Отправлено: 17.06.09 19:30. Заголовок: Автор: Улыбка Третьяковой

Фики:

1. Для того, чтобы горело и жгло

 Отправлено: 17.06.09 19:30. Заголовок: Пролог. Замкнутые кр..

Автор: Улыбка Третьяковой
Название: Для того, чтобы горело и жгло
Рейтинг: PG-13
Жанр: Romance
Пейринг: КВМ
Статус: закончен
Саммари: Еще пока никто и ни с кем не целовался. Двое смотрят в разные стороны сумасшедшими взглядами, им потребуется серьезная причина, чтобы глаза встретились. Например, безумный май, который изменит все…
Примечание автора: поскольку фик первый, настоятельная просьба кирзачами и прочей тяжеловесной обувью в автора не кидаться) а еще - оставлять комментарии, потому что без них пишется через силу, да и вообще/ тема вот: http://kvmfan.forum24.ru/?1-12-0-00000039-000-0-1

фигли-мигли подарила нам - мне и моему творению - картиночку, за что ей огромное мерси


моя дорогая smash сделала мне офигенский подарок. спасибо ей за это



***** ***** *****

Пролог. Замкнутые круги

Удар об стену.
Еще один.
Еще.
Тонкие и сильные пальцы ловят тяжелый баскетбольный мяч и снова отправляют его в стену, ловят – и отправляют снова. Замкнутый круг из четких, скупых движений; тишина, глухой стук, снова тишина, через секунду опять разрываемая стуком. Мысли в этой светловолосой голове тоже стучат громкими сухими щелчками, так, что кажется – их можно услышать извне.
Стук. Щелчок.
Безрадостные мысли сегодня, от этого она и валяется на диване уже битый час и доводит соседей до нервных приступов своими бесконечными пасами стенке. Будничная тягучесть серых дней завладела ею, затащила в прочные сети, прикрыла сверху толстым слоем ваты, через которую не пробивается свет и звук – не трепыхайся, детка, некуда, незачем тебе больше торопиться. Каждое утро, просыпаясь от пронзительного трезвона будильника, она практически сразу же вспоминает эти треклятые слова: замкнутый круг. День известен по минутам наперед. Привычные прятки взглядов за челкой, привычные блекловатые равнодушные улыбки девочкам, привычные «дедуль, все хорошо» - по вечерам, когда обеспокоенный Петр Никанорыч интеллигентно скребется в закрытую дверь комнаты.
Привычные касания черного глянцевитого ежика гуцуловых волос. И когда она успела так сильно приспособиться к нему?.. Казалось бы, они сошлись вновь не так давно, а она, только завидя его уверенную походку издали, точно знает – как посмотрит, что скажет, куда поведет. Нет, он хороший, забавный такой, с ним легко и уютно – только очень привычно, и это в последнее время беспокоит все больше и больше.
Хотя беспокоит – слишком сильное, яркое слово. Ее давно ничего уже не тревожит, не выводит из пустого равновесия, в котором она повисла, словно в невесомости; мадемуазель Равнодушие и Апатия – так хочется представиться ей новому учителю. Скоро экзамены, и она, вопреки мнению Борзовой, прекрасно об этом помнит. Просто будущее больше не представляется светлым – радует лишь то, что она перестанет быть чьей-либо ученицей. Каждый длинный, невыносимо тянущийся школьный день ей хочется, чтобы одиннадцатый класс кончился прямо сейчас – пришла бы домой, забралась под одеяло и весь следующий год пролежала бы под одеялом.
Не вызывающая ничего кроме жалости Нюта жмется к плечу, как котенок – чувствует, кто защитит от любых нападок Наташи, в последнее время вернувшейся в нервному состоянию десятого класса. Аня все только вздыхает и провожает глазами Белуту, вразвалочку проходящего мимо, Женя по-прежнему находится в перманентных выяснениях отношений с родителями. Музыка тоже не спасает; все, про что она писала неровными строчками на вырванных тетрадных листах, про что подбирала аккорды в сонной тишине уснувшего дома, про что пела хрипловатым голосом на любой случайной сцене - все осталось в прошлом. Тяжелая басуха не оттягивает левое плечо, пальцы не ноют после долгих репетиций, а душа теперь не поет в такт их зажигательным, счастливым песням. Группа больше не может вытащить ее из тягостных раздумий о том, во что она превратила свою жизнь.
Во что они превратили свою жизнь.
Череда стуков прерывается, мяч, не пойманный вовремя, сильно отлетает в лицо. Лена резко садится на диване и потирает больно ушибленный лоб. По щеке ползет что-то мокрое – она стирает постыдный след ладонью, подносит пальцы к губам и задумчиво слизывает с них соленость.
Секундой позже, сползая по спинке дивана, она трясется, как в ознобе. Рыдать получается только по-детски: с фонтаном слез, попадающих на губы и скатывающихся по вискам, с жалобными подвываниями, но и такого давно не было. Лена утыкается головой в колени, и сквозь беспорядочные всхлипы все чаще повторяется лишь одно:
-Что мы с тобой наделали, что?..
Постепенно слезы иссякают сами собой. Голова сильно болит, нос забит, глаза красные и бешеные, как у селедки – так говорила в детстве мама. Но Лена, вставая с пола, точно знает: она еще не чувствовала себя настолько хорошо.

Виктор тоскливо провожает взглядом сутулую высокую фигурку, едва проглядывающую сквозь стену дождя. Кулемина идет под ним, легкомысленно не надев капюшона, рассеянно не смотря под ноги – только что опять попала в лужу в своих тонких кедах, абсолютно о себе не думает. Рядом веселым ягненком прыгает Анька Прокопьева, едва достающая Ленке до плеча – радуется апрельскому теплому дождю.
Весна.
Весна никогда не предупреждает Степнова о своем приходе. Он до последней минуты не видит всяких разных набухающих почек и поющих птичек, о которых декламирует ему за обедом в столовой его невеста. Он не замечает весны, пока его с головой не настигает персональное цунами – коктейль из пронизанного солнечными лучами пыльного воздуха, желания дышать полной грудью и жить, жить, жить, так, чтобы не пожалеть потом ни об одной минуте. В этом году весна союзничает с давным-давно отобранными то ли у Семенова, то ли у еще какого-то местного хулигана сигаретами. Презрев все годы здорового образа жизни, по ночам Виктор затягивается раз за разом, наполняя дымом пустоту внутри себя. Апрель не дает сосредоточиться на воплощении в жизнь своих правильных решений, настолько взрослых и взвешенных, что Степнова от них регулярно подташнивает. Весна крутит им, сбивает с толку, с серьезного настроя, сносит башню так же, как это раньше делала белозубая улыбка одной его ученицы.
Виктору сейчас очень неприятно думать о своей девочке как об «одной из», дружелюбной ученице из хорошего класса, очередной спортивной гордости района. Из-за весны он разрывается между знанием того, что не имеет права называть ее «своей девочкой», и отчаянным желанием подойти, сильно обнять и найти, наконец, тонкие обкусанные губы своим нежным поцелуем. Душные ночи, наполненные жадными крепкими затяжками, он простаивает на балконе, сильно вцепившись пальцами в поручни, не в силах перестать вспоминать резковатые движения, солнечные улыбки, хриплый голосок и жалящие, болезненные слова. Он помнит все, каждый вдох, каждый взгляд. Порой кажется, что воспоминания затерты до дыр, но ведь новых нет. Кулемина, случись им встретиться в узком школьном коридоре без сопровождающих, спрячет глаза за длинной светлой челкой, скользнет змейкой мимо и, не оглядываясь, – бежать. Но чаще Лену за руку держит нахальный Гуцул со своими игривыми взглядами и пошлыми подмигиваниями, а у Степнова на шее виснет лупоглазая… кареглазая Светочка с жуткими рыжими бубликами вместо волос.
Светочка – отдельная статья, и, как подозревает Виктор Михайлович, уголовная. Упершись рогом и прикрываясь словом чести, он отчаянно пытается найти в ней хоть одно достоинство – начитанна, образованна, не требует от него многого – но все эти натянутые причины лопаются перед одним ее глуповатым «Витенька».
Вообще вся его искусственная, выстроенная жизнь расползается по швам, трещит, угрожая разлететься в любой момент – например в этот, когда все его существо мечтает сорваться с места и полететь вслед за этой упрямой девочкой, с которой они сообща рушат свои жизни. В спину его толкает апрельское цунами, и Лена даже не подозревает, какой у нее есть мощный союзник в борьбе за него.
Только вот хочет ли она за него бороться?..
Физрук воровато отводит глаза и возвращается на землю – вернее, в библиотеку, где заканчивает наводить марафет его невеста – тьфу-тьфу-тьфу, не-дай-бог будущая жена. Подхватывая ее сумку, набитую книгами, Степнов не вникает в смысл слов, вылетающих из круглого, накрашенного красной помадой рта, и бросает последний тоскливый взгляд в распахнутое окно, за которым вовсю шумит ливень.

А вот здесь:
http://kvmfan.forum24.ru/?1-14-0-00000089-000-0-0-1245256555
комментарии.

 Отправлено: 19.06.09 02:38. Заголовок: Глава 1. Вечная мерз..

Глава 1. Вечная мерзлота

Со всей своей дури хлопнув дверью, Кулемина отшвыривает в сторону школьную сумку и ключи, едва не разбив ими зеркало. Тяжело топая, она направляется в ванную, где откручивает кран с холодной водой и яростно сдирает с себя очередную белую майку. Когда холодная вода льется на затылок, заливая глаза и уши, остужая больную Ленину голову, девушка, наконец, успокаивается. Воспоминания сегодняшнего дня захлестывают ее.

Кулемина завязывает шнурки.
Кулемина завязывает их уже минут пять; она, кажется, изобрела с десяток новых способов конструирования сложных двойных и тройных бантиков и только радуется, что не надела кеды на липучках, вчера благополучно забытые на батарее. Очередным «случайным» движением пальцев распуская уже завязанный было узел, Лена переставляет колено поудобнее и вновь берется за кроссовок. Внезапно перед ней предстает нетерпеливое лицо Гуцула, который садится на корточки и поднимает пальцами ее подбородок. Черные глаза смотрят нежно и слегка снисходительно.
-Кулемина,- произносит он,- ты скоро их порвешь.
Лена опускает глаза: совсем забыла, что в отношению к ней Игорь Гуцулов обычно проявляет чудовищную проницательность, так несвойственную всему мужскому роду. Конечно, это было ее ошибкой - брать в качестве прикрытия именно его; теперь Гуцул стал нечаянным свидетелем творящегося с сильной и стойкой Кулеминой хаоса. Хотя Лена даже предполагать не могла, что поход в библиотеку за сборником рассказов Солженицына потребует от нее такого запаса моральных сил. Она еще ни разу не видела рыжеволосую библиотекаршу Светлану Михайловну Уткину после того, как узнала, на ком женится Степнов. Лениным умениям, приобретенным за эти две недели пряток по разным углам школы, мог позавидовать любой разведчик - так искусно и успешно она избегала случайных встреч с «молодыми влюбленными». К сожалению, всякой карьере шпиона рано или поздно приходит конец. Лену, выражаясь профессиональным языком, сдала учительница по литературе, требующая наличия чертовой книги на каждой парте. И теперь девушка отчаянно цепляется за любую мелочь, только чтобы отсрочить свое явление перед светлыми очами торжествующей Светочки.
Гуцул по-прежнему смотрит на нее своим слишком заботливым и понимающим взглядом. От его жалости и сочувствия Лену захлестывает волна негодования. «Что я, как тряпка безвольная? Женится - ну и хрен с ним, мне-то что?! Пусть хоть завхозиху в жены берет, мне параллельно!». Себе она не верит и резко встает с пола, увлекая за собой Игоря. Шнурок так и остается развязанным; Кулемина очень боится, что этот злой порыв у нее быстро пройдет, поэтому широкими шагами движется в сторону знакомой двери с цветным витражом и решительно дергает ручку.
На этом ее запал кончается.
-Светлана Михайловна, дайте нам, пожалуйста, два сборника рассказов Солженицына,- просит Гуцул, держа Лену одним пальцем за штрипку джинсов – ее благодарность в этот момент не имеет границ. Девушка стоит, запихнув дрожащие руки в карманы и уткнув взгляд в гладкое дерево стола. Ей кажется – посмотри она на Светочку, что-то внутри лопнет. Она почти не слышит ответа библиотекаря и раненным зверем устремляется за стеллажи с книгами, где хватает первую попавшуюся и с увлечением начинает листать страницы. В библиотеке хлопает дверь, Лена сильно вздрагивает, а подошедший следом Гуцул мягко отбирает у нее «Органическую химию».
-Ой, Витенька,- раздается противное визгливое восклицание Светочки.
-Здравствуйте, Светлана Михайловна,- произносит глубокий, бархатный баритон с легкой хрипотцой – видимо, его владелец опять орал на уроке. Лена невольно вспоминает, что этот владелец помимо голоса является счастливым обладателем синих-синих волшебных глаз, благородного римского профиля, потрясающих чувственных губ… Кулемина с усилием сглатывает. В голове пульсирует только одно: «Почему он?!» По какому божественному провидению из всех людей, из всей тысячной толпы учеников и десятка учителей сюда пришел именно тот, кого Лена боится увидеть до тошноты, до слабости в ногах? Кого Лена хочет до тошноты и слабости в ногах?..
-Лен,- Гуцул протягивает ей увесистый томик. Лена хватается за его рукав и глубоко дышит, быстро успокаивая нервы. У нее, наконец, хватает мужества признаться: она банально ревнует физрука к этой рыжей дурище. Кулемина решительно стряхивает с глаз челку и выходит на свет Божий.
Недогадливой Светочке развести бы скорее этих двоих, чтобы они даже помыслить не могли о существовании друг друга. Но библиотекарша слишком желает насладиться своим триумфом над поверженной противной соперницей Кулеминой, к которой ревновала своего любимого еще в прошлом году, когда Степнов был так далек от предложения руки и сердца. Она горделиво и широко улыбается, пытаясь углядеть реакцию одинадцатиклассницы.
Виктор пытается правдиво наврать невесте, что не сможет пойти с ней вечером в кино, потому что у него много работы; заметив, что Светочка косит в сторону лиловым, густо накрашенным глазом и совсем его не слушает, он поворачивается и обрывает предложение на полуслове. Напротив него, вцепившись в книгу, стоит Лена Кулемина. Мгновенно позабыв все данные себе обещания, Степнов жадно всматривается в ее бледное лицо, в серо-зеленые изумительные глаза, полускрытые длинной светлой челкой. Проклиная себя, скользит взглядом по мерно вздымающейся груди и длинной шее в вырезе белой майки…
…пока Светочка не чувствует, что стремительно теряет контроль над ситуацией. Она недовольно осведомляется: «Ну что, выбрали?», и подзывает Кулемину к столу, чтобы поскорее выгнать настырную девчонку из библиотеки.
Лена решительно делает шаг и… наступает на свой многострадальный, так и не завязанный в итоге шнурок.
От сотрясения мозга ее спасает отменная спортивная реакция Виктора Михайловича, который ловит девушку у самого пола. От его сильных рук на своей талии и теплого дыхания на щеке Лену не может спасти ничто. Ей с трудом удается держать глаза открытыми и не стонать в блаженстве. Две недели вечной мерзлоты, когда ее не согревали даже куда более откровенные прикосновения Гуцула, эти ужасные две недели оказываются растопленными за тот миг, пока Виктор держит ее. Впрочем, он тоже с трудом осознает, кого держит; где-то в глубине мутнеющего разума мелькает мысль о коварном апреле, который так удачно толкнул это сокровище прямо ему в руки. От тепла на щеках у Лены вспыхивает легкий румянец, и Степнов никак не может оторвать взгляд от ее язычка, лихорадочно облизывающего пересохшие губы…
С трудом опомнившийся физрук возвращает свою ученицу в вертикальное положение. Не заботясь о произведенном впечатлении, он бросает Уткиной что-то, смутно похожее на «Как-нибудь потом зайду», и бросается к выходу, чтобы только не видеть, не слышать, не чувствовать больше никогда этого безумного желания.
Зябко обхватывая ладони плечи в отчаянной попытке согреться, Кулемина думает о том, что теперь без его рук в тысячу раз холоднее. Растерянная Светочка разражается длинной тирадой о светлой и чистой любви и о чужих грязных помыслах, старающихся ее разрушить. Саднящая боль от этих слов появляется слева, чуть ниже груди; повернувшись спиной к бушующей библиотекарше, Лена выходит из помещения и аккуратно прикрывает за собой дверь.
Но это не все муки на сегодня.
Гуцул молчит всю короткую дорогу от школы домой. Лена не трогает его, пиная попавшуюся на пути пустую банку. Лишь у своего подъезда она интересуется, на что это ее парень дуется, как красна девица.
-Лен, я все видел,- наотмашь рубает, наконец, Игорь после долгих «все в порядке» и «ничего не случилось».
-Что ты там видел?- усмехаясь, спрашивает Лена, глядя в сторону. Внутри мгновенно вспыхивает злость, животная злость зверя, которому постоянно причиняют боль.
-Лена, я видел ваши лица, когда он тебя поймал. Вы…
-Гуцул!- Лена повышает голос, четко выговаривая каждое слово,- Гуцул, никаких «нас» в природе не существует! Есть я, простая ученица. И есть он, обыкновенный учитель, он, кстати, женится скоро. Я прошу тебя навсегда закрыть эту тему.
Она ненавидит себя за то, что сейчас сжигает последние, еще не разрушенные мосты, разрубает канаты, ведь слово материально; но разве она начала первая?.. «Ты ни в чем не виновата, Кулемина»,- говорит она себе и не верит. Гуцул ухмыляется и недоверчиво крутит башкой. Лена обжигает его злющим взглядом и с трудом открывает тяжелую подъездную дверь.

Ледяная вода возвращает чувство бесконечного пустого пространства, мерзлой пустыни, посреди которой находится Лена. Кулемина закручивает кран, находит в шкафчике под раковиной самое большое махровое полотенце и заматывается в него, прислоняясь затылком к двери.
-Вот и все, Леночка,- горько шепчет она себе под нос.
И не верит.


боюсь показаться настойчивой, но все же не забываем про комментарии вот тут: http://kvmfan.forum24.ru/?1-14-0-00000089-000-0-0-1245256555
ибо ваше мнение по поводу этого творения очень необходимо!

 Отправлено: 22.06.09 03:05. Заголовок: Это очень важно, на ..

Это очень важно, на самом деле. Если у кого есть как позитив, так и негатив, выскажите его - сложно ведь говорить и не слышать ответа)

---

Глава 2. «Я всегда с тобой»

Надев самую теплую толстовку, Кулемина решает сложную геометрическую задачу, в которую вцепилась, как в спасательный круг, чтобы снова не утонуть в непрошенных мыслях. Она проснулась всего несколько часов назад - измученный организм, которому ночью Лена не давала уснуть тягостными размышлениями, добился своего и сладко продрых до самого вечера.
Исчертив хаотичными графиками кучу бумаги, она, наконец, почти доходит до правильного решения, когда резкий звонок в дверь перебивает последнюю, самую нужную, мысль. Злая как черт Лена выскакивает в коридор, чтобы надавать звонившему люлей, но это оказывается Нюта с опущенной головой и в порванных на коленях белых штанах.
-Привет,- шепчет она, отводя руку от лица – Лена подается вперед и охает. Губа у девчонки сильно рассечена, а под глазом наливается многообещающими красками огромный синяк. Пока Лена достает аптечку, Нюта легкомысленно рассказывает ей о своих злоключениях.
-Им воспитательница наша сказала, что всегда стоит на что-то надеяться, и привела в пример меня. Наши ведь таких иносказаний не понимают: решили, что она над ними надсмехается, и пошли меня бить. Меня дядя Петя играть учил, и я в школе задержалась, а к маме и папе твой дедушка прийти собирался, они меня не ждали. А наши, наверное, от школы за мной следили. Степку-то папа на выходные еще вчера забрал, поэтому я одна шла, когда они появились. Ну, я от них побежала, смотрю: твой дом. Ты прости, что я тебя потревожила…
-Нют, какие разговоры?.. Сейчас посиди тихо, я тебе губу обработаю, и посмотрим, что делать дальше,- говорит Лена, ободряюще сжимая тоненькую ручку-веточку этой девчонки. Нюта морщится, когда девушка касается ваткой с перекисью водорода разодранной губы. Слава Богу, рана не настолько большая, чтобы ее требовалось зашивать. Нюта морщится. Ей ужасно стыдно: вломилась в квартиру к человеку, оторвала от забот своими проблемами… Но Лена с самого их знакомства казалось ей такой сильной и понимающей, что в опасной ситуации вопроса, к кому бежать, не возникло.
-Уроды,- вполголоса говорит Лена.
-Лен, они не уроды, они просто поняли неправильно. Я же сама детдомовская, могу догадаться, как им обидно из-за меня такой,- укоризненно распахивает глазищи Нюта. Кулемина мельком глядит на возмущенное выражение ее лица и думает о том, что это девочка удивительной души: сиротская, полная лишений жизнь не ожесточила ее, как тех, кто ее избивает. Лена невольно задается вопросом: а как Нюта вела себя в бытность свою сиротой: колотила отступников со всеми вместе или все же нет? Пожалуй, не лучшее время спрашивать, решает Лена и резюмирует:
-Все равно уроды.
Доделав дело, Кулемина отходит к кухонному окну, заворачивая крышечку склянки. На улице уже сгущаются весенние сизые сумерки. Памятную лавочку у подъезда под кустами сирени действительно оккупировали какие-то гопники. Наблюдая, как один из них подходит к двери с кодовым замком и дергает ее за ручку, Лена подзывает Нюту.
-Да, те самые,- огорченно вздыхает та,- я думала, они уйдут. Они же уже должны были полчаса как в детдоме быть! И что мне делать теперь?
-Давай ты позвонишь Шинскому и все объяснишь – не лучшее время врать, а он мужчина крепкий, поможет.
-Нет!- выкрикивает Нюта,- если я им все расскажу, то мама точно милицию вызовет, а я своих подставлять не буду.
-Нюта, они тебя избить хотят, а ты их выгораживаешь…
-Лена!- умоляюще смотрит девочка.
Кулемина убирает аптечку на место и достает из шкафа старые джинсы, в которых ходила в девятом классе. -Это возьми переодеться, в таком виде я тебя точно не выпущу, правда, утонешь ты в них. Дойдем до твоего дома, я тебя провожу и дедушку заодно заберу, а то он у вас ночевать останется. На меня они не кинутся – не звери же.
Нюта мнется рядом, озабоченно трогая ладошкой синяк.
-Лен, а ты… справишься с ними?..
-И не с такими справлялась,- ухмыляется Ленка, невольно вспоминая прошлый опыт: кровопролитные бои на ринге и двух уродов, десять минут державших у ее горла пистолет. Воспоминания не из приятных; но Лене вдруг становится зябко не поэтому. Она понимает, что из крупных передряг ее обычно с легкостью вызволял один и тот же человек, который же потом и сопли ее, что кровавые, что обычные, вытирал. Поэтому, даже залезая в большие проблемы, Лена была уверена: тыл прикрыт, и Виктор Михайлович примчится в любой критический момент. Сейчас такой уверенности нет. Детдомовцев же становится больше: откуда-то подваливают еще двое, и Лена, глядя в окно, чувствует глухую тревогу: все-таки пятеро крепких, закаленных в нелегкой жизни парней. Мгновенно у нее возникает ужасный соблазн набрать знакомый до отвращения номер и попросить помочь. Он не откажет.
-Атас,- говорит Нюта, неслышно возникая за спиной и по-детски прижимаясь носом к стеклу,- Вовка пришел, он бесплатно в секции карате занимается.
-Иди одевайся,- слишком резко произносит Лена, испытывая тяжелое глухое раздражение, словно Нюта чувствует ее колебания,- сейчас пойдем.
Когда Нюта исчезает с кухни, Кулемина глухо ругается самыми неприличными словами, какие только знает. Ей не хочется вновь показаться ему ни на что неспособной девчонкой, но добровольно лезть под кулаки – самая что ни на есть большая детскость и глупость. Так ничего и не решив, Кулемина сует мобильник в карман и топает надевать кроссовки.
У подъезда их встречают свистом и криками. Вперед выходит самый длинный, скверно пахнущий обритый наголо парень. Челюсти монотонно перемалывают жвачку, глаза смотрят с тупой злобой. Лена аккуратно отталкивает Нюту себе за спину, незаметным движением проверяя, не стесняет ли расстегнутая куртка движений.
-Ооо, Нюточка, защитницу себе нашла?- парень, неприятно усмехаясь, подходит ближе,- так мы же не посмотрим, что девчонка, морду еще так разукрасим – мама родная не узнает.
Лена нагло ухмыляется в ответ. Когда-то давно в спортзале Виктор Михайлович, тогда еще просто друг, учил ее азам самообороны: главное, не дать слабины, не показать страха. Уверенности Лене прибавляет то, что парень едва ли не ниже ее ростом, а между тем – самый высокий в компании.
-Вам только с девчонками и драться,- хамит она в ответ, независимо засовывая руки в карманы. Парень стирает с лица ухмылку и поднимает кулак. Сзади, не сдерживаясь, орут: «Да бей их, чего слушать!».
-Серег, стой!- кричит из-за Ленкиной спины Нюта,- я же ни в чем не виновата, не трогай нас!
Парень взрывается, как пороховая бочка: похоже, Нюта наугад ткнула палкой в самой центр осиного улья. Он орет так, что Кулемина невольно отодвигается, боясь, что он ее заплюет.
-Это ТЫ ни в чем не виновата?! Это тебя удочерили какие-то выжившие из ума старики, а не нас! Мы, дура, своих не бросаем! Ты им продалась, за что, за семью?! Ты, всю жизнь выросшая с нами, в этом поганом детдоме, решила, что тебя кто-то, такую дурищу, полюбить сможет?! Родной матерью стать, ага, щас!! Ты учти, мы предательств не прощаем, поняла?! Еще сучку свою на нас натравливает!
Кулемина вдруг делает шаг вперед. Ее хрипловатый голос звучит очень отчетливо во внезапной тишине.
-Неужели ты, придурок, на ее месте отказался бы? Неужели в тот момент, когда тебя забирали бы новые родители, ты думал о предательствах, о «своих» и «чужих»? Неужели ты отказался бы от выпавшего тебе одного шанса из тысячи, от семьи, о которой мечтал чертову тучу лет?..
Ее слова повисают в воздухе. Парень тяжело дышит, в его маленьких глазах Кулемина вдруг различает искорку понимания. Но ей наплевать на эту искорку – она знает, что та никогда не пробьется через толщу яростной злобы, которую взрастили в этом парне родители, шестнадцать лет назад бросившие его у порога детского дома. Да, искорка могла бы разгореться в ровный, сильный костер, но этого не произойдет – хотя бы потому, что этот парень не окажется на месте Нюты, его никогда не заберут в семью. Лена цепляется за разговоры только потому, что тянет время, что в кармане джинсов, куда пять минут назад она сунула руки, в электронном тельце мобильника звучит голос Виктора Михайловича.
-Ты что, бил девчонок и одновременно мечтал о том, чтобы какая-нибудь женщина – выросшая девчонка - забрала тебя?- Кулемина говорит громко и четко,- Неужели вы сейчас будете бить Нюту, ни в чем перед вами невиноватую, и меня всей толпой?..
-Заткнись,- дрожащим голосом обрывает ее парень,- Ты, выросшая в нормальном доме, что ты можешь знать о нас?.. Ты гуляла с мамой по паркам, когда мы получали нагоняи от воспитателей за украденную булку! Тебе покупали книги и одежду, а мы мерзли в дырявых чужих куртках! У тебя все дальше будет как на тарелочке, все обеспечено любящими родителями, а мы так и будем до конца жизни подбирать малые крохи твоей сытой жизни!!
-Потому что ты – слабак,- жестко говорит Лена,- ты не можешь даже подавить зависть к девчонке, нашедшей семью, какое там счастливое будущее? Ты просто не сможешь за него бороться!
Парень нехорошо суживает глаза, Кулеминой отчаянно хочется выдернуть мобильник из кармана и расслышать, что там такое говорит и говорит ли ей Степнов. А вдруг он ничего не понял? Решил, что Лена случайно села на телефон и набрала попой его номер и давно отключился?..
-Да бей ты их, что разговоры тут водить!- внезапно снова орет какой-то козел.
И Лене в лицо летит кулак.
Время растягивается одной длинной, нескончаемой макарониной. Лена легко уворачивается, но тут ей прилетает удар под дых с другой стороны. Ногой отбивая у кого-то охоту драться – прямо по главному мужскому достоинству – Кулемина осознает, что круг сжимается вокруг них, и за спиной взвизгивает Нюта…
И тут сильные, знакомые руки оттаскивают ее в сторону. «Успел»,- с невероятным облегчением думает Лена, и время возвращает свой нормальный бег. Она слышит яростный рык Степнова, который словно котят расшвыривает детдомовцев. Кулемина бросается к Нюте и мимоходом проходится ей по телу: кажется, все цело.
-Лена,- цепляется за ее руки Нюта,- скажи ему, скажи, чтобы перестал, он же их сейчас перебьет…
Кулемина чувствует себя оскорбленной – она защищала девчонку, которая больше беспокоится за судьбу тех, от кого защищала!.. Тем не менее, она кричит Виктору, чтобы перестал. Парни убегают, хрипя что-то неразборчивое и громко ругаясь матом.
-Здравствуйте,- сквозь слезы здоровается с Виктором Нюта. Кулемина рассматривает его сквозь поднятые к лицу пальцы – взмыленный, напряженный, в одной тонкой домашней футболке.
Самый родной, примчавшийся на помощь по первому зову.
Самый недосягаемый.
-Что это за отморозки были?- спрашивает Степнов, тяжело дыша.
-Нютины приятели,- отвечает Лена и смотрит в сторону,- если вы не против, давайте проводим ее до дома.

Степнов, сгорбившись, сидит на разобранной кровати и сильно трет лицо, раз за разом вспоминая сбитые костяшки Лениных пальцев. Он так перепугался за нее, услышав в телефоне что-то непонятное про драку, что до сих пор страх обнимает его сердце противными холодными лапами. А только увидев, как какой-то урод бьет ее в скулу, просто взорвался яростью и ненавистью. Поздравляю тебя, Витя, думает он. Помимо всех чувств, перепутанных мыслей, недомолвок, хитросплетений судьбы, что есть между вами, ко всем твоим тоскливым, нескончаемым мыслям прибавляется еще одна тяжелая дума. Степнов, говорит он себе, твой план прекрасен за одним исключением - так боишься за нее, что просто не сможешь оставить навсегда.
Заваливаясь назад, на кровать, он вдруг слышит как наяву ее негромкое «спасибо» в тишине у Нютиного подъезда, прежде чем они разошлись в разные стороны. И видит нежный, полный благодарности, посланный ему украдкой взгляд серо-зеленых глаз из-под густой светлой челки.

 Отправлено: 25.06.09 01:01. Заголовок: Варнинг! Сплошная фи..

Варнинг! Сплошная философия, особенно в конце! Все действия - в главе следующей!
Эта - посвящается моему любимому автору - Небо Принстона, дорогая, это для тебя .
комментарии, без которых я сдуюсь и писать дальше не смогу, вот здесь: http://kvmfan.forum24.ru/?1-14-0-00000089-000-0-0-1245256555

---

Глава 3. Спасительные круги

Лена рассеяно чешет нос, вполуха слушая разглагольствующую Леру Новикову, день назад вернувшуюся со своей музыкальной вотчины. В the capital of Great Britain любимая кулеминская блондиночка покрылась заграничным лоском, обзавелась десятком новых мини и засверкала непривычной голливудской улыбкой во все тридцать два. Она весело треплет языком, рассказывая их веселой компании, обосновавшейся после уроков на креслах в вестибюле первого этажа, про свою прекрасную жизнь в туманной столице Альбиона. Во время рассказа Лера все стреляет хорошо подведенными глазками по сторонам, словно выискивая кого-то в разноцветной толпе учеников; Лена примерно догадывается, кого, но молчит и только ухмыляется.
Кулемина размышляет, что сильно скучала по своей непоседливой и взбалмошной подруге, с которой очень сдружилась прямо перед Лериным отъездом в Англию. Несмотря на свой гиперактивный характер, Новикова все же способна замереть на пару минут и выслушать чужие проблемы; первое время после ее отъезда вновь предоставленной самой себе Кулеминой приходилось нелегко. Но потом все как-то закрутилось, завертелось, и стало не до тоски и переживаний, во всяком случае, по этому поводу. Сейчас Лена с грустью осознает: обещавшая быть долгой и крепкой дружба с Лерой из-за внезапно возникшего препятствия в тысячи километров деградировала в приятное, но все же просто приятельство.
-Лен, Ленка, а ты чего молчишь? Как у вас-то тут дела?- отвлекает Кулемину от ее огорчений звонкий Лерин голосок. Кулемина резко поворачивает голову и смотрит на девушку огромными испуганными глазами; мысли в голове лихорадочно путаются. «У нас? У каких таких «нас»? Она про… про нас спрашивает, что ли? Вот так, при всех, боже, и что ей отвечать?..»
-Да все у нас в порядке, Лер! Я вот песню новую написала! Обещает быть просто супер хитом!- восторженным колокольчиком звенит рядом Аня, сияя огромными кукольными глазами в сторону бывшей барабанщицы. Все бурно шумят, наперебой пересказывая Лере два месяца их жизни без нее; Ленка ограничивается веселыми кивками и подленьким поддакиванием по мелочам. Мысленно она награждает себя злыми пинками: «Это надо ж, Кулемина, в такой простой и, в сущности, закономерной фразе выискать такую подоплеку! Ты по ходу дела совсем ку-ку, Кулемина…»
Внезапно, отвлекая ее от самопинания и заставляя вжаться в кресло, где-то над головой громом раздается:
-Физкульт-привет, Новикова!..
-Ой, здрасьте, Виктор Михалыыыыыч!- по привычке растягивая гласные, вскакивает со своего места Лера. На лице у нее написана такая искренняя и огромная радость, что Степнов не выдерживает обычной постной мины и расплывается в ответной улыбке. Эта громогласная оптимистичная барабанщица, вечно прогуливающая его уроки, оставила о себе такие хорошие светлые воспоминания, что его поведения старого дурака – мчаться мимо, задрав нос – просто не заслужила, считает Степнов. Он скользит взглядом по счастливым Ранеткам, к которым так не разу и не подошел после своего неожиданного возвращения в школу; теперь обязанности худрука полностью тащит на своем горбу Рассказов, а Виктор Михайлович, едва заслышав веселые голоса идущих на репетицию девчонок, испаряется из спортзала со скоростью света. Но они, кажется, вовсе не обижены на него – во всяком случае, награждают своими белозубыми улыбками и понимающими взглядами.
-Что, Англия надоела?- ободренно спрашивает Степнов, стараясь выглядеть по-настоящему заинтересованным и не косить в сторону от Лериного личика. Он знает, что среди Ранеток сидит и его любимое яблочко; что рядом с ним – черноглазый Гуцулов, уверенный в себе и противоречиями не сдерживаемый. Но все, что он может сейчас – слушать Новикову, радуясь, ч они вообще разговаривают. Пока та посвящает его в свои наполеоновские планы сдать на родине экзамены, получить хороший аттестат и уехать обратно в музыкальный колледж, Лена отчаянно молится всем известным ей богам, чтобы Виктор побыстрее свалил куда-нибудь - ну пусть даже в библиотеку. Потому что на лице у Нюты, до этого сидевшей обиженной букой немного в стороне от общего веселья, прямо-таки огромными буквами написана зашкаливающая за все отметки благодарность Степнову за свое недавнее спасение. Подозрения Кулеминой все-таки не оказываются беспочвенными; едва наговорившаяся Лера, наконец, умолкает, Нюта резво подскакивает к ошалевшему от такой прыти физруку и проникновенно смотрит ему в глаза.
-Виктор Михайлович…- говорит эта простодушная, наивная девочка и совсем не слышит двух отчаянных мысленных воплей «НЕТ!», сливающихся в одно, надеющихся ее остановить.- Я хотела вам спасибо сказать, за воскресенье! Если бы не вы, нас бы с Ленкой побили, это точно! Как хорошо, что Ленка вам позвонила, иначе я не знаю, что мы с ней стали бы делать!..
Кулемина протяжно стонет в кулачок и вжимает голову в плечи; «Так грамотно меня еще никто не закладывал», констатирует она. В каком-то смысле ей ситуация даже смешна - Степнов, этот тридцатишестилетний матерый мужик с богатым на события прошлым, отчаянно краснеет от Нютиных слов, бормочет что-то крайне неразборчивое и спешно прощается с замершими на своих местах Ранетками, стараясь не смотреть в сторону самой высокой и белобрысой. Секунд пять висит недоуменная тишина, удивленные девчонки вопросительно переглядываются друг с другом. Лена смотрит прямо перед собой и скрипит мрачным голосом в пустоту:
-Ни о чем не спрашивайте.
Нюта испуганно прижимает ладонь ко рту и быстренько ретируется с поля боя; раньше остальных опомнившаяся Наташа спрашивает у Лерки, где в Лондоне можно купить «классных акустических примочек для гитары». Ребята снова продолжают прерванный Степновым разговор, а Игорь кладет узкую ладонь на Ленино плечо и просит:
-Лен, отойдем?..
Он за руку ведет Кулемину в сторону от остальных и останавливается напротив окна; Ленка по старой привычке лезет на подоконник и вопросительно поднимает светлые брови. Гуцул некоторое время собирается с мыслями – губа закушена, лоб изрезан хмурыми складками – и наконец спрашивает холодным и чужим голосом, каким на памяти Лены никогда не разговаривал:
-Почему ты позвонила ему?
«Быстро же ты просек фишку»,- склоняя голову к плечу, иронично ухмыляется Кулемина. Она же прекрасно понимает – тогда, в чертово злополучное воскресенье на кухне, у нее был реальный и благополучный выход из создавшегося положения. Позвонить Гуцулову, и все дела; он примчался бы максимум через полчаса и спокойно провел бы Нюту через ее «приятелей». Вместо мучительных сомнений – звонить или не звонить, вместо того риска, на который она осознанно шла – никаких гарантий, что Степнов взял бы трубку. Но тогда, стоя с мобильником в руке у окна, Лена и не подумала о таком решении - она просто з а б ы л а о существовании Игоря. Уже потом это сообразив и не позволив Виктору Михайловичу себя проводить, она шла домой и говорила: Дожили, Кулемина, он занимает все твои мысли, для остальных даже места не остается; ты думаешь только о нем, помнишь только его и мучаешься только из-за него.
-Что молчишь?- напоминает о своем присутствии Гуцул. Он смотрит темными влажными глазами побитой собаки: казалось бы, потрепи его по холке, соври что-нибудь – и он снова завиляет хвостом и станет милым дружелюбным песиком. Лена ненатурально ужасается собственным мыслям - сравнивать человека с животным!.. Но она не в состоянии слепить любого, даже самого нелепого, оправдания.
-Я все понял,- как будто решившись, говорит Гуцул,- Лен, ты прости меня, но я не могу отдавать, отдавать, отдавать и ничего не брать взамен. Это сложно и трудно – любить безответно, и даже не спорь со мной, я не слепой дурак. Мне такая любовь не нужна, я с ней не справлюсь. Я знаю, как тебе тяжело – пытаться кого-то разлюбить адский труд. Пойми… Ты тонешь в собственной любви, не в силах от нее избавиться, а я… я – не тот спасательный круг, что тебе нужен, Ленок. Я верю, что у тебя все получится – ты самая сильная и смелая. Прости.. Мы… мы не можем больше встречаться.
Ах да, думает Лена, запрокидывая голову назад – я забыла, что Игорь Гуцулов в отношении меня проявляет чудовищную проницательность, несвойственную… Давно сдерживаемые слезы скользят по вискам и теряются в волосах; Игорь шепчет что-то неразборчивое и утешительное и прижимает ее лицо к своему плечу. Кулемина обнимает его за талию, стискивает изо всех сил и всхлипывает:
-Гуцул, ты прекрасный. Прости меня, если можешь…
-Лен,- он отодвигает ее от себя и улыбается, глядя на заплаканное лицо этой удивительной, не ему предназначенной девочки,- Что за вопросы?..

-Понимаешь, Лен… Это дело каждого – тут слушать чужие советы бессмысленно и иногда даже вредно. Но я все же скажу, как сама понимаю. Есть привычка. Например, когда двое с детства друг с другом общаются, уже так привыкли, что существ противоположного пола просто не замечают, и все вместе – что дом, что дети. Есть страсть – когда такой пылкий секс, что кровать скрипит и ни одной мысли в голове не остается, только губы накрывают губы. Есть любовь вопреки – это когда служанка и богатый знатный лорд, когда мужик и мужик или что-нибудь еще такое. Погоди, дай доскажу. Есть дружба – когда двое больше уважают друг друга, чем любят; такие способны не только в кровать вместе завалиться, но и в боулинг – пива попить. Вот. А есть – любовь, даже не так – Любовь. Это когда и страсть, и привычка, и дружба, и все это вопреки; это когда такой высокий, мерный, красивый огонь; это когда глаза в глаза – и иначе жить очень тяжело, очень. На такую любовь способны немногие – дело даже не в препятствиях, не в грузе ответственности. Дело в том, что у тебя в руках сердце другого человека, а его – у тебя. Это любовь-проклятие, это любовь-божий дар. Какие обстоятельства между вами не стояли бы, если вы не будете вместе – вы никогда больше не будете счастливы, понимаешь?.. А вот если пройдете через все, что вас сдерживает, и прежде всего – через самих себя,- вот тогда ты лет через двадцать разбудишь его на рассвете, скажешь «я люблю тебя», и вы оба поймете – никто так никогда никого не любил.
Лера, сидящая на спинке скамьи, улыбается и подставляет лицо весеннему солнцу. Обитающая рядом Кулемина ошеломленно выдыхает, пытаясь переварить все только что сказанное:
-Ну Лерка… я и не думала, что у вас так серьезно…
-Ты про Стаса-то?- спрашивает Новикова, лениво приоткрывая один глаз,- я не знаю, такая ли любовь у нас – только время покажет. А хотелось бы. Всегда поэтому завидовала тебе…
Кулемина молчит.
Вокруг них, в небольшом, залитом солнечным светом парке за школой, подчиняясь незыблемым законам мироздания, буйным цветом распускается конец апреля. И Лене кажется, что она только сейчас это заметила.

 Отправлено: 26.06.09 03:09. Заголовок: Глава 4. Безумный ма..

Глава 4. Безумный май

Первый майский день начинается у Кулеминой просто чудесно – ее заботливый организм, твердо решивший прекратить череду бессонных ночей, продрых положенные восемь часов и будильник благополучно не услышал. Лену с большим трудом разбудил дед – ранняя пташка, вскочившая, чтобы до встречи с Шинским успеть отредактировать новую главу своего шпионского романа. От кулеминской скорости беганья по квартире ему кажется, что внучка расстроилась. На кухне бессмысленно таращащая глаза Лена залпом пьет горький невкусный кофе – молоко прокисло два дня назад. В ванне встрепанная неумытая Лена поспешно чистит зубы, спросонок путая пасту и дедушкин крем для бритья. В своей комнате дико опаздывающая Лена пихает в сумку первые попадающиеся на глаза тетради и спешно натягивает на себя единственные чистые джинсы.
Наконец Кулемина буквально вываливается из подъезда и, не останавливаясь, галопом несется в сторону школы. Длительные отсутствия тренировок и нервная обстановка сказываются почти мгновенно: дыхание быстро сбивается, в боку невыносимо колет. «Вот тебе и утренняя пробежечка, Кулемина»,- ехидствует Лена на бегу. Когда из-за поворота показывается родное голубое здание, она уже с видимым трудом отрывает непослушные ноги от земли. Взбегая по школьному крыльцу и радуясь, что почти не опоздала, Лена неожиданно для себя на полной скорости натыкается на что-то низенькое и непонятное, спотыкается об это и красиво летит прямо на ступеньки.
-Черт вас всех подери!- оглашает окрестности ее яростный вопль. Через мгновение на бедную Кулемину приземляется что-то тяжелое и дрыгающее ногами. Лена распахивает зажмуренные от боли веки – прямо на нее в упор смотрят два круглых карих глаза, смотрят с такой первоклассной ненавистью, что у девушки по спине пробегает холодок. Секунду между ними висит зловещая тишина, а потом Светлана Михайловна, это кулеминское проклятие, это исчадие ее персонального ада, громко и пронзительно визжит:
-Убиваюююююют!
-Аааааааа!..- орет в ответ Лена, явно соревнуясь с библиотекаршей, кто громче; от жутких криков Уткиной над самым ухом кажется, что в голову забивают десятисантиметровые гвозди. Когда тяжелая Светочка, наконец, исчезает с несчастного придавленного тельца Кулеминой, та резко садится и пытается осмотреть размеры ущерба. Ну да, мало того что любимые, так еще и единственные чистые джинсы оказываются порваны и по краям дыры пропитаны кровью с разбитой коленки. «Утро получается просто чудесное»,- мрачно резюмирует Лена.
-Кулемина, что тут произошло?- с возмущением спрашивают наверху. Девушка вскидывает голову и изумленно охает, прикрывая рот содранной ладонью. Вокруг нее кругом стоят примчавшийся на отчаянный зов о помощи Петр Степанович, ошалевший от такого утреннего инцидента Николай Павлович, пара-тройка любопытных учеников, сама виновница торжеств - невредимая, но сильно напуганная библиотекарша и рядом с ней – мрачный Степнов, который, видимо, и поднял свою невесту с грозившей задохнуться Кулеминой.
-Я упала и задела ее,- вскакивая и морщась, «все-таки сильно грохнулась», оправдывается Лена. Подумав, она показывает директору сантиметр между указательным и большим пальцем и добавляет:- Немножечко.
-Я вижу,- Николай Павлович грозно хмурит брови и вкрадчиво интересуется,- а почему вы так кричали, Светлана Михайловна?..
-Я…Я шла на работу…- бурно дыша, экспрессивно начинает повествование Уткина; от вида Виктора Михайловича, поддерживающего эту чокнутую истеричку за локоть, Лену мутит,- И тут… тут на меня накинулась она!..
Палец с аккуратно подпиленным ногтем обвиняюще тыкает в возмущенную Ленку. Девушка не сдерживается и громко протестует:
-Ничего не правда! Я упала случайно!
-Вот видите!- визжит Светочка, и одному Богу ведомо, что она в этом увидела. Бурно дыша, она пытается упасть в обморок, но Степнов, которому надоел весь вечно устраиваемый невестушкой фарс, ощутимо встряхивает ее за плечи. Пользуясь моментом, Лена поворачивается к директору:
-Простите, Николай Палыч, можно я пойду, у меня алгебра сейчас?..
-Да, Кулемина, конечно. В медпункт зайди!..- кричит ей вслед Шрек. Лена плюет на медпункт и мчится в туалет, по пути сдирая с себя куртку – несмотря на столкновение, до звонка остается еще пара минут, которые она может потратить на наведение относительного порядка. Кидая мимолетный удрученный взгляд в зеркало, Кулемина вдруг застывает и стонет, сползая вниз по холодному кафелю.
-Почему?- грустно спрашивает она у отражения,- ну почему?..
Почему из всего огромного запаса самых разнообразных маек она вытащила из шкафа именно эту? Почему не посмотрела в зеркало, что напяливает - две узких лямочки, перекрещивающиеся за спиной, тонкая белая ткань, глубокий, мало что скрывающий вырез и пикантное сердечко где-то в центре –самая, в общем, откровенная вещица из всего Ленкиного гардероба...
Кулемина роняет голову на сложенные руки. В тишине туалета пронзительно звучит звонок.

Кулемина боком подбирается к бдительному, как королевская охрана из мультика, Петру Степанычу, который мурлычет под нос классический романс и любовно выкладывает на тарелочку бутерброды. Задержавшаяся в школе Лена еле дождалась ухода из школы молодых влюбленных. Весь день, вспоминая утреннюю катавасию, она мечтала о хорошей, выматывающей тренировке. Отсутствие физических нагрузок мешает ей дышать в нормальном режиме; с детства привыкшей изнурять себя нормативами Кулеминой в последнее время сильно не хватает блаженного чувства усталого тела, когда ломит каждую мышцу и на всякие удручающие мысли просто не остается душевных сил. Поскольку вход в спортзал без сопровождения четверки Ранеток или толпы одноклассников ей теперь заказан, Лена решает воспользоваться удачно сложившимся уходом Степнова с невестой пораньше и пойти без нервов покидать мячик.
-Сумку, говоришь, забыла?..- рассеянно спрашивает ее охранник, которому настырная Кулемина мешает в полной мере насладиться обеденной трапезой,- ладно, лови свои ключи.
Только войдя в абсолютно пустой, залитый солнечным светом, такой родной и знакомый спортзал, Кулемина понимает, какую непоправимую ошибку только что совершила. Воспоминания наваливаются на Лену всем своим невероятным грузом, лишая возможности двигаться. Вот баскетбольное кольцо, в которое она тогда сильно залупила мячиком, а он спросил, что случилось; на матах она сильно ударила его в челюсть, когда он учил ее драться, а потом нежно касалась рукой живота, стремясь загладить причиненную боль; вот тут, на скамье, они все время сидели и вели свои бесконечные дружеские разговоры; там он крепко и радостно кружил ее в объятиях, когда она побежала сообщать о приезде родителей. В центре зала ударил Гуцула, и в какой-то момент ей показалось, что конец света все же наступил. Где-то тут она подвернула ногу, а он забинтовывал, касаясь нежной кожи сильными руками; на этом месте она впервые пела недавно сочиненную «Лети», проникновенно глядя прямо ему в глаза, будто спрашивая: «Ну, ты понял?..»; здесь он застал ее за переодеванием футболки, и жаркая волна смущения и удовольствия прилила тогда к лицу…
Кулемина выныривает из затягивающего ее водоворота мыслей, воспоминаний и чувств рядом с любимым спортивным снарядом Виктора Михайловича. Гладя слегка шершавую черную кожу, обтягивающую козла, она невольно испытывает такой прилив любви, что еле может стоять на ногах. Прилив запретной, невозможной, тяжелой, выстраданной любви, которая наполняет светом и тьмой все ее существо, которая окунает ее в безумие и позволяет сохранять равновесие. Которую испокон веков никто и никогда не испытывал, потому что не было их – двух сильных и слабых, простых и необыкновенных, очень разных и ужасно похожих людей, которым день за днем все больше кажется, что кроме них никого на всем белом свете не существует.
Стирая соленую каплю со снаряда, Кулемина улыбается – что-то совсем разнюнилась в последнее время. С трудом двигаясь, она доходит до сетки с баскетбольными мячами и выбирает свой любимый, со смешными нарисованными отпечатками ладоней. Мяч летит в корзину и, не попадая, отскакивает с громким отзвуком. Лена небрежно откидывает с глаз челку и поворачивается лицом к двери, куда он покатился…
Степнов стоит в дверях и одной ногой удерживает подкатившийся к нему мяч. Замеревшая, вросшая в землю Кулемина видит на лице мужчины напротив все то, что испытывает сама, как будто смотрит в зеркало; любой сторонний наблюдатель изумился бы – они сейчас похожи, точно близнецы. Трепещущее сердце Кулеминой бьется где-то в животе, когда Виктор Михайлович подхватывает мяч и приглашающе бьет им об пол. Игра начинается. Чистый азарт захватывает обоих, кровь кипит и гудит в ушах; Степнов куда опытнее, но разошедшаяся Лена не собирается ему уступать даже в мелочах и каждый новый бросок вырывает чуть ли не зубами. Обманные, хитрые, резкие приемы на грани с жестокостью, сумасшедшая скорость, тяжелое дыхание в унисон, яростный громкий стук мяча, блеск горящих ярким огнем глаз заполняет спортзал. Оба чувствуют злую, быструю музыку баскетбола и подчиняются ей, плетут свободную, красивую сеть своей игры на грани с профессионализмом. Оба не помнят, когда так играли-сгорали в последний раз – да и играли ли вообще?..
В конце концов Лена забивает последний мяч. Виктор Михайлович останавливается, тяжело дышит и потирает грудь: тяжело бухающее сердце грозит разорвать грудную клетку, руки отчего-то дрожат. "Сама весна, видно, заставила меня вернуться сюда за этой чертовой формой",- думает он и поднимает глаза, чтобы что-то сказать Лене, но тут же вообще забывает о существовании слов.
Кулемина стоит у финской стенки в четырех метрах от него, прямо в снопе солнечных лучей, пробивающихся сквозь сетку на окнах, для верности держась сильной рукой за перекладину, с растрепанными от бега светлыми волосами, дерзкой челкой на серо-зеленых нахальных глазах; порванные на коленях джинсы открывают небольшой участок нежной, разбитой в кровь коленки; тонкая белая мокрая майка не скрывает красивой молодой груди и добивает мужчину окончательно и бесповоротно. Степнов судорожно скребет по сусекам в поисках потерявшегося рассудка…
… и в следующий момент из всего мира для него существуют только ее губы, на которые он набрасывается, как плутавший неделю без воды в пустыне на свежий родник. Она, ничуть не испугавшись, отвечает ему, целует так же нежно, страстно, сильно и бережно, как он; они идут вровень, и Степнов в ужасе понимает, что у него нет сил оторваться от нее. Он кусается и тут же зализывает, прихватывает ее ближе и проникает глубже. Лена что-то хрипло и неразборчиво стонет ему в губы и запускает пальцы в черные жесткие кучеряшки на затылке. Кислород резко закачивается, и Степнов скользит губами по длинной, слегка загорелой шее, оставляя влажную дорожку не сдерживаемых поцелуев, давая ей возможность со всхлипами втянуть воздух; и Лена, прижимаясь к нему, в совершенном забытьи, в самый счастливый и безусловно лучший момент ее жизни шепчет то, о чем, надрываясь, кричит каждая клеточка ее тела, что подсказывает ей весна в сердце и в душе, то, о чем она мечтала ему сказать уже лет сто:
-Я люблю тебя, я так тебя люб-лю…

---

http://kvmfan.forum24.ru/?1-14-0-00000089-000-0-0-1245256555 пожалуйста..)

 Отправлено: 29.06.09 20:14. Заголовок: Глава 5.Послепоцелуй..

Глава 5.Послепоцелуйные синдромы

Чертовой пачки нигде нет.
Степнов в который раз методично исследует все, начиная от кухонных ящиков, даже тех, что с вилками, и заканчивая собственным комодом. Симпатичная картонная коробочка с синим рисунком, надписью «Parliament» и губительным для здоровья, но целебным для нервов содержимым испарилась в неизвестность, явно сговорившись с некоторыми особами окончательно свести несчастного физрука с ума. Виктор отбрасывает в сторону мешающую ему подушку и запускает руку в щель дивана, нашаривая там вместо ожидаемого давно потерянный пульт. Пульт, расческа, четыре носка без второй пары,- все, что угодно, кроме так необходимых в этот момент сигарет.
«Ладно, все, я больше не могу»,- сдается Степнов и садится на ковер. Две минуты назад он решил, что шестьдесят минут в час размышлять об одном и том же человеке есть признак какого-нибудь страшного, точно неизлечимого заболевания, и попытался ради разнообразия подумать о чем-нибудь другом. Вскоре выяснилось, что ничего разнообразного в мыслях-не-о-Кулеминой нет, и мужчина вновь с упоением им самым и предался.
После вырвавшихся у Лены самых желанных и самых невозможных для Виктора Михайловича слов, в гулком пустом спортзале ничего больше сказано не было. Было – не меньше сотни обжигающих и влюбленных взглядов, долгих поцелуев, нежных касаний тонкими длинными пальцами, сильных объятий, влажных чувственных дорожек, проложенных губами. Степнов, как ни старается, в упор не помнит первые минуты без своего вновь обретенного счастья: как он смог выпустить ее у подъезда, как смотрел на резко вспыхнувший в окнах свет, как добирался, шатаясь, будто пьяный, домой. Все принятые, очень правильные решения, выстроенный бессонными ночами четкий план дальнейшей жизни, твердые моральные устои и принципы прямо на глазах летят сейчас в тартарары, потому что Кулемина – со своей открытой солнечной улыбкой, не по возрасту серьезными рассуждениями, сложной и сильной натурой, забавными словечками и ухмылками, – вся Кулемина, наконец, стала его.
Степнов чувствует, как в комнате становится очень жарко от этого «его», и распахивает дверь на балкон. Первая майская ночь оказывается удивительно тихой для Москвы, ни пьяных воплей, ни визга тормозов. На старом холодильнике, занимающем полбалкона, Степнов все же находит чертовы сигареты и, судорожно прикуривая, невольно удивляется: как он мог забыть, что всегда оставляет их именно на это месте? «Странно, что ты имя свое не забыл»,- ехидно смеется противный внутренний голосок.
-Заткнись,- беззлобно отвечает ему вслух Степнов, выдыхает в уже порозовевшее на востоке ночное небо порцию дыма и погружается в себя, пытаясь разобраться в творящемся в душе хаосе. Итак…
Пункт первый. Кулемина призналась ему в любви.
Виктор затягивается и нервно усмехается. Пока он не осознает эту мысль до конца, не почувствует весь вкус нескольких простых слов, не поймет, что это самая настоящая правда, дальше дело не продвинется. «А вдруг дело серьезно дальше не продвинется, и Лена просто испугается?»- мелькает шальная мысль, заставляя Виктора покрыться мурашками. Он кашляет, поперхнувшись дымом, отшвыривает сигарету и опирается руками о поручни, восстанавливая дыхание.
«Нет-нет-нет-нет,- отчаянно думает Степнов,- нет, пожалуйста, нет…».

Лена и не думает отказываться от своих слов. Битый час она лежит на кровати в любимой позе: ноги задраны на стенку, голова свисает с дивана вниз, светлые волосы закрывают лицо. Пальцами она разнежено водит по распухшим, странно чувствительным губам и, периодически вспоминая то взгляд, то поцелуй, заливается краской по самые уши.
Ей настолько тепло и невозможно хорошо, что сложно подумать – всего неделю назад, когда Кулемина на этом же месте кидала в стену мячик, казалось, что вокруг кроме холода и тоски по несбыточному ничего нет; она даже не замечала весну, два месяца уже трубившую во все окна о своем приходе. Как будто ее обитая железом дверь была наглухо закрыта на три замка и для верности еще на цепочку, и Лена близко не подходила даже к глазку. Как же тогда получилось, что Степнов зашел, будто дверь была настежь распахнута?..
Все, что перевернулось в душе у Кулеминой, когда Виктор коснулся ее губ сильным, нежным, невероятным поцелуем, все это кружится, кружится и никак не может улечься на свои места. Хотя на свои места уже ничего и никогда не ляжет; птица Феникс сгорела в собственном огне, чтобы вновь возродиться из пепла. Лена с трудом понимает, как смогла отодрать себя от Степнова и дойти до квартиры, держась за стеночку, чтобы не упасть на подгибающихся ногах. Даже деда напрасно напугала, еще бы: бессмысленные блестящие глаза, дрожащие руки, румянец во всю щеку, сидит на корточках под дверью, на вопросы не отвечает и только улыбается, как сумасшедшая. Обеспокоенный Петр Никанорыч все пытался закатать ей рукав, глупый – как будто Лена стала бы колоться. У нее свой наркотик, менее опасный – зато вставляет не хуже других.
И да, ей страшно получить зависимость от этого наркотика. Потому что она не вылечится от него никогда, а наркотик на ножках и вполне себе может уйти. От этих нехороших мыслей по спине пробегает холодок, но Кулемина снова вспоминает его поцелуй за ушком и мгновенно забывает обо всех страхах. Лена протяжно вздыхает и ложится нормально, перекладывая ноги со стены на кровать. «И чего ты ему раньше не призналась, дура?»- усмехаясь, думает она, больше всего в эту минуту напоминая сытую довольную кошку, хотя девушка ощущает себя выжатым лимоном. Физические и душевные силы исчерпаны до дна, разум, затуманенный руками и губами Степнова, категорически отказывается воспринимать реальность, и это безумие – безумие, начавшееся неуловимо для Лены год назад, принесшее столько боли и сомнений, изранившее ее в кровь, за один поцелуй залечившие все ее раны,- безумие, имя которому «Степнов», заканчиваться не желает.
Укрывшись одеялом и потихоньку засыпая, Кулемина сонно бормочет себе под нос:
-Кажется, оно не закончится больше никогда.

Май вокруг цветет и пахнет; Лена медленно бредет по тротуару в школу, вдыхая в легкие, впитывая в кожу этот цвет и запах. На ней – обычные джинсы, кеды, футболка с забавной рожицей; прямые волосы все так же слегка растрепанны, челка закрывает глаза, как у пони, на тонких губах легкая улыбка. Она такая же, как и всегда; она очень изменилась. Невозможно не заметить свет, который Кулемина льет из себя, свет такой силы и теплоты, что она вполне может посоперничать с весенним солнцем, пробивающимся сквозь листву. Это потрясающее зрелище и наблюдает неугомонная Лера Новикова, нагоняющая басистку по дороге. Некоторое время она подозрительно присматривается к Кулеминой, а потом делает правильный вывод, орет на всю улицу радостное «Йес!!» и хватает Ленку за руки, забегая вперед.
-Ну, рассказывай, подруууга,- довольным голосом тянет она, улыбаясь во все тридцать два зуба и сияя, как начищенный тазик. Кулемина смущенно вспыхивает, вырывает ладони и шутливо отмахивается:
-Иди на фиг, Лерка.
-Леееен!- обиженно надувает губки Новикова,- ты же знаешь, какая я сообразительная, и просто так от меня не отвертишься. Давай, колись, что там такое с тобой сделал Витенька, что тебя привязывать надо – а то ненароком улетишь с грешной земли на седьмое небо от счастья!
Лена отрешенно улыбается, отводя отсутствующий взгляд в сторону и едва слушая бодрое леркино тарахтение. Лерка, требуя от нее подробностей, существенно осложняет подруге жизнь: Кулеминой просто не хватает ее богатого словарного запаса, чтобы описать вчерашние события. Да и говорить об этом особо не тянет, как будто Кулемина боится сглазить или расплескать свое счастье. Все утро Лена, полностью сосредоточенная на себе, промолчала да проулыбалась, все сильнее пугая дедушку несвойственным ей поведением.
-Кулемина, ну вот где ты витаешь?..- недовольно спрашивает Лера, не удовлетворившая свое извечное любопытство и поэтому раздраженная. Лена, кое-что заметив, привстает на цыпочки и смотрит за Леркино плечо, для пущей выразительности прикрывая рот рукой. Новикова тоже оглядывается и восторженно ахает: догоняя девчонок, под тротуару бежит Стас Комаров в парадно-выгребной рубашке и с неохватным букетищем кроваво-красных роз. Лена усмехается, глядя на восторженное лицо Лерки, говорит ей:
-Смотри сама не взлети.
И быстро шагает в сторону школы, чтобы не мешать двум влюбленным своим лишним присутствием. Сзади слышится вопль «Стасик!» и еще какие-то малопонятные звуки, но Лена не оглядывается. «Глупыха,- нежно думает она,- Теперь-то она точно в свой Лондон обратно не поедет…».
На школьном крыльце Лена встречает Аню с Наташей; две низеньких девушки, немного похожие друг на друга, греются на солнышке в сторонке и приветливо улыбается подошедшей Кулеминой.
-Слушай, Лен, ты свободна сегодня? Я хочу на репетиции песню новую прогнать…- спрашивает у нее Аня, с удивлением замечая блаженную улыбку на лице басистки, мысленно продолжившей нехитрый ассоциативный ряд: репетиция, спортзал, Степнов… «Такими темпами я баскетбол еще не скоро смогу спокойно посмотреть»,- резюмирует Лена и, встряхнув головой, рассказывает о примирении своей любимой парочки – Новиковой и Комарова. Девчонки с интересом выслушивают ее и задорно смеются: они рады, что Ленка, наконец, вынырнула из оцепенения, в котором пребывала последний месяц.
-О, вот Нютка идет, сейчас с ней тоже договоримся!- радостно кивает в сторону девочки Аня, которая носится со своей песней, как с новорожденным котенком. Ленка прикрывает ладонью глаза от слепящего солнечного света и поворачивает голову, но Нюту не видит. Потому что в трех метрах от нее проходит человек, который давно уже должен быть умереть от икоты – так она его вспоминала. Он идет, уткнув взгляд в землю, и что-то втолковывает рыжеволосому монстру, держа его под локоть; Светочка смотрит на Степнова – «на моего Степнова!» - пронзительными глазами беспризорного щенка, скулящего под дождем. Лена чувствует, как на смену благодушному равновесию приходит какая-то злая растерянность, в глазах через чистую зелень вновь пробивается серый цвет. Между ними точно существует некая неразрывная связь: Виктор Михайлович поднимает голову и смотрит на нее в ответ.
Кулемину окатывает с ног до головы такая волна любви, что она невольно пошатывается. Стоящая рядом Наташа уже тянет ее за рукав в школу, разрывая долгий обоюдный взгляд; Лена, спотыкаясь, послушно идет за ней. Когда к ней вновь возвращается способность соображать, Кулемина понимает – ни болезненного разочарования в мужчине, ни жгучей ревности к невесте, ни крушения своего счастья и надежд на будущее она вовсе не чувствует. Обязанную появиться депрессию заслоняет, а глаза вновь делает пронзительно-зелеными всего лишь одно, но совершенно невыносимое желание.
Она просто мечтает о том, чтобы снова его поцеловать.

Степнов в панике расшагивает по подсобке; там ему, в общем-то, негде размахнутся, поэтому и получается шаг к стене, поворот, шаг к другой стене. Черт понес Уткину с ним разговаривать, да и он хорош – решил выяснить отношения у школы с утра пораньше!.. Дурак, хорошо если Лена еще на порог его пустит, после такого-то. Глаза у нее тогда были, конечно… злющие?.. Виктор ловит себя на том, что не запомнил. Он утонул в их глубине с первой же секунды, он забыл, где они оба находятся, он дернулся вперед, к ней всем телом; когда кто-то утянул ее за собой в помещение, Степнов чуть не заорал. Больше всего на свете он хотел, чтобы вокруг никого не оказалось, чтобы исчезла с его руки Светочка, чтобы пропали Ранетки, чтобы испарились остальные ученики. Виктор не догадывается, что это далеко не в последний раз, когда он будет так желать.
Виктор чувствует, что может потерять свою девочку из-за любого неверного шага или слова, чувствует не абстрактно, а реально – и это очень страшно. Поцелуй не упростил, а скорее усугубил их запутанные отношения; впрочем, Степнов счастлив только потому, что она рядом, с ним, не отвергает и тоже любит. «Дальше как-нибудь разберемся,- думает мужчина,- сегодня же с ней поговорю».
И от этого «сегодня же» сердце бьется в два раза быстрее.

---

девочки, которые так славно комментировали, я вас люблю всех эта глава написана только благодаря вам. надеюсь, что понравится

я жажду ваших мнений и критики вот здесь: http://kvmfan.forum24.ru/?1-14-0-00000089-000-0-0-1245256555
серьезно. если вам есть что сказать.

 Отправлено: 30.06.09 22:26. Заголовок: Глава 6. Долгожданно..

Глава 6. Долгожданное

Когда Ранетки всей веселой ватагой вваливаются в спортзал, Степнов уже поджидает их, гордо восседая на козле и делая вид, что ему, в общем-то, все равно, кто там и зачем пришел перебирать струны своей басухи тонкими пальцами и петь хриплым возбуждающим голосом красивые песни. Одному Богу известно, как трудно Виктору было пережить сегодняшний учебный день и как невыносимо сейчас удерживать на лице равнодушное выражение – Богу и еще, пожалуй, Лене Кулеминой. Ненадежно спрятавшись за худыми спинами девчонок, она искренне, но безуспешно пытается принять участие в их оживленном обсуждении триумфального воссоединения Лерки и Стасона; все в этом помещении буквально кричит ей совсем о другом воссоединении.
Наконец Аня, которой не терпится спеть новую песню, деловито предлагает начать репетицию. Пока все желающие настраивают инструменты, в зал просачивается смущенный Рассказов с ненаглядной Софочкой под руку; судя по нежно алеющим щекам, они только что целовались за углом. Чмокнув Женьку, на скамейку плюхается самый преданный фанат их группы – неотлучный от рыжей клавишницы Платонов. Зал под завязку наполнен легкомысленными романтичными флюидами, как всегда бывает в школе весной. Только Лена, занятая сразу двумя гитарами одновременно, вовсе не глядит в сторону Степнова, Виктор в свою очередь тоже не поднимает головы, проходя мимо за барабанной установкой; они оба настолько настроены на волны и частоты друг друга, что могут видеть, не смотря. И без того кажется: еще немного, и один будет бегло читать мысли другого.
Дождавшаяся своего времени Аня с гитарой через плечо подходит к микрофону, искренне всем улыбается и звонко произносит:
-Песня «Мальчик мой», слова и музыка Ани Прокопьевой.
Анька поет удивительно чистым и звонким голосом, особенно забавно у нее получаются эти «а-а-а, у-у-у» в припевах. Каждому дураку, за единственным исключением в виде Степнова (который, по меткому выражению Леры, «вечно не в теме»), ясно, кому посвящена эта симпатичная и легкая, но все же откровенно грустная песня. Зашкаливающе активная на чужих любовных фронтах Наташа выразительно кашляет и ровняет несчастную, вжавшую голову в плечи Нюту уничижающим взглядом с землей.
-Хорошая песенка, Анечка,- сладко произносит Липатова,- надо Нюте за нее «спасибо» сказать.
-Наташа!- укоризненно восклицает Прокопьева.
Тонко чувствующая накалившуюся ситуацию басистка порывисто вскакивает с колонки, на которой слушала, хватает гитару и принимается за сочинение своей партии, бурной деятельностью заражая всех остальных. Увлекательный процесс творчества так затягивает Ранеток, что, когда они хором допевают окончательный вариант, заканчивая его мелодичным «Но вспоминай меня-я-а», на раскрасневшихся счастливых лицах царят широкие улыбки, а благодарные слушатели разражаются бурными аплодисментами.
-Прямо даже расходиться не хочется,- сверкает глазами Женька.
-Ага,- поддерживает ее Нюта, потихоньку набирающаяся профессионализма.
-Лен, а давай «Опавшие» прогоним разочек?..- вдруг просит Наташа.
Кулемина чуть не роняет бас от изумления. Не так давно сочиненные «Опавшие листья» - ее самое больное место, самое вымученное творение из всех трех; песня, перемешанная со слезами, песня, в которую заложено столько чувств и эмоций, что сложно было не получить нервный срыв при ее написании. Она сыграла ее девчонкам сразу после того, как сочинила, потому что надо было срочно избавиться от всего этого; несмотря на их бурный восторг и продолжительные уговоры, так ни разу больше и не спела. Твердо решив отказаться, Кулемина судорожно набирает в грудь воздуха – и натыкается на внимательный взгляд волшебных синих глаз человека, которому эта песня, собственно, и подарена.
Решительный шаг к микрофону; Лена закрывает глаза и трогает струны первыми аккордами.
-Сегодня мы опавшие листья, сегодня мы огни побережья…
Хриплый голос звучит уверенно и четко, отдаваясь эхом от голых стен спортзала, хотя сердечко у Лены заходится от ужаса. Взгляды всех находящихся в помещении прикованы сейчас к ней, и если она хоть раз ошибется, это заметит каждый.
-И то, что завтра может присниться, сегодня не повторится как прежде…
На самом деле она не придумала ни строчки: эти слова вырезаны ножом по сердцу, и Лена просто извлекла их оттуда на бумагу. Существует такое выражение – «песня всей жизни», и Кулемина с точностью может утверждать, что свою песню она написала сама.
-Мы будем трогать хрупкие звезды, теплом своим согревая так нежно…
Внутри все по-прежнему противно дрожит, тяжелая гитара давит на правое плечо, натруженные сегодня подушечки пальцев слегка побаливают. Лене все равно: она поет только для одного человека, пусть и не видит его сквозь плотно зажмуренные веки.
-Забыть, понять, поверить не поздно. Твоя любовь остается надеждой…
Отчего-то ей кажется, что они одни во вселенной: нет ни вовремя вступившей Наташи, ни увлеченной своим «на-на-на» Жени, ни завороженного музыкой историка. Кулемина, стоя в пустом спортзале, просто и спокойно признается в своей любви:
-Простой звонок – набор сложных чисел; хочу сказать, а губы немеют…
Степнов, не в силах держаться на ногах, прислоняется спиной к стене и будто вбирает в расширенные зрачки высокую светловолосую девушку, хриплым голосом рассказывающую о его чувствах, в которых он вполне может захлебнуться и утонуть навсегда.
-Как жаль, что мы отчего-то зависим, но звезды так любит не умеют.
Не отрываясь, Виктор смотрит на едва касающиеся микрофона тонкие губы, которые целовал не далее, как вчера; вчера, кажется ему, было две вечности тому назад. Невольно он благодарит Бога за ее закрытые глаза.
-Тебя рисуют капли на стеклах, реки с неба льют бесконечно…
Вот так просто и безыскусно, набором слов старшеклассница сводит учителя физкультуры с ума; впрочем, пока звучит эта песня, в их мире не существует опостылевших ярлыков «учитель» и «ученица». Есть только горячий обоюдный огонь.
-Но я, поверь, совсем не промокла. Твоя любовь остается надеждой.
Лена резко распахивает помутневшие глаза и встречается со Степновым одинаковыми жадными, обезумевшими взглядами. «Я люблю тебя, люблю, люблю», хочется кричать ей во всю мощь легких; в висках сильными молоточками стучит кровь, заставляя лоб и шею покрываться испариной. Не сдерживаясь, она почти стонет низким голосом в микрофон:
-Сегодня мы опавшие листья…- и дрожащими руками откидывает гитару за спину, едва ли слыша шквал обрушивающихся на нее аплодисментов. Оба приходят в себя только через некоторое время. Не желающие останавливаться Ранетки поют женину «наслаждайся», весело прыгая по импровизированной сцене. Лена включается в игру, хотя мало что соображает. Наконец слушатели, раздав всем восхищенные комплименты, уходят, гитары и клавиши зачехлены и без их помощи убраны в подсобку, а Ранетки толкутся у выхода, разбирая свои сваленные в кучу сумки. Лена четко осознает, что скорее мучительно погибнет, вцепившись зубами в косяк, чем уйдет сейчас от Виктора. Бесцеремонно, на грани с грубостью отпихнув Наташу, она непослушными руками вытаскивает свою сумку и резко переворачивает ее, откровенно вытряхивая содержимое на пол рядом с кроссовками Степнова.
-Ой,- прищурившись, спокойно произносит Кулемина и смотрит прямо в глаза Виктору пронзительным взглядом,- блин! Девчонки, не ждите меня, я все соберу и в магазин потом вообще зайти хотела.
Оставшись в одиночестве, они вдвоем присаживаются на корточки и собирают разбросанные учебники и тетради. Виктор исподтишка наблюдает за красивыми запястьями с трогательной выпирающей косточкой на каждом, за обтянутыми черной джинсой стройными бедрами, за зарывающей лицо лохматой челкой. Тетрадь по русскому распахнута на середине; почерк у Лены оказывается широкий и размашистый, и Степнов, не в силах удержаться, проводит рукой по исписанному листу, чувствуя неровности и шероховатости. Кулемина, забывшись, смотрит на его сильные и уверенные движения, на нежные прикосновения ладонью, и едва не воет от безумства, накатывающего с силой цунами.
Поднявшись с колен одновременно с девушкой, Степнов протягивает ей собранное имущество и говорит враз охрипшим голосом:
-Это была восхитительная песня, Лен.
-Это была твоя песня, дурачок,- медленно отвечает Кулемина и поднимает голову.
Вещи сыпятся обратно на пол, когда эти двое, наконец, исполняют свое самое заветное желание – одно на двоих.

Виктор Михайлович ловит себя на неподдельной ненависти к слишком быстро бегущему времени. Это все, что может ненавидеть в эту минуту безумно влюбленный Степнов. Весенние сиреневые сумерки медленно входят в город, неумолимо отсчитывая последние минуты их объятий; чувствуя щекой прохладный разлив светлых волос, мужчина с наслаждением дышит одним воздухом с Леной. «Как только я перестану это делать, я умру»,- решает он. Не ощущать ее кожу под губами, а саму девушку в непосредственной близости кажется худшим проклятием на земле. Пригревшуюся в его руках Кулемину медленно клонит ко сну.
-Мой,- тихо шепчет она.
-Твой,- отвечает мужчина.
В последний раз сильнее сжимая кольцо рук, в следующий миг Виктор старательно отодвигается на безопасное пионерское расстояние. Лена лукаво глядит на него из-под челки и посылает мимолетный воздушный поцелуй. Виктор понимает, что слегка поспешил с прощанием, и дергается было за ней вслед – но дверь подъезда уже захлопывается.
-Чей же еще,- шепчет он, наблюдая, как в окнах ярко и тепло вспыхивает свет.

---

только начав писать этот рассказ, я поняла, как ценно для автора любое мнение по поводу творчества, ему сказанное. как приятная фраза вызывает огромную улыбку на лице, как каждое сказанное слово подстегивает писать лучше, лучше, лучше. и как тоскливо и сомнительно, когда таких комментариев нет. поэтому дорогие мои, если у вас есть любимый автор, незамедлительно бегите к нему в темку со своими комплиментами. а я с надеждой жду вас здесь: http://kvmfan.forum24.ru/?1-14-0-00000089-000-0-0-1245256555

 Отправлено: 06.07.09 09:58. Заголовок: ых-ых! хочу сказать ..

ых-ых! хочу сказать свое скромное авторское "спасибо" людям, без которых у меня вряд ли что-либо получилось: Ирэн, abama, kanfeta, menata, Юрвига, Dreaming, Jen4eg, forget-me-not, Стэлла, Ушастый эльф, Взрослая тетка и все-все-все остальные, чьи комментарии я читала с огроменной такой улыбищей на лице. Спасибо вам, я люблю вас!

---

Глава 7. Спущенный спасательный

Людмила Федоровна сидит за столом и что-то строчит в тетради на безумной скорости, так, словно пытается разжечь костер на необитаемом острове путем трения. Виктор небрежно швыряет классный журнал 11 «А» сверху на большую, грозящую обвалом Пизанскую башню из таких же журналов и присаживается за стол, согревая в ладонях недавно забытую Рассказовым чашку чая в разноцветную ромашку.
-Что, Виктор Михайлович,- не отрывая голову от скрупулезной проверки, спрашивает Борзова,- как Кулемина поживает?..
Степнов едва не разливает чай от неожиданности и аккуратно интересуется:
-А почему это вас беспокоит?..
-Потому что меня беспокоят все мои ученики,- Терминатор, наконец, поднимает холодный стальной взгляд и с дьявольской, как кажется Степнову, усмешкой глядит на порядком взволнованного физрука,- особенно те, которые целуются по спортзалам со своими учителями.
-Откуда вы..?!- Степнов резко вскакивает и все-таки опрокидывает на себя злополучный горячий чай. Коричневое пятно расползается по футболке, но ни боли, ни влаги ошалевший от таких слов мужчина не чувствует,- Собственно, какое вам дело до нашей личной жизни, Людмила Федоровна?!
Завуч медленно встает из-за стола и, тяжело топая широкими шагами, подходит вплотную к Степнову. Она едва достает ему до подмышек, но, тем не менее, неожиданно железными пальцами хватает за рвущуюся под таким напором ткань на груди и легко приподымает Виктора над столом.
-Потому что ты, Степнов, идиот! Только такой наивный придурок, как ты, мог подумать о собственной ученице как о любимой женщине! Мало того, что тебе тридцать шесть, а ей семнадцати нет, мало того, что ты учитель, а она – ученица, мало того, что она в дочери тебе годится! Ты на секунду позволил себе предположить, что юная и очень красивая девушка возжелает тебя, старого дурака! Возжелает до такой степени, что захочет остаться с тобой не то, что после выпускного – до конца жизни! А ты, дурак ненормальный, подумал о том, что будет через десяток лет? Девушке твоей двадцать шесть будет, а тебе под пятьдесят! Неужели ты до сих пор считаешь, что она не бросит старого физрука ради молодого и богатого ровесника?.. А даже если успеет родить тебе ребенка, то что? Окажется до конца твоей глупой жизни привязанной к твоему немощному старческому телу?! На что ты надеешься, Степноооов!- голос у Людмилы Федоровны становится все громче и громче, пока она, наконец, не хрипит прямо в лицо перепуганному до смерти Виктору. Пол под ним качается, словно палуба корабля, и рассыпается в прах, он тоже кричит…
… кричит, просыпаясь и мгновенно садясь в своей постели. Одеяло смялось и запуталось в ногах, подушка валяется далеко в углу, лоб мокрый от пота, а на часах высвечивается полчетвертого ночи. Степнов судорожно дышит, взявшись руками за мокрые волосы, прогоняя ночной кошмар из легких; погано так, словно маленькая настырная Борзова в его мозгу до сих пор выкрикивает отвратительные в своей правдивости сентенции: «Старый! Бросит! Дурак!».
Виктор решительно выпутывается из одеяла и судорожно отжимается на кулаках прямо на ковре – десять, тридцать, шестьдесят. Обычные физические нагрузки не помогают успокоить взбудораженный разум, и мужчина бессильным кулем валится на пол. Виктор чувствует, как безжалостно его рвет напополам. Его любимая, заслуженная тренерская и учительская работа, его огромные принципы, незыблемые, с самого детства вбитые в голову законы, моральные устои общества, в котором он вырос, правильные и мудрые решения, которые он неоднократно принимал. И – она, Лена Кулемина, вкус осенних крепких наливных яблок, челка на лицо, лучистая улыбка, ясные и опасные – утонуть легко – глазищи в пол-лица, недетская серьезность и жертвенность. Его любимая девочка, которой он сейчас так легко и задушевно ломает жизнь.
Полупридушенный крик вырывается из груди, когда Степнов осознает – как же невозможно, несбыточно, неправильно и болезненно все то, что вот уже год вынуждает его дышать.

Лена широко и сладко зевает, едва успевая прикрыть ладонью рот. Ей катастрофически скучно – до конца занудной химии еще пятнадцать минут, а заняться «ну вообще нечем». Недавнее ее увлечение учебой прошло, как с белых яблонь дым. Развалившийся рядом Гуцул незаметно качает головой в такт льющейся из наушников музыке и развлекать заскучавшую Кулемину явно не планирует. За окном нет ни розовощекого жизнерадостного бутуза в панамке, ни толстого, окопавшегося в песочке ленивого голубя, ни даже захудалого воробья, прыгающего по помойному баку. Одноклассники вокруг, невзирая на нависшие, как Дамоклов меч, неизбежные экзамены, мирно сопят в приятной полудреме. Некоторое время Кулемина наслаждается великолепной постановкой знаменитой басни Ивана Андреевича Крылова «Мартышка и очки», главные роли в которой исполняют Полина Зеленова, спрятавшаяся от учителя за широкой спиной Платонова, и ее карманное зеркальце; затем отводит взгляд в сторону.
Долготекучести и вялости этому уроку химии прибавляет и едва слышный шепот Степнова утром в коридоре: «После шестого урока в спортзале», который до сих пор переливается на разные лады у счастливой Кулеминой в ушах. Лена поднимает часы к глазам и не сдерживает возмущенный вдох – прошло всего-то две минуты. Подвергнув часы долгому осмотру, девушка приходит к гениальному выводу – секундная стрелка просто прилипает к циферблату, а остальные уже давно сломались.
Тряся запястьем, она ловит удивленный взгляд Игоря и удостаивается выразительного стука пальца по лбу. Задиристо показав Гуцулу язык, девушка огорченно вздыхает – теперь-то дела уже точно закончились – и роняет светлую голову на сложенные руки.
Когда, наконец, звенит звонок, Кулемина уже ни на что не надеется. Подрываясь с места, она одним движением сгребает в сумку учебник с тетрадкой и летит к выходу, расталкивая дорогих, зачем-то столпившихся у выхода одноклассников. Игорь провожает свою бывшую, но от этого не менее дорогую подругу взглядом и встречается глазами с занятой тем же самым молоденькой химичкой Софьей. Оба синхронно и весело пожимают плечами и расходятся в разные стороны.

Степнов, все пытаясь попасть ключом в замочную скважину, закрывает спортзал. Руки дрожат, и неуловимые зубчики замка никак не хотят сливаться с выбоинами ключа. Когда поверх его талии ложатся родные узкие теплые ладошки, и хрипловатый голос мурлычет в мгновенно загоревшееся ухо:
-Куда собрался?- Степнов вовсе роняет всю связку на пол. Неловко толкнув подкравшуюся сзади девушку, он поднимает ключи и поворачивается к ней горящим лицом. «Либо сейчас, либо никогда,- думает Виктор, рассматривая ее улыбающуюся выжидательную мордаху и с каждой секундой утрачивая весь запал решимости,- ну, ты, соберись и вперед. Просто думай о том, что ей так будет лучше».
-К невесте,- отвечает он, наконец, на заданный вопрос спокойным тоном и отчаянно ненавидит себя, так, что готов найти пистолет и благополучно застрелиться.- Пойдем ресторан выбирать. Свадьба скоро.
Лена потом не раз задумается над своим состоянием в ту минуту. Словно заботливый и мудрый организм на время отключил все системы жизнедеятельности, слух, зрение, чтобы Кулемина не сошла с ума, не двинулась рассудком. Но боль, нахлынувшая на нее подобно прежнему безумию, такой силы, что Лена невольно хватается за сердце и облокачивается о стену школьного коридора. Она не шепчет «За что?», она не кричит на него, не осыпает проклятиями, не ударяет резкими движениями, не бьется в истерике, не рыдает. Кажется, она даже все поняла, разгадала весь его хитрый план, раскусила его, как мальчишку. «Вот дурак,- обессилено думает она,- ну почему они все знают, как мне будет лучше?...» Собрав в единое все остаточки, все зернышки последней воли, она улыбается, больше всего напоминая нарисованную карнавальную маску с пустыми провалами глазниц, и говорит, стараясь, чтобы было слышно:
-Да, свадьба - дело такое…
Голос подводит ее и срывается на середине предложения, но Кулеминой уже все равно. Она мягко отстраняет бросившегося к ней Виктора Михайловича, готового объяснять, каяться, просить прощения.
-Вить,- зовет, но не просительно, а уже решившись на что-то свое,- я люблю тебя.
-Лена,- он качает головой, до крови прокусывая губу,- тебе так будет лучше. Я ничего не смогу дать тебе. Пойми, это жизнь. Ради твоего счастья потом нужно пойти на это сейчас.
Сил на спор у Лены нет, и девушка в последний раз поднимает глаза, пытаясь показать ему всю свою боль, которую, кажется, не переживет. Но знающий об этом Виктор вновь подбирает ключ к замку, и Лена бредет прочь от него, обхватив себя руками. На выходе из школы ее ловит Гуцул – и обеспокоенно тащит в сторону от бурного потока малышни, когда Лена утыкается ему головой в плечо, словно слепой щенок.
-Леночка, кто тебя обидел?- беспомощно шепчет Игорь, поглаживая Кулемину по волосам,- Что случилось?
-Я люблю его,- доверительно признается Кулемина, не ощущая ничего, кроме замерзших пальцев рук и ног. Игорь осторожно интересуется:
-А он тебя?
-И он меня,- кивает Лена.
-И что тогда?..
-Для чего все это?- не отвечая, поднимает она свои серые глаза.- Для чего нужно было терпеть? Почему Бог дал нам обоим это чувство?.. Отчего сейчас так больно?..
«Если бы я знал»,- думает Гуцул, сжимая ее в объятиях.



по-прежнему: http://kvmfan.forum24.ru/?1-14-0-00000089-000-0-0-1245256555

 Отправлено: 08.07.09 01:08. Заголовок: в общем, это творени..

в общем, это творение потихоньку подходит к своему логическому завершению) не пропустите конец в ближайшие дни!
а если вам все еще есть что сказать... http://kvmfan.forum24.ru/?1-14-0-00000089-000-0-0-1245256555



Глава 8. Мед и боль

Май идет своим чередом, влюбляя друг в друга мимолетно встретившихся взглядом прохожих, Лериными глазами сводя с ума Стаса Комарова, подталкивая Платонова к предложению совместного проживания после окончания школы с Женькой. Май подходит к такой стадии, что вот-вот грозит сорваться в заводное жаркое лето, плавящее асфальт, но пока за окном молодая весна – как и на прошлой неделе, светит солнце, такими же буйными взрывами распускаются листья, так же нежно дышит большой и пыльный город.
В спортзале Рыжая Ранетка довольно хохочет, некультурно показывая пальцем на растерянного Колю Платонова – вновь как-нибудь остроумно над ним прикололась. Аня в спешке пытается додумать последнюю строчку очередных розовых соплей, которые называет песнями. Новикова втолковывает какие-то азы игры на барабанах Нюте, безуспешно пытаясь не реагировать на откровенные заигрывания Комарова. Наташа молчаливо улыбается и глядит в окно, видимо, вспоминая вчерашнюю встречу с Юрой, о которой до сих пор не раскололась. Ранетки долго и упорно репетируют, готовясь к выступлению на неуклонно приближающемся последнем звонке, грозящем перерасти в их сольник.
Это такая же репетиция, как и неделю назад, разве что Степнов больше не прячется от своей школьной рок-группы по углам, а второй час как приклеенный сидит на скамье. У него большое и важное дело – прожигает мрачным тяжелым взглядом похудевшую и осунувшуюся Кулемину, задумчиво поправляющую микрофонную стойку. Он не видел ее почти всю середину мая – на уроках физкультуры у одиннадцатых вперед неизменно выходил Гуцул и бодро рапортовал:
-Лена болеет.
Или:
-Лена не пришла.
Или:
-Лена отпросилась.
От этих его «Лен» у Степнова прямо на уроках яростно кружилась голова, в глазах темнело, во рту пересыхало. Металлическим голосом он продолжал спрашивать по списку, просто не понимая, как удается держать себя в руках. Впрочем, тот же неповторимый букет чувств он испытывает и сейчас, глядя, как Гуцулов змейкой вьется перед Кулеминой, поддерживая микрофон. Парень что-то обеспокоено выясняет у нее и иногда мимолетно касается худого запястья; Степнов почти ничего не видит от боли, едва замечая благодарные взгляды Кулеминой.
Он не спит уже почти неделю. Под серыми блеклыми глазами залегли тени, скулы четко нарисованы, лицо похудело до изнеможения. Не физкультуру преподавать в школе, а по кладбищам припозднившихся людей пугать, мрачно думает Степнов по утрам, рассматривая себя в зеркале. Единственное удовлетворение он получает от скандала, устраиваемого Светочке – «Светлана Михайловна, я на вас не женюсь. Забираю свое предложение обратно. Прошу за это прощения – думал, полюблю, у меня ничего не получилось». Он до сих пор ощущает сладостный вкус этих слов на языке, чувствует звонкую пощечину, которой награждает его взбешенная библиотекарша, помнит долгий вибрирующий вопль Уткиной у себя в ушах. Он просто не может по-другому – если нет Лены, значит, нет никого.
Воспоминания о слегка загорелой коже под губами, о счастливых блестящих зеленых глазах, о прохладе светлых волос, о силе стискивающих в объятии рук хочется законсервировать, засахарить и убрать в самый дальний шкаф. Раз за разом переосмысливая каждый жест, каждое сказанное слово, каждый, даже случайный, взгляд, он ловит себя на мысли, что это самые лучшие мгновения его жизни. «Жить просто больше не за чем,- решает мужчина, опустив голову на колени в пустом спортзале,- ничего лучше этого у меня уже не будет…».
Степнов ловит на себе внимательный взгляд проницательной Новиковой, зло зыркает на нее и вновь утыкается глазами в отвернувшуюся спиной Ленку. Он не видит, как печально улыбается Лера: серые, абсолютно пустые глаза Виктора Михайловича отчаянно напоминают ей такие же серые и такие же пустые глаза еще одного человека – ее лучшей подруги.

«Не живет, а существует»,- как-то торопливо бросает Лера в ответ Игорю за спиной Кулеминой, думая, что та ничего не слышит.
Всю середину мая Кулемина молчит, много и бессистемно читает, вечерами наматывает круги по городскому парку за пару километров от дома, отогревает руки о чашки с чаем. Вокруг – водоворот вопросов, на которые у нее нет ответов; Лена думает, думает, думает, лихорадочно пытаясь объяснить себе, отчего по самые уши в собственных чувствах. Все, как за неделю до этого; это-то и пугает Лену, постепенно начинающую сомневаться: были ли все эти поцелуи? Или она только их придумала, чтобы согреться, чтобы не закоченеть в персональном ледяном аду?
Иногда ей кажется, что Виктор нарочно везде попадается на глаза. В школьной столовой, которую оголодавшие Ранетки берут шутливым штурмом, в пропитанных солнцем школьных коридорах, оказывающихся вдруг невыносимо тесными для двоих человек, в пустой учительской, куда Рассказов просит отнести собранные тетради, во дворе, где они с Липатовой загорают, подставив бледные лица солнцу. Он преследует ее из объявления об экзаменах на фанерном стенде, из гостеприимно распахнутой двери школьного спортзала, из деликатных вопросов дедушки о здоровье бывшего соавтора.
Впрочем, Лена тоже не лыком шита; она почти научилась проходить мимо него, не задевая плечом, кивать на приветствия, не дергаясь из стороны в сторону, ощущать в трех метрах от себя без внутренней дрожи. Конечно, она не живет. Потому что жить, узнав, но не удержав его, не представляется возможным.
Кулемина которую ночь просыпается от любимого голоса, звучащего только в ее снах, и долго-долго невидящим взглядом смотрит в сизую темноту за окном. В такие минуты она знает – все ответы лежат внутри нее, надо просто набраться смелости и озвучить их.
Анька зовет всех Ранеток в кружок – ей надо показать им выдранный тетрадный листок с названиями песен для концерта, которые они должны утвердить. Неохотно девочки отвлекаются от своих безусловно серьезных занятий и собираются к активистке партии Прокопьевой. Кулемина отходит от микрофонов и бредет к подругам от уже готовых к репетиции инструментов. На полу переплетаются кучи проводов, и рассеянная Кулемина, конечно, неловко цепляется за один из них носком кеда. В поисках равновесия она с жутким грохотом роняет гитару и невольно хватается за барабанную установку. Ей кажется, что она сейчас грохнется прямо с ней на пол. Проделав хитрые манипуляции руками, Лена, наконец, принимает устойчивое вертикальное положение и поднимает голову.
В разных концах спортзала обеспокоено глядят на нее люди, Гуцул сзади в позе «на старт» готовится бежать, а в трех метрах от Лены с взволнованным выражением бледного лица находится Степнов, поднявший руки, словно собирается ее хватать. Кулемина быстро отводит взгляд, Виктор напускает равнодушный вид и шарахается назад на скамью, а Новикова ехидничает:
-Ленка, в последнее время ты только и делаешь, что все крушишь на своем пути. Где твоя спортивная грация?..
-Дома забыла,- на автомате отвечает девушка, стараясь не уловить пойманную за хвостик мысль.
«Привлечь внимание,- стучит в висках,- привлечь внимание. Как просто…». Со всех ног она бросается к Ане.
-Слушай,- железной хваткой сцапав Прокопьеву за руку, понижая голос, Лена шепчет,- Ань, а ты «Опавшие листья» мои вставила в программу выпускного?
Пока этот олененок Бемби радостно спрашивает «А можно?!» и вписывает аккуратными буквами песню под седьмым пунктом, сердце у Лены стучит где-то на уровне горла; «лишь бы все получилось»,- молится она неизвестно кому.
-Дай бумажку любую,- боясь растерять хоть слово, просит Кулемина и присаживается на любимое место, усилительную колонку.
Неровными строчками на лист бумаги ложатся слова.
Изредка Лена перестает писать, поднимает ручку ко лбу, задумчиво блестит глазами; затем опять углубляется в песню.
Четвертую песню, посвященную ему.
Четвертую песню, написанную ей вообще.
«Ты боишься,- думает она с большой долей злорадства, ощущая на себе тяжелый взгляд,- Ты боишься – а я нет. Я тебе расскажу… я тебя заставлю мне поверить. Уж я-то знаю, что делаю».

 Отправлено: 16.07.09 03:17. Заголовок: ну вот собственно и ..

ну вот собственно и закончилось это творение. Пусть оно получилось немного нескладным и нелепым, оно было первым, и мне это простят
... просто очень грустно сейчас). невероятных масштабов благодарность я испытываю ко всем тем, кто был рядом, читал, плакал, торопил, спасибкал и плюсил, я вас всех очень сильно люблю. здесь, как обычно, жду я, всем еще раз спасибо и до новых встреч!

---

Глава 9. Последний шанс
Кулемина приветственно целует гладкие щечки девчонок, подбежавших к ней на перекрестке. Нарядившиеся на последний звонок Лера и Анька похожи, словно близнецы: озорные косички с белыми бантами, клетчатые юбочки выше колена, черные лакированные туфельки. Подруги подхватывают Ленку под руки с двух сторон и весело шагают по направлению к школе, без умолку болтая о всем, что приходит на ум.
-Ну, Кулемина,- по пути укоризненно выговаривает ей Новикова,- даже на последний звонок в своих джинсах дурацких притопала! А на выпускной ты в чем пойдешь, в спортивных штанах фирмы «Адидас», что ли?..
-Нет, «Рибок»,- улыбается Лена в ответ.
-Да ладно тебе, Лер,- перебивает поток критики Прокопьева, восторженными глазами оглядывая Ленку,- посмотри, как ей идет!
Кулемина и правда выглядит зашибись; белоснежная приталенная рубашка с короткими рукавами и пикантно расстегнутыми верхними пуговицами сантиметров на десять не достает до низкого пояса новых узких джинсов, открывая приличный участок плоского кулеминского живота. Челка по-прежнему привычно и дерзко лежит на глазах, но подведенные черным карандашом и горящие лихорадочным огнем глаза на контрасте делают волосы необыкновенно светлыми; картину завершает слегка нервная, но от этого не менее восхитительная улыбка.
-Ну ладно,- выносит свой строгий вердикт Новикова, пристально рассмотрев Лену с ног до головы,- Только за платьем на выпускной я тебя все равно вытащу.
-Да пожалуйста,- рассеянно усмехается Ленка, чьи мысли как никогда далеки от платьев.
Сегодня они заканчивают школу, и особой грусти по этому поводу Кулемина – как, впрочем, и остальные Ранетки – не испытывает. Да, одиннадцать лет первых шагов – первых разочарований, влюбленностей, обид, непонимания, детских жестокостей, серьезных проблем, помощи, громких слов, ошибок, ненависти, любви – эти счастливые и несчастные одиннадцать лет остаются за спиной. Но Ранеток слишком влечет к себе яркая, увлекательная, красочная, головокружительная взрослая жизнь, чтобы грустить о стремительно уходящем детстве; наобещавший им грандиозных концертных туров и невероятной мировой славы Романовский явно разбирается в своем деле, и девчонкам не терпится уже скорее оказаться в водовороте событий. Ленка усмехается, вспоминая, как в начале десятого класса не по летам самостоятельная Кулемина, твердо уверенная в собственном спортивном будущем, сидела в углу с басухой на коленях по просьбе хорошего знакомого физрука и весьма скептически оглядывала разномастное сборище одноклассниц, выбиравших название для школьной рок-группы. «Могла ли ты тогда подумать, чем все это обернется, а, Кулемина?» насмешливо спрашивает у себя самой Ленка.
Когда они подходят к школе, около украшенного внушительным плакатом «Выпускники-2009» крыльца уже тусуется разномастная толпа школьников и родителей, пришедших на прощальную традиционную линейку. В стороне вежливо трясет ладони министерским работникам Шрек, по полю, расставляя учеников по местам, носится так и не привыкшая к каблукам Людмила Федоровна, несильно покрикивая на особо слабоумных. Смешливая Лерка толкает Кулемину в бок и подбородком показывает на важного, словно пингвин, Рассказова, по случаю празднества одетого в нелепый серый костюм с розовым галстуком. Похихикав, они находят в толпе одиннадцатиклассников остальных Ранеток и встают рядом с ними.
-Привет!- радостно звенит маленьким колокольчиком в руках веселая Нюта.
-Ой, девочки, я так волнуюсь,- признается Наташа, неожиданно для всех тоже пришедшая в юбке.
-Ничего, в Лужниках выступали, и с последним звонком справимся,- задорно смеется Женька.
Кулемина только улыбается, молча поглядывая на счастливые лица своих девчонок.
-Кхе-кхе,- требуя тишины, наконец поднимается на трибуну Николай Павлович,- Добрый день, дорогие дети и родители!
Подглядывая одним глазом в заранее напечатанную бумажку, директор звучно начинает речь пафосными фразами про птичек, выпорхнувших из гнезда в большую жизнь. На третьей строчке он вдруг замолкает, в полной тишине убирает текст в карман и сипло говорит в микрофон:
-Каждый год происходит одно и тоже. Вы, наши любимые, выращенные с такой нежностью, любовью и трудом дети, уходите от нас. Честно, порой хочется запереть вас в столовой и никуда не выпускать,- он печально улыбается, всматриваясь в притихшие одиннадцатые классы,- но в новом году приходят новые дети, и грустить времени не остается. Я просто хочу, чтобы вы знали. Здесь,- директор одновременно касается своего сердца одной рукой и показывает на школу другой,- здесь вас будут помнить всегда. Потому что такие душевные раны не зарастают.
Ленка слышит тихие всхлипы рядом и опускает руку, нашаривая теплую ладошку Леры.
-Каждый май я невольно задаюсь вопросом, кому все-таки тяжелее: уходящему или остающемуся? Один мудрец говорил, что две трети горечи достаются остающемуся, потому что все вокруг него напоминает о былом, а идущему некогда грустить. Но раз за разом я прихожу к выводу, что горечь мы с вами делим напополам.
По началу робкие, но с каждой минутой нарастающие аплодисменты звучат долго-долго, заставляя Шрека смущенно краснеть и отмахиваться. С речью выбегает и вдохновленная директором Людмила Федоровна, несущая бодрую околесицу про успеваемость и поступление, и чья-то неугомонная мамашка из родительского комитета, перестраивающая всех с сентиментального на деловое настроение; потом награждают грамотами самого умного (девчонки выпихивают вперед зардевшуюся Алехину), самого спортивного (им оказывается почему-то Кривощапов, но Кулемина нисколько не огорчена этим), самого красивого…
-А сейчас попрошу всех в актовый зал,- под конец кричит микрофон повеселевший директор,- там со своими номерами выступит школьный коллектив «Ранетки», а также другие ребята!
-Лен, пойдем скорее, нам еще инструменты настраивать!- тянет подругу за руку Липатова.
-Наташ, слушай,- торопливо говорит басистка, выискивая взглядом в толпе знакомую спину,- давай вы без меня справитесь? У меня еще дело есть незаконченное…
-Хорошо,- растерянно отвечает Наташа, провожая долгим взглядом взбегающую по ступенькам Ленку.

Девушка быстро пересекает пустой гулкий коридор и неуверенно толкает вспотевшей ладошкой тяжелую дверь, заходя в библиотеку.
-Ну кому там еще что надо?- мгновенно реагирует на отвратительный скрип Светлана Михайловна, отрываясь от заполнения заявления об увольнении. Судя по небрежно брошенному на стол плащу и набитой сумке, на концерт она оставаться не собирается.- О Господи, Кулемина! Ты-то что здесь позабыла?!
-Книжку вот сдать пришла,- Лена вытаскивает из сумки толстый том и кладет его на стойку перед возмущенной такой наглостью библиотекаршей. Впрочем, Уткина не так уж разозлена, какой хочет выглядеть; она словно похудела, осунулась и спала с лица. Бледные щеки уже не кажутся набитыми орешками изнутри, приглаженные волосы не смотрятся украденным в цирке париком. Поймав на секунду взгляд библиотекарши, Ленка видит только безмерную тоску и усталость.
-Светлана Михайловна, а вы смогли бы выйти замуж без любви?..
-Чтооо?! Кулемина, да ты что, вообще охамела, что ли?! Давай катись отсюда! Сначала судьбу мне рушит, теперь вот приперлась сюда и вопросы всякие дурацкие задает! Иди отсюда немедленно, маленькая нахалка! «Без любви»! На что это ты намекаешь, а?! Пошла вон, я сказала! Вообще кошмар!
Когда поток ругани иссякает, Светочка отворачивается от спокойно скрестившей руки на груди Лены и роняет в пустоту тихим и безжизненным голосом:
-Нет. Не смогла бы.
Между двумя любящими женщинами повисает продолжительная тишина, которую нарушает только пение птиц за распахнутым окном. Наконец Лена произносит хриплым голосом, рассматривая собственные белые кеды:
-Вот и он не сможет жениться без любви.
-Не сможет… не смог.
Светочка поднимается с кресла и долго-долго смотрит на стройную высокую соперницу, удивленно поднявшую брови… только вот соперницу ли? Были ли у нее, у Светочки, с самого начала хоть малейшие шансы, или встать на пути у Любви невозможно? А ведь Витенька так и сказал: или Лена, или никто. И что только он, такой серьезный, видный, представительный, нашел в этой пацанке, младше его на девятнадцать лет, джинсы-челка-дерзкий взгляд? Впрочем, Уткина знает, что это только риторические вопросы, ответа на которые искать бессмысленно, а она просто очень устала и мечтает о горячей ароматной ванне. Перекинув через руку плащ, библиотекарша потерянно бредет к выходу.
-Знаешь что, Кулемина? Никакой свадьбы не будет, потому что без любви... сама понимаешь. Не маленькая ведь уже… Береги его,- и Светочка скрывается за дверью, оставляя Кулемину одну на съедение ее противоречивым чувствам.
Лена походит к открытому окну и опирается ладонями о подоконник, запрокидывая голову прямо в пронзительное весеннее небо.

Она сидит в пустом спортзале, опустив лохматую голову на руки и задумчиво напевая строчку из недавно исполненной песни. Последний звонок закончился час назад, Ранетки всей дружной вопящей гурьбой, прихватив с собой Платонова, Гуцула, Лужину, Стаса и Белуту, отправились разносить квартиру к Прокопьевым; директор с Борзовой зазвали всех учителей «пить чай» ( почему-то из бокалов) в учительскую, счастливые младшеклассники разлетелись кто куда, с трудом осознавая, что у них начинаются летник каникулы.
Лена невольно раз за разом вспоминает удивленное женино «Лен, «листья» нельзя петь без барабанов и клавиш, ты чего?», свое разозленное «Женя, я не «листья» собираюсь петь, пожалуйста, я попозже все объясню», восторженное леркино «Черт, Кулемина, ты явно сбрендила»… Вспоминает настороженный взгляд синих глаз, вспоминает, с какими мыслями пела каждую строчку «Последнего шанса», с полным правом возглавившего список посвященных Степнову песен. Вспоминает, как с каждой нотой все отчетливее понимала, что у нее такого шанса не было, нет и не будет, потому что забыть Степнова она не сможет никогда. Вспоминает, как спрашивала у него, замершего в своем кресле, будучи в состоянии аффекта: зачем, зачем, зачем?..
-Лена?
Разумеется, она не просто так сидит тут одна, с потрясающей равнодушностью наблюдая, как постепенно, но верно замерзает все, что могло еще чувствовать и болеть. Она ждет тут Виктора Михайловича, чтобы спросить в последний, наверное, раз и снова испытать это чувство крушения всего мира вокруг. Наверное, она просто мазохистка – а может, ищет повод пойти и незамедлительно утопиться в ближайшем водоеме.
-Слушай, Степнов,- Лена откидывается назад, на финскую стенку, откровенно провоцируя его своей позой – грудь вперед, длинные ноги вытянуты, взгляд из-под челки; она в курсе, что весь этот день он не мог оторвать от нее восхищенного жаждущего взгляда, и тянет самым соблазнительным тоном, которым умеет,- объясни нормально, что тебе мешает взять и поцеловать меня прямо сейчас?..
-Я бы тебе сказал,- хрипит Виктор в ответ,- если бы мог говорить.
Он, наконец, находит в себе силы оторваться от терпких и желанных губ, когда внезапно понимает, что на грани сердечного приступа. Кулемина рядом, почти сползшая со скамьи и вставшая рядом с ним на колени, дрожит, как осиновый лист, и прижимается всем своим сводящим с ума телом. Неконтролируемые руки Виктора беспрестанно гладят бархатную кожу под задравшейся вверх белой рубашкой.
-Лена, я не могу,- Степнову кажется, что изо рта течет кровь, он даже поднимает руку и проводит пальцами по губам, удивляясь, что на них отсутствуют ярко-красные следы,- я не для тебя, когда же ты наконец это поймешь? Я старше тебя, я хуже тебя… мы не можем вместе…
-Есть последний шанс,- глухо и невнятно бросает Лена.
-Я не хочу… не хочу, чтобы ты меня забывала, Ленок. Я люблю тебя, слышишь? Я просто не смогу тебя отдать кому-нибудь другому,- лихорадочно и непоследовательно шепчет Виктор, зарываясь носом в ее вкусно пахнущие волосы.
-Нет последнего шанса,- делает вывод Кулемина, с силой сцепляя руки у него за спиной.
-Лена, я не тот…
-Да, Степнов!- она отшатывается от него, зло сверкая глазищами, вскакивает на ноги.- Да! Тебе будет очень трудно, если ты сейчас не уйдешь отсюда! Тебе будет невыносимо сложно – идти против всех ради своих чувств! Бояться за меня! Ревновать меня! Гадать, не наделал ли ты ошибок! Но это ты, Степнов,- слышишь?!- это ТЫ научил меня никогда не сдаваться и всегда сражаться за то, чего хочешь достичь! И я готова пойти против всех, если ты пойдешь рядом со мной! А если ты такой трус и предпочитаешь прикрываться своими жалкими «Леночка, так тебе будет лучше» для оправдания, то немедленно подымайся и уходи отсюда, нефиг мне тут мозги парить! Не может он, видите ли!
Степнов действительно встает с колен и некоторое время наблюдает, как раздуваются от злости тонкие ноздри, как яростно Лена сдувает мешающую челку со лба, как сжимаются в кулаки эти тонкие и сильные пальцы. Смотрит, как на глазах иссякает вся его уверенность в правильности своих решений, смотрит, как его судьба нервно покачивается с носка на пятку, смотрит и не может, уже действительно не может оторвать глаз. «Кто ты такая, Лена?- думает он,- Кем и зачем ты послана сюда мне, свести с ума, погубить – или наоборот, чтобы я жил, по-настоящему жил? Наверное, это и есть та Любовь, что одна на миллион…».
-Глупая,- наконец произносит Виктор, делая один большой шаг к ней и широко распахивая объятия,- кажется, этому я тебя и вправду научил.

Эпилог
Она просыпается на рассвете, потягиваясь на шелковых простынях, точно большая ленивая кошка. Тяжелая рука мужа спокойно и уверенно лежит прямо поперек груди, и Ленка некоторое время с удовольствием рассматривает его смуглость на своей бледной коже, а потом принимается настырно будить Степнова.
-Вить,- она дует ему в ухо и щекочет шею язычком,- Вить, просыпайся. Вить, ты мне нужен очень срочно.
-Ну чего?- сквозь сон бормочет Виктор, не желая открывать глаз и терять отличную возможность выспаться, хотя знает, что она все равно добьется своего.
-Чего-чего, просыпайся, говорю,- недовольно бурчит Лена и в один момент оказывается на нем сверху, крепко прижатая к груди, совсем рядом с удивительно синими смеющимися глазами. Он здоровается с ней длинным медовым поцелуем, которым заменяет каждое «доброе утро», даже когда они совместно просыпают работу и должны носится по всей квартире в поисках ключей, а не тягуче целоваться в кровати.
-Слушай,- через некоторое время вспоминает о своих изначальных целях Ленка и, поудобнее устраиваясь на нем, спрашивает,- мне тут сон приснился… про то, как мы в школе еще… я спросить у тебя хотела. Как думаешь, почему мы столько времени друг от друга по углам прятались, как дураки, чувства свои скрывали? Неужели все так запущенно было и трудно?.. Для чего все эти проблемы, обиды, боль, что мы друг другу причиняли?
-А то ты не догадываешься,- щурится Степнов, близко-близко рассматривая зеленые глаза своей жены,- Для того, чтобы горело и жгло…