Стягивает с себя промокшую насквозь шапку. – По крайней мере, не простынем!..
Эх, что за двор – то такой?.. Фонари светят через один. Ещё и мужик какой-то у подъезда пасётся. Может, хватит на сегодня приключений? Чёрт, надо же так оступиться!.. Синяк будет во всё колено. Джинсы, похоже, порвала. Хорошо, что хоть бутылку не разбила. Там на дне что-то ещё плещется. Тачка знакомая… Чёрт, да я в миг трезвею!.. Это же Степнов! Какого он только тут забыл?! Так, бутылку подмышку. Ключи достаю из кармана. Ноги у него затекли что ли? На мокрую качель аж вон садится. Может, не заметит?..
Прикладываю магнитный ключ к домофону. Тот приветливо пиликает.
- Ну и где ты шляешься?! – Встряхивает меня за грудки. Ключи сами падают в его раскрытую ладонь…

 Отправлено: 09.02.15 12:25. Заголовок: Спасибо огромное муз..

Спасибо огромное музе и старинным друзьям!

VI.

«Странно, когда ты сходишь с ума,
У меня появляется чувство вины»
(СГ – ЗТМЛ)

07.

- Раздевайся! У тебя вся одежда мокрая. – Сбросив обувь, прохожу в зал и вешаю на батарею мокрую Ленкину куртку. Короткая, тонкая, без капюшона… Так и чешутся руки, ей шею намылить!..
- А Вы не указывайте мне! – Возвращаюсь в прихожую, она только-только справляется с кроссовками, стягивает их, опираясь о стену. – Жене своей указывать будете!.. – Брезгливая гримаса. - Ясно Вам?! – Берёт с низкого трюмо бутылку и направляется на кухню, оставляя на линолеуме позади себя мокрые следы. Проверяю её обувь. Болото!
- Кулёмина, живо переодевайся в сухое! – Нагоняю её и, забросив на плечо, отношу в спальню. – Живо, я сказал!.. – Стоит истуканом. – А то сейчас под душ засуну! И не под горячий!..
- Вы смотреть собираетесь? – Выскакиваю из комнаты и с треском захлопываю дверь.
Куртку свою вешаю сушиться уже на кухне. Кипячу отвары. Благо, от фантаста травки ещё в наличии. Воспаления легких нам только сейчас коллективного не хватало!.. Как и алкогольной интоксикации.
Делаю глоток, и мой взгляд падает на бутылку. Прячу её за мгновение до того, как на кухне появляется Ленка в вылинявшей, растянутой футболке, которая едва прикрывает её задницу, и босая.
- Садись. Пей. – Ставлю перед ней кружку и удаляюсь.
Пока набираю в таз воды, терзаюсь сомнениями – уж очень эта футболка знакома. Да моя это футболка!.. Понимаю, что от горячих ванн её только ещё больше развезёт, а если её не согреть, простыть может. Да, палка о двух концов!.. Со злостью опрокидываю пластиковую посудину. Обессилено присаживаюсь на бортик ванной. Откуда у нее моя футболка?! Откуда?.. О, носки! Нагрелись на полотенцесушителе. Да, откуда, откуда?! Сам забыл тут после того, как прожил в этом доме без малого неделю. И надо Ленке стало щеголять в ней сейчас?!
- Ноги! – Бросаю на пол тапки и присаживаюсь перед Кулёминой на корточки. – Ноги, я сказал! – Шлепаю её по голени. Послушно позволяет надеть на её ледяные ступни носки.
- Я не ребёнок.
- Я вижу. Давай, пей, чтоб бронхит не схватить, не ребёнок!.. – Возвращаюсь к окну. Быть к ней ближе чревато. Больно прыткая стала.
- Где коньяк? Там почти половина осталась.
- Думаю, на сегодня тебе достаточно.
- Я ни в одну морду!
- Избавь от подробностей! – Присаживаюсь на край подоконника. Пью свой отвар шиповника.
– Да?! А я думаю, Вы как раз таки за подробностями сюда пришли!.. Разве нет?!
- Пей отвар. – И только не спрашивай, от чего он. Всё равно не скажу, что выворачивать тебя с него будет всю ночь. Зато кровь с желудком прочистятся, и дурь, надеюсь, из головы выйдет.
- Вы с пьяной, да, со мной не хотите разговаривать? – Молчу. Лишь устало рассматриваю её. Вид какой-то зарёванный… От ветра, может?.. – Так я не пьяная. – Да сам вижу, что под градусом, но при памяти. Выдает её разве что едва уловимый запах. Хотя, может, это мне только на руку?.. Что у трезвого на уме, то у пьяного на языке.
- Ты где пропадала весь день? – Весь день был уверен, увижу – душу из мерзавки вытрясу, а на деле рядом с ней я мякиш мякишем.
- Гуляла. – Равнодушно греет руки о кружку. Гуляла, значит? Ну-ну!.. А я, идиот, полицию и больницы обзваниваю, ещё бы полчаса и в ход пошли бы морги!.. Я с ума весь день схожу, а она гуляет!.. – А Вы что, весь день меня караулили? – Киваю. - Зачем? – Вот именно, зачем?! Тот ещё болван, видимо!..
- Что это было утром в кафе? – Давится, прокашливается, а затем, словно и дышать перестаёт. – Лена! – подхожу к столу и опираюсь об него кулаками. Кулёмина быстро находится, и теперь она - сама невозмутимость.
- А Вы не догадываетесь? – Цинично щурит на меня глаза снизу вверх.
- Слишком много версий. Хочу выслушать одну! – Нервно сжимаю её горло. - Твою. – Резко отшвыриваю девицу к стене. Она даже бровью не поведет!.. Бесит так, что аж скулы сводит!
- Для начала Вы ответьте на мой вопрос. – Переводит дыхание и важно складывает руки на груди. Откуда столько наглости? – Почему это Вас так заботит? – Получи, фашист, гранату!.. Похоже, подоконник единственный островок безопасности в этой маленькой кухне. Залпом осушаю, оставленную на нём, кружку. Спинным мозгом ощущаю пристальный Ленкин взгляд. – Не знаете, Виктор Михайлович? А я знаю!.. – Выдерживает паузу. Торжествуешь? Типа спалила, да? Поздравляю!.. - Вас возмущает мой поцелуй, потому что это безрассудство. – Начинаю пыхтеть, как чайник. – Хотите знать, зачем я Вас поцеловала? Да, чтоб Вы поняли, насколько абсурдна ситуация в принципе!.. – Наглядный пример?.. Только и всего?! А я уж было… - Студентка и препод мило беседуют за столиком в кафе!.. – Брезгливо ухмыляется. - Это точно не про нас. Вы сами сказали, что совместное существование нам нужно пережить с минимальными потерями для обеих сторон. Так мой Вам совет – не выделяёте меня среди своих студентов!.. – Она уже кричит. Что будет дальше?.. - Когда-то давно Вы выделяли меня среди своих учеников – к добру это не привело. Так учитесь же на своих ошибках. Не приближайтесь ко мне. – Оглядываюсь, а её и след простыл. Спасаюсь бегством.
- Не приближайтесь ко мне, - пульсирует в моей голове не только всю дорогу до Машкиного дома, но и всю бессонную ночь.
Съезжаясь с Кристиной, некоторые коробки со своими вещами я сознательно перевёз к Машке. Так, коробка с наградами: кубки, медали, грамоты… Эту коробку можно и домой забрать. И не ради тщеславия, а дабы быть достойным примером сыну не только на словах – Владька всё просит показать, а под рукой и нет ничего. Так, а тут что у нас?.. Фотоальбомы: детский сад, школа, соревнования, армия, университет.. Школа. Если первые страницы последнего оформлены, как полагается, то дальше просто разложены Ленкины фотки. Ну, «Ранетки» тут ещё, конечно, педсостав, соревнования, праздники, субботники… Но в основном Ленка. На каждой фотке Ленка. Открытки от неё, подарки: брелки, кружки, записные книжки, шарф, который я ни разу не надевал… О, диск с фильмом о группе!.. У Рассказова увёл как-то.
Щёлкаю пультом, телик приветливо рябит. Проигрыватель проглатывает диск, ещё мгновение, и я проваливаюсь на несколько лет назад... Перематываю к чертям первых четверых. Ленка!.. Родная моя девочка. Пётр Никонорович. В долгу я перед старым фантастом. Интересно, его внучка подскажет мне дорогу к его последнему пристанищу или в совершенно ином направлении пошлёт?.. Ленка… Её голос. Её улыбка. Её блестящие хитринкой, но полные печали глаза. Омуты… Как же хочется отвести в сторону её длинную чёлку и в полной мере в них окунуться. Поздно пить боржоми, товарищ куратор, поздно!.. Сбиваюсь со счёту, перематывая вновь и вновь на сюжет с Ленкой, на песни в её исполнении. Лети и ты узнаешь, я люблю тебя… Твоя любовь остаётся надеждой….Уйду, оставлю мир для тебя… Ммм… Ленка!.. С дивана пересаживаюсь на пол и раскладываю вокруг себя её фотографии. Красивая. Очень красивая… Моя. Могла бы быть. С досадой сминаю пару снимков и стискиваю зубы.
Чёрт бы побрал эту Кулёмину, мне ещё кафель класть!..

 Отправлено: 13.02.15 15:48. Заголовок: http://jpe.ru/gif/s..

08.

Селищев болеет. Вместо его пары провожу собрание. Идёт пятнадцатая минута, а её всё нет. Так, ладно, что у нас там дальше на повестке дня?.. Перелистываю страницу блокнота, внимание всей аудитории привлекает с треском хлопнувшая дверь. Гробовая тишина сохраняется. Уверенным шагом ко мне подходит Кулёмина. Заряжает мне смачную пощечину. Разворачивается и чуть ли не вразвалочку удаляется. А вот это уже похоже на дурной сон. Но минуты тают, а я почему-то не просыпаюсь…На смену всеобщему шоку воцаряется гул возмущения.
- Штрафной пары не будет. За подтягивания у всех «зачёт», за контрольную, которую и половина из вас до сих пор не сдала, у всех «отлично». Кулёмина с перекладины не падала и сегодня на собрании не появлялась!.. – Перешёптывания. – Всем всё ясно?! – Тишина. – Вот и замечательно. Продолжаем…
Все перемены напролёт пасу её то у туалета, то у чёрного входа, то у буфета, то у расписания… Без толку! Мне уже надо рвать когти в клуб, а у неё ещё две пары… И разобраться я должен именно сегодня!.. Не с лекции же её вытаскивать?.. Хотя… Но!.. Да плевал я!
- Кулёмина, на выход! – Ленка напрягается. С надеждой смотрит на лектора. Он понимает её неверно.
- Елена, Вас куратор вызывает. Не задерживайте людей… - С гордо поднятой головой она идёт ко мне словно на казнь. В спину ей летят злые усмешки. Закрываю за ней дверь и опираюсь о стену рядом с её лицом. Складывает руки на груди и отворачивается. Молчим.
- Лен, нам поговорить надо. – Вздрагивает. Должно быть в шоке от того, насколько тих и спокоен мой голос. – Я много времени у тебя не отниму.
- Валяйте! – По-прежнему удостоен лицезреть лишь её, прикрытый рваными прядками, профиль.
- Что это утром было? Что ты, вообще, себе позволяешь?! – Готов ей в глотку вцепиться, но лишь крепко стискиваю зубы.
- Что я себе позволяю?.. – Взгляд полный пренебрежения. Я ещё и крайний?! – Это, что Вы себе позволяете?! – Попытка бегства оказывается неудачной. Ловлю её у первого же окна.
- Так, Кулёмина!.. – Начинаю заводиться. От греха подальше убираю руки в карманы. – Кончай паясничать! Ты ударила меня сегодня при всей группе - изволь объясниться!.. – Тишину коридора оглушает мой крик. Нервы ни к черту, когда она рядом.
- А это была благодарность за чудесно проведённые выходные!.. – Облизывает губы и улыбается. – И в особенности за шикарную ночь в обнимку с «белым другом»!.. – Кажется, веко дёргается.
- Тебе что, плохо было после моего ухода?
- А то Вы сомневаетесь в своих знахарских способностях?! – Хмурю брови, словно не понимаю, о чём речь. – Ведьма доморощенная!.. – Складывает руки на груди и начинает изучать орнамент линолеума. Ну, конечно, когда как не сейчас?! – Опоил меня травами-отравами и доволен!..
- Коньяк, должно быть, так сказался. – Пожимаю плечами. - Ты бы это… не злоупотребляла.
- Коньяк?! Да Вы!.. – Отталкивает меня со всей дури, что я аж равновесие на считанные секунды теряю. – Я Вам верила, я Вам доверяла, а Вы вздумали мне всю пищеварительную систему прочищать!.. Ненавижу. – Вновь отталкивает меня и бежит прочь по коридору.
Вскоре нагоняю её и затаскиваю в пустую аудиторию. К стене прижимаю.
- Я вздумал позаботиться о твоем здоровье, а в благодарность ты унизила меня перед всей группой!.. – цежу сквозь зубы, а перед глазами уже всё плывет. – Совесть на наглость променяла?! – Трясу её, как тряпичную куклу.
- Катитесь Вы к черту с такой заботой! Всякий раз, когда мне нужна была Ваша забота, Ваша помощь, Ваша защита, я один на один грызлась со своей бедой! Вы придали огласке наше чувство, а затем трусливо сбежали, оставили меня одну в окружении своры шакалов!.. Гуцулов хороший. Степнов хороший. Их жаль, а Кулёмина – плохая: соблазняет мужиков направо и налево, веревки из взрослого мужика вьет, учителя под монастырь подводит, её уничтожить надо!.. Какого чёрта Вы обещали всегда быть рядом?.. – Уже бьет меня кулачками в грудь. Истерика чистой воды. Пожалуй, впервые её вот в таком состоянии вижу. – Какого чёрта, я вас спрашиваю?! – Вдыхает полной грудью воздух и сию же секунду захлёбывается слезами. – Где была Ваша забота, когда я отмывала со стен школы «Кулёмина – шлюха!»?! Где была Ваша забота, когда я одна выхаживала деда?! Где, чёрт возьми, Вы были со своей заботой тогда, когда были мне нужны?! Где, я вас спрашиваю?.. Так и сейчас катитесь к чёрту со своими проповедями! Я давно не ребёнок. Сама разберусь, как калечить, а как лечить своё собственное здоровье. Вам есть, о ком заботится. Со мной играть в няньки не стоит!.. Не приближайтесь ко мне, я Вас нена… - Больно сжимаю её подбородок и затыкаю ей рот поцелуем. Целую глубоко, жадно, грубо… Требовательно. Даже как-то по-хозяйски. Не то, что она меня в кафе: бережно и боязливо. Она прекращает рыдать и начинает постанывать, от чего в моих жилах кровь закипает. Лишь начав задыхаться, отпускаю её. Дышит как астматик, смотрит как полоумная.
- Всё?! Успокоилась?.. – До чего же у Кулёминой рука-то тяжёлая. Аж зубы трещат. Моя щека полыхает от повторной встречи с её правой ладонью, а бесстыдницы уже и нет. Напоследок так дверью грохочет, что та с петель слетает. – Да, попьешь ты моей крови, Кулёмина, - признаюсь я уже пустоте. – Ой, попьешь!..

 Отправлено: 24.02.15 14:48. Заголовок: VII. Не спеши занес..

VII.

Не спеши занести мое имя в список просто друзей.
Из любви моей можно сделать ряд полезных вещей.
К примеру, снится тебе дом и вокруг него трава,
В траве алмаз -
Это будет как то, что осталось в нас
От тех нас.

(«Високосный год» - «Подожди»)

09.
- Так, все свободны. Кулёмина осталась! – Начинается!..
- Сейчас отжиматься за всех за нас будет! – Старосте ехидства не занимать.
- Ага, на четвереньках!.. – Зло скалится Сидоров, самый подлый из сокурсников, и скрывается в мужской раздевалке. – Мужики, спорим, он отымеет её сейчас по полной?! - Одобряющий смех раздается из-за закрытой двери.
- Прям на матах! Будет знать, как пакли распускать!.. - кто-то поддерживает его версию.
- Нет, у них точно что-то есть. – Боюсь, ворвусь сейчас и накостыляю им там всем!..
- Да-да, я тогда был уверен, Михалыч на Кулемину декану настучит, а он на нас собак спускает!
Меня помоями обливают. Нас!.. помоями обливают! А ты стоишь и делаешь вид, что ничего не слышишь?..
- Мне некогда штрафные круги бегать! – последние слова произношу настолько громко, насколько позволяют связки.
- Это последняя пара. Куда торопишься? – Пытается поймать мой взгляд.
- На работу.
- На какую, к чертям, работу?! – Трясет меня за плечи. – У тебя больничный!..
- Две недели прошли.
- Две недели?.. – шепчет едва слышно.
Да, две недели игры в кошки-мышки. Две недели коротких перебежек. Две недели без столовой и буфета. Две недели курения в туалете в ущерб свежему воздуху на заднем дворе. Две недели его, оглушающих весь коридор, окриков: «Кулёмина!», и моих побегов от него. Две недели он пасёт меня после пар на выходе из корпуса, а я тем временем разрабатываю тысячу и один маршрут в обход куратора. Две недели я старательно избегаю его общества. Я не знаю, что для Степнова значат наши поцелуи, но для меня это проверка на прочность. И если за ними не маячит никакой перспективы, то хотелось бы обойтись без этой свистопляски. Хотелось бы?.. Да черта с два! Я боюсь оказаться с ним наедине. Близко. Да хоть в пустом коридоре без третьих лиц. Я не Виктора Михайловича боюсь. Я своей слабости перед ним боюсь. Боюсь, ещё один наш поцелуй, и тушите свет, товарищи!.. Боюсь его нахрапистости и своей безвольности. Боюсь, что с катушек слечу раньше, чем он отпустит меня из плена своих губ. Нельзя позволять себе растекаться перед ним лужицей. Нельзя. Вот самой веревки из него – это да, это дело. Только бы взять себя в руки и перестать бегать от него, как ошпаренный марафонец! Я что? Я ничего! Это он всё сам! Вот пусть он и избегает моего общества. Я молодая и свободная, это Степнов у нас связан по рукам и ногам. И уж если он со своими багажом из обязательств, долга и морали позволяет себе то, что позволяет, то, собственно, с какой стати я должна загонять себя в какие-то рамки?.. Вот с какой целью он меня преследует? Поговорить хочет? Все точки над i расставить? А я хочу? Хочу, но пока не готова. Что он мне может сказать? Извиняться за поцелуй собирается или читать мораль, что бить по фейсу старших не комильфо? И потом, пока не вынесен окончательный приговор, всегда есть место для надежды. Все мои надежды, к слову, он сам и взращивает. Так что, в случае чего, Виктор Михайлович, не смейте прикидываться, что Ваша хата с краю!.. Снять с себя ответственность в моих глазах у Вас вряд ли выйдет.
Прогуливаться по коридору спокойно и непринужденно, без опаски быть зажатой в углу пустого кабинета, могу лишь в компании двух аспирантов. Прикольные парни, симпатичные и перспективные, на пару лет меня старше. Болтаем, шутим, флиртуем непринужденно. Подарки от них регулярно получаю: то шоколадка, то цветочки, то духи, то безделушки… Степнов старательно делает вид, что его это не задевает, но всякий раз, стоит мне улыбнуться приятелем чуть шире, позволить им обнять себя, рычит, словно альфа-самец в брачный период. Его злить – себе дороже. Хотя, это даже забавно, что уж скрывать!..
- Да, две недели прошли. Так что это… Некогда мне тут с Вами на матах… На работу надо.
- Кулёмина, кончай паясничать! – Хватает меня за подбородок. Так, это мы уже проходили!.. Уверенно убираю его руку. - За эти слова они у меня ещё поплатятся! – Садится на скамейку. – Разговор у меня к тебе. – Присаживаюсь рядом. На считанные секунды наши, расставленные широко, колени соприкасаются. – Поговорим. Потом отвезу тебя на работу. – На метро быстрее, но с ним интереснее. Хотя, к черту!.. – Значит так, я дело тут твоё читал… Да, в принципе, об этом весь пед. состав гудит. – Напрягаюсь. Он, похоже, замечает это. – Первые четыре года обучения ты с блеском выигрывала все первенства по легкой атлетике среди студентов спортивных ВУЗов. Я как тренер должен заявить о себе на этих престижных соревнованиях. Ты нужна мне в команде.
- Ну, я могу и отказаться. – Закидываю ногу на ногу и, словно невзначай, носком кроссовка скольжу по его ноге. – Это же добровольный выбор студента.
- Лена, пожалуйста. – Что, пожалуйста? Согласиться на соревнования, или перестать мучить тебя и убрать ногу? – И потом, я не должен тебе говорить, но и соревнования, и ГОСы в апреле. Комиссия всегда лояльна к участникам первенства. – Ну, конечно, в ход идёт шантаж!
- Лояльность госкомиссии – это, безусловно, замечательно. Ну, а лояльность тренера – просто чудесно. - Сижу уже вполоборота к нему, наши колени тесно прижаты друг к другу. – Я бы могла подумать над вашим предложением… - Кладу ладонь на его колено и чуть скольжу пальцами по внутренней стороне его бедра. Ловлю его обезумивший взгляд в глубине собственного декольте. Да, в зале душно, молния кофты застегнута не полностью. Теперь и ты знаешь, какого цвета на мне белье. - Если бы Вы отважились скрасить мой досуг… - Резко вскакивает и, потирая шею, спешит к скамейкам вдоль противоположенной стены.
- Кулёмина, что ты себе позволяешь? Вздумала меня, взрослого мужика, тренера, преподавателя, куратора, соблазнять? – Он меня тискает по углам, а я, значит, соблазняю? Ему можно целовать меня, когда приспичит, а я крайняя, да? – Ещё одна подобная выходка, и ты у меня с треском вылетишь из универа! Не посмотрю, что курс последний, не пожалею!.. – Даже не пытаюсь скрыть свой саркастический смех.
- Вот не зря народная молва гласит, что на воре и шапка горит!.. – Ухмыляюсь, а он, демонстрируя напускное равнодушие, встаёт и начинает чеканить мяч. – Я лишь надеюсь, что мой очередной больничный совпадёт по времени с новогодними праздниками. – Мяч перестаёт слушаться тренера. Встаю и подхватываю спортивный снаряд, отправляю его в кольцо. – Всё остальное Вы сами придумали. – Он переводит дыхание и пасует мне. Так ненавязчиво завязывается игра.
- Будет тебе откос от работы на десять дней. – Обманный манёвр, и я вновь отправляю мяч в корзину. – Ну, так что, блеснешь напоследок?
- Плевала я с высокой колокольни на результаты этих соревнований, но… - Уводит мяч от меня. - Но я Вас скорее опозорю, чем прославлю.
- Не понял. – Забрасывает гол и оглядывается на меня. Абсолютно растерян.
- Я последние года два, мало того, что толком не тренируюсь, так ещё курю и чёрти чем занимаюсь… - Присаживаюсь на скамейку, перевязываю расслабившийся шнурок. – А ещё спина.
- Что, спина? – Опять рядом сидит. Чувствую его жар, слышу его дыхание и стук сердца. Его близость одновременно и наслаждение, и испытание для меня.
- Надорвала я спину, когда деда ворочала. – Стряхиваю со штанов невидимые соринки, тем самым пытаюсь осушить излишне влажные ладони.
- Думаю, при разумном подходе пять месяцев достаточно для восстановления твоей спортивной формы. Во-первых, сию же минуту ты начинаешь вести здоровый образ жизни. – Ну-ну, бегу и спотыкаюсь!.. - Во-вторых, сегодня же я разрабатываю план индивидуальных тренировок для тебя. – Индивидуальные тренировки? Только мы вдвоём?! Звучит заманчиво. - Ну, и, в-третьих, на счёт твоей спины я поговорю с Машкой. Уверен, она посоветует нам отличного массажиста. – Возвращается в центр зала и вновь призывно чеканить мяч. Не могу я ни собой управлять, ни эмоциями своими, когда он вот такой... Словно на много лет назад возвращаюсь, и мне уже нет дела ни до обид, ни до боли, ни до мести.
- Машка?.. – Увожу от него мяч. – Это Мария Михайловна что ли? – Кивает, а я тем временем отправляю мяч в корзину. – Она сестра Ваша? – Снова кивает. – Вы очень похожи. А фамилия у неё другая… - Мяч снова в его власти.
- Она замужем была. Правда, неудачно. После развода на фамилии бывшего мужа осталась.
- Удобно это... – Забивает трёхочковый.
- Что, удобно? – Настороженно оглядывается на меня.
- Ну, для Вас это удобно, когда сестра - медик, а у неё ещё и фамилия другая.
- Да я только с тобой и оценил все плюсы своего положения. Вьешь из меня верёвки!.. – Смеемся. – Ну что, собирайся, да увезу тебя на работу!.. – Убирает мяч на место.
- Ни к чему это. Разговоры вон уже ходят. Так что Вы это… Не приближайтесь ко мне. Ну, помимо тренировок. – Мне показалось, или он действительно не желает со мной расставаться?..

 Отправлено: 05.03.15 14:43. Заголовок: http://jpe.ru/gif/s..

10.

Привычно стою на подоконнике туалета, смолю в форточку. Окна заклеены на зиму. Каждый раз отрываю бумагу, и каждый раз её кто-то подклеивает. За окном неспешно падают снежинки. Пульс медленно приходит в норму. Вот уже вторую неделю каждый день после пар я провожу в компании куратора часа полтора-два. Наедине со Степновым в замкнутом пространстве – каторга просто. А как он смотрит на меня!.. Сколько в его глазах нежности, обожания… Сколько, чёрт возьми, в его глазах желания!.. А Как порой он невесомо, словно невзначай, касается меня… А как он мягко, бережно и зачастую излишне долго разминает мои колени и голеностопы. Каторга…
Каждое утро бегаю в, некогда Нашем, парке. Дважды в неделю посещаю бассейн в его клубе. И не то, чтобы тренер меня загоняет, но давление рядом с ним скачет. Медленная глубокая затяжка. Приятное покалывание изнутри. Уже и не помню, когда последний раз покупала сигареты. Поначалу сократила курение до трёх раз в день: на завтрак, обед и ужин, а вот теперь обхожусь одной… По окончанию тренировки.
- Вот ты где! – От крика Степнова теряю равновесие и едва удерживаюсь за ручку окна. – Куришь, всё-таки!.. - Как же он зол.
- Что Вы здесь делаете?! – Выкидываю сигарету, но закрывать окно не спишу. Холодный ветер в затылок хоть как-то меня отрезвляет.
- Тебя ищу.
- Что. Вы. Здесь. Делаете? – чеканю чуть ли не по слогам, а он смотрит на меня как на непроходимую тупицу. – Это женский туалет. Что Вы здесь делаете?
- Я кому-то мешаю? – Отрицательно мотаю головой. – Маша позвонила, у массажиста время освободилось - пациент один слёг с бронхитом, займешь его время. Так что, поехали. Смены же нет у тебя сегодня? – Отрицательно мотаю головой.
- Я дорогу знаю, и с Марией Михайловной мы лично знакомы. Так что, я могу и на метро!.. – Без слов перекидывает меня через плечо и выносит из помещения. Ну, он что, не понимает разве, что подобные выкрутасы чреваты? Только-только сплетни начали утихать, а он туда же!..– Сейчас, конечно, пара, но всё равно нас могут увидеть. Опять разговоры пойдут. Виктор Михайлович, зачем Вам это?..
- Не ссы, Кулёмина, прорвёмся!.. – Шлёпает меня по заднице. Я могу же и отомстить – вот только случай представится, и обязательно!.. – О, Петрова, чтоб её!.. Не прорвёмся. – Ставит меня на ноги и отпрыгивает на пионерское расстояние. – Жду тебя в машине. – Щелкает по носу и удаляется на спринтерской скорости.
Минуты три наблюдаю из-за укрытия, как он любезничает с методистом. Какой же он смешной, когда старается понравиться, снизить бдительность…
- Здравствуйте, Надежда Ивановна. – Прохожу мимо самой злющей тетки факультета следом за куратором.
- Кулёмина, из-за тебя одной библиотекари мне всю плешь проели! Когда методички сдашь? – Смотрит на меня так, словно у неё не линзы в очках, а рентгеновские лучи.
- Они мне ещё нужны.
- Зайди в библиотеку и продли. – Киваю и иду дальше. – Кулёмина, забыла где библиотека?
- Я завтра зайду, а сейчас я очень спешу. – Сжимает губы в тонкую линию. – Меня ждут.
- Уж не Степнов ли тебя ждёт? – Чувствую себя тушканчиком перед удавом.
- А вот это точно не Ваше дело. Всего доброго.
Злая, как тысяча чертей, выхожу на улицу. Хочется курить. Хотя нет… Ринг бы сейчас был гораздо результативнее. Так и чешутся кулаки, морду кому-нибудь начистить!.. Вот какого она лезет ни в своё дело?!
- Кулёмина! – Выпрыгивает тренер из автомобиля, как чёрт из табакерки. – Особого приглашения ждешь?
- У Вас, что, дел других нет, кроме как со мной по больницам таскаться?! – Останавливаюсь, но ближе не подхожу.
- План такой: сдаю тебя с рук на руки Марье Михайловне, после забираю Владика из сада, и весь вечер мы с ним коротаем в клубе. – Тарабанит пальцами по дверце. – Тебя всё устраивает? – Знаешь же, что нет.
- Сейчас пробки. Я на метро быстрее доберусь.
- У нас времени достаточно. Садись. – Обходит автомобиль и открывает для меня дверцу. Обреченно усаживаюсь и послушно пристегиваюсь. Он, не скрывая довольной улыбки, захлопывает дверцу. В салоне тепло.
- В банк заедем. Родители должны были перевод сделать. – Включает негромко радио.
- Заедем. А если перевода нет, я оплачиваю лечение. И это не обсуждается. – Выруливает на шоссе.
- Но!..
- Кто тут главный?
- Вы – начальник. Я – дурак. – Смеюсь.
- Ага, как-то так…

Напряжение спадает и, кажется, что даже злость на Ивановну проходит. По крайней мере, её осуждение утрачивает былую значимость. Главное, он рядом. Дышим одним воздухом, смотрим в одно зеркало, подпеваем одной и той же песне… Хорошо.
Встаём в пробку. Моё внимание привлекает тренер. Он ритмично постукивает указательным пальцем по рулю. Вены на его руках проступают порядком отчётливее, чем обычно. Дыхание рваное. И за чем это он наблюдает?..
- Вот наглецы! – Присвистываю. В соседнем авто парочка целуется чуть ли никак в фильмах для взрослых. – Совсем обнаглели!.. – Оглядывается на меня. Ни чем не прикрытое безумие в его глазах. – Да, Виктор Михайлович? - Улыбаюсь и подмигиваю. По привычке облизываю губы. И только по его громкому протяжному выдоху понимаю, насколько это опасный манёвр в закрытом и тесном пространстве. – Виктор Михайлович, Вам нехорошо?! Может, окно открыть? Душно, да?.. – Наши пальцы соприкасаются близ панели управления. Выключает печку. Немного открываю окно с его стороны. – А в моём «телевизоре» канал «Дискавери»! – Опираясь ладонью об моё колено, приближается к боковому стеклу. – Правда, милый пёс? – Смеется в ответ на озорные потявкивания щенка золотистого рейтривера. Заигрывает с ним, гримасничает. Его дыхание, его запах, его тепло… Сердце заходится в нездоровом ритме. До боли в пальцах сжимаю ключи в кармане, сдерживая своё желание к нему прикоснуться. Полной грудью вдыхаю запах его одеколона вперемежку с его собственным запахом. Пьянею… Его чётко очерченные, красивые губы… Горячие, настойчивые, требовательные… Вспоминаю наш последний поцелуй. Витя… Ты нужен мне. Иначе, свихнусь.
- … на тебя похож!
- Кто на кого похож?
- Щенок, говорю, на тебя похож: такой же блондинистый и наглый!.. – Увлекаюсь разглядыванием морщинок вокруг его живых глаз и не успеваю опустить едкий комментарий. Рядом с ним всё чаще становлюсь похожа на саму себя настоящую. – О, едем-едем-едем!..
- Я бы давно была на месте.
- Не ворчи. Сейчас на перекрёстке завернём и объедем. – Подмигивает. – Нормально всё будет, я отвечаю!..
- Нормально всё будет, я отвечаю!.. – Эти же слова он произносит, когда выясняется, что перевода нет, и когда оставляет меня в кабинете наедине с массажистом – незнакомым мужиком каких-то немыслимых размеров.
Правда, к концу сеанса мы с Тимофеем Анатольевичем уже почти друзья. Справедливый, прикольный, мудрый, приятный, лёгкий в общении и очень добрый мужик он оказывается. Лет на пятнадцать меня старше, и в разговоре со мной в шутку называет себя «дядя Фей». Степнов старше меня на тринадцать лет, но он, Слава Богу, так остро на эту разницу не указывает. Надеюсь, он сам её замечать не хочет. Сквозь боль в спине мне всё же удаётся провалиться в собственные мысли.
Эта моя реакция на близость Степнова, что это?.. Версия, что это здоровая реакция молодой самки на привлекательного вожака стаи, меня устраивает лишь отчасти. Всё моё естество требует его. Твердит мне, что я Его только женщина, а он – мой мужчина. Мой?! Как же, как же… Стискиваю зубы, терпя боль, и вместо пальцев доктора представляю сильные пальцы тренера. То на руках меня таскает, то по углам меня тискает, то задницу мою лапает. Если ему этого достаточно, то я нуждаюсь в гораздо большем. Я хочу его. Хочу, как хотят единожды в жизни. Хочу ощущать его желание внутри себя. Хочу слышать его голос, его дыхание, его запах… Хочу греться его только теплом. Хочу смеяться при всех, а плакать только при Вите. Хочу говорить ему: Ви-тя… Доверять ему одному только хочу. Как раньше, доверять. Хочу, чтоб он думать при мне вслух начал. Хочу песни свои ему спеть, стихи почитать. Никому же не показывала ни разу ничего своего. Ну, из последнего – того, что навеяло его возвращение в мою жизнь… Так пишу порой украдкой – возможно, и покажу ему при случае. Говорить с ним хочу. Душу чтоб он свою мне открыл, а я ему свою, да и себе самой заодно. Хочу рядом с ним свою жизнь без него забыть. Хочу за руку с ним по улице ходить. Хочу наблюдать, как Витя стареет. И, уж если с кем-то жить, то только со Степновым. И пусть даже на вторых ролях. Но с Ним! С Моим Витей! Всегда с ним. Я не надеюсь на любовь. Не смею… Но я хочу быть для него нужной, необходимой… родной. Хочу, чтоб Витя нуждался в нас не меньше моего, стал бы от меня, от нашей близости, от наших встреч зависим. Право на всё это мне даст наша близость. Одна близость перевернёт весь привычный устой. Весь зачерствевший уклад рухнет. Это должно случиться до Нового Года.
Боль резко усиливается. Я взвизгиваю и тут же одёргиваю саму себя… Ну, Кулёмина, ты на глазах наглеешь, конечно!.. Секс со Степновым. Как придумаешь!.. Хочешь – перехочешь! Даже если и выгорит, дальше-то что?! Дальше?.. Дальше как покатит. А у нас ещё Как покатит!.. И выгореть оно обязательно выгорит. И потом, дело того стоит. Я хочу быть для него всем. Он сам хочет этого не меньше моего. Я же вижу!..

 Отправлено: 10.03.15 12:59. Заголовок: Девочки, всех с 8 ма..

Девочки, всех с 8 марта! Всем красоты, очарования, любви и солнечного настроения!


11.
Методом проб и ошибок к началу декабря выясняю, что после индивидуальных тренировок со Степновым времени до смены остаётся немного – заезжать домой смысла нет. Принимаю душ в универе. Облачаюсь в белоснежную форменную рубашку и чёрные джинсы. Мда-а-а, бельё просвечивает… Ну да ладно, на работе жилетку надену. С чуть влажными волосами и в сменных кроссовках направляюсь в столовку. Надеюсь, найду там хоть что-то съестное. Котлета на пару и винегрет. Окидываю взглядом зал. Наш куратор обедает в гордом одиночестве. С радостью составляю ему компанию!..
- Приятного аппетита, Виктор Михайлович! – Присаживаюсь напротив, и он перестаёт есть.
- А не рано ты обедать собралась? – Переводит придирчивый взгляд с моей тарелки на настенные часы.
- У меня смена сегодня. – Уже и в глаза мне не смотришь? - Потом только после часа ночи смогу поесть.
- Ну, раз так, то жуй, давай. – Переводит дыхание, сжимает вилку, его зрачки расширяются… И меня озаряет!.. Ну теперь-то понимаю, на чём сосредоточено его внимание. – Ну, а вообще ты должна стараться соблюдать перерыв в два часа между приёмами пищи и тренировками.
- Между приёмами пищи и физическими нагрузками, - поправляю я его.
- Не понял. – Откладывает кусок хлеба на салфетку.
- Ну, помимо занятий спортом существуют и иные виды физических нагрузок, которые тренируют мышцы человеческого организма не меньше, чем стандартный комплекс, а истощают порой и больше.
- На что это ты намекаешь? – Старается выглядеть строгим и неприступным.
- Я никогда не намекаю. Я всегда прямо говорю. – Расстегиваю две верхние пуговицы. – Душно тут. – Провожу пальцами между воротником и шеей. Он громко сглатывает, а затем шумно выдыхает. – Я забыла взять попить. Можно, Вашего компота?
- Я не трогал ещё. Забирай себе.
- С каких это пор, Виктор Михайлович, Вы брезгуйте есть из одной посуды со мной? – Скольжу указательным пальцем по ободку граненого стакана. Фу, как же это пошло!.. Но результат превыше всего – на Степнова, как на любого другого мужика, действует стандартный комплекс приёмов обольщения безотказно. Никогда не унижаюсь ради привлечения мужского внимания, но в данном случае всё иначе – ставки высоки.
- Не брезгую. Пей. – Делаю глоток и расстегиваю ещё парочку мелких пуговиц.
- Жарко тут. – Облокачиваюсь о стол, как бы невольно демонстрируя при этом красоту собственного декольте. Он старательно отводит глаза: студенты, окна, лампы… Распятье на моей цепочке.
Освободив левую ногу от обуви, едва прикасаюсь пальцами к его ноге. Вижу, он сомневается, не показалось ли ему. Начинаем есть. Периодически прикасаюсь к нему. Он всё ещё держит лицо. Беседуем о погоде, о киноновинках, немного о моей спине и ещё меньше о его бизнесе. Очередное моё прикосновение, и он давится.
- Виктор Михайлович, с Вами всё в порядке? – Протягиваю ему стакан. – Попейте. И вообще, кто меня учил, что за едой спешить нельзя?
Разговор далее не клеится. Неспешно едим, и он при этом меня разглядывает. Разглядывает с нескрываемым вожделением: лицо, губы, шея… Утопающие между шеей и воротником, волосы, крестик… Мой взгляд падает на его руки. Одной рукой он сжимает скатерть, другой – вилку. Да, впечатляет тренера то, как я медленно глажу его лодыжку своей ногой. Он уже пыхтит, как самовар. Оглядывается по сторонам – боится, не наблюдает ли кто за нами. Скатерть до самого пола, так что без палева!.. Ну, правда, его лицо выдаёт нас с потрохами. Видел бы он себя!.. Хотя сама вряд ли выгляжу намного лучше - щёки пылают.
- Кулёмина, ты что вытворяешь? – хрипит осипшим голосом. Как мало человеку надо!..
- Я?! Я обедаю. – Сама толком разобрать не могу, кто из нас сильней трясётся. Но как же, чёрт возьми, мне нравится дразнить его, распылять в нём первобытный огонь… И понимать, что это он Так на Меня реагирует.
- Лена! – Скрипит зубами, словно разъяренный зверь, и ещё крепче сжимает вилку. – Ты, видимо, не в курсе, что спички детям не игрушка!
- Во-первых, я давно не ребёнок. – Мои движения становятся более настойчивыми, и я завожусь не меньше Степнова.
- А, во-вторых? – Вы посмотрите, каково самообладание!..
- Во-вторых, Виктор Михайлович, Вам по душе мои игры. – Провожу по внутренней стороне его бедра от колена и выше… - И не спорьте. – Он набирает полную грудь воздуха. И я продолжаю с ещё большей уверенностью…
- Кулёмина, что ты себе позволяешь? – взрывается он напускным гневом. - Прекрати немедленно!
- Виктор Михайлович, Вам очень нравится то, что я сейчас делаю. А мне нравится доставлять Вам удовольствие. - Несколько грамотных движений, и я уже чувствую не только жар, но и значительно нарастающее напряжение. Невольно расплываюсь в широкой улыбке, на выдохе с моих уст слетает восторг.
- Лена, держи себя в руках! – Пополам сжимает алюминиевую вилку.
- Я. Не умею. Как Вы. Вилки. Гнуть.
- Ещё. Одна. Твоя. Эмоция. – То сжимает край стола двумя руками, то тарабанит по его поверхности пальцами. – И все. Всё. Поймут. – Смотрит на мой крестик и облизывается. – Лена, отпусти меня. Пожалуйста.
- Вас никто не держит. – Опираюсь ступней о его стул, но к нему не прикасаюсь. – Просто Вам нравится. - Трясущимися руками берёт со спинки соседнего стула свой пиджак и вешает его на согнутую в локте руку. Медленно встаёт. Убираю ногу.
- Посуду мою уберешь. – Хрипит не своим голосом и сбегает, стыдливо прикрываясь пиджаком.
Господи, как тошно-то!.. Никогда никому себя не предлагала и впредь не буду. Я либо соглашаюсь, либо отбиваюсь в ответ на мужское внимание. Со Степновым же всё иначе. Унижения не избежать. О присущей мне гордости и говорить нечего – всякий раз рядом с Витей посылаю её в далекие края. Страшно подумать, реши он меня пристыдить!.. Я, должно быть, сдамся сию же секунду! Ну, или вконец оборзею… Нельзя! Нельзя мне думать о таких вещах как: стыд, совесть, гордость, мораль… Нельзя! Не на этот раз. На этот раз ставки слишком высоки. На этот раз я не жертва, а охотник. На этот раз игра в поддавки не прокатит. На этот раз я действую за двоих. Да, за двоих… То, что желание Хотя бы физического сближения взаимно – факт очевидный. Но очевидно ещё и то, что до мерзости всегда и во всём правильный Степнов на первый шаг не отважится. Он из последних сил будет скрываться за масками образцово-порядочного семьянина, примерного педагога, хорошего друга, да и просто упрямого мужика. Ему так легче, проще, привычнее и сподручнее. Витя если и жаждет каких-то перемен в своей жизни, в наших отношениях, то уж наверняка опасается их. Он боится выхода ситуации из-под собственного единоличного контроля, оттого и самого себя под ногтем держит. Да, он мужик волевой, упёртый, своенравный - к нему на пьяной козе не подъедешь, и да – он и пальцем не пошевелит ради нашего сближения, хотя жаждет этого не меньше моего!.. Но я… Я весь мир вверх дном переверну, лишь бы познать его. И я познаю, чего бы это всем нам ни стоило.

Спасибо музе за колоссальную поддержку! Спасибо всем за "спасибо"! Всех жду по прежнему адресу!

 Отправлено: 13.03.15 20:42. Заголовок: В данной главе испол..

В данной главе использовано стихотворение Роберта Рождественского

VIII.

И смотрел я в небо звездное долго,
И назавтра был больной целый день я.
Я искал ее, да только без толку,
То ли девочку, а то ли виденье.

Я живу теперь и тихо, и складно,
Но под вечер, обходя заведенья,
Я ищу в толпе глаза ее жадно,
То ли девочки, а то ли виденья.

Ты похожа на нее, как сестрица,
Но, конечно, не она, к сожалению,
А я пойду домой и пусть мне приснится
То ли девочка, а то ли виденье.
(Максим Леонидов – Девочка-видение)

12.

Меня трясет так, что аж руль не слушается!.. Телефон. Кристина.
- Да. – Её мягкий, приглушенный, монотонный голос немного меня успокаивает. Приезжает сегодня. На три дня раньше запланированного. Через сорок минут будет на Казанском вокзале. – Конечно, встречу, дорогая. Не беспокойся. – Только бы вытерпеть!.. – Я тоже скучаю. – Резко перестраиваюсь в крайний левый ряд и разворачиваюсь.
Минут десять езды и встаю в пробку. Отправляю Машке сообщение. Прошу забрать Владика к себе с ночевкой. «Кристине привет» - в ответ от неё. Обожаю свою сестру. Движение восстанавливается. «Или Лене?». Резко бью по тормозам. Чудом в меня никто не врезается. Дожили, даже Машка уже что-то подозревает! Да что она может подозревать?! Нет же ничего!.. Господи, да что это такое-то творится с моей жизнью?! К чертям всё катится!..
Сигналят, матерят, посылают по матери… Мокрая ладонь скользит по рукоятке ключа. Машину завожу лишь с третьей попытки. Как там советует Малахова восстанавливать душевное равновесие? Вслух воспроизводить классические стихи.
- Человеку надо мало:
чтоб искал
и находил.
Чтоб имелись для начала
Друг -
один
и враг -
один...
Человеку надо мало:
чтоб тропинка вдаль вела.
Чтоб жила на свете
мама.
Сколько нужно ей -
жила…
Человеку надо мало:
после грома -
тишину.
Голубой клочок тумана.
Жизнь -
одну.
И смерть -
одну.
Утром свежую газету -
с Человечеством родство.
И всего одну планету:
Землю!
Только и всего.
И -
межзвездную дорогу
да мечту о скоростях.
Это, в сущности,-
немного.
Это, в общем-то,- пустяк.
Невеликая награда.
Невысокий пьедестал.
Человеку
мало
надо.
Лишь бы дома кто-то
ждал.

Лишь бы дома кто-то ждал!.. И к чертям эту Кулёмину!
По скользкому перрону бегу до двенадцатого вагона. Ещё бы немного и, точно, чертовщина!.. Хватаю из тамбура огромный чемодан, а следом ко мне в объятия прыгает и моя законная жена. Лезет с поцелуем. Отворачиваюсь.
- Вить, я так скучаю!
- Машина моя в неположенном месте стоит. – Хватаю её за руку. – Бежим быстрее!..
Я тороплюсь, она не понимает в чём дело. Удивляется, когда я проезжаю мимо поворота, ведущего к садику. Сообщаю о том, что Владик сегодня ночует у Машки. Улыбается. На подъезде к дому начинает гладить моё колено и томным голосом шептать маловразумительный бред. Знала бы она, насколько это лишнее!.. Ленка. Эх… Ленка-Ленка-Ленка… Зачем ей это?
Торопливо врываемся в квартиру. Срываю с жены длинную пушистую шубу, рядом падает моё пальто. Сбрасываю ботинки и резко усаживаю свою благоверную на тумбочку. Избавляюсь от пиджака, затем снимаю с неё высокие сапоги, колготки, бельё. Её пальцы уже блуждают под полами расстегнутой сорочки, путаются в завитках на моей, горящей не здоровым жаром, груди. Запускаю руки под её подол. Чертовски узкое платье. Подхватываю Кристину на руки, отношу её в спальню. Ставлю на пол. Её руки на моих плечах. Тянется за поцелуем. Резко поворачиваю её к себе спиной и в секунду растягиваю молнию во всю длину платья. Толкаю её на кровать. Теряет равновесие и падает на колени. Нельзя так с родной женой, но по-другому я сейчас не могу…
Выплёскиваю на супругу не только своё неуёмное желание, но и страсть, и гнев, которые предназначаются другой. Кулёмина-Кулёмина... Надо же было Так меня довести!.. Чертовка! Как же я зол!.. Зол на Лену, на самого себя. Зол на Кристину, что она – это не Лена. Зол на судьбу, что моя жена Кристина, а не Кулёмина. Да какая к чертям разница, Кристина или любая другая?! По большому-то счёту, плевать, кто. Не она. Лена не моя жена, не моя женщина, не моя…
Она сама послала меня шесть лет назад. Доходчиво так, главное, послала, что я сразу и уяснил - не светит мне. Так какого чёрта-то эта мерзавка лезет в мою жизнь сейчас, когда я только-только начинаю привыкать к жизни не то, что без неё, без нас, а, более того, без какой-либо надежды, что какое-то «Мы» будет в принципе?! Прогнала меня, словно пакостного пса со двора, а сейчас травит. Травит, словно краюхой хлеба сопливого беспризорника. Ну чего в ней есть такого, чего нет в Кристине? Хм, смешно вспоминать, но при первой встрече я принял будущую жену за Кулёмину – всё-таки она очень на неё похожа: тот же стройный стан, спортивная, подтянутая фигура, длинные, красивые ноги, светлые волосы... Кристина слишком похожа на Лену, но не она. Не. Она. Если откровенно, то на вкус рядового мужика Кристина даже краше Ленки. Миловиднее что ли. Аристократические черты её лица отвечают строгим принципам классической красоты. На объективный взгляд преимущество за Кристиной. Но то на объективный, а не на мой…
Чёртова Кулёмина!.. Каждую вторую минуту ловлю себя на мысли, что на месте жены хочу видеть, чувствовать, ощущать её. Лена… Степнов, соберись, ты же не тряпка!.. Ни одна женщина не будет вытирать об тебя ноги, вить из тебя верёвки, держать тебя на коротком поводке. Ни одна продажная девица не в силах сломить твою силу воли. Ты не разменяешь свою благополучную, гармоничную семью на грязные связи с Кулёминой. Нет! Кулёмина уже не та девчонка, которую ты любил когда-то, и ты не станешь мараться об неё.
Если бы она только повзрослела!.. Если бы она только расцвела и повзрослела!.. Если бы она только перестала быть ребёнком!.. Если бы она только стала взрослой женщиной. Но нет. Не только. Она пала. Низко пала. Она сама предлагает себя мужику!.. Я не стану очередной победой в её послужном списке, не на того напала. Только бы выстоять, Господи, только бы выстоять!..
Сколько лет вместе, а всё ещё позвоночник скребёт дурная привычка Кристины слащаво смеяться во время самого священного таинства между мужем и женой. Меня в принципе раздражает её смех, её голос, её запах… Когда же уже привыкну-то?!
Стоит прикрыть глаза, и воспаленное воображение рисует Кулёмину. Её голос, надменные усмешки с легкой хрипотцой, так заводящие меня, её запах – запах табака, высокосортного кофе, элитного парфюма и Её запах!.. Запах её волос, запах её кожи… Её запах. Её губы… Наглые ласки её языка. Её провокационные прикосновения. И это лишь верхушка айсберга. Что скрыто там, под толщей воды? Что ждёт меня, поддайся я общим желаниям? Что хочет она от меня, от отношений со мной? Что руководит ею?
Сквозь пелену возбуждения слышу голос жены. Отрезвляет. Кровать не на шутку расшатывается. Завтра нужно будет болты подтянуть. Не могу остановиться…
Похоже, у меня начинается кислородное голодание. Смотрю на Кристину, вижу Лену. Мерцает перед глазами. Всё равно, что телевизор рябит. И такая боль, когда мираж пропадает!.. Ужасно злит.
За вечер не единожды удаётся удовлетворить жену. Ну, или скорее, самого себя. Я, словно баба, сорвавшаяся со строгой диеты, в кондитерской, сытости не понимаю. И надо было так Кулёминой завести меня?! Кристина в шоке. Не узнает меня.
- Ты ещё ни разу не встречал меня Так с гастролей. – Покрывает легкими поцелуями мою грудь, шею, щеку, уголок губ… Только сейчас понимаю, что так и не поцеловал её в губы. Не могу. Не хочу. Боюсь, Ленкой назову. До сих пор на языке вкус Кулёминой. Прижимаю голову жены к своему, заходящемуся в бешеном ритме, сердцу и целую её белобрысую макушку. – За шесть лет ни разу ты ещё не был настолько страстным…
- Я очень соскучился, дорогая. – Укрываю нас одеялом. – А теперь, спать.
И вновь я стою посреди её кухни. В ночном, лишенным каких либо штор, окне вижу собственное отражение. На мне только джинсы. Я зол и угрюм. Я обессилен. Вскоре ко мне подходит она. Её изумрудные глаза блестят в ночном небе, словно звёздочки далёких галактик. Прижимается ко мне всем телом. Из одежды на ней, похоже, только моя футболка. Её фигура повторяет изгибы моей. Её кожа ложится вторым слоем поверх моей. Ласкает мои плечи и мою спину пальцами, губами, языком… От чего моя кожа вмиг превращается в металлический панцирь и словно мала мне становится – того и гляди, по швам треснет!.. Её губы порхают по моим лопаткам. Обнимая меня со спины, ласкает мою грудь своими чувственными пальчиками. Мучительно медленно спускается ниже… Она расстегивает ширинку моих джинс и запускает свои руки под белье, одаривает меня порцией отменных ласк. Тем временем её чувственные губы продолжают скользить по моей спине, шёлк её волос лишь добавляет огня. Мои руки весят, как плети, а её пальцы с ещё большей настойчивостью ласкают меня. Она чуть слышно постанывает, а я лишь сильнее сжимаю зубы. Её пальцы неспешно скользят по моей груди, торсу… Накрывает ладошками мою грудь, на цыпочках чуть тянется вверх, чувственным языком обрисовывает моё ухо, чуть прихватывает зубами мочку… «Ты любишь меня, - шепчет она. – Ты хочешь меня. Я нужна тебе. Я одна тебе нужна. Только я»…
Хорошо, Господи, как же мне хорошо!.. Разве бывает настолько хорошо в этом грешном мире, Господи?.. Подпрыгиваю в кровати от звонка будильника. А мне и действительно, чёрт возьми, хорошо!..
За окном ещё темно. Судя по звуку льющейся воды, моя супруга принимает водные процедуры. Да, то, чтобыло накануне, жена будет мне ещё долго припоминать. Интересно, психиатры это лечат?.. Но ничего, сессия, потом новогодние каникулы, затем месяц самоподготовки и практика длинною в два месяца, потом госы, потом защита… Наши встречи сойдут на нет, и мы оба успокоимся.
Чёрт, я же готовлю её к соревнованиям! Как, как на неё смотреть, дышать с ней одним на двоих воздухом?! Чёрт!..
Слышу тяжёлые шаги. У Крис модельная фигура, а она так шумно ходит, словно пятками гвозди в пол вбивает!.. Утыкаюсь мордой в подушку. До упора буду притворяться спящим.
- Витюш!.. – О, Боже!.. – Просыпайся, мой ласковый и нежный зверь!.. Иначе, на работу опоздаешь… - Снова её мерзкий смех. – Ну, просыпайся же, шалун!.. – Пробегается по моей спине острыми ноготками. – Нашалился вдоволь, теперь и встать не можешь? Просыпайся!.. – Что за паршивая манера тянуть слова? – Завезешь меня в мой любимый круглосуточный спа. – Надеюсь, она свою машину из сервиса сегодня же заберет. - Я уже на полвосьмого записалась. Перед появлением в театре мне нужно хоть немного привести себя в порядок. Ну, вставай же уже! Ну, что ты как маленький?! – Лезет со своими поцелуями, не понятно, зачем только!.. – Пока ты будешь плескаться в ванной, приготовлю для тебя чемпионский завтрак!.. – Завтрак настоящих чемпионов – это наш с Леной завтрак. Один на двоих. Таких было порядка десятка, но уже ни один не повторится…
Прогоняю прочь навязчивые, словно мухи, воспоминания и следую совету жены – отправляюсь в ванную. В какой-то момент кажется, что всё как всегда. Всё привычно и стандартно. Свежим и со свежими мыслями выхожу в прихожку. Кристинка разбирает чемоданы.
- Представляешь, кто-то из поклонников рябиновую наливку подарил?.. – Смеется. Так. Стоп. Наливка.
- Число сегодня какое?
- Что?.. Не знаю. На поезд девятого садилась. Кажется… - Так, дай Бог памяти!.. Декабрь… Декабрь… Число?.. Какое число?!
- Собирайся живее – подброшу тебя. Сумки и вечером разобрать можно.
Доставляю благоверную в салон красоты и мчусь к дому Кулёминой. Чисто случайно удается разглядеть Ленку в, приближающейся к метро, толпе.
- За добавкой? - Вместо приветствия.
- Быстро в машину! - Надменный взгляд из-под челки. - Быстро, тебе говорят! Нельзя здесь стоять. - Запрыгивает в машину позади меня. Срываемся с места. Едем. Молчим.
- У меня к тебе разговор серьезный. - В зеркале дальнего вида ловлю ее взгляд. Она в замешательстве.
- Ну, валяйте. - Встаем в небольшую пробку.
- Ты говорила, деда не стало в декабре. - Буквально тухнет. - Когда годины?
- В понедельник. Пятнадцатого. - Прижимается лбом к стеклу. - Я с утра к нему. В универ не приду. - А как же экзамен?.. Черт, что придумать-то?! - По психологии у меня все равно автомат. - И когда все успевает?
- Я заеду за тобой. - Ловит мой взгляд в отражении. - Я хочу в этот день быть с тобой. - Вот только смотреть, Кулемина, так на меня не надо! И спрашивать, зачем мне это, тоже. Сам не знаю. - Если ты позволишь.
- Вы для деда не чужой человек. - Для деда? А для тебя, Лена? А для тебя?.. Выдыхаю и вдавливаю педаль в пол - движение восстанавливается. Ленка замыкается в собственных мыслях. Даже вон нос морщит. Странно, но я даже рад тому, что поездка проходит в абсолютном молчании.
- Удачного дня тебе, Кулемина. - Прощаемся на стоянке универа. Устало кивает. - До встречи. - Выдавливаю из себя улыбку.
- До понедельника. - Закидывает сумку на плечо. - Знаете, Виктор Михайлович, я сильно сомневаюсь, но, если что, я в восемь планирую из дома выходить, - бубнит, низко склонив голову.
- Сына в сад к семи увезу, а потом сразу к тебе. - Достает из кармана зажигалку и, не выпуская пламени, играет ее колесиком. - Должен успеть. Задерживаться буду, дождись.
- Зачем?
- Что, зачем? - Поднимаю ее лицо за подбородок. Отвожу в сторону челку. Ее глаза какие-то пустые.
- Зачем. Это. Вам, - одним только губами. В горле, видимо, пересохло.
- Ты, если против, скажи.
- Я-то не против. Но, знаете, Вы... Хотя, ладно!.. - Кладет ладонь на мою грудь. - В автобусе не трястись. - Выдыхает и уходит. Ну, вот что за манера недоговаривать?!

Спасибо всем за внимание! Музе от всей души огромное спасибо за ВСЁ!

 Отправлено: 19.03.15 18:51. Заголовок: И в нашей саркастиче..

И в нашей саркастической истории есть место трагическим моментам

13.

Путем шантажа одного из профессорского состава любителя загулять под моим прикрытием удается откосить от рабочих обязанностей и таки освободить понедельник для более значимых мероприятий. В то время как Крис еще спит, а Владька чистит зубы, втихую увожу из домашнего бара наливочку. Помянуть фантаста надо бы по-человечески.
- Кулемина, где тебя черти носят? - Мчусь, сломя голову, а ее днем с огнем не сыщешь!.. - Ты если одна уехала, давай пересечемся где-нибудь!
- Вы ко мне поднялись что ли?
- Разумеется! - Как же хочется выругаться матом...
- Выходите. Я к дому подхожу. Машину уже Вашу вижу. - Гудки.
Кидаюсь к окну. Оглядываю двор. По узкой диагональной тропинке с ворохом белоснежных лилий чешет Ленка.
- Привет. - Распахиваю перед ней заднюю дверцу.
- Вы, я вижу, тоже не с пустыми руками... - Кивает на бутылку и пакет с крупой для птиц. - Дед бы заценил. – Ухмыляется, словно в знак одобрения.
- Куда ехать-то нам? – После моего вопроса она забирается в салон авто и забивает маршрут в навигаторе.
- А, ну все понятно…
Путь вновь выдается молчаливым. Ещё немного, и я начну ей доверять как прежде.
- Дед, привет, мой родной. - Присаживается перед могилой на корточки и рукавицами счищает с, прислоненного к деревянному православному кресту, портрета насыпь снега. Прижимается сухими губами к стеклу поверх потускневшего изображения. - Дедуль, смотри, кого я тебе привела!.. - Грустно улыбаясь, оглядывается на меня.
Поверх ярко-белого снега раскладываю такие же, сияющие белизной, цветы.
- Ну, вот и свиделись, Петр Никонорович. - Через боль выдыхаю затхлый воздух. - Вы простите меня. Простите за все... – На этих моих словах Кулёмина разливается циничным смехом. Я лишь поджимаю губы и вглядываюсь в клочок ярко голубого неба, рваные края которого очерчены еловыми верхушками. Вспоминаю наш последний со стариком разговор на премьере фильма...

- Лена не пришла. Она не знает ничего о твоей жизни и слова слышать о тебе не желает, а я и не говорю - не зачем душу девчонке бередить. Ты в нашем доме – тема закрытая, запрещенная. Оба вы не говорите, что там у вас произошло, но вот только уверен я, обидеть ты Леночку не мог. Да и, что скрывать, мне было бы спокойнее за внучку, будь в её жизни ты. – Старик кладет на моё плечо дрожащую ладонь, а я лишь низко опускаю голову. – Хотя, что уж теперь об этом говорить. - Собеседник всматривается вдаль поверх моего плеча. Оглядываюсь. Поглаживая округлившийся живот, к нам направляется моя жена. – Ты, во всяком случае, счастлив. Надеюсь, со временем моя внучка тоже обретёт своё счастье.
- Мне жаль.
- Ну-ну... - Хлопает меня по плечу. - Бывай. - С тростью удаляется в зрительный зал.

- За что Вы просите прощения у деда? – Прямой требовательный взгляд. И откуда в ней это - смотреть снизу вверх так, словно это она на вершине горы, а я на дне канавы? Ну что я ей скажу?.. – Виктор Михайлович.
- Я должен был раньше почтить память о нем. – И вновь она усмехается собственным мыслям, качая при этом головой.
- Годины - куда уж раньше-то, Виктор Михайлович?! Хм!.. Шесть лет не парились, как там старик, так чего сейчас-то из себя корчить кого-то пытаетесь?! Вы же не обязаны! Нам с дедом уж точно ничего не должны. Вы просто не хотели быть рядом с нами, так что и оправдываться не смейте. – Тем временем достаёт из сумки церковную поминальную свечу, устанавливает её перед портретом. Щелкает зажигалкой. – Гроб, и правда, могли бы и Вы нести. Но не переживайте, отец носильщиков нанимал. Мы с ним на пару венки несли. Так что справились без Вас. Все шесть лет справлялись… Да, дедуль?.. Так что, совесть Ваша, Виктор Михайлович, может быть чиста. – Шумно выдыхает. Лена-Лена!.. - Наливку давайте.
Открываю бутылку. Ленка достаёт из сумки парочку пластиковых стаканчиков и подставляет их под горлышко. Меня посещает шальная мысль возмутиться, мол, я за рулем, но из одного стаканчика она чуть отпивает сама, а второй ставит рядом со свечой.
- Крест уже сгнил. Пора памятник ставить. Да и оградка бы не помешала. – Подтирает нос. - Я денег подкопила, у родителей ещё можно попросить. У меня с собой на флешке есть фотки деда. Надо в ритуальный салон зайти… – Поднимает на меня выжидающий взгляд, словно сканирует степень моей готовности составить ей компанию. - Сейчас закажем, а установят пусть ближе к Троице.
Выливает наливку из своего стаканчика в снег. Встает. Вынимает из кармана моей куртки целлофановый кулек и, разрывая его, рассыпает крупу на могилу и вокруг неё. Странно, но слетаются не вороны, а голуби и воробьи.
- Ну, что, Ленок, идём? – Поднимаю со снега её сумку и закидываю на своё плечо. Застывает в нерешительности. – Идём-идём! Пора.
В результате получасовых переговоров да изучения каталогов продукции, заключаем договор на облагораживание могилы фантаста. Оказавшись на улице, Ленка заметно скисает. Выходит за ворота и сразу закуривает.
- Не смей!.. те. – В ответ на мой порыв вырвать из её дрожащих пальцев сигарету.
Опускается на скамейку. Забрасываю её сумку в салон. Прогреваю мотор. Она снова достает из кармана пачку.
- Кулёмина, в салоне потом не продохнуть будет! – упрекаю её, тарабаня пальцами по приоткрытой дверце.
- На автобусе поеду, раз Вам я противна.
- Кончай паясничать. - Как куклу, усаживаю её в салон. Заводить мотор не спешу, поскольку самого наизнанку выворачивает от того, как трясёт девчонку. Спустя некоторое время, всё же собираюсь с духом, прокручиваю ключ да вдавливаю педаль в пол. Дорогой я не улавливаю момента, когда она засыпает.
- Давай-ка пообедаем. – Останавливаюсь близ недорогой кафешки. Отправляю наливку в сумку Кулёминой. Под локоток вывожу её на улицу. Она лишь отрицательно мотает головой. – Ну, ты не хочешь, а я хочу. И потом, помянуть деда надо обязательно. – Ленка плетётся рядом, прижимаясь к моему боку. Её сумка на моём плече.
Усаживаемся за угловой столик. Как с ребёнка снимаю с неё куртку и шарф с рукавицами. Нас не спешат баловать гостеприимством, поэтому я сам подхожу к бару и делаю заказ: порция шашлыка, два чёрных чая с лимоном и самая большая горькая шоколадка.
- Я не буду. – Протестует из последних сил. Втихую подливаю в её чай спиртное. – Это Вы специально, чтоб есть меня заставить?
- Именно. – Сажусь на соседний с ней стул и кормлю с вилки. Сначала ест через силу, но вскоре уже с охоткой. – Вкусно? – Кивает, облизывая с губ соус. Вкусно, сам вижу.
- Вы сами попробуйте. Я всё равно всё не осилю. – И правда, есть можно. – Вкусно же? – Киваю. – Всё, остальное Вам. - Делает пару глотков. Безуспешно пытается отломить дольку от шоколадки. Неужели, настолько несвежая?.. Разламываю плитку на различные фигуры неправильной формы. Протягиваю треугольник Ленке. Вместо того чтоб взять его, ест с моих рук. И нет в этом ничего… Ничего такого!.. Ничего неправильного в этом нет.
Увлекается шоколадом. Подливаю наливочки.
- Ммм, хватит!.. – Накрывает ладонью свой бокал. – Совсем споить меня решили?!
- Сегодня немного можно. Но только сегодня. – Взметаю вверх указательный палец, словно пригрозить пытаюсь. Она лишь надменно фыркает.
Доедаю шашлык, а она тем временем сметает десерт.
- До дома-то меня довезёте? – Вытираю рот и руки салфеткой. Оборачиваюсь на собеседницу. Даже Владька шоколад ест аккуратнее.
- Обязательно. Вот только в порядок тебя приведу... – Подушечками больших пальцев и салфеткой стираю с её лица остатки десерта.
- Я что, усы шоколадные отпустила?
- Угу, типа того. – Встаю, накидываю куртку. Держу куртку Кулёминой. Просовывает руки в рукава. Достает из-под куртки капюшон белой плюшевой толстовки. Поправляет волосы. Её взгляд блуждает по моему лицу. Мнется пару секунд и вдруг прижимается к моей груди, крепко сжимая меня в кольце своих рук. Я дурею.
- Спасибо, что сегодня Вы со мной. – Мои руки также заключают её в плотное кольцо. – Если честно, я боялась этого дня.
Прижимаюсь губами к её волосам. Она долго не отпускает меня. Слишком долго.
- Лен, ты плачешь? – Чувствую, как она отрицательно мотает головой. Понять не могу, откуда у нее столько сил, так крепко держать меня? И где мои силы, чтобы вырваться? Да я и не хочу вырываться. Не-хо-чу…
Подходит официант и просит оплатить счёт. Кулёмина обреченно отстраняется. Рассчитываясь банковской картой, стою у барной стойки наблюдаю за девушкой. Наматывает вокруг шеи непослушный шарф. Её тонкие пальцы дрожат и то и дело подтирают нос. Глаза старательно за чёлкой прячет. Наконец-то автомат соединяется с банком и выдает чек. Расписываюсь. Убираю портмоне во внутренний карман куртки и, обняв Ленку за плечи, вывожу её на улицу.
Поравнявшись с машиной, она садится позади меня. Сумку кладет во Владькино кресло и украдкой проводит кончиками пальцев по, забытой сыном, игрушке. Что это значит?
Оказавшись на её кухне, готовим суп. Хозяйка дома обреченно и через явное «не хочу» выполняет мои указания. Понимаю, один справлюсь быстрее. Отправляю её спать.
Остаюсь на кухне один и ускоряюсь. Суп закипает. Гашу конфорку. Мою посуду. Из холодильника выкидываю дряблую зелень и заплесневелые помидоры.
По звукам работающего телевизора, нахожу Ленку в дедовой комнате.
- Говорят, когда человек умирает, его вещи надо раздать. – Стоит у окна, сложив руки на груди. На письменном столе стоит портрет фантаста. Перед портретом, накрытый краюхой черного хлеба, граненный полнехонький наливкой стакан. Горит свеча. - А я не могу. Здесь всё, как при дедушке. – Подхожу и не смело кладу ладони на её опущенные плечи.
Увлекаю её за собой. Присаживаемся на диван. Кладёт голову на моё плечо. Переплетает свои пальцы с моими. Она вся трясется. Её словно лихорадит.
- Ленок, тебе поспать надо.
- Не хочу.
- Надо постараться. Обязательно. – Накрываю её лоб сухим, коротким поцелуем. – Температуры нет. Но поспать надо. Лен, ты пока не уснёшь, я с тобой буду. Не уйду никуда.
Послушно закидывает ноги на диван и кладёт голову на моё колено. Накрываю её покрывалом, стянутым со спинки дивана. Она успевает перехватить мою руку. Накрывает её своими ладошками и прижимает к своей шее. Невесомо поглаживаю её по голове. Она засыпает минут двадцать спустя.
Аккуратно высвобождаю свою руку. Поддерживая голову девушки на весу, подкладываю под неё подушку. Её сон чуть тревожат перемены. Она, должно быть, понимает, что я её покидаю, но глаза не открывает, лишь переворачивается на другой бок. Гошу свечу, выключаю телевизор и покидаю осиротевшую давным-давно квартиру.

Спасибо, моя милая Таня, за то, что эта история есть! Спасибо, мои читатели, что принимаете эту историю!

 Отправлено: 01.04.15 15:46. Заголовок: Таня, спасибо,что вы..

Таня, спасибо,что вытерпела меня с этой главой. Спасибо тем, кто дождался. Приятного, надеюсь, чтения.


14.
Моя группа успешно сдаёт зачёты и экзамены, с энтузиазмом готовится к предстоящей практике. Порой окружают меня все разом и, пока про мой школьный опыт вдоль и поперёк не расспросят, не отпускают. Интересно, Кулёмина нашла школу для практики?.. Надо будет с ней поговорить. После годин и тренировки в абсолютном молчании проходят. Я молчу. Она молчит. Разговор никак не клеится. Да и не о чем нам вроде как говорить. Бесит так это. О, опять гирлянда отвалилась. И дела никому нет. Надо с этим разобраться.
Со стремянкой иду по коридору. Почти на каждой двери висит объявление: «Тихо! Идёт экзамен!». Со знанием дела укрепляю гирлянду, чудом не сваливаюсь со стремянки от хлопка по заднице. Оглядываюсь. Ну, так и есть…
- Кулёмина, ты что себе позволяешь?
- Ровным счётом то же самое, что и Вы себе! – Один ноль, и ни в мою пользу. – Кстати, неровно. Правая сторона перетягивает. – В ответ одариваю её пренебрежительной гримасой.
- Такая умная, сама полезай!
- И полезу, если Вы лестницу держать будете! – Ухмыляется, а я уже представляю её задницу на уровне своих глаз. Ну, уж нет!..
- Ладно, сам справлюсь, а то упадёшь ещё, потом костей не соберешь. – Меняю положение крепления. – Посмотри издалека, ровно так?
- Ровно-ровно!.. – Слезаю, складываю стремянку и прислоняю её к стене.
- Ты, кстати, чего тут шарахаешься?
- А я первая экзамен сдала. Остальные сидят, парятся… – Складывает руки крест на крест, отчего ткань рубашки на её груди чуть натягивается, и я вспоминаю её крестик. – Макарыч пообещал тому, кто пойдёт отвечать первый и без подготовки, бал накинуть. Так что по конспирации у меня «Отлично». – Ехидная ухмылочка.
- Это, потому что ты не мне сдавала. Я бы тебя завалил.
- Это что, вызов? – Облизывает губы, качая головой. – Вызов принят. Предлагаю проверить моё, то есть – наше, конспираторское мастерство на деле. – Впадаю в некое замешательство. Её это забавляет. – Смотрите, Виктор Михайлович, у меня по конспирации «отлично», у Вас – «отлично». Мы вместе Таких дел наворотить можем!.. – Сам слышу, как со злости мои зубы скрипят. – Мы всё по-тихому сделаем, - шепчет мне на ухо, чуть приблизившись и потянувшись на носочках. Вдруг резко дергает шнурки на поясе моих спортивок и пальчиками едва касается моего горячего живота. Со всего тела мурашки сбегаются на её призыв. – Ваша жена и не узнает!.. – шепчет мне в губы.
Наверняка знаю, что аудитория пустая и открытая. Хватаю её за плечи, и мы скрываемся за дверью.
- Какого черта ты вмешиваешься в мою жизнь? – Припечатываю её к стене в нише. На уровне её головы висит цветок в горшке.
- Я?! – Смеется. Нагло смеется и даже глаз не отводит. – Поверьте, я ещё не начинала.
- Острых ощущений да захотелось? – Ещё теснее прижимаю её к стене. Ноль страха, лишь самодовольная ухмылка. – Зудит в одном месте, аспиранты не справляются? Так ты устрой рейд по всей общаге!..
- Общага?! – Напускное недоумение. – А Вы что, сами со мной не справитесь? – И вновь недвусмысленно облизывает губы.
- Уши надрать тебе – толку хватит! – А самого уже колотит.
- Да что Вы со мной всё, словно я из ясельной группы?! – Бьет меня по груди. Я лишь теснее сжимаю её в тисках из своих рук. Кажется, ещё немного, и раздавлю её.
- Да потому что ты ко мне, как глупая малолетка, лезешь!
- Я к Вам лезу?! Да у Вас совести нет!.. – Вновь пытается вырваться. Все попытки тщетны. – Да Вы сами за мной носитесь повсюду, прохода не даёте, на большее только никак не решитесь!..
- Возможно, я неверно проявляю свою заботу. – Моя хватка чуть ослабевает, и я скольжу пальцами по её дрожащим плечам. - Но я хочу лишь помогать тебе, беречь тебя. В память о нашей былой дружбе.
- Дружба?! – Она задыхается в приступе возмущения. – Да Вы на каждой тренировке меня одним только взглядом раздеваете!.. Да, к чёрту тренировки, шлепки, поцелуи!.. Всё к черту! Если Вы, Виктор Михайлович, не знаете или не помните, Какая у нас с Вами была Дружба!.. Или, вот то, что Вы тискаете меня по углам, это такая форма заботы, да?! Отпустите. – Левой рукой продолжаю сжимать её плечо, правой скольжу по шее. – Отпустите, я сказала! – Провожу большим пальцам по её обветренным губам. Курит. На ветру курит. – Отпустите, я с преподами не связываюсь!.. – Моё дыхание сбивается, а правая рука, помимо воли, скользит по её, высоко вздымающейся, груди поверх рубашки. Вырывается. Вернее, лишь пытается. Неудачно, надо сказать. Шаг навстречу, и прижимаю Кулёмину к стене всем своим телом. Она обжигает своим рваным дыханием мои губы. – Отпустите! Отпустите, я сегодня принимаю третий этаж общаги по записи, а Вы, Виктор Михайлович, в этих списках не значитесь! – В моих глазах темнеет, и я себя уже не контролирую.
- А я на льготных условиях! – Не раздумывая, накрываю её рот глубоким поцелуем. Всё моё естество этого требует. Она позволяет себе слишком много. Нам позволяет слишком много.
Она сопротивляется, но я не отступаю. Целую нахально и глубоко, крепко сплетая наши языки. Крыша едёт от её близости, от её запаха, от её вкуса, от её стонов, от её пальцев, сжимающих мой затылок… Одной рукой сжимаю её бедро, второй сминаю грудь поверх одежды. Покрываю поцелуями её скулы, шею… Запускаю руки под пояс брюк собственной студентки. Сжимаю её ягодицы, от чего девчонка чуть прогибается в пояснице и слегка прикусывает мою нижнюю губу. Облизывает ранку, а после вновь углубляет поцелуй. Глухой хлопок двери, сквозняк, и мимо нас пролетает кашпо с цветком…
- Прости. – Резко отстраняюсь от Ленки и сажусь на парту. Кровь булькает в ушах, и в глазах темно. Стоит. Не двигается. Смотрит на меня во все глаза. – Иди отсюда! – От моего ора стёкла в окнах дрожат, а она и не моргнет. – Пошла вон, я сказал!.. – Закидывает сумку на плечо и, не поправляя рубашки, оставляет меня одного.
Так, забрать Владика пораньше, и мухой в клуб!.. Бассейн и штанга, надеюсь, вернут меня к адекватному поведению…
***
В голове сумбур и паника. Здравый рассудок начинает возвращаться лишь после жима от груди под плеск воды.
- Па!.. Пап! – на бегу кричит мой сын. – Ты долго ещё плавать будешь?
- Долго, сынок, долго.
- А можно с тобой? А то я уже устал один играть!.. – Притопывает ножкой.
- Беги переодеваться! – Подмигиваю своему непоседе. – И очки не забудь!
- Ура!.. – Разливается эхом по всему клубу восторг, бегущего по коридору, Влада.
- Я готов! – Возвращается в полной боевой экипировке и укатанный в полотенце.
- Молодцом! – Одобрительно поднимаю вверх большой палец. – Давай, ныряй!
- Я боюсь.
- Раз боишься, тогда давай быстрее ныряй!
- Ну, пап, мне страшно! – Кладёт полотенце на скамейку. – Очень страшно!
- Если ты прыгнешь быстро и громко, то страх испугается твоих брызг и убежит от тебя! – Кулёмина теперь, наверное, меня боится. Да я сам теперь себя боюсь. Заигрались мы с огнём. – Если прыгнешь, я потом тебя на спине покатаю.
- Да?! Обещаешь?.. – Киваю, улыбаясь.
Идеальный прыжок для его возраста. Выплывает и сразу забирается на мою шею со спины.
- Ты мой папа-кит, а я твой сын-дельфинчик! А мама – русалка.
- Русалка?
- Ну да. Она же очень красивая, и у неё длинные, красивые волосы!.. Она принцесса-русалка. Пап, ну поплыли уже!.. – Да, все они поначалу русалки, а позже в сирен превращаются!..
- Пап, а у тебя на работе, где ты больших девочек и мальчиков учишь и тренируешь, есть бассейн?
- Есть. – И, слава Богу, я не плав. рук. Только… Чёрт! Волков на сборы, гад, укатил, и меня поставили завтра вместо него пересдачу у моих же двоечниц принимать, а потому что больше некому!.. – Ну, всё, давай сам. – Спускаю сына на воду. Бултыхается поплавком, а потом вцепляется руками в поручень. – Владик, а пошли наперегонки!
- Я маленький, а ты большой! Так нечестно!
- Бери круг, и будет честно! – А ночью оба будем крепко спать.
- Ну, так тоже нечестно!.. – Да, игнорировать Кулёмину нечестно, но и предавать собственного ребёнка нечестно. Нечестно, как ни крути!..
- Ну, ты уж реши сам, что из этого честнее. – Молча берёт с бортика круг, отталкивается от стены ногами и отправляется в плаванье, словно моторная лодка. – Эй, ты даже старт не объявил! Так нечестно!.. – Смеюсь и следую примеру сына.
Я успеваю сплавать туда и обратно, пока Владик совершает курс в одну сторону. Если устает, то отдыхает, держась за круг. Когда мимо проплываю, обрызгивает меня и заливается звонким смехом. Мой ребёнок, мой сын, моё продолжение… Моя жизнь только ему принадлежит, и я могу жить согласно лишь его интересам. Моё сокровище, моё счастье, моя жизнь. К чертям Кулемину, я не подведу тебя. Перебешусь, перетерплю, переживу, но Ленку к себе не подпущу, как и себя к ней.
- Виктор Михайлович! – Забегает взволнованная администратор. Подплываю к бортику.
- Что-то случилось, Кирочка?
- Нет, жена Ваша звонила. Велела передать, что с работы её забирать сегодня не нужно – она машину из сервиса забрала свою. – Ну и, Слава Богу!.. – И… сегодня она будет поздно.
- Всё в порядке? – Торопливо кивает, но не уходит. – Кирочка, сауной если еще никто не пользовался сегодня, включи, пожалуйста. И чай с чабрецом завари, как я люблю. – Она суетливо кивает. – Спасибо.
- Пап, я не хочу в сауну! Я плавать хочу!
- Ну, как синим станешь, так и вылезать будем! – Смеюсь, а он уже подплывает к лестнице. – Рано собрался, ты ещё не синий!
- Пап, ты, пожалуйста, скажи, когда вылезать! Я не хочу синим становиться! – Как же я люблю своего маленького водяного!.. Ради его счастья в лепешку расшибусь. И перебьюсь! Кулёминой не было, нет, и не будет. А Владька – вся моя жизнь. И его жизнь, пока она ещё в моих руках, не будет ничем омрачена. – Папочка, а покатай меня ещё, пожалуйста!..
- Полезай!..
Чуть позже сидим в сауне, в одинаковых халатах – Машка нам подарила. Чаи гоняем. Кудри свои сушим. До чего ж он на меня похож… Носик, Слава Богу, гораздо аккуратнее, но всё равно – Мой Сын!.. Задумываюсь и невольно вспоминаю детские фотки Кулёминой. Листал как-то их семейный альбом. В детстве она была девочка-девочка. Милая, трогательная, нежная. Платьица, оборочки, рюшечки. Косички, ленточки, бантики. Улыбка скромная, но хитрющая. Самая красивая улыбка. Эх, какая у нас девчонка могла бы получиться… Только вот это «Бы»!..
- Владька, ты иди, одевайся. – Обтираю ребёнка полотенцем. – Тётя Кира тебе мультики включит. А я ещё поплаваю немного, а потом, если что, в кабинете буду. С документами надо поработать. Хорошо?..
- Так точно! – Отдаёт честь. Вот не знаю, кто из него выйдет: спортсмен или военный?.. А, не важно! Главное, чтоб счастливый, здоровый и успешный!.. А уж я в свою очередь сделаю для этого всё, что в моих силах.

 Отправлено: 10.04.15 14:04. Заголовок: 15. - Тааак… - Прохо..

15.
- Тааак… - Прохожу мимо шеренги девчонок в сплошных спортивных купальниках. В шапочках и без косметики так сразу и не всех признаешь!.. – К пересдаче деканат всех допустил?
- Дааа… - Мычание ягнят. Не иначе.
- Плывём тысячу метров. Пересдавать возможности больше не будет, так как сегодня, завтра, послезавтра… И всё – конец вашей последней сессии! – Радостные возгласы. – Радоваться будем, когда каждая с первой попытки зачёт сдаст. Так, все на месте?
- Кулёмина опаздывает. – Ну, правильно, ещё со вчерашнего вечера под ложечкой сосет. Вот подстава, так подстава!..
- А она чего с первого раза не сдала?
- А так рука у неё… Ну, Вы знаете… - Так, и староста здесь.
- В пятницу первой парой собрание. Всем быть с полностью оформленными зачётками и справкой из школы о приёме на практику. Носиться с вами по всем преподавателям, как это делала Екатерина Юрьевна, не собираюсь. Я вам не нянька.
- Я объявление напишу. – Чудесно, когда староста ответственная.
- Напишешь… - Кидаю усталый взгляд на часы. - И долго ваша Кулёмина опаздывать будет?
- Уже не опаздывает! – Ленка на бегу натягивает шапочку. – Я здесь!.. – Поскальзывается, и чудом сохраняет равновесие.
- Кулёмина, технику безопасности, похоже, не сдавала, да? – Молча встаёт в строй. На ней одной раздельный купальник. Самые красивые ноги, самый рельефный пресс, самая аккуратная грудь. Но по-прежнему чуть сутулится. - Если решила убиться, ради Бога!.. Только не под мою ответственность. – Перешептывания. Звук моего свистка оглушает девчонок. – Так, порядок такой, вызываю сам, зачёт получила – свалила домой. Не гулять, а домой! Готовиться! Чтоб экзамен завтра последний все на «Отлично» сдали! Поняли?! – Гробовая тишина. И одной только Кулёминой хватает наглости смотреть мне прямо в глаза.
- Начинаем. Первая - Афанасьева…
Оттягивал, оттягивал… В итоге сам себя в угол загнал. Мы с Кулёминой опять наедине.
- Долго на скамейке сидеть собираешься? – Выгибает дугой брови. – Давай, шуруй на дорожку. Или особенного приглашения ждешь?
Подходит ко мне и вкладывает в мою ладонь свою цепочку с крестиком.
- Я забыла в ящике оставить. Пусть пока у Вас побудет. – Убираю в карман и киваю на бассейн. Молча выполняет поставленную задачу. Выполняет, надо сказать, паршиво.
- Кулёмина, Соня с Кирой говорят, что ты в неделю дважды, а то и трижды… Трижды!.. Посещаешь бассейн. Результатов я не вижу. – В отчаянии взмахиваю руками. - Я надеюсь на тебя!.. Уверен, что ты способна самостоятельно тренироваться! Я же не могу круглыми сутками с тобой нянчиться – у меня две работы, семья!..
- Нормально я тренируюсь. – Обижается.
- Нормально?! Хоть раз на время себя проверяла? – Вылезает из бассейна. По её стройному, подтянутому телу текут ручейки воды. Плавки от интенсивных движений чуть перекошены. Левая ягодица её округлой, крепкой, аппетитной попки чуть оголена. Моё внимание к себе бесстыдно притягивает крупная родинка. Становится нечем дышать. Только вчера я нагло касался этой самой родинки. – Ты понимаешь, что ты показала предельно допустимое низкое время? – Лишь надменно поджимает губы. - Ещё одна сотая, и нет зачёта!.. У тебя в одну сторону дыхалки не хватает. Пыхтеть за каждым углом толку хватает зато!.. Ты обещала мне, что бросишь курить!
- Я ничего Вам не обещала. Вы приказали, я промолчала. – Складывает руки на груди. Отвожу взгляд от греха подальше. - Чего Вы так разошлись то опять? Чего Вы меня строите?
- Да, потому что, Лена, ты – спортсменка, молодая, привлекательная женщина, мать будущая!.. И так безалаберно губишь собственное здоровье.
- Олимпиада мне не светит, да и детей от Вас не рожать, а Вам меня не целовать!.. – Стягивает шапку и встряхивает головой. – Так что, курю я или нет, Вас уж точно заботить не должно. – Направляется в сторону душевых, но останавливается на полпути. Оборачивается. – У Вас, Виктор Михайлович, кажется, жена есть. Вот ей и указывайте, а мне права не имеете! Вы мне никто!
Уносить отсюда ноги. Без разницы, куда. Лишь бы от Ленки подальше!..
- Виктор Михайлович! - Бегу по коридору, за руку меня перехватывает Петрова. – Кажется, у Вас что-то выпало. – Указывает взглядом на нечто поблескивающее на сером линолеуме. Запускаю руку в карман спортивок – дырка.
- Ага, спасибо, Надежда Ивановна… Крестик. – Поднимаю пропажу, собеседница пристально разглядывает распятье. – Крестик моей жены. Она в машине забыла. А я вот чуть не потерял – спасибо Вам!.. – Выдавливаю из себя подобие улыбки. – Я Ваш должник! С меня шоколадка!..
- Да будет тебе, Витя, будет… - Похлопывает меня по плечу. – Ты лучше проконтролируй, пусть твоя Кулёмина до конца недели все учебники в библиотеку сдаст, а то не получит же методической литературы на практику!
- Хорошо, проконтролирую.
Разворачиваюсь и спешу в надежде, поймать Ленку на выходе. Пусто и тихо. Только фен шумит в женской раздевалке. Значит, уже одетая. Чёрт!.. Стоит к входу спиной и машет перед зеркалом полотенцем, осматривает себя…
- Лен, - зову её, прикрывая левой ладонью глаза, а на правой протягивая её пропажу. – Ты забрать забыла.
- А помогите мне. – Открываю глаза и вижу её лопатки поверх края полотенца, белобрысый затылок…
Убираю с её шеи волосы, любуюсь её отражением в зеркале, оправдываясь тем, что так удобнее справиться с цепочкой, с горем пополам всё же защелкиваю замочек.
- Учебники пора в библиотеку сдавать. Подготовь сегодня все книги, а завтра утром я за тобой заеду. Самой тебе такие тяжести таскать нельзя. – Сбегаю.
***
Поздний вечер, в пижаме сижу на кухне, гоняю чаи, перед глазами до сих пор родинка Кулёминой. Так, если за праздники не пройдёт, то пойду к Малаховой.
- Пап, вот ты где! – Виснет на моей шее Владька. – Почитай мне книжку, пожалуйста!.. Я уже помылся и зубки почистил! – Улыбается, как стоматологу. – Ну, пожалуйста.
- А мама? – Усаживаю сына на колени.
- А мама репетирует. У неё послезавтра премьера.
- А ты сказку-то выбрал? – На руках с ребенком направляюсь в детскую.
- Выбрал! Про маму! Ну, про Русалочку!.. – Если про Русалочку, то это не про маму, а про Кулёмину. Русалочка же ради любимого голос свой отдала, вот и Ленка чего-то не поёт совсем…
- Ну, про Русалочку, так про Русалочку!.. – Укладываемся вдвоем на его на его двухметровой полуторке. Всё таки здорово, что я настоял в своё время взять нормальную кровать, а не детскую. Владька поправляет одеяло и прижимается ко мне. Внимательно слушает, комментирует, вопросы задает. Позволяю ему перелистывать страницы самому, вдоволь насмотревшись картинок.
- Пап, а Принц перепутал, да? – Смотрит на меня выжидающе своими пытливыми глазищами.
- Что перепутал?
- Ну, Русалочку с Принцессой перепутал, да? – Да уж… Ухмыляюсь собственным мыслям.
- Да, сынок, перепутал их Принц, перепутал… - К сожалению, подобное и в жизни случается.
- А что будет, когда Принц поймет, что он перепутал, и женился не на той, которую любит?
- Как, что? Ничего уже не будет. – Поджимаю губы. Беру с прикроватной тумбочки стакан и делаю пару глотков воды. – Русалочка же поняла, что ей нет места в жизни Принца, и благородно превратилась в Пену Морскую. А Принц… - А что Принц?.. - Принц будет жить вместе со своей Принцессой долго и счастливо.
- Ну, это нечестно!.. – отчаянно тянет, сложив бровки домиком. – Жизнь-то Принцу спасла Русалочка, а женился он на Принцессе!.. Ну, это нечестно же!.. – Сынок мой, только пусть твоя жизнь складывается справедливо. Остальное уж как-нибудь переживу. – И что, Принц никогда-никогда не вспомнит про свою Русалочку?.. – А он никогда и не забывал…
- Вряд ли. Если только приснится она ему однажды. – Пытаюсь улыбаться. Паршиво выходит.
- Грустная сказка, плохая… - Резко захлопывает книжку.
- Ну, ты не переживай. Русалочка же у нас теперь Пена Морская. Гуляет себе вольно в безбрежном море… Песни поёт на заре… Принцу станет тоскливо, он спустится из своего замка в горах к морю, и прибой его успокоит. А Русалочка будет рада видеть своего Принца… - А дома у Принца маленький Владик.
- Всё равно не честно. – Злится. Молча глажу его по голове. А что я скажу своему мальчику? - Пап, а ты поспишь со мной сегодня? – Устало киваю, целую сына в лоб, откладываю книжку на тумбочку и гашу бра.
- Спокойной ночи, папочка.
- Спокойной ночи, мой золотой.
Оказывается, Владька во сне хнычет и разговаривает. Признаю, к своему стыду, что и не подозревал об этом. Если с собой, я ещё попробую справиться сам, то сына, всё же, необходимо показать Яне.

 Отправлено: 14.04.15 11:30. Заголовок: 16. Утром следующег..

16.
Утром следующего дня выжидаю, пока Кристина с Владиславом выедут со двора. Малой машет мне в окно, отвечаю ему тем же. Так, ещё минуты три, чтобы наверняка, и направляюсь в, противоположенную работе, сторону.
- Физкультпривет, Кулёмина!.. – Открывает мне настолько быстро, что складывается впечатления, что ждёт меня давно. – Приготовила книги? – Всё так же молча натягивает куртку. Мой взгляд падает на перевязанные стопки учебников. – О, молодца, жду тебя в машине!..
- Читательский билет в учебнике по философии. А я на метро. – Теперь она мне не доверяет. – А то вдруг, не доедем!.. – Облизывает губы, подмигивает и сбрызгивает волосы духами. Стискиваю зубы и ретируюсь с поклажей. Провокаторша!
- Ленка! – Выглядываю из открытого окна. – Не дури ¬- садись! – Всё так же невозмутимо молчит. Смотрит на меня с неким снисхождением. Прикуривает. – Говорю, садись!.. До метро подброшу хотя бы. – Ухмыляется. Пепел стряхивает. – И выбрось к чёрту эту гадость! – Щелчком отправляет сигаретку в сугроб и спешит занять место рядом со мной.
- Мне вчера Афанасьева сообщила, что мы в пятницу всей группой в какой-то акробатический театр тащимся. Представляете, какой идиотизм?! – Обреченно вздыхает, расстегивает куртку и пристегивается. – Они ещё всем скопом на меня наехали, мол, я не поддерживаю их сплоченности. Будто все годы учёбы они чуть ли не каждые две недели регулярно то в боулинг, то в кино, то на каток, то пейнтбол, то картинг… За эту осень никуда ни разу не вырвались, и поэтому решили сразу – театр! Ну как решили… Настя сходила и сама на всех билеты купила. Убиться!.. Вот такие пироги, Виктор Михайлович! А у Вас какие новости?
- Ну, ты готовься, театр – это только цветочки! – С моих уст слетает ехидный смешок. Попутчица буквально взывает. - В субботу ещё и капустник намечается. – Кидает на меня злобный взгляд. – Я серьезно. Староста уже зал один в пабе неподалеку от универа заказала. Причём, давно.
- Дурдом, просто!.. – Опрокидывает голову назад и вглядывается в потолок. – Собрала она денег на текущие расходы в начале сентября – ни одному преподу ни одного цветочка ни разу не подарили, зато – гуляем!.. Зашибись.
- Да, ладно тебе!.. – Улыбаюсь, радуясь непринужденной беседе. – Последний год учёбы всё же. Будет, что вспомнить!.. – Подмигиваю Ленке, и уголки её губ слегка вздрагивают.
- А Вы?.. М-м-м… Составите нам компанию в субботу? – Скорость движения значительно падает.
- Если честно, пока сам не знаю. У нас в клубе корпоратив. – В отражении зеркала ловлю, как моя любимая спортсменка мигом сникает. – Но я очень постараюсь вырваться. Честное слово!.. Обещаю. – И она уже улыбается. Самая красивая улыбка школы, факультета, университета, города, страны, вселенной… Ле-е-енка-а-а!.. Шумно выдыхаю.
- А Вы, Виктор Михайлович, сами как планируете Новый Год встречать?
- С семьей уедем на все праздники к моим родителям. Они в области живут.
- Ну, я помню, Вы рассказывали как-то давно. – Убавляет печку. - Давным-давно… Мария Михайловна тоже с вами едет? – Киваю. – А можно через Вас для неё подарок передать? Курс массажа полторы недели назад закончился, мы с ней теперь долго ещё не увидимся.
- Конечно, можно… А, Лен, а родители тебя в гости не приглашают на каникулы? – Встаём в пробку.
- Приглашают. Даже деньги на билеты выслали – кстати, могу с них долг Вам вернуть.
- Забудь. – Улыбается с благодарностью. – Так что с поездкой решила?
- К практике готовиться надо, диплом писать. Да и работу никто не отменял… – Чёрт, я ж совсем забыл в этой кутерьме, что обещал Ленке больничный! Так, на Владькином утреннике сегодня встретимся с Манькой – наплету ей что-нибудь.
- Ты, школу, кстати, нашла? – Отрицательно мотает головой. – Значит, одна мне справку завтра не сдашь?
- Угу… - Но ничего, я обязательно что-нибудь придумаю. Вот буду Рассказова с Новым Годом поздравлять и договорюсь. Обещать только пока Ленке ничего не буду, вдруг не выгорит. – Но ничего, я обаятельно что-нибудь придумаю! – Общие фразы на двоих. – Чёрт, шнурки развязались!.. – Тянется вниз. Коротенькая курточка поднимается. Низкие джинсы опускаются, оголяя молочно-медовую кожу, чёрную ткань белья… Ну, не совсем ткань и не совсем белья. Так, хлипкие верёвочки, которые от одного только нетерпеливого движения моих требовательных рук треснут к чертям. Я громко сглатываю, подступивший к горлу, ком. Ленка резко оборачивается. Ехидная усмешка и бесенята в глазах.
- Я смотрю, Виктор Михайлович, Вы никак от массажа не отойдёте!.. – Самодовольно ухмыляется, и движение восстанавливается. В ритме черепахи, правда, но всё же. – Есть желание продолжить? – Крепко сжимаю руль и начинаю искать в памяти, подходящие под номера, впереди дрейфующего, «Вольво», инициалы. – Сама знаю, что есть… - Накрывает моё колено ладонью. Второй рукой расстегивает пару пуговиц на знакомой мне рубашке. Мда-а-а… Она от своего отступать не намерена. Только зачем ей это?.. Её рука уже скользит по внутренней стороне моего бедра от колена и выше… Как когда-то нога.
- Кулёмина, что-то ты излишне расшалилась: то ножка, то теперь вот ручка… - Стараюсь выглядеть по возможности строже.
- Да, у меня шаловливые ножки, шаловливые ручки… - Её ладонь мучительно медленно движется по моей ноге. – А Вы, Виктор Михайлович, от всего этого отказывайтесь!.. Ну, согласитесь, глупо. – Пыхчу, как самовар. Пытаюсь убрать от себя её руку. И сразу же теряю контроль над автомобилем.
- Тихо-тихо! Вы, главное, руль крепко держите, а с ремнём я сама справлюсь! – Вот, чертовка!.. При таком движении мы, конечно, не разобьёмся, но пальцы после её слов, словно вбиты гвоздями в руль, и я не могу сопротивляться. Или не хочу.
Скорость движения чуть подрастает и я, изящно вальсируя, стараюсь переставить автомобиль в более перспективную позицию. Она тем временем довольно быстро и легко справляется с ремнём, пуговицей, молнией… Пробегает холодными пальцами вдоль дорожки волос на моем животе. Каждое её прикосновение – удар током. Медленно скользит ногтем по резинке белья. Нахально, как-то уж слишком по-хозяйски, собирается опустить ладонь ниже. Мне чертовски хорошо, но…
- Так вот как ты с таксистами расплачиваешься! – Ухмыляюсь по злому.
Стиснув зубы, она одёргивает от меня руку, словно он кипятка. Суетливо освобождается от ремня безопасности. И в нетерпении тянется к дверной ручке. Я быстрее. Блокирую дверцу на панели управления.
- Сиди уже. – Напрасно дергает ручку.
Вдруг основательно встаём. Привожу свой внешний вид в порядок. Затем, пристегиваю Ленкин ремень безопасности.
– А что, может, тебя и, правда, высадить? С такими талантами тебя наверняка подвезут, - хриплю, нависая над её лицом. – Вот только не до универа. – Мне в очередной раз перепадает от Кулёминой звонкая пощечина. – В следующий раз в моей машине поедешь в смирительной рубашке, - цежу сквозь зубы, больно сжав пальцами её подбородок. В глубине её глаз жгучая злость. Наглости немерено. С напускной брезгливостью протираю собственную щеку и отстраняюсь. Она зло сопит, но оставшийся путь неведомым чудом сидит тихо.
- Та игра, что ты затеяла, тебе не по зубам, - решаюсь заговорить, лишь уже припарковав автомобиль. – Не трать своё время. И не отравляй мою жизнь.
- Злитесь Вы не на меня. Вы на себя злитесь. – Да, злюсь, что не могу и не хочу противостоять тебе, девочка моя.
- Шуруй на экзамен. – После манипуляций с электроникой киваю на дверь.
- Вы ещё сами умолять меня будете, - самоуверенно и равнодушно выдает перед тем как захлопнуть за собой дверь.
Облокачиваюсь об руль и вглядываюсь вслед Кулёминой. Лена-Лена-Лена!... Что же ты творишь, девочка моя? Что же ты?.. Нервно торопливо куришь. Стремительно несешься по аллее. Ленка…Я знаю тебя совсем другой. Такой, которую любил. Такой, которую всё ещё люблю…
- Учишь тебя, учишь!.. – Ворчу на неё, а она даже дышать перестала. Только жаром пылает в моих руках. – Ты меня слушаться будешь или нет?! – Нос к носу. Её глаза лихорадочно блестят и нервно бегают от моих глаз до моих губ и обратно… Туда-сюда… Да гори оно всё синим пламенем!.. Её губы. Сухие, горячие, в трещинках… С легким привкусом запекшийся крови и слёз. Не смело ласкаю их своими, до безумия жаждущими большего. Дабы не сорваться, спасаюсь, сжимая в кулаках ткань её футболки. Несчастные секунды нашего недопоцелуя, и я никогда не забуду вкус Ленкиных губ. – Прости. – Пересаживаю Кулёмину со своих колен на диванчик и спасаюсь бегством, скрываясь в ванной. Умываюсь холодной водой… Чуть легче. Я поцеловал её. Я только что поцеловал Кулёмину. Я только что поцеловал Мою Ленку. Ничего вкуснее этого поцелуя в моей жизни не было. Господи, прости меня грешного!..
Возвращаюсь на кухню. Сидит. Скол на кромке кружки гипнотизирует. Присаживаюсь во главе стола – от неё подальше.
- Лен. – Вздрагивает, но, видимо, считает, что я этого не замечаю. – Нам следует откровенно поговорить.
- Я готова. – Переводит дыхание.
- Для начала я хочу попросить у тебя прощения. Я напугал тебя. Я поцеловал тебя помимо твоей воли. Прости меня, пожалуйста. – Ленка лишь отрицательно мотает головой. – Не простишь? – Грустно улыбаюсь.
- Да, я испугалась. Это было очень неожиданно, но Вам не за что извиняться. Вы же не со зла?
- Со зла?.. – Низко опускает голову, а я откровенно рассматриваю её. - Да нет, Лен, какой там со зла... – Она резко поднимает на меня заинтересованный взгляд, тем временем я, качая головой, ухмыляюсь собственным мыслям. До чего же трогательная.
- Я Вас прощаю. – И опять низко опускает голову. Глаз её не вижу. Тяжело-то как.
- Спасибо. – Набираю полные лёгкие воздуха. - Лена, ты имеешь право знать, что я отношусь к тебе неправильно, недопустимо, непозволительно.
- Это как? – Боится, но всё же поднимает на меня растерянный взгляд.
- Это невозможно между учителем и ученицей, между тренером и спортсменкой, и с дружбой нашей это тоже толком никак не клеится. Лена, я люблю тебя. Люблю, как мужчина любит женщину. – Чёлка грязная убрана со лба, и не за чем испуганные глаза прятать. – Я больше ни в силах молчать и скрывать от тебя это. Прости, что сорвался – поцеловал тебя. Впредь этого не повторится. Помимо твоей воли уж точно. И ещё, Лен… моё признание ни к чему тебя не обязывает, но мне важно знать всё, что ты об этом думаешь.
- Я в шоке. – Мотает головой, словно наваждение прогоняет. Плечиками пожимает. – Честно.
- Мне кажется, мои чувства к тебе за километр видно.
- Вы всегда рядом, и я привыкла к этому, но я и подумать не могла, что в действительности всё настолько!.. Настолько…
- Настолько ужасно?
- Да ну что Вы?.. Настолько странно, настолько сложно...
- Лен, прошу тебя, ты только не думай, что моя помощь, моя забота, моё присутствие – всё это… Что я преследую какую-то выгоду, что я могу манипулировать тобой, или… Ну, ты понимаешь?..
- Знаете, Виктор Михайлович, я не хочу Вас обидеть, но… Поймите, у меня есть к Вам чувства, правда, я для самой себя ни в силах их объяснить. Вы очень мне нужны, я не представляю свою жизнь без Вас, но… Я боюсь отношений с Вами. – Стул из-под тебя вышибают, и ты летишь. – Я Вас очень прошу, не давите на меня, не форсируйте события, не торопите время. Дайте мне возможность, осознать и принять факт, что Вы... Да и наша ситуация – она же сложная очень. Так не бывает. Так не должно быть!.. – Считаю украдкой, сколько раз за минуту вздрагивают её ресницы. - Быть может, Вам смешно надо мной, но мне страшно. Страшно, что теперь Вы ни в силах сдерживать свои чувства, и я не знаю, чем обернётся Ваш очередной срыв…
- Прости.
- А сейчас я хочу остаться одна.
- Лен, ну что за детский сад?! Тебе уход нужен!.. – В досаде развожу руками. – Уход и забота. – И по одному её металлическому взгляду понимаю, этот вопрос не обсуждается. – Тогда так, ты сейчас ешь и шагаешь спать. Я…Я?.. Я мою посуду, готовлю для тебя обед, а после - ухожу.
- Я. Хочу. Остаться. Одна.
- Прости. – Кладу на стол её мобильник. – Если что – звони. – Коротко кивает. – И, Лен… Знаешь, я сильный – смогу со всем с этим справиться. – Лишь бы твою жизнь не омрачать. – Мы можем сделать вид, что этого разговора не было. Я не хочу терять твоё доверие и нашу дружбу.
- А… так можно?.. - Утвердительно киваю и протягиваю ей открытую ладонь. Она раздумывает с минуту и доверчиво вкладывает в мою руку свою ладошку. Улыбается, хоть и больно от ссадин.
- Друзья?
- Друзья.
Продолжаем виртуозно играть в нашу псевдодружбу. И уже она выхаживает меня после боев. Помимо ухода и заботы ласка и нежность. Она гладит меня по голове, целует мой лоб, кормит меня с ложки, и я словно воздух впитываю те её чувства, которые она никак не осознает. В наших отношениях небывалое умиротворение.
Всё рушится одновременно с нашим возвращением в школьную колею. Она начинает избегать меня, игнорировать. Признаюсь её деду. Он принимает моё откровение и берётся искать оправдание переменам в Ленкином поведении, но я-то знаю: не так всё просто.
- Ты не выйдешь отсюда, пока всё мне не объяснишь. – Наконец-то мы вдвоём в запертой подсобке.
- Выпустите меня! Немедленно!
- Нет.
- Выпустите! Я кричать буду!..
- Кричи.
- Вас посадят. – Довольно улыбаюсь её заботе.
- Я сам сяду, но только после того, как ты объяснишь, чем я тебя обидел, что ты от меня чище черта от ладана марафонские забеги устраиваешь.
- Вы зачем мне о любви лгали?!
- Я не лгал, но мы же договорились, что не было того разговора… Что тебя не устраивает?
- Я не о договоре сейчас, а о том, что Вы лгали мне! Лгали, чтобы…чтобы… чтобы использовать меня!
- Откуда столь грязные мысли, Лена?!
- Но для чего-то же Вы лгали!..
- Я. Всегда. Всем. Говорю. Правду.
- Ну да, Вы любите меня! Наверное, исключительно, по этой причине, тем временем как я пластом валялась с пересчитанными рёбрами и выбитым мозгом, Вы, Виктор Михайлович, на свидания с журналисткой бегали! То цветочки, то конфетки!.. – Брезгливо фыркает. - Что, думали, не узнаю я?! Да вся школа трещит! Уткина воет белугой!..
- Ленка…- Моя Ленка меня ревнует. С ума сойти. – Ленка-Ленка… Внучка фантаста!.. – Улыбаясь, открываю нараспашку дверь. – Вместе с журналисткой мы готовим презентацию нашего с Пётром Никоноровичем романа. Только и всего… - И вот, я уже оправдываюсь перед ней.
Кажется, она дышать перестаёт. Она растеряна. С досадой кусает губы. На её щеках алеет лёгкий румянец. Хаотично перемещает смущённый взгляд по комнате: стол, диван, мои кроссовки, стеллаж с кубками, окно, диван, стол, стеллаж, мои кроссовки.
- То есть?.. – Да-да, Лена, я перед тобой предельной чист. И да, ты меня ревнуешь. И да, мне это сносит крышу.
- Да.
- Правда? – Прячу довольную улыбку и утвердительно киваю. – Простите…
- Всё хорошо.
- Виктор Михайлович, Вы меня простите, пожалуйста. Я такая дура!.. Нельзя школьным сплетням верить, надо родному человеку доверять. Правда? – Родному человеку…
- Ты права. Родной человек заслуживает большего доверия, нежели все остальные.
- Мир? – Теперь уже она протягивает мне раскрытую ладонь.
- Мир. – Прижимаю её ладошку к своей щеке.
- А-а-а… Виктор Михайлович, может, сыграем?
- Сыграем!..
Боится, ревнует… И что-то ко мне чувствует… Такой я её помню… Такой я её люблю…

Очень надеюсь на наши с вами встречи ЗДЕСЬ

 Отправлено: 17.04.15 17:54. Заголовок: IX. Удивляюсь судьб..

IX.

Удивляюсь судьбе:
Как ты там за двоих?
Нас запомнили все.
Нас запомнили все - ты верь.
Я тебя сохраню,
Как последний патрон.
Каскадерам любви
Не положен дублер - ты знай.
Я запомню тебя.
Ты себя сбереги.
Равнодушие тем,
Кто плюет нам в сердца!..
Возвращаюсь домой.
Возвращаюсь домой.
Я запомню тебя
От ступней до лица.
Время года зима.
(НС – Время года зима)

17.

- О, Ленка, ну наконец-то!.. – Аккуратно прикрываю за собой дверь экзаменационной аудитории и сразу натыкаюсь на старосту. – Вот, Виктор Михайлович попросил, передать тебе. – Протягивает два плотных чёрных пакета. В одном четыре учебника, в другом с дюжину тоненьких разноцветных методичек и мой библиотечный абонемент. Ну, всё ясно… Сил хватает лишь кивнуть в знак благодарности.
- …
- Что?.. – С усилием выныриваю из воспоминаний о том, как на грани терпения он закатывает глаза, и нехотя поднимаю взгляд на собеседницу. Кажется, она интересуется о результатах. – А, трояк!.. – Она в шоке от моего пофигизма.
- Трояк?! И ты так спокойно об этом говоришь? – Я перевожу дыхание, лишь бы не послать её. Не виновата же девчонка ни в чём. – Ты же без стипендии останешься! - К чёрту. – Помнишь, Степнов говорил, что оценка за экзамен по педагогике повлияет на общую оценку за всю практику? – К чёрту. – Лен, дождись, пока все сдадут, и попроси о пересдаче! Андрей Евгеньевич – адекватный мужик, да и видно же, что он к тебе снисходителен!.. – Ненавижу двусмысленные намёки. Через силу осуждающе вздыхает. Видимо, наконец-то понимает, насколько мне всё пофиг. – Ну, ладно, Ленк, делай, как сама знаешь… - С нравоучениями покончено. Аллилуйя!..
- Насть, знаешь, я не приду завтра на собрание… Передай, пожалуйста, мою зачётку куратору. – Молча принимает из моих рук документ. – Если будет какая-то новая информация, напиши мне на электронку, идёт? – В ответ лишь поджимает губы.
- В театр-то ты вечером придешь? – Киваю. – Вот билет тогда держи. – Отправив в сумку мою зачетную книжку, вытягивает из перемотанной канцелярской резинкой пачки билетов один и вручает его мне. Очередное современное прочтение классических «Трёх сестёр». Интересно, что они в акробатическом театре делать будут? На качелях если уж только качаться!.. – И ещё… - Отводит под локоток меня к окну. – В субботу капустник, денег только на аренду зала хватило, я завтра на стол буду по два косаря с носа собирать. Не отбивайся от коллектива. – Всё ясно, я нужна им лишь для количества. Но, возможно, там будет Витя, а самовольно я от него ни в силах отказываться. Все также сохраняя молчание, протягиваю Афанасьевой две голубенькие купюры. Открывает блокнот и напротив моей фамилии ставит плюсик. Крестик. Крест, Кулёмина, стоит на твоей судьбе, но никак не плюс. Согласись, наконец!.. – Я сейчас хочу за платьем сходить, а то завтра в театр и надеть нечего. Составишь компанию?
- Нет, Насть, извини. Во вторую половину дня я работаю почти каждый день. Так что, мне пора. Удачных покупок тебе. Подожди Миронову. Вот ей шопинг, думаю, интересен. Всё, пока…
- До завтра!..
В слезах выбегаю на крыльцо. Размазывая рукавом по лицу сопли и слёзы, прячу мокрые глаза за чёлкой. И, хотя до смены ещё есть время, спешно бегу на метро. В окружении толпы собственную боль ощущаешь не столь остро, нежели наедине с самой собой. Теперь он меня к себе не подпустит, да?..
От моего раннего появления все коллеги в шоке. Перешёптываются… Ненавижу, когда с виду нормальные бабы на деле оказываются копилками для сплетен. Чёрт с ними!.. Отпускаю одну новенькую пораньше на свидание. Только пусть гад попробует её обидеть!.. Всех бы порешила!.. Закрываю двери кинозала, присаживаюсь на диванчик. Дабы хоть как-то отвлечься, принимаюсь за чтение электронной книги с экрана телефона. Понимаю, что сюжет шагает мимо моего сознания. Перевожу взгляд вдаль и начинаю рассматривать посетителей кафе. За двумя сдвинутыми столами щебечет стайка из семи девчонок. Юные совсем, школьницы ещё. У самой когда-то была подобная беззаботная, жадная до жизни компания. Два паренька, должно быть, компьютерщики. Даже при встрече живому общению предпочитают электронные игры. Три подруги. Им слегка за, ну или под, тридцать. Гламурные тусовщицы. Жизнь, как подиум. Пара… Она студентка, он зажравшийся бабник. Активно развешивает на её маленьких слегка оттопыренных ушках разносортную лапшу. Она трогательно гладит его пальцы. Всё ещё левой ладонью ощущаю Степнова. Его жар, его напряжение, его мощь. Он мне нужен, а всё остальное к чёрту. Мораль к чёрту, гордость к чёрту, весь мир к чёрту!.. Вот он угощает её пирожным, одаривает необъективными гиперболизированными комплиментами только для того, чтобы получить то, что Степнов отказывается получить от меня за «так». Повелось испокон веков, и это правильно, мужчина добивается женщину. Секс начинается со слов, или хотя бы со лжи, о любви. В нашей ситуации эта роскошь не доступна – по средствам живём. Ну не стелись я перед Степновым, не соблазняй его, а скажи правду: Виктор Михайлович, я вас люблю; Вы мне очень нужны; я без Вас подыхаю. И что в итоге? Да ничего!.. Ему не нужна ответственность ни за меня, ни за мои чувства, ни за всю эту трагикомичную басню. Я его знаю. Он из последних сил будет бить себя пяткой в грудь и доказывать самому себе, мне и всему миру, что и выбор его единственно верный, и семья его счастлива, и он в семье счастлив, и жену любит вусмерть, а хочет ещё безумнее, и устраивает его всё, и менять он ни черта не намерен. Если я скажу: люблю, он и смотреть на меня перестанет. Моё «люблю» лишит меня каких-либо шансов надеяться. А меня лихорадит от желания к нему прикасаться, вдыхать его, впитывать… Цветы, конфеты, свидания…Что мужики только не вытворяют, дабы получить доступ к телу!.. Мы этот этап за ненадобностью пропускаем и наседаем на самом главном. Степнов хоть и праведный, но всё же мужик. И если он когда-то давно, и правда, меня любил, то вполне сейчас может хотеть. Он хочет. Иначе не тискал бы меня столь жадно и воровато. Его поцелуи полны боли и отчаяния. Мне порой не по себе… Жутко даже.
Мы станем близки, и тогда говорить о любви будет незачем. Это чувство перестанет наконец-то мучительно разрывать меня. Оно выйдет наружу. Заполнит всё вокруг. Окутает его. Я буду пеленать его в своей любви. Господи, дай мне целовать его… Дай! Дай, прошу тебя!.. Витя никогда не позволит мне и на йоту о большем мечтать, а я… Хоть как-то быть ближе, быть рядом, быть вместе… Хотя бы так. Это всё, о чём я смею мечтать. Каждая моя клеточка за меня будет твердить ему: «Люблю»…
Фильмы сменяют друг друга, суета мерцает вокруг калейдоскопом лиц, движений и возгласов, а я тем временем всё глубже и глубже погружаюсь в воспоминания о недавних событиях. Ощущаю на своей коже его руки, губы, дыхание… Слышу собственные стоны, и покрываюсь румянцем. Не до конца верю, что всё это реально было. А сколько всего не было?.. Шесть лет не видеть, не слышать, не сметь надеяться…
Отмотав смену, понимаю, что, вернувшись сейчас в пустую квартиру, где каждый угол свидетельствует о его былом пребывании, от тоски и боли полезу на стену и провою в голос несколько часов кряду.
Как есть, в чёрных простых джинсах и белоснежной форменной рубашке, отправляюсь в бар неподалеку от работы. Немного алкоголя, порция адреналина, изобилие мужского внимания – то, что помогает не загнуться, когда адски плохо.
Бокал виски, сигарета. На меня уже пускают слюни разносортные и разновозрастные особи мужского пола. За всё это время в моей бедовой голове ни разу не возникает и мысли, замутить с кем-нибудь интрижку на глазах у Степнова. Он слишком мне нужен. И даже его ревность может сыграть со мной злую шутку. Да меня воротит от одной только мысли, что хоть с кем-то другим, ни с ним, прохожу по улице под ручку, не говоря хоть о чём-то большем… После Витиного последнего срыва моя кожа пылает и тлеет от постоянного ощущения его голодных рук.
Плюю на похотливые взгляды и отправляюсь в центр танцпола. Отдаюсь на волю музыке… Через некоторое время замечаю, что три приятных наружностью молодых парня уже откровенно раздевают и ласкают меня в своём воспаленном воображении. Усмехаюсь и продолжаю провокационно двигаться в такт энергичной мелодии. На моё бедро ложится чья-то властная рука. Лицо незнакомца освещает луч прожектора. Самый смелый, значит, из этой троицы, да?.. Одобрительно улыбаюсь. Парочка чувственных танцев, и под финал медляка он увлекает меня в уборную. Подпирает дверную ручку шваброй и сажает меня на столешницу меж двух раковин. С животной агрессией спешно раздевает и ласкает меня. Почти искренне отвечаю ему, поддерживая заданный темп…
- Нет! Стой!.. – будучи давно обнажённой до пояса, оглушаю тесное пространство, когда он стягивает с меня стринги за компанию с джинсами. – Остановись.
- В чём дело? Ты, кажется, сама этого хочешь?.. – Тяжело дышит, а я лишь отрицательно мотаю головой. – Тогда, какого чёрта?! Заводишь, а как до дела доходит, задний ход даешь!.. – Злиться, но продолжает стоять меж моих разведенных коленей. Видимо, ещё на что-то надеется. – Или… - Трогательно проводит по моей щеке вдоль скатившейся слезы большим пальцем. – Ты девочка ещё?.. – Сил хватает лишь помотать головой из стороны в сторону. – Не понимаю, в таком случае, в чём дело. – Переводит дыхание. – Я, должно быть, поспешил… Я напугал тебя, прости. Знаешь, ты мне очень нравишься. И я думаю, возможно, стоит начать наше знакомства иначе. С чашечки кофе, к примеру, завтра, около шести. Место назначаешь ты. – Перебирает пряди моих взлохмаченных волос, а я смотрю в пустоту невидящим взглядом поверх его плеча. – Что скажешь?
- Прости. Но нет… Просто, ты - не он. – Шипит с досадой. Отходит от меня и умывается ледяной водой. Брызги обжигают мою раскаленную кожу.
- Решила со мной рога какому-то козлу наставить?
- Типа того.
- В таком случае, не стоило останавливаться. Мстить – так мстить!.. Что уж там…
- Не могу. Я уже знаю, как он целует. Я уже знаю, как он ласкает. Я уже знаю, как он рычит… - Начинаю рыдать навзрыд. – Я люблю его. Я не могу.
- Какие же вы бабы – дуры, всё-таки!.. – Натягивает на своё мускулистое тело футболку. – Давай, одевайся, подвезу тебя. – Подаёт мне лифчик и рубашку.
- Не надо…
- Ну и шататься тебе одной в таком состоянии тоже не надо. – Помогает спрыгнуть на пол и тянет за руку в сторону выхода.
Забираем в гардеробе вещи, и вот мы уже на свежем воздухе, в окружении миллиарда снежинок. Слёзы моментально замерзают на лице. Усаживает меня рядом с собой, включает зарубежный рок, достаёт из бардачка нетронутую бутылку виски и кладёт её мне на колени. За время пути до моего дома впервые воспроизвожу вслух всю нашу с Витей историю и, захлёбываясь слезами, вливаю в себя половину бутылки.
- Это не сексом лечится, а ремнем!.. – Ржёт. – Ну, в твоём случае, у психотерапевта!.. – подытоживает мою исповедь, останавливаясь у подъезда.
- Ну, спасибо, что выслушал. Тебе оставить? – Киваю на бутылку.
- Нет, мне ещё сегодня пригодится светлая голова, а у тебя вся ночь впереди наедине с собственной дурью.
- Не дурью, а любовью!.. – обиженно протестую пьяным мычанием.
- Ну, ты смотри, если с любовью не сложится, то позвони. – Вкладывает в мою ладонь визитку.
- Сложится! – Разрываю карточку пополам и выкидываю её через плечо.
- А ты – настырная девчонка!.. - Смеется по-доброму.
- Настырная… Ладно, спасибо тебе за всё. И.. прости ещё раз.
- Да забей!.. Только, мой тебе совет, не доводи ситуацию впредь да такого. Ты, вроде, девчонка не глупая… Ну, пойми, не все мужики останавливаются, когда им баба «Нет» кричит!.. Так что, считай, тебе со мной повезло.
- Я понимаю. И поэтому благодарна тебе. Обещаю, впредь буду благоразумнее. – Он кивает, и я покидаю салон его гостеприимного авто.
Провожаю взглядом огоньки фар. Мысленно благодарю Бога за всё и казню себя за распутство. Хочется принять душ. Адски противна собственная кожа. С полчаса стою под тёплой водой, опираясь об стену. Надеваю Витину футболку. Это немного успокаивает. Выставляю на подоконнике остатки виски и коньяка. Нарезаю в блюдце два кисло-горьких плода с дедова лимонного дерева. Пачка сигарет. Пепельница. Укутываюсь в шерстяной плед и сажусь на табурет, притянув ноги к груди. За окном метель, вьюга, пурга… Не знаю, что именно… Город спит, а я всю ночь заливаю свою дурь спиртным, меня не пробирает.

 Отправлено: 22.04.15 00:12. Заголовок: 18. Просыпаюсь, зав..

18.

Просыпаюсь, завернутая, словно в кокон, в плед, на диване в гостиной. Адски болит спина. В горле «Сахара» просто!.. Щёлкаю пультом. Со мной прощается ведущая трёхчасовых новостей. Да, похоже, мои приключения – это не сон… С полчаса провожу за водными процедурами, в результате немного прихожу в чувства. Но вид кухни просто выбивает из-под моих ног почву. Всё, что на подоконнике – в мусорный пакет, окно - нараспашку. Почти четыре. Выходить через час с небольшим. Надо как-то оживать…
Сигарета с чашечкой крепкого кофе, разбавленного молоком, составляют мой завтрак. Проходя мимо зеркал, стараюсь в них не заглядывать, хотя грех жаловаться, бывало и хуже… Отпаривая свой серый брючный костюм из плотной кашемировой ткани, пиджак которого выполнен на манер мундира, понимаю, что меня хоть и слегка, но все же штормит и мутит. Решаю, что к новому костюмчику новые лаковые ботинки на плоском ходу под крокодиловую кожу будут кстати. Достаю коробку с ними с антресолей, чудом не слетаю с табурета. Так, необходимо, насытить организм животворящей энергией…
Отвариваю куриные окорока, заталкиваю в себя два черпака золотистого, прозрачного бульона. Следом уже сам просится крепкий, сладкий чёрный чай. Хорошо…
Из полотенец перебираюсь, не пойми, с какой целью, в изумрудный кружевной комплект нижнего белья. Вид, конечно, соблазнительный, ну а толку-то?.. Костюмчик, носочки, укладка с пробором и отросшей чёлкой на бок, макияж аля натурэль, шлейф изысканного парфюма, чёрный клатч в виде конверта подмышку. Да, куртка моя со всеми этими изысками не катит, но что уж… куда уж…Чистая, опрятная, и на том спасибо! Дутая, строченная, спортивная куртка… я только сейчас понимаю, в ней одно хорошо – на лыжах кататься!.. Рука так и не поднимается застегнуть молнию, поэтому обматываю шею и грудь изумрудным шерстяным палантином с классическим принтом «Огурцы» - давний подарок от мамы.
- О, ты тут? – Выхожу из подъезда и вижу своего несостоявшегося любовника. Сегодня он уже не в джинсах и дутой тёмной куртке, а в вельветовых брюках и ботинках в тон, на ком-то подобные вещи я уже видела… Из под расстегнутой дублёнки выглядывает свитер грубой вязки. Стоит облокотившись о свою тачку, улыбается. Заглядываюсь и чуть не валюсь на лёд.
- Аккуратно! – Поддерживает меня под локоть. – Привет, смотрю, ты сегодня при параде… - Оценивающим взглядом скользит по мне от макушки до пят.
- А ты что?..
- Что я здесь делаю? – Расплывается в довольной улыбке. – Ну, кофе в шесть, помнишь?.. Я вчера об этом на полном серьезе говорил.
- Думаю, моя исповедь могла сойти за отказ.
- Отказ, значит, говоришь?.. – По двору едет машина и он уводит меня с проезжей части. Подводит к своей машине, из которой доносится знакомый рок. – Слушай, сама же понимаешь, тебе нечего ловить. Максимум, что он сможет тебе предложить, это быть его любовницей. Ты же классная, молодая, привлекательная, умная женщина, ты не должна довольствоваться вторыми ролями, понимаешь?
- Сама как-нибудь разберусь. – Уже злюсь.
- Разберешься? Да ты потратишь свою молодость на престарелого лоха, а в итоге - останешься у разбитого корыта. – Из-за всех сил сдерживаю горькие слёзы. Он прав. Чертовски прав. – И потом, посмотри, как благотворно на тебе сказывается знакомство со мной – одна встреча, и ты уже выглядишь шикарно!.. – Смеюсь. Он вместе со мной.
- Да, вот с… с подружками в театр собрались в кое-то веки.
- Театр? – Вздыхает с досадой. – Ну да, где театр с подругами, а где я с кофе?.. Явно проигрываю. Что хоть за театр? – Сообщаю ему адрес. – Понял. – Обходит авто и открывает дверцу пассажирского переднего сидения. – Садись. Подвезу!..
Во время пути знакомимся чуть ближе. Называю своё имя. Говорит, что будет меня Алёнкой величать. Тоже мне революционер!.. Самого его зовут Миша Кожевников. Живёт с родителями, пару лет назад распалась музыкальная группа, в которой он, смешно представить, но играл на басу. Теперь занимается бизнесом – у него собственный интернет-магазин музыкальных инструментов. Старше меня года лет на пять. Высшее юридическое образование. Рассматриваю его в здравом уме и отмечаю, что у него приятные, мягкие, правильные черты лица, чуть округлые щеки, живые карие лучистые глаза, густые, блестяще, тёмные волосы. У него красивый поставленный голос и приятный смех. Парень высокий, видный, успешный. По всей видимости, он не курит, не злоупотребляет, спортом занимается, питается постным мясом и овощами, много пьет минеральной воды. Вот и меня угощает бутылкой «Ессентуков». Милый парень, но не Витя…
Дверцу его авто захлопываю под восхищенные возгласы своих одногруппников. Молча прохожу мимо.
Давно не была в театре. Последний раз ходили со Степновым в начале одиннадцатого класса. Родители с Серёжкой, после полугода дома, только уехали в свою Швейцарию, меня тогда не радовали ни баскетбол, ни гитара собственная… И Виктор Михайлович решил меня взбодрить. Столько энтузиазма было в его глазах, что отказать ему было невозможно.

- Виктор Михайлович, ну как Вы себе это представляете – в театр с одним на двоих билетом? – Смотрю на маленький букет садовых, сезонных цветов в его руках. Такие бабульки у метро продают. – Скажите, что мне нет пяти, да усадите себе на колени?
- Ленка, не кисни, прорвёмся! Где один билет, там и другой! – Щелкает меня по носу. – Если не выгорит, сходишь на спектакль одна, а я тебя здесь, в фойе, подожду! – Свободной рукой обводит пространство вокруг себя. – Расскажешь потом. В красках!..
- А букет для главной героини? – В горле пересыхает, и я почти шепчу.
- Вот я!.. – Хлопает себя по лбу. – Для тебя цветы, Ленок! Для кого же ещё?! – Вручает букет, утыкаюсь носом в сладкий аромат нежных лепестков. – Так, ты тут постой, а я билетик поищу!.. – Поражает эта его способность в любой ситуации сохранять оптимизм.
Обвожу взглядом присутствующих. Знакомые крендельки в леопарде. Виктору Михайловичу билетик подогнала Елена Петровна. Ну, всё ясно!..
- Девушка, извините… - Талантливо делаю вид, что не узнаю её. Оборачивается. На смену восторженной улыбке приходит слезливая гримаса. – Ой, Светлана Михайловна, здравствуйте! – Улыбаюсь в знак вежливости. – А у Вас не будет лишнего билетика? А то мы с Виктором Михайловичем… - Не успеваю договорить, как она отдаёт мне билет и самовольно покидает поле боя.
- О, Ленок, ты билет нашла!.. – Радуется, как ребёнок. Люблю, когда он такой. Люблю? Да, люблю… - Ну что, идём в зал? – Протягивает раскрытую ладонь. Доверчиво вкладываю в неё свою. Его рука сильная, крепкая, тёплая… Моя холодная, влажная, дрожащая…
Он взволнован, как ребёнок в новогодний вечер, и весь спектакль не сводит с меня трепетного, восхищенного взгляда. Моя рука по-прежнему в его руке. Решается и легко поглаживает мои затвердевшие пальцы. Эта ласка невинна, словно дуновение мягкого ветра. Мне никогда нигде и ни с кем не было и не будет так хорошо, как сейчас здесь с ним. Мой учитель, мой друг, мой… Мой.
Провожая меня до дома, старается поддерживать беседу о спектакле. Выходит у него чертовски плохо. Я с пониманием улыбаюсь. У подъезда робко целует мою руку. Замечая моё волнение, быстро находится:
- Кулёмина, с завтрашнего дня возобновляются наши совместные утренние пробежки, а то совсем спорт забросила!.. – Гримаса осуждения. – Экзамен как сдавать собираешься?
- На «Отлично»!.. – Смущается. Взрослый мужик смущается меня, заурядной школьницы. – Виктор Михайлович, спасибо за приятный вечер. Вам, правда, удалось поднять мне настроение.
- Не вешай нос, Кулёмина, прорвёмся!..

- О, Леночка, и ты тут!.. – Меня обнимает сестра Степнова. – Привет!
- Здравствуйте, Мария Михайловна! – Улыбаюсь ей в ответ. Искренне. – Я тоже не ожидала Вас увидеть, но очень рада нашей встречи!.. – Хоть один адекватный человек. – А Вы театр любите?
- Люблю, но не в этом дело. Когда у единственной снохи премьера, выбора-то по большому счёту нет!.. – Обреченно вздыхает.
- То есть?.. - Моё лицо, должно быть, сейчас красочно иллюстрирует всю ненависть к жене её брата.
- Да, Кристина играет одну из сестёр. – Собеседница откровенно обеспокоенна резкой переменой моего состояния. – Леночка, может водички? – Достаёт из сумочки маленькую бутылку минералки, открывает её и протягивает мне. Послушно делаю несколько жадных глотков. – Лучше? – Мягко проводит рукой по моей спине. Киваю. Возвращаю бутылку. Спеша убрать её обратно, сестра Степнова усмехается, обнаружив в сумке плотный конверт. – Вот. – Вручает его мне. – Хотела через брата передать Новогодний подарок для тебя, но уж раз есть такая возможность, поздравляю лично.
- Спасибо. – В конверте, обещанный Степновым ещё осенью, десятидневный больничный. – Мария Михайловна, я для Вас тоже подарок подготовила, он дома – не знала, что встречу Вас сегодня здесь.
- Ну ничего, Вы же встретитесь завтра с Витей на капустнике – вот через него и передашь. – Киваю, выдавливая из себя улыбку. – А вот и мои любимые мальчики. – К нам подходят Степновы. Оба одеты с иголочки. У обоих в руках розы.
- Что?
- Спрашиваю, ты знакома с Владиком? – Отрицательно мотаю головой, а у самой уже кишки ходуном ходят. – Сейчас я вас познакомлю. – Улыбается собственным мыслям.
- Что, Владислав, выпросил-таки у отца пирожное? – Приседает перед малышом и берёт его за руки. Тот лишь довольно улыбается.
- Тетя Маш, а что это за красивая тётя?
- Это, сынок… - Обе во все глаза смотрим на Витю. Ну же, что ты готов сказать обо мне своему маленькому сыну? – Это Лена… Она… Она…
- Владик, Лена – моя хорошая знакомая. – Оглядывается на меня, затем смотрит на напряжённого брата. Её проницательный взгляд читает, как букварь, наш немой диалог. – Лена – моя подруга. Она очень хорошая и очень добрая. Лена обязательно тебе понравится, вот увидишь!.. – Похоже, только папа Влада не готов дать мне этой возможности.
- Лена, а я тебя знаю! – Подходит ко мне и доверчиво смотрит на меня снизу вверх своими огромными озёрными глазами. – Ты мультики показываешь!.. – Так, кажется, ещё немного, и этот малыш снимет с меня все маски, которыми я болезненно обрастала в течение нескольких лет. Начинаю чаще моргать, пытаясь удержать, так некстати просящиеся сейчас на волю, слёзы.
- Я тоже тебя помню. – Искренне улыбаюсь мальчишке.
- Владик, а ты картинки уже видел? – Марья встает и за руку отводит от нас племянника.
- Какие картинки?
- Ну как, какие? – Забирает из его рук букет. – Вы пока с папой в буфет ходили, я нашла зал, в котором проходит выставка картин. Хочешь, покажу?
- Да!.. – Радостный возглас Влада – последнее, что долетает до нашего слуха из их увлекательной беседы.
- Спасибо.
- За что? – И он вновь холоден и непреступен.
- За Новогодние каникулы. Мария Михайловна отдала мне Ваш совместный подарок. – Собеседник с облегчением вздыхает.
- Ты, главное, предоставленное тебе, время трать с пользой: утренние пробежки, лыжи, бассейн!.. К практике готовься!
- Вы со мной уже только через службу доставки общаетесь, да?
- Ну, некогда мне было тебя ждать. Афанасьева же всё передала? – Киваю.
- Просто, я думаю, нам есть о чём поговорить.
- Я уверен, нам следует об этом забыть. Обо всём забыть.
- Забыть?.. Именно поэтому Вы жене веник принесли? - Перевожу дыхание, набираясь наглости. – И только не врите, что Вы её любите! – Ну, куда я лезу?!
- Вообще-то… - Степнов поднимает букет и оценивает его пренебрежительным взглядом. – Нормальные люди это цветами называют. А о любви ни тебе рассуждать. Тебе это чувство, явно, не знакомо.
- Чего это Вы так уверены?
- Представился однажды случай на собственной шкуре убедиться. – Передёргивает плечами. – Всё закончилось, не успев начаться. Знакомая, правда, фраза? – Меня буквально колотит. И он это видит. - Ну, или как там?.. Точно уже не помню, но смысл, в принципе, мало отличается.
- Что, Виктор Михайлович, по сей день гнетёт тот факт, что я не стала Вас тогда выгораживать? – Поджимает губы и отводит взгляд в сторону. – С Вами разговариваю Я, а не кресло!.. – Кричу, привлекая к нам излишнее внимание.
- Не желаю портить себе настроение перед спектаклем. Всего доброго. – Разворачивается и устремляется вслед за родственниками.

 Отправлено: 30.04.15 12:01. Заголовок: http://jpe.ru/gif/s..

X.

Вместе сделали вдох -
Выдыхать одному.
Удивительно, что
До сих пор я живу.
Удивительно, как
Много крови во мне,
Никому не отдать,
Кровь моя не в цене...

(ДА – Охота на волчат)

19.
Мы с Марьей и Владиком, как и прочие приближённые к актёрскому составу гости, сидим в ложе. Мои студенты размещены в хаотичном порядке на балконе. Кулёмина на первом ряду нижнего яруса. Не отводит от меня своего наглого взгляда. Испепелить, наверное, хочет… Я и сам, то и дело, порываюсь посмотреть на неё. Красивая, привлекательная, соблазнительная… Чертовка!.. Так, стоп, куда она уходит раньше середины спектакля?! Чёртов телефон!..
- Виктор Михайлович, нам надо поговорить. – Кулёмина?! – И если Вы сейчас не выйдете!.. – Повышает голос в попытке скрыть его дрожь. - По окончанию спектакля, Ваша жена узнает, что Вы своих студенток по углам зажимаете. – Отключается.
Избегая лишнего шума, покидаю зал.
Бегу к выходу. Чудом не падаю на скользком полу, который тщательно намывает дамочка почтенного возраста с фиолетовыми волосами.
- Разбегались тут!.. – ворчит, не поднимая головы. – Это вам не стадион, это театр!..
- Простите, а Вы не видели, девушка здесь не пробегала? – Проводит тряпкой по моим ботинкам, словно я - пустое место. – Блондинка. Высокая. В брючном костюме… - Опирается на швабру и поднимает на меня, полный презрения, взгляд.
- Ну, пробегала одна белобрысая девица… - Скользит по мне оценивающим взглядом. – Зарёванная вся… - Упрёк в голосе.
- Зарёванная?!
- Эх, все Вы мужики такие: сначала доводите, потом удивляетесь! - Продолжает намывать и без того блестящий пол.
- Она ушла?
- В уборной она. – Взмахом руки указывает мне направление.
Без каких-либо раздумий дергаю на себя дверь женского туалета. Первое, что вижу, кончиками пальцев Ленка поправляет макияж глаз. Неужели, и правда?.. Хотя, с чего ей?!
- Что, Виктор Михайлович, испугались? – С ехидной усмешкой подмигивает мне в отражении.
- Кулёмина, не смей трогать мою семью! – Трясу её за грудки. Она лишь смеется мне в глаза. До чего борзая стала!.. – Не смей приближаться к моей жене! Не смей приближаться к моему сыну! Не смей!.. – За дверью слышны звонкие цоканья каблуков, и Ленка умудряется затолкать меня в кабинку. – Не смей!.. – Затыкает мне рот бескомпромиссным поцелуем.
- Теперь можем продолжить разговор. – Вытирая губы, ехидно смеется. По всей видимости, мы вновь наедине.
Вылетаю из кабинки. Хватаюсь за дверную ручку. Нет. Мы должны поговорить сейчас. Довольно терпеть её выходки. Этой стерве давно пора указать на место!..
Защёлкиваю замок. Оборачиваюсь. Она сидит на столе меж двух, утопленных в нем, раковин и вырисовывает своими аккуратными ноготками на белоснежной каменной столешнице меж своих, сильно разведенных в стороны, ног, ведомые ей одной, узоры. Ослабеваю узел галстука. Отхожу к дальней раковине. Умываюсь ледяной водой. С вызовом смотрю в зеркало. Вижу там обезумевшего параноика.
Опираюсь ладонями об Ленкины колени. Смотрю прямо в её бесстыжие глаза.
- Что. Тебе. От меня. Нужно?..
- Вы знаете. – Злости столько, что готов её в асфальт закатать. – Более того, Вы сами этого хотите. – Её ладони по моим плечам скользят к моей шее.
- Я понимаю, что прошло время, и ты изменилась. Повзрослела и обнаглела. Но мне этого не надо. У меня есть семья. У меня есть жена. У меня есть сын. – Цежу сквозь зубы, а она и не моргает, и не дышит. Лишь, едва касаясь, поглаживает мою шею. - Меня всё устраивает. Я дорожу тем, что у меня есть. Я не намерен что-либо менять. Я не позволю тебе, или кому бы то ни было, вмешиваться в мою жизнь и рушить её. – Перестаю управлять собой. Сжимаю её за горло и припечатываю к зеркальной стене. – Я запрещаю тебе, приближаться к моей семье, - рычу ей прямо в губы. – Я запрещаю тебе, приближаться ко мне. Тебе нет места в моей жизни. – Её губы чуть вздрагивают. Ну же, что ты можешь мне возразить?!
Не успеваю опомниться. Её губы вновь ласкают мои. Её язык крепко переплетается с моим. Целует меня торопливо, жадно, откровенно… Я ни в силах управлять собой. Мои ладони жаждут ощутить её кожу. Пиджак слишком плотно облегает девичье тело. И мои пальцы торопливо расстёгивают на нём пуговицы.
- Тебе идёт зелёный. – Её хрипловатый смех, и я покрываю поцелуями её декольте, слегка прикусывая кожу. Она неожиданно, со всей дури, отталкивает меня. Отлетаю к дверям кабинки.
- Не нужна я Вам, Виктор Михайлович, да? – Усмехается, застёгивая пиджак. – Ну-ну!..
- Я нормальный, здоровый мужик, а ты – молодая, привлекательная самка. – Вновь сжимаю её горло. – И я не могу ни реагировать на твои провокации. – Самодовольно ухмыляется. – Да, я признаюсь, я срываюсь!.. – Усиливаю хватку. - Но за этими срывами нет ничего: ни чувств, ни страсти, ни желания!.. – Просто, я – живой, а ты ведешь себя, как шлюха!.. Ты всего лишь кусок мяса! Я не узнаю тебя, ты мне противна!.. Иди, под первого встречного стелись, а меня в покое оставь! Я верен своей жене, и ты не станешь исключением!.. – Отшвыриваю её к стене. Спешно покидая помещение, слышу, как позади звенит зеркало. К чёрту!..
Не знаю, куда податься. Раненным зверем мечусь по парковке. Решаю спасаться бегством.
Прилетаю в клуб. Шум, гам, суета, визги, писки, мат…
- Так, Соня, кто мне объяснит, что здесь происходит?! – Ловлю, пробегающую мимо, администратора.
- Здравствуйте, Виктор Михайлович! Трубу прорвало!..
- Как, прорвало?! Почему мне сразу не сообщили? – Сжимаю её узкие плечи. Ору, почем зря.
- Ну, у Вас же… У жены… У Вашей жены премьера!.. Вы сами просили, не беспокоить Вас!.. Мы Павлу Алексеевичу позвонили!.. Он скоро будет!
- Какая, к чёрту, премьера?! – Трясу девчонку, как тряпичную куклу. – Что с трубой?!
- Воду перекрыли. Техника не пострадала. Но будет нужен небольшой ремонт. – Сверлит меня испуганным взглядом. – Виктор Михайлович, мне в страховую компанию срочно позвонить нужно!.. – Отпускаю Соню и падаю в кресло.
- Виктор Михайлович, в страховой компании сказали, что мы можем не ждать их эксперта, который сможет прийти теперь уже после праздников, а делать ремонт уже сейчас. Только вместе с заявлением необходимо предоставить датированные фото и видео материалы. У нас всё это есть, - отчитывается по окончанию телефонной беседы. Я лишь устало киваю. – Виктор Михайлович, я могу заварить для Вас чай, успокаивающий. – Смотрит на меня с невообразимой жалостью.
- Лучше, кофе. – Улыбается и направляется на кухню. Ловлю её и усаживаю по подлокотник кресла.
- Софочка, дорогая, ты у меня такая умная девочка, такая мудрая… - На моих глазах она превращается в стальной комок нервов. – Такая понимающая!..
- Виктор Михайлович!.. – Пытается выбраться из кольца моих рук. Все попытки тщетны. – На что это Вы намекаете?
- Софочка, прошу тебя, умоляю тебя, заклинаю тебя!.. Раздели со мной одну маленькую ложь во спасение мира на Земле… - Собеседница расслабленно выдыхает и улыбается. – Если Кристина будет спрашивать, я приехал сюда по Твоему звонку. Понимаешь, о чём я?
- Не совсем…
- Сонечка, смотри, дорогая: ты обнаружила потоп. – Кивает. – И сразу позвонила мне. В первую очередь Мне, а уже после всем остальным, понимаешь?
- А Вы телефон во время спектакля не отключали? – Мотаю головой и вдруг осознаю, насколько на руку сыграла Кулёминой моя нерасторопность. – Меня же Кристина Ваша…
- Что она тебе сделает? Уволить тебя она права не имеет. Наорать?.. От неё, в принципе, не убудет. Если что, я тебя своей широкой грудью прикрою, а вот если она правду узнает, последствия будут критическими, и я боюсь, мне не поможет даже доктор.
- Ну, хорошо, я постараюсь быть убедительной… Хотя, Виктор Михайлович, боюсь Вас подвести, я же врать абсолютно не умею!.. – Знаю, поэтому и доверяю. Пожимает своими узкими плечиками.
- Не переживай, нам поверят. У меня есть свидетели того, что я, будучи в крайне нервном состоянии после телефонного звонка, спешно покинул зал. И ещё, Соня, такой момент, чтобы наша маленькая ложь стала большой правдой, мы с тобой оба должны придерживаться этой версии со всеми, абсолютно со всеми, а не только с моей женой.
- Для маленькой такой компании огромный такой секрет?
- Верно понимаешь! – Расплываюсь в одобрительной улыбке. – Моя школа. Обещаю, за сотрудничество отблагодарю. Но об этом?..
- Никому ни слова.
- Умница. – Отпускаю её. – Кофе мне принеси.
Через пять минут передо мной Соня с чашечкой кофе и Алексееич весь в пене. Спускает на бедную девочку собак, что та вырывает его с важных переговоров, когда тут Степнов в наличии одной штуки!.. Доводит администратора до слёз и удовлетворенный скрывается в кабинете. Теперь уже я приношу Соне валерьянки и воды. Успокаиваю её.
Вечер пролетает в суете, ругани, переговорах, подсчетах, перерасчётах, в поисках ремонтной бригады, согласовании грядущего корпоратива… Мы с Пашкой ожесточенно спорим, как вдруг в кабинет врывается Кристина.
- Как?! – На её лице сценический грим, в глазах гнев. – Как ты посмел, так унизить меня? – Швыряет свою сумку и свою шубу на мой стол и опирается об него раскрытыми ладонями.
- Во-первых, если ты не умеешь входить, как подобает, то хотя бы поздоровайся с Павлом Алексеевичем. – И глазом не ведет.
- Во-вторых?
- Во-вторых, ты выбрала неподходящее место для обсуждения наших взаимоотношений. Дома поговорим.
- Я не уйду, пока ты не объяснишься со мной!.. – Орёт так, что аж Пашка, действующий адвокат, ретируется из кабинета. – Степнов, как ты посмел демонстративно сбежать с моей премьеры? Неужели, этот твой жалкий бизнес для тебя важнее меня, твоей законной жены, матери твоего ребёнка, твоей любимой женщины?! – Ну, это уже все пределы переходит!.. Встаю, разминая ноги, подхожу к окну.
- Во-первых, не на сцене, успокойся. – Наполняю бокал водой и протягиваю его собеседнице. – Во-вторых, этот, как ты выразилась, жалкий бизнес, кормит, поет, обувает и одевает тебя!..
- Соня объяснила, что у вас тут какой-то форс-мажор, но, думаю, твой компаньон мог бы уладить все проблемы и без твоего присутствия. – Окидываю её злобным взглядом. – Ну хорошо… Ты мог приехать в клуб после спектакля. Но нет!.. Ты не имел права так позорить меня перед коллегами и зрителями! Ты буквально в душу мне наплевал своим пренебрежением!.. Никакого уважения ко мне! Весь мир приоритетнее меня! Знаешь, Степнов, я всё чаще и чаще сомневаюсь, а любишь ли ты меня?.. – А я сомневаюсь, говорил ли я об этом в принципе.- Тебе плевать на меня, на мои чувства, на мою карьеру! Ты сконцентрирован лишь на своей работе, на своём сыне, да на себе самом!..
- Где, кстати, мой ребёнок?
- Маша его к себе забрала. В воскресенье, когда к родителям вашим поедем, заедем за ними.
- А ты, я смотрю, всё, наоралась? – Замирает. – Домой поезжай.
- А извиняться ты не собираешься?! – вновь разрывается в крике.
- У меня нет причин не извиняться, не оправдываться ни перед тобой, ни перед кем бы то ни было. – Разве что, с Кулеминой следует помириться. Когда-то мы были друзьями, не могу я с ней, как с врагом, не могу!.. – Слушай, Кристин, ну чего ты Так на меня смотришь? В театре не служу – как ты, скандалить не умею. А слушать и дальше твоё сольное выступление не испытываю желания. Ты же знаешь, что своим криком можешь от меня только одного добиться. – В подобных случаях я хлопаю дверью и ухожу. Могу часами гулять по улице и в дождь, и в метель, и в жару… Только бы её истерику не видеть. – Так что давай, надевай свою шубку, забирай свою сумочку и поезжай-ка ты домой!.. Я ещё с документами поработаю.
- Вот так, значит, да? – Лицо самого оскорбленного в мире человека.
- Ты успокоишься и поймешь, что ничего страшного не произошло. – Подхожу к жене и слегка сжимаю её руку. – Крис, дорогая, ты же знаешь сама прекрасно, что проблемы в наших отношениях возникают лишь тогда, когда ты сама ищешь, какую бы очередную муху превратить в слона. На сцене что ли страстей не хватает? – Усмехаюсь. – Я тебя очень прошу, будь мудрее.
- Если бы ты хоть немного был чуток ко мне… - Хватает вещи и убегает.
- Я тоже пойду?.. – Спустя минут пять из-за приоткрытой двери в кабинет робко заглядывает Паша. Я лишь одобрительно киваю. Довольный, он собирает вещи и одевается. – Ты тоже, Вить, не задерживайся!.. – Хлопает меня по плечу. – Тебя всё-таки дома ждут.
- Да я скоро. Дела ещё есть. – Смотрит на меня с удивлением. Вот чего языку за зубами-то тесно?! – До завтра. – Пожимаем руки.
- Ну, счастливо там тебе… С делами твоими… - Дверь захлопывается, и с моих уст чудом не срывается мат.
Минут пятнадцать работы с бумагами, и меня одолевает желание увидеть Ленку, поговорить с ней, расставить, наконец, все точки над «i»…
Дома её нет, телефон не отвечает… Нет, он не отключён. Просто, она игнорит меня. Это чертовски злит!.. Ехать к ней на работу – откровенный идиотизм, но я решаю использовать этот шанс.

 Отправлено: 01.05.15 18:01. Заголовок: http://jpe.ru/gif/s..

20.

Последний сеанс. Драма. Всё в лучших традициях Голливуда: секс, наркотики, рок-н-ролл!.. Взрывы, слёзы, погони, стоны, децибелы… А у меня перед глазами злая Кулёмина. Всё ещё вижу, как, не удосуживаясь пожелать мне приятного просмотра да фальшиво улыбнуться, ожесточенно она отрывает корешок от моего билета. Протягиваю в проход затёкшие ноги. Мда-а-а… удружил Ленке!.. Тот упырь, который ведро с попкорном привык на пол ставить.
Тёплая погода стоит уже почти неделю. Мокрый снег крупными хлопьями заметает всё вокруг. Я сам уже снеговика напоминаю. А её всё нет. Но я дождусь.
- Лен! – Встречаю её у служебного выхода. Не останавливаясь, пытается обойти меня. Смотрит куда-то вдаль, словно я - пустое место!.. – Кулёмина, да стой же ты!.. – Нагоняю и сжимаю её плечи. – Нам поговорить надо.
- Вас дома ждут. – Ледяная глыба, не иначе. Всё так же смотрит вдаль. – У Вас семья есть.
- Сам разберусь. – Да посмотри же ты на меня!..
- Я на метро спешу.
- Уже опоздала. – С досадой выдыхает мне в лицо. Как разгадать тебя, Ленок, как?.. Что таится в глубине твоих усталых глаз, что?.. Ты обиженна? Оскорблена?.. Знаю, что да. Позволь мне объяснится. Я наговорил лишнего, но не думаю так о тебе. Я не узнаю тебя, а ещё не узнаю самого себя рядом с тобой. И это страшит меня. Вернее, узнаю… И тебя узнаю, и себя… Узнаю. Это мы и есть, только с цепи сорвавшиеся. И с этим нужно что-то делать. Так нельзя. – Это я попкорн рассыпал.
- Вы?.. Да… Да Вы!.. – От досады мотает головой, кусая нижнюю губу. – Ну, Вы молодцы, конечно! У меня нет денег на такси!.. - Вырывается и спешит прочь.
- Кулёмина, ну куда ты всё бежишь?
- Стелиться под первого встречного! – Оборачивается на ходу. – Кажется, Вы мне именно это несколько часов назад советовали!.. – Поднимает воротник и продолжает намеченный путь.
- Лена, я не хотел тебя оскорбить, но ты сама меня спровоцировала!.. Прости, Ленок… - И после всего я прошу у неё прощения?! Что же творит со мной эта несносная девчонка!..
- Спровоцировала?! Весьма хитро, Виктор Михайлович! – Останавливается на мгновение и сплевывает в сторону с досадой. – Как что - Кулёмина крайняя!..
- Прошу тебя, успокойся, нам поговорить надо! – Поправляет лямку сумки и ускоряется. – Ленка, прошу тебя, один разговор! Это важно!.. – Бегу за ней по слякотной каше из свежего мокрого снега вперемешку со старым талым да всевозможными реагентами. – Кулёмина, стой, тебя говорят!.. – Спринтер, мать её!.. – Лена, я отвезу тебя домой! – Святые угодники, она останавливается!.. Подбегаю к ней. – Жди здесь! – Победоносно улыбаясь, оставляю её под козырьком автобусной остановки. – Нечего ноги тебе мочить лишний раз. – Кидаю небрежный взгляд на её хиленькие кроссовки. Для надёжности забираю из её рук сумку. - Жди, сейчас подъеду.
- Девушка, такси вызывали? – Кулёмина аж подпрыгивает. – Садись, давай, быстрее!.. - И вот салон наполняется её ароматом. Пристегивает ремень безопасности, и я газую.
- Вас дома ждут. – Сквозь зубы.
- Если ждут, дождутся. – Она не остаётся равнодушной к этому моему заявлению. Не без труда удерживает, стремящиеся вверх, уголки губ.
- Печку добавь. Ты же промокла вся до нитки!.. – Молча выполняет указание.
- А куда мы едем?
- В какое-нибудь тихое, спокойное место. Говорю, побеседовать нам надо. – Ухмыляется. – Чего? Я что-то не то сказал? – Встаём на светофоре. Протираю тем временем запотевшее лобовое стекло. Молчим. Слышно только то, как по стеклу шуршат «дворники». – Лен, ну чего опять не так?
- Учитывая время суток, самое тихое и спокойное место в Москве – это и есть Ваша машина. – Горький смешок. – Так что валяйте, какие у Вас там ещё ценные указания да советы назрели? – Проезжаем несколько кварталов, и я паркую автомобиль на стоянке круглосуточно супермаркета.
- Лен, всё сложно, и надо что-то с этим делать. – Она замирает и даже дышать перестаёт. Под её тяжёлым взглядом я и сам дышу через раз. Провожу ладонями по лицу, словно умываясь, в желании разгладить, если уж не морщины, то точно все болезненные, металлические спазмы. – Ты вытворяешь не пойми что. Я ни в чём тебе не уступаю. – С досадой бью ладонями по рулю. - Оба хороши, оба дров наломали, оба берегов не чувствуем!.. Лен, я не знаю, с какой целью ты всё это затеяла… - По всей видимости, в яблочко!.. Что-то всё-таки затеяла, а не просто так гормоны играют. – Одно я знаю точно – у тебя ничего не выйдет, зря только время теряешь. А я?.. – Поворачиваюсь к ней и буквально разрываюсь от нежности. – А я не могу с тобой, как с врагом! Понимаешь?! Твои выходки мне поперёк горла! Но не хочу я с тобой врагами быть, не хочу… – Устало выдыхает и медленно опускает веки. – Нам ещё полгода существовать как-то бок обок. - Потом уж наши пути разойдутся наверняка. Хотя, как там говорят, не зарекайся, так, кажется?.. – Я не могу с тобой вечно на ножах! Не могу и не хочу!..
- Что Вы предлагаете? – Само спокойствие!.. Не помешало бы поучиться у неё самоконтролю, поскольку сам я готов в любую секунду вцепиться в её губы животным поцелуем. Память о её стонах слишком свежа.
- Любовницу заводить в мои планы не входит, да и обретать врага в лице бывшего друга не хочу. – Накрываю её тонкие, обветренные пальцы своей, пылающей жаром, ладонью. - Лен, я предлагаю забыть всё и остаться друзьями. – Она в зачатке душит возглас возмущения. – Лен… Ленок… Прошу тебя, в память о Петре Никоноровиче, в память об общем прошлом, в память о былой дружбе… Прошу тебя, пожалуйста!.. – Как же угнетает невозможность залезть в её голову!.. Ну, вот о чём она может думать, так пристально рассматривая меня?! – Ради Бога, относись с уважением к собственной чести и к моей личной жизни. Лена, всё зашло слишком далеко, выяснять, кто прав, кто виноват, смысла нет!.. Я вижу один только выход: сделать вид, что ничего не было. Думаю, ты понимаешь, о чём я? – Кивает, поджимая губы. – Я - куратор, ты – студентка; я – тренер, ты – спортсменка!.. Если ты не против, мы – друзья… Друзья?.. – Протягиваю раскрытую ладонь.
- Друзья. – Доверчиво вкладывает свою ладонь в мою.
- Зла не держишь на меня? – Мотает головой. – Прощаешь? – Кивает. – Прощаешь… Ну и ты смотри у меня!.. – Демонстрирую кулак, она сдавленно смеётся и подмигивает. Вот без слов я Ленку мою понимаю, а как изъясняется сложными предложениями - так разбери, что за скрытый смысл!.. - Вот что, друг, подожди-ка, я скоро. – Щёлкаю её по носу и покидаю авто.
Возвращаюсь через минут пятнадцать-двадцать. Три огромных пакета с провизией оставляю в багажнике. В салон забираюсь как можно тише. Кулёмина спит, прижавшись щекой к левому плечу. Еду не спеша, осторожно, дабы ненароком не потревожить её сон. На каждом светофоре любуюсь её безмятежным лицом. Невзначай ловлю собственное отражение в зеркале. Да уж, друзья!.. Блажен, кто верует.
- Ле-е-ен.. – негромко зову её. – Лено-о-ок!.. – чуть громче. Забавно морщит носик. – Лен, просыпайся, мы приехали. – Ноль реакции. Слегка дую на её румяную щёчку и вздёрнутый носик. Прогресс - уже фыркает!..
- Отвалите, я спать хочу!.. – Сквозь сон машет руками.
- Я бы отвалил, но не на скамейку же тебя с пакетами выгружать.
- С какими пакетами? – Сладко зевая и потирая глаза, вытягивается, словно кошка. – Опять вздумали меня строить?
- А ты будто не знала, на что подписываешься, соглашаясь быть друзьями? – Откровенно ухмыляюсь, а она лишь обреченно вздыхает. – Иди, открывай мне подъезд!.. – Нехотя, словно черепаха, Кулёмина выползает из салона. Следом выпрыгиваю и я. – Двери держи! – кричу ей вдогонку, когда она уже скрывается в подъезде.
- Кулёмина, напиши уже жалобу мэру – сколько тебя знаю, у вас вечно с лифтом какие-то проблемы! – С сумками в руках плетусь позади Ленки, а думать способен только о том, насколько прекрасна её задница. Неужели, это не лечится?..
- Не орите! – Останавливается у двери. – Весь подъезд ещё перебудите!.. – Распахивает передо мной дверь. Не переступая порога, ставлю пакеты на коврик в прихожей.
- Ну, всё, не провожай. Спать ложись. – Выдавливаю из себя улыбку и пячусь к лестнице. – Завтра суп обязательно свари. – Она лишь улыбается собственным мыслям. И смотрит на меня как-то странно. Подходит ближе. Ещё ближе… Хватается за лацканы моего пальто и слегка тянется вверх. Целует меня. Мягко и нежно. Невесомо. Невинно как-то. Едва касается моих губ своими… Моя голова кружится. Я чудом не лечу кубарем вниз.
- Кулёмина!.. – Сдавливая больно её плечи, отстраняю нахалку от себя. – Мы же договорились.
- Так я по-дружески!.. – Нагло ухмыляется и хлопает перед моим носом дверью. Не раздумывая, убегаю прочь…