Отправлено: 04.03.09 22:03. Заголовок: Автор: Alexa Kelly и Михеэлла

Фики:

1. Провидение

 Отправлено: 04.03.09 22:05. Заголовок: Уже целый час дли..

Автор: Alexa Kelly и Михеэлла
Название: Провидение
Рейтинг: R
Жанр: Angst, Romance
Пейринг: КВМ
Статус: Окончен

Прежде чем приступить к чтению, хочу сразу сделать маленькую оговорочку - данный фанфик будет экспериментальным как для нас самих, так и для вас. Дело в том, что фанфик написан и продолжает писаться так - мысли и жизнь Лены, описывает Лена (Alexa Kelly), а мысли и жизнь Виктора, описываю я, Ольга (Михеэлла). У нас составлен план всего фанфика, но друг друга мы читаем только перед тем как соединить определенные главы. Поэтому не удивляйтесь слишком, когда почувствуете перепады в написанном. Они два разных человека и не могут знать мыслей друг друга, поэтому думают друг о друге так, как они считают правильным.


Эпиграф

Пересеклись дороги наши лишь на миг.
Твой взгляд один и вдруг огонь в душе возник.
Во мне печаль поет натянутой струной,
Но почему ты не со мной… не со мной.

Ты далеко, а я с тобой все говорю.
Как объяснить, что всей душой тебя люблю,
Что без тебя жизнь стала серой и пустой,
Что все мечты мои с тобой…с тобой.

Свет горит в окне,
Где-то вдалеке,
Он светит мне…
Лишь мне…лишь мне…

На небесах за нас давно все решено,
Но никому об этом знать не суждено.
Тот путь пройдем, что предназначен нам судьбой.
Я лишь молю, чтоб быть с тобой…с тобой.


Если кто-то хочет высказаться, милости просим:
http://kvmfan.forum24.ru/?1-13-0-00000432-000-0-0-1238624236

__________________________________________________________________________________

Уже целый час длилась пытка им же самим изобретенная для самого себя, ежедневная и в изощренной форме. Орудиями которой были двое его учеников, коих он сам же и соединил в пару. И каждую тренировку, наблюдая за ними, он с прискорбием замечал, какой гармоничный получился симбиоз. Собственно, его как тренера эта гармония и должна радовать больше всего, это же залог победы для спортсменов - быть одной командой и чувствовать друг друга. Но почему-то, чем чувствительнее была эта парочка, тем сильнее становилась его, далеко не спортивная, злость.
Да! Его злость точно никакого отношения к спорту не имела. У него сейчас вообще было такое чувство, что все, происходящее с ним последнее время, отклонилось далеко от спорта. За всю жизнь с ним такого никогда не случалось. А сейчас? Его лучшая ученица, гордость его как тренера, спортивная девчонка, его «Номер один», так сказать, «Основоположник» в школьной рок - группе, коей он являлся художественным руководителем… И вот из всего этого она стала просто девушкой. Девушкой, которая истерзала всю его душу; девушкой, до которой он вообще не знал о существовании этой самой души; девушкой, беспардонно затрагивающей внутри него такие струны, о присутствии которых, он и не догадывался до нее.
Он забыл про все: про спорт, про группу, про литературу, он помнил только про нее, думал только про нее. И ему казалось, что она этим пользуется. Его спортсменка–музыкантша не только в его голове стала просто девушкой. Мысли его материализовались, правда, не совсем в приятном для него направлении.
Возможно, он выдавал желаемое за действительное. Но ему стало казаться, он почти был уверен в том, что она с ним постоянно заигрывает на тренировках, на репетициях. В ней проснулся вечный спутник женщин – кокетливый тон. Этот тон и чисто женское моргание глазами, и странная полуулыбка, и взгляд исподлобья, в ее случае из-под челки, присутствовали даже тогда, когда она просто приветствовала его, на секунду встретившись с ним в коридоре школы.
Он признался ей в своих чувствах. Переступил через границу, им же и начерченную, признался в чувствах ученице. А она, зная об его отношении к ней, похоже, издевается над ним. Ему порой кажется, что и вся эта история с Гуцуловым: все их взаимопонимание на тренировках, проводы домой и поцелуи, все это лишь для того, чтобы вызвать его, Виктора, ревность. Потому что не было в ее отношении к Гуцулову ничего такого, что бы отличалось от общения ее с той же Новиковой. Просто совместное времяпровождение, довольно частое, но ничего личного, не так ведет себя девушка с парнем, который ее симпатичен. Но, надо заметить, Виктор совсем недавно пришел к такому выводу. А до этого ревность застилала ему глаза. Невыносимо было видеть, как они мило общаются на тренировках, как он провожает ее домой. А когда он увидел, как она поцеловала Гуцулова, он готов был его убить или ее, или, может, себя, но кого-то точно хотелось убить.
Но после, оценив ее поведение более трезвым взглядом, он заметил, что ведет она так себя только когда заведомо знает, что за ней наблюдает учитель физкультуры. А если она не догадывается, что Степнов ее видит, то общается с Гуцуловым не теплее, чем с любой из «Ранеток».

Звуком свистка оповестил, что на сегодня тренировка закончена, собственно, как и в этой четверти по причине наступления зимних каникул. Парочка по инерции еще играла и не могла оторваться от мяча и корзин. Продолжая броски, Лена произнесла слова, снова тоном ну никак несоответствующим тем спортивным движениям, которыми было занято ее тело:
- Гуцул, мне не хочется домой, пойдем, прогуляемся?
- Пойдем. Есть идея получше: пойдем в кафе?
- Мы сегодня не выступаем.
- Я знаю. А я тебя не в наше кафе приглашаю. А в чужое кафе, куда мы придем не как работники на отдыхе, а как обычные посетители.
- Ну не в таком же виде.
- А что у тебя с видом? По-моему, отличный вид. Ты же пойдешь в кафе не для кого-то, а со мной, а мне ты в любом виде нравишься.


После этих слов и их ухода, тренер, сам не зная, что и зачем делает, закрыл подсобку, спортивный зал и пошел за ними. Когда вышел на улицу, они как раз повернули за поворот, он последовал за ними на расстоянии. Они дошли до кафе. Виктор Михайлович заглянул в зал, увидел, как Гуцулов обходительно отодвинул стул для Лены, сам сел напротив. В этот момент Лена начала осматриваться по сторонам, словно в поисках кого-то, и когда ее проплывающий взгляд остановился на косяке, за которым он стоял, Степнов быстро спрятал голову. Решив, что больше здесь ему делать нечего, все и так ясно, он направился к выходу.
«Что же на самом деле происходит? И как расценивать ее общение с Гуцуловым? До этого момента казалось, что она назло мне, в отместку встречается с этим парнем. Но если это игра, то, по-моему, она несколько затянулась. Этот ее поход в кафе с ним.
А если она сама так заигралась, что ей понравилось, и игра обратилась в жизнь?
Думаю, нам с ней надо серьезно, прямо раз и навсегда поговорить, чтобы расставить все точки и не возвращаться к этой теме. Хочет встречаться с Гуцуловым, пусть встречается. Только я точно должен знать, что она этого хочет, и тогда я не буду мешать, отойду в строну».
Размышляя в таком роде, он сам не заметил, что ноги вели его не домой, а в сторону Ленкиного дома.
«Вот и правильно. Не буду откладывать в долгий ящик, поговорю сегодня. Подожду ее возвращения и серьезно с ней поговорю».
Он позвонил в дверь, но ему никто не открыл. Повторил более настойчиво, и снова тишина. Поднялся этажом выше и сел на ступеньку лестницы, оперев локти на колени и сцепив руки в замок на опущенной голове. Входили, выходили люди, открывались и закрывались квартиры. А он сидел, склонив голову, до того момента, как услышал ее голос и приближающиеся к квартире шаги.
- Спасибо за вечер.
- Лен, может, пригласишь на чашечку чая?
- Нет, не сегодня. Мне много еще надо сделать до завтра, ты же знаешь.
Он потянулся, чтобы ее поцеловать, она отпрянула в сторону и нажала на звонок.
- Дед, наверно, волнуется. Игорь, еще раз спасибо. Иди. Уже поздно. Увидимся.

Ни она, ни он не заметили человека, наблюдавшего за ними с верхней площадки:
«Наедине она с ним так не целуется, как при мне. По-моему, она вообще ловко увернулась от прощального поцелуя. Или показалось, и я желаемое принимаю за действительное. Может, я все себе придумал? Пойти домой? Нет. Надо разобраться с этой ситуацией раз и навсегда».
Виктор дождался звука закрываемой за Гуцуловым двери подъезда, постоял еще пару минут, спустился и нажал на звонок.
- Виктор Михайлович? А деда нет. У них сегодня вылазка на природу, день рождения у Василия Даниловича отмечают. Вы что, предварительно не созвонились?
- Да… то есть, нет. Я войду, - скорее утвердительно, чем вопросительно сказал он. - Я к тебе.
- Ко мне? Интересно, с каких это пор учителя стали к ученицам заходить, да еще во время каникул? Я вроде не болею, школу не прогуливаю, физкультуру посещаю регулярно, да еще и сверхурочно, - в ее голосе слышался сарказм.
Она сегодня нарочно громко говорила с Гуцулом про кафе, чтобы Виктор Михайлович услышал. И, несмотря на его конспирацию, поняла, что слова дошли до адресата, увидев его в кафе, прячущегося за косяком. Предположив, что сегодня он точно должен придти выяснить отношения, она не ошиблась. И поэтому сейчас могла позволить себе говорить с ним в любом грубом и вызывающем тоне.
Он прошел в комнату.
- Лена, нам надо поговорить.
- Поговорить? О чем?
- О нас... О тебе. Лена, что у тебя с Гуцуловым?
- Виктор Михайлович, а вам не кажется, что это не ваше дело? Или вы по поручению Барзовой? Вы и у Новиковой интересуетесь, что у нее с Комаровым?
- При чем здесь Новикова?
- А чем я хуже ее? Почему у нее может быть личная жизнь, без контроля педагогического состава, а у меня нет? Вы же, кажется, сказали: «Учитель-ученица», а с каких это пор учителя вмешиваются в личную жизнь учеников?
Ее дерзкий тон порядком начинал его злить, внутри уже поднималась ответная волна, и он с трудом удерживал порыв закрыть ей рот и тряхануть за плечи.
- Лена, ты почему разговариваешь со мной в таком тоне? Я тебя спокойно спросил. Давай, в конце концов, все выясним раз и навсегда. Зачем ты встречаешься с Гуцуловым, ты ведь это делаешь назло мне? Это такая месть?
- Еще раз повторяю - это не ваше дело! В свободное от учебы время я встречаюсь с кем хочу, и мотивы моих встреч тоже вас не касаются.
Терпение удерживалось последними усилиями, но усилия иссякли. Он подошел к ней, грубо взял ее за плечи, зажал ее тело, казавшееся в этот момент хрупким в тисках стальных мужских рук. И прохрипел ей ветром в лицо:
- Если это не мое дело, и меня это не касается, зачем же ты мило трещишь с ним, целуешься и ходишь в кафе, заведомо зная, что я вижу? Что это, если не игра на публику, и не спектакль для одного зрителя? Я видел сейчас с лестничной площадки, как ты прощалась с ним у двери. Что-то никакой симпатии я не заметил. Ты даже не дала ему себя поцеловать. Что же это? Не то ли, что актриса не ожидала, что находится на виду у зрителя?
- Вы что, следите за мной? А с какой стати? Это уже наше личное дело, как мы с ним прощаемся… Отпустите меня! - она попыталась вырваться, но хватка противника была железная. - Кто вы вообще такой, чтобы устраивать мне сцены ревности. Я не обязана…
На этом слове он практически пригвоздил ее к стене, и, как и собирался, закрыл ее рот вместе со всем потоком дерзких возмущений… только губами. Он целовал ее грубо, дерзко, так же, как она с ним разговаривала. Только ее грубость была психологическая, а его физическая, такая, какой мужчина может ответить на женскую дерзость, по-своему отомстить, причинить ей боль, равноценную той, что она причинила ему своими словами.
Она не то что прекратила вырываться, а вообще, перестала подавать, какие бы то ни было признаки жизни от неожиданности, и обмякла в его руках. Боль в губах вывела ее из состояния ступора, и вернула способность адекватного восприятия действительности. Она подняла ресницы, и ее глаза, с еще не исчезнувшими окончательно, искорками вызова, близко-близко столкнулись с жесткими его. В его глазах, равно как и в губах, был ответ, что ее вызов принят, одним этим порывом он ответил на все ее вопросы. Такая форма ответа ей понравилась. Она, высвободив руки из ослабленных тисков, обвила его шею, и открылась для поцелуя, своими действиями, принимая и смягчая грубость. Он же, инстинктивно, почувствовав отдачу с ее стороны, обнял девушку за талию, приподнял ее над полом, тем самым, оголив участок к которому прикасалась его ладонь. Почувствовав под своей ладонью нежную девичью кожу, он совсем потерял контроль над собой и позволил себе исследовать руками спину девушки под футболкой. Его прикосновения вызывали в ней бурю незнакомых и довольно приятных ощущений, и как доказательство этого из груди непроизвольно вырвался стон. Этот звук, нарушивший тишину комнаты, вернул Виктора к действительности и способности здраво мыслить. Он оторвался от нее, взялся за голову и жестко дернул себя за волосы, а потом со всей силой ударил кулаком в стену, в нескольких сантиметрах от прислоненной к ней девушки. Посмотрел на растрепанную, раскрасневшуюся Ленку, решив, что сегодня разговаривать больше не стоит, а то разговоры уводят совсем в другую сторону, выдохнул только:
- Прости, - и практически побежал в коридор.
На Лену это слово и его действия подействовали отрезвляюще.
- Нет, ну все. Хватит. Опять хотите сделать вид, что ничего не было? Вам самому не надоело? Вы, кажется, хотели что-то выяснить, раз и навсегда.
- Лена, прости, я не должен был…так не должно…в общем, после поговорим, - промямлил он, сдерживаясь из последних сил, чтобы не ответить на провокацию.
В этот момент Ленка подошла к двери, резко открыла ее настежь и продолжила кричать, отчеканивая каждое слово, эхом отражающееся от стен подъезда:
- Идите. Но имейте в виду, продолжения не будет. Если вы сейчас уйдете, то уйдете навсегда. Я не собираюсь больше играть в дружбу, и прилежную ученицу.
- Лена, ты, что орешь на весь подъезд, - тихо сказал он, прикрывая дверь.
- Я уже не ребенок, а вы все понять этого не можете, всерьез меня не воспринимаете. Не хотите воспринимать серьезно, пожалуйста, ваше право. У меня есть альтернатива, и даже искать не понадобится. Есть тот, кто считает меня взрослой и по достоинству оценит.

 Отправлено: 05.03.09 20:25. Заголовок: После этих слов, ..

После этих слов, Виктор подлетел к Лене и жадно впился ей в губы голодным и злым поцелуем.
Эта девчонка сводила его с ума, и он больше не мог и не хотел себя сдерживать. Может быть позже, они оба будут жалеть о том, что произойдет, но сейчас это требовалось, им двоим.
Лена, не ожидавшая, что ее слова приведут к таким последствиям, удивленно замерла, почувствовав его жестокий поцелуй. Когда девушка говорила все то, что сказала, она его просто провоцировала. Сейчас же Лена понимала, что ее слова привели Витю к такой реакции, какой она и ожидала. Только почему-то сейчас ей стало страшно. Одно дело позлить его и совсем другое дойти до конца.
Словно почувствовав ее неуверенность, Виктор сменил поцелуй на более мягкий и нежный, и целовал ее так пока не почувствовал ее ответа.
Ответила же Лена поцелуем и объятием со всем трепетом, который доступен лишь совершеннейшей невинности. Окрыленный этим, Виктор позволил своим рукам пройтись по ее телу, где касаясь, где-то поглаживая, а кое-где и нежно сжимая, что скорее распаляло и удивляло Лену, чем пугало ее своей новизной и необычностью ощущений.
Затем он подхватил Лену на руки, прижался губами к ее губам и понес девушку к дивану - такую трепещущую, задыхающуюся, обмирающую, полную мелких страхов и нежных желаний.
Ослепленная желанием Лена готова была на все, но сама не зная почему, до жути боялась того момента, который был впереди. Сердце замирало от страха, в то же самое время билось от бурных вожделений. Это была борьба страстей, стычка между целомудрием и любовным томлением.
Виктор же, чувствуя ее страх, убаюкивал и успокаивал ее мягкостью обхождения, теплотой и лаской. Все ласки свои он сопровождал словами восхищения, что сыграло далеко не последнюю роль в ее отношении к его прикосновениям.
Она лежала расслабленная, наслаждаясь его ласками и получала странное и неизведанное до сих пор удовольствие.
Противиться этому у нее не было ни сил, ни желания. Даже краска, разгоревшаяся на ее щеках, свидетельствовала скорее о страсти, чем о непорочной стыдливости.
Когда на Лене не осталось ничего из одежды, Виктор восхищенно замер, любуясь ею.
Лена была высока, фигура была стройной, талия тонкой. Все было легким и дышало свободой. Блестящие золотистые волосы, мягкие как шелк, ниспадали на шею естественными прядками, ничто не омрачало чистоту и белизну гладкой кожи. Лицо было чересчур румяным, хотя черты его достаточно тонки. Глаза настолько зеленые насколько это можно представить, скорее были подернуты поволокой истомы, чем сияли, хотя и бывали случаи, когда они очень скоро зажигались огнем. На высоко поднятой груди можно было разглядеть скорее обещания, чем уже отлитую форму круглых тугих полушарий.
Лена последовала его примеру и тоже стала жадно разглядывать обнаженное мужское тело.
Витя был высок и крепок. Тело его было хорошо скроено. Широкие плечи, обширная грудь. Глаза большие, голубые и блестящие и румянец на щеках, что делало его еще более привлекательным, так как кожа была смуглой. Волосы его были легкими черными кольцами, побеги их были видны и вокруг сосков - украшение груди, свидетельствовавшее о силе и мужественности.
Возбуждение давало о себе знать, поэтому любоваться телами друг друга пришлось не долго. И они с новыми силами принялись ласкать друг друга.
По напряженности Лениного тела, по слабым конвульсиям, придыханию, Виктор превосходно видел, что ее услаждают все его действия, которые он сопровождал нескончаемыми поцелуями.
Витя же не отставал от девушки, и его дыхание вскоре стало перебиваться невнятным бормотанием и вздохами, от которых заходилось сердце. Наконец завершающий удар, будто неведомая сила подняла его над ней, и впало его тело в томную неподвижность. Все говорило о том, что момент конца для него настал. Видно было, что и она делит его с ним, раскинув скованные страстью руки, закрыв глаза и бурно дыша. Лена казалась, уносилась в небытие, в огонь и блаженство. Она была сама не своя: словно плыла куда-то в полубессознательности, все в ней перемещалось. Испытываемые ощущения были так новы, что это было чересчур для нее.
Переживания последних дней и постоянное недосыпание из-за этого, а так же счастливая усталость от только что произошедшего, быстро увлекли их в объятия сна. Но несмотря на это, они продолжали все еще держать друг друга в объятиях.

***
Лена проснулась задолго до того, как на улице рассвело. Несмотря на то, что на дворе была зима, и светало поздно, сейчас судя по всему было часов шесть.
Первое что она почувствовала после пробуждения, это необычную тяжесть на талии. Она попыталась повернуться и посмотреть, что же ее разбудило, как поняла, что лежит не одна.
События последних часов мигом промелькнули перед глазами, и она залилась краской смущения. Боясь пошевелиться и разбудить Виктора, она замерла, пытаясь собраться с мыслями и решить, как быть дальше.
Вчера, когда он пришел к ней, у нее и мыслей не было о том, что все это может так закончиться. Она просто дразнила его. Даже, наверное, не то что дразнила, а пыталась побольнее уколоть своими словами, заставить пожалеть о том, что он когда-то забрал свои слова о том, что она ему нравится, обратно. Хотела чтобы он тоже почувствовал боль как ее чувствовала и она.
Но видно она так заигралась, что не поняла и не уловила момента, когда нужно было остановиться.
Когда он поцеловал ее, она ошарашено замерла, но тут же почувствовала, как по телу промчалась непонятная дрожь. А затем уже и сама начала отвечать на его поцелуй. Не было неловкости или стеснительности, только желание задеть его так же как это сейчас делал он. Этим поцелуем, он пытался причинить ей боль и явно не думал о том, что она может ему ответить.
Когда же он почувствовал ее ответный, такой же жадный поцелуй, он быстро поменял тактику, и начал целовать ее нежно. Вкладывая в свое прикосновение к ее губам, всю любовь которую он к ней испытывал. Она это знала, она это чувствовала.
А потом…
Как они теперь будут смотреть в глаза друг другу? Что теперь их ждет?
Почему-то в этот момент Лена почувствовала страх перед будущем и неготовность прямо сейчас встретиться с Виктором и обсудить то, что произошло сегодня ночью.
Пытаясь как можно осторожнее шевелиться, она сняла с себя его руку и выскользнула из объятий. Затем так же тихо встала с дивана, пристально наблюдая за Витей и пытаясь понять, не проснулся ли он. Но он только зашевелился и удобнее устроился, не ощутив рядом ее, но глаза не открыл.
С облегчением вздохнув, она взяла свою одежду и вышла из комнаты, прикрыв за собой дверь. Быстро приняв душ и одевшись, она вышла из квартиры.

***
Виктор еще не успел открыть глаза, но уже понял, что лежит один – Лены не было. Встав с дивана и одевшись, он вышел из комнаты и прошелся по квартире. Его прогулка не принесла результата – дома был он один.
Ничего удивительного, она всегда сбегала, когда не хотела о чем-то говорить. А событие сегодняшней ночи заставило ее умчаться, даже не дожидаясь утра.
Запустив руки в волосы, он их взлохматил, а затем тряхнул головой, пытаясь хоть как-то собраться с мыслями и прийти в себя.
Это надо же, поддался на ее слова, как какой-то мальчишка. Что она теперь думает обо мне?
Вел себя как идиот. Вначале признался, что она мне нравится, затем предложил остаться друзьями, затем, на свою голову поставил ее в пару к Гуцулову, и после этого ревновал ее как сумасшедший. А в итоге, затащил ее в постель, даже не сказав, что люблю. Хотя конечно вопрос в том, кто кого затащил, но он старше ее и должен был сдержаться.
Но нет. Когда он оставался наедине с Леной, у него просто сносило крышу. Он не мог себя контролировать. Ему хотелось обнять ее и поцеловать, и навсегда запретить общаться с противоположным полом, так как любить ее все равно никто не будет сильнее, чем он.
Неожиданно по телу прошлась волна желания, и Виктор судорожно вздохнул.
Черт! Знал бы он, что вчерашний разговор закончится в постели, ни за что не пришел бы к ней. Все должно было быть не так.
Конечно, он любит ее, но она.… Нет, он знал, что он ей небезразличен, но вот насколько, этого не знал. Ему хотелось бы, чтобы она его любила, но любит ли она?
Нужно было признаться ей в любви, а там уже посмотрел бы, как она к этому отнеслась бы. Если бы ответила взаимностью, мы бы начали с ней встречаться, но не как не улеглись бы в постель. А так… получилось, что я переспал с ней просто так.
Она начала его специально провоцировать и он не сдержался. А она прекрасно видела, какую реакцию ее слова вызывают в нем, и продолжала его заводить.
Черт! Ну, как так могло получиться? Что дальше-то с нами будет?
Не смотря на то, что он не хотел чтобы их первая ночь прошла именно так, он не жалел о том, что это все же случилось. А еще радовался тому, что, несмотря на свое желание, он все же смог его контролировать и не выплеснул его на нее сразу же. Он видел, что она боится, и сделал все возможное, чтобы она в первый раз почувствовала удовольствие, а не боль. И он знал, что Лене было хорошо. Да и он никогда не испытывал ничего подобного. Наверное, потому, что до нее не был в постели с любимой девушкой.
Как бы ему не хотелось остаться и дождаться Лену, ему необходимо было пойти в школу. Да и она наверняка сбежала потому, что знала, что он скоро уйдет.

 Отправлено: 06.03.09 21:01. Заголовок: Почему она сбежала, ..

Почему она сбежала, она и сама не знала. И куда сейчас пойдет, тоже не знала. Хотя ей сейчас хотелось просто тишины и одиночества, для того чтобы подумать и разобраться в себе. Она знала, что Виктору к девяти нужно быть в школе. Несмотря на то, что у школьников были каникулы, у учителей сегодня был педсовет. А значит, он скоро уйдет от нее, и она сможет вернуться домой.
Она просто шла и, зная, что недалеко от ее дома есть небольшой парк, направилась к нему. Ее лихорадочно трясло от всего что произошло, оттого что роилось в голове, от мороза. Не в силах идти дальше, она присела на скамейку.
Во всем теле чувствовалась необычная тяжесть и легкость одновременно. Внизу живота была непривычная заполненность и небольшая боль. Даже не боль, а просто какое-то ощущение, граничащее между болью и удовольствием.
Ее мысли непроизвольно вернулись к прошлой ночи. Ночи, когда она испытала первое объятие, первый поцелуй, первую ласку, первые нежные слова.
Несмотря на то, что она целовалась и обнималась с Гуцулом, для нее все было впервые именно сегодня. С Игорем она просто хотела забыть свои чувства к своему учителю и использовала встречи с ним для этого. Позже стала намеренно с ним целоваться при Степнове, пытаясь вызвать ревность. Сейчас она в этом могла себе признаться. Да и от поцелуев Гуцула она ничего не чувствовала, просто было интересно узнать, что это такое, в то время как к Виктору она липла сама. Ей были приятны его прикосновения, его поцелуи. Было приятно, находится в его объятиях, было интересно, наблюдать за ним, и было интересно увидеть свой взгляд, затуманенный страстью, в отражении его глаз. Первый страстный взгляд в ее жизни.
Щеки покрылись румянцем от этих воспоминаний. Не только щеки, все тело горело.
«Как стыдно… Ну как я теперь буду с ним общаться? Для чего я себя так вела? ... Так, все, хватит, остынь и успокойся!»
Она резко встала со скамейки набрала горсть снега и стала умывать им лицо. Не помогло. Плюхнулась в сугроб, чтобы охладить тело во всю длину. Перевернулась на спину, вписала голову в снег. Словно этим можно выморозить из нее все мысли. Закрыла глаза.
«Как хорошо. Уже не так жарко. Дыши глубже. И не думай. После каникул все успокоится…
Как я в школу приду? Я ведь не смогу на него смотреть не краснея. И все догадаются.
Ну, как так могло получиться? Я же всегда трезвомыслящий человек. Я же сильная, могу оттолкнуть, могу сопротивляться… А почему-то не стала. Значит, я этого хотела и совсем не хотела отталкивать? Значит, мне понравилось? Возможно. Во всяком случае, не так страшно, как я думала раньше.
И что теперь? Что? Был у меня учитель. Хороший учитель. Я бы даже сказала, самый любимый из всех педагогов.
Может быть даже друг? Может и друг. Ага, только учителя своих учениц до дому не провожают, не спасают от проблем и не живут у них. А я взяла и разрушила все в одночасье. Можно сказать, играючи разрушила. Просто так или из-за своей прихоти. Взяла и перечеркнула все, что было до этого. И с чем же осталась? Кто он мне теперь?».
Волна воспоминаний рассказывающих кем он был для нее, и кем стал этой ночью, захватила с головой и заставила снова трястись. Позже дошло, что трясло ее не столько от воспоминаний, сколько от холода. Резко открыла глаза и вдохнула морозного свежего воздуха. Стоило ей отвлечься от мыслей о Викторе, как она поняла, что прошло уже достаточно много времени, как она пролежала на снегу и успела за это время замерзнуть.
Лена встала и пошла домой. Она знала, что Виктора Михайловича там уже нет, но при этом замялась на пороге. А затем, глубоко вздохнув, она открыла дверь и вошла.
Дома действительно никого не было, и она вошла в свою комнату. В нос ей сразу же ударил ЕГО запах, и она судорожно схватилась за дверной косяк.
«Как же хорошо, что я сегодня улетаю к родителям. Пусть и ненадолго, но у меня будет время забыть, успокоиться, собраться с мыслями и прийти в себя. Подготовится к нашей с ним встрече, и привести свои чувства в порядок».
Вскоре дед вернулся от друга и тут же спросил, как она себя чувствует. Лена все свалила на волнение перед полетом, и дед отстал с дальнейшими расспросами.
А спустя час они выехали на такси в аэропорт, даже не подозревая о том, что задержись они дома еще на пару минут, к ним бы в гости пришел Степнов Виктор Михайлович.

* * *
Весь день, находясь в школе и слушая Савченко, Виктор не мог понять, о чем вообще идет разговор. Сейчас все его мысли были с Леной, девушкой, которая так беззаботно увлекла его в свои сети любви.
Когда наконец-то можно было уйти из школы, он понесся домой переодеться, а затем, все так же быстро идя, пошел к дому Лены.
Странно. Никого нет. Ну ладно она, может быть где-то с девчонками, ну а дед-то где? Вроде должен был уже вернуться.
Витя достал телефон, и уже было начал набирать номер Лены, но в последний миг передумал. После того, что произошло сегодня ночью, им нужно было встретиться лично, а не общаться по телефону. Поэтому он расстроенный пошел обратно домой.
В течение нескольких часов Виктор звонил на домашний телефон Кулеминых, пытаясь поймать момент, когда они будут дома. И вот, наконец, ему ответил дед Лены.
Получив ответ на вопрос где Лена, он изумленно сел на диван, так как ноги отказались его держать.
Уехала.… Как же так? Мы даже не поговорили с ней, ничего не решили. Да и потом, почему она об этом не сказала раньше? И он тоже хорош. Общается с их семьей, а что там происходит, и знать не знает. Да и она, ведь знала что уезжает, поэтому и сбежала не поговорив. Можно подумать что-то изменится за ту неделю, что ее не будет. Все равно они встретятся и все равно они поговорят. Не лучше ли это было сделать до ее отъезда. Так бы они знали, что между ними может быть в дальнейшем и потратили бы эту неделю на подготовку себя к будущим отношениям. А теперь придется, несколько дней находится в подвешенном состоянии.
Лена, ну как так можно?

* * *
Самолет набирал высоту. Лена смотрела в окно на Москву, которая удалялась и одновременно увеличивалась с каждым метром. Через три часа она увидит родителей, по которым очень скучает. Но почему-то ее не радовала предстоящая, долгожданная встреча. И в мыслях было не приятное ожидание, а горечь от потери. Она и сама не могла понять, что она потеряла, но чувство потери ее не покидало.
«Может быть, потеряла друга? Но ведь на замену другу, приобрела любимого человека. А приобрела ли? Что же ты опять сбежала от него? Сначала спровоцировала, а потом сбежала… Думаешь, пройдет время и будет легче все выяснить, во всем разобраться? Нет. Будет сложнее. Дура. Так, все. Скоро я увижу маму с папой. Я вместе с родителями встречу Новый год. Когда такой случай выпадает? Отвлекусь, а все остальное после возвращения… Но почему внутри такое ощущение, что я что-то теряю?»
Лена устроилась поуютнее и решила постараться заснуть. После такой ночи, и длительной прогулки на морозе, очень не мешало бы отдохнуть, и в самолете как раз лучший вариант. Она взглянула последний раз в окно на Москву, и внутри снова так защемило, словно она покидает Москву не на три недели, а на всю жизнь.


Встреча с родителями действительно отодвинула на второй план предшествующие события. В конце концов, в обществе своих близких любимых людей она пробудет всего три недели, а она так по ним скучала, что не хотела омрачать недолгие совместные часы мыслями о доме и о том кого она там покинула.
Мама почти не работала, а во время приезда дочери, вообще все время была с ней. Папа работал, но все-таки неделю провел с Леной. Новый год встретили по-семейному и по-русски, в Европе не относились к Новому году как к празднику, праздником там было Рождество, а оно уже прошло.
Ленина прогулка по улице в день вылета, все-таки дала о себе знать. И она простудилась после того, как так долго лежала на снегу. Поэтому отдых омрачился ее неважным самочувствием. В связи с этим Лена практически не посмотрела город, не съездила на лыжах, как она планировала. Вроде спортсменка с сильным здоровым организмом, а так расклеилась от переохлаждения. Лена все-таки думала, что это больше от переживаний, чем от простуды, но держала свои мысли при себе, и исправно пила лекарства. Ей было приятна мамина забота, которой она практически не видела.
В таком собственно болезненном состоянии, она встретила Новый год. Сначала Новый год наступил в Москве, они позвонили Петру Никоноровичу и поздравили его по очереди. А Лена поговорив с дедом, почему-то вспомнила Виктора Михайловича.
«Интересно где он сейчас? С кем? А с кем он может быть, у него никого нет. Хотя, откуда я знаю, может и есть. Я про него ничего не знаю. Ну, если бы кто-то был, он не проводил бы столько времени у нас. Так все, опять. Лен, ты с мамой и папой, радуйся. Ты о чем-нибудь другом можешь думать? Могу… А все-таки интересно он меня вспоминает?»
Через час после Москвы они встретили свой Новый год, и уже в час ночи Лену стало клонить в сон. То ли от болезни, то ли от лекарств, но была такая слабость и все время хотелось спать, чувствовала себя черепахой в период анабиоза. Она пошла к себе, но только легла, как сон улетучился и на смену ему пришли картинки, в которых мелькало то, что она так и не успела додумать за столом.
«Странно устроена жизнь. Когда я дома, я часто думаю о родителях, мне их не хватает. А когда я с ними рядышком, я думаю о Викторе Михайловиче и мне его не хватает. Ну, почему так все устроено? Неужели нельзя, чтобы все близкие всегда были рядом? А разве Степнов мне близкий?»
И в голове как кино стали прокручиваться их совместные кадры, и надо заметить таких кадров было больше, чем совместных кадров ее с родителями.
«Конечно он мне близкий! Возможно самый близкий!» - сказала она вслух - «Как же я соскучилась».
Так она и заснула с улыбкой на губах в сопровождении общих с Виктором воспоминаний, утешив себя тем, что скоро она его увидит.

 Отправлено: 08.03.09 00:19. Заголовок: Судя по количеству с..

Скрытый текст

Судя по количеству спасибо, эксперимент не удался, а по количеству комментариев вообще провалился. Но для тех немногих, что пока с нами фик все-таки будет. Это так отступление. А по сути. Собственно с этой проды и начинаются отдельные судьбы Лены и Виктора и соответственно отдельные части у нас с Олей. Могу сказать, что читаю я историю Виктора, а Оля историю Лену, практически вместе с вами. Ну чуть, чуть пораньше, что бы уладить нестыковки, которые могут возникнуть.

Состояние Лены, не на шутку обеспокоило Веру. Они договорились, что с утра съездят в клинику, где работали Кулемины, и проведут небольшое обследование дочери, так сказать для успокоения души.
Так они и сделали. Лену провели по нескольким кабинетам, сделали рентген, флюорографию и взяли кровь. А сейчас она сидела в лаборатории родителей, в ожидании результатов и рассматривала их рабочий кабинет. Кабинетом это конечно назвать, можно с натяжкой. Огромное помещение со светло-зелеными стенами, все заставленное многочисленными приборами совершенно разными по форме и размерам. Плюс ко всему было три больших стола с колбами, бутылочками и пробирками, пустыми и заполненными порошками и жидкостями разных цветов. Объемный железный шкаф и вытяжка. А папа такой необычный в светло-голубом медицинском костюме. Лена присела на стул около двери и боялась даже дышать, все множество вещей, находящиеся в этой комнате казалось ей таким хрупким, что дыхни она хоть раз посильней, что-нибудь обязательно разобьется.
Дверь отворилась, пропуская молодого парня в белом халате. Он подошел к Вере, передал бумаги и вышел обратно. Лена поняла, что в бумагах результаты анализов, но лицо мамы, побледневшее во время прочтения, вселило в нее страх за свое здоровье. Никита, оценив реакцию жены, тоже подошел и начал читать, в отличие от Веры его лицо приобрело багровый оттенок, он повернулся к дочери и громко спросил:
- Лена, что это значит? Ты беременна!? - Последняя фраза был произнесена не столько вопросительно, сколько как констатация факта.
- Что?...Не может быть…Как беременна?
- Это мы у тебя должны спросить: «Как?», - вступила в диалог Вера, и при этом, мягко отстранила мужа подальше от Лены, и успокаивающе, погладила его по руке.
А у Лены в голове в одну секунду промелькнули события произошедшие месяц назад, которые она так тщательно прятала от себя, находясь здесь в Швейцарии. Она поняла, что теперь не думать о том, что произошло, не получится, результат случившегося, был оглашен в этих медицинских бумагах и был представлен дискомфортом всего организма последние три недели.
Мама что-то говорила, даже не пытаясь ее услышать, Лена прервала ее речь:
- Мам, давай не сейчас, мы обязательно все обсудим завтра или даже сегодня вечером, но, я очень прошу, пожалуйста, не сейчас.
Вера резко замолчала, жестом остановила Никиту, уже хотевшего, что-то возразить:
- Хорошо…завтра, так завтра,…но мы обязательно должны поговорить.
Лена кивнула в ответ и направилась за дверь, Вера последовала за ней, крепко сжав руку мужа на прощание. В полной тишине они доехали до дома. Каждый думал о своем.
Вера смотрела на сосредоточенно-взрослое лицо своей девочки, и сетовала о том, что не заметила, когда оно стало таким из нежного детского личика. А вместе с лицом и детские царапины сменились глубокими ранами, смешные переживания – взрослыми проблемами. Никогда Вера не думала, что ей придется столкнуться с такой проблемой. Ей даже в голову такое не приходило, слыша многочисленные истории о подростковой беременности, что это может затронуть ее лично. Ей всегда казалось, что ее Лена не такая, она - серьезная девушка, да и Вера не слышала от свекра или от самой Лены, чтобы у нее был парень. Как оказалось, плохо она знала свою дочь, точнее совсем не знала. С этой своей работой, они совсем отдалились от нее, и ее взросление, ее жизнь, интересы прошли мимо них. И вот результат. Но, даже упрекнуть дочь нельзя, они столько лет не принимали участие в ее воспитание, что упреки могут быть только в свой адрес.
На данный момент, Лена, впервые за свою жизнь захотела спрятаться оттого, что происходило. Она привыкла жить без родителей, ухаживать за дедом, когда он болел. Считала, что даже в шестнадцать лет смогла бы сама себя обеспечить, если бы возникла такая необходимость. Она не обращалась за помощью к родителям, даже не ввела их в курс дела, когда дед проигрался в казино и влез в долги, нашла выход из ситуации, не прося ни у кого помощи. А сейчас столкнулась с такой проблемой, к которой морально была не готова, впервые ей хотелось спрятаться от этого, как страусу от врага. Но она прекрасно понимала, что как страус, зарывший голову и не видящий врага, становится еще более уязвим, точнее беззащитен перед врагом, так и она. Куда не скрывайся, но тут ей придется все решать самой, и никто не поможет.
Добравшись до дома, Лена поднялась к себе в комнату, упала на кровать и закрыла голову подушкой, чтобы ничего не видеть и не слышать мыслей роющих в голове.
«Я все решу…все обдумаю на трезвую голову,…но позже,…а сейчас не хочу…сейчас только бы заснуть».

Везде был ОН. Вот она только, что выиграла соревнования, он ее кружит на руках, провожает до дому. А потом на пути встречают Борзову, и она начинает их двоих отчитывать…
Потом бои, она бьется на ринге. Сильный удар... темнота... Открывает глаза и упирается ими в мужскую грудь, поднимает тяжелую голову и видит близко-близко его лицо, чувствует его жилистую руку на своей талии. Понимает, что теперь, находясь в его сильных руках, она в полной безопасности. Но снова им встречается Борзова и говорит, что они совсем стыд потеряли…
Она просыпается от звонка в дверь, что-то ей мешает подняться, опускает взгляд и понимает, что это препятствие – рука Виктора Михайловича, собственнически прижимающая ее тело к своему. Звонок продолжает трещать, потом резко прекращается и в дверях комнаты появляются дед с Борзовой, последняя багровеет от увиденной картины и в один голос с дедом начинает кричать. Она не знает ни где ее одежда, ни куда бы спрятаться от них…
Она идет по улице, у нее большой живот, она пытается его втянуть, закрыть руками, спрятать под одеждой, но ей этого не удается. Она ищет ЕГО, а его нигде нет. Она его потеряла. Зато снова ей встречается Борзова, и говорит, что она позор школы…
Лена проснулась, но вставать не хотелось, думать тоже, возвращаться к таким снам тем более. Вспомнив последний эпизод, словно, чего-то, испугавшись, и чтобы удостовериться, что последнее лишь сон, она дотронулась до своего живота. Потом, в полудреме, как будто почувствовав что-то внутри живота, она погладила его с нежностью и умилением и снова заснула.

Яркий свет слепит глаза. Яркий, от солнца, которое находится на расстоянии вытянутой руки, потому что стоит она высоко в горах, практически на вершине одной из них ; яркий, от снега, который покрывает все горы, деревья, дома и всю землю вокруг… Раздается трель детского смеха, отражающая эхом от снежных вершин. «Саша, аккуратнее». А маленькое чудо в бледно-голубом костюме скатывается со снежной горки Ленке в объятия. Потом счастливые мама с дочкой играют в снежки, и по всем окрестным горам раздается их смех, исполняемый в дуэте. Эту их песню прерывает мужской голос: «Лена!»…
Открыв глаза, она интуитивно снова зажмурилась. И не потому, что свет резанул в глаза, как обычно бывает после сна, а как раз наоборот, ей показалось, что глаза она открыла в темноту, вот они и закрылись с непривычки, чтобы вернуться обратно в тот яркий свет. Лена потянулась, подошла к окну раздвинула шторы и успокоилась, увидев горные вершины за окном. Был вечер, яркого солнца уже не было, но, тем не менее, пейзаж за окном был похожий на тот из сна: Альпы, леса и снег по всей земле.
Стоя у окна, и вдыхая альпийскую горную красоту, она поняла, что решение проблемы, от которой она хотела спрятаться – найдено, для этого всего-навсего надо было заснуть. Все встало на свои места. Нельзя сказать что, она была в восторге от происходящего, но это уже свершенный факт, и к чему теперь думать, почему так получилось, и как можно было всего избежать. Три недели она только и думала о том, как ей дальше общаться с Виктором Михайловичем, да просто как видеться с ним ежедневно в школе, после всего, что произошло, а теперь и логический вывод всех этих мыслей складывается сам собой.
Лена пошла вниз к родителям. Надо заметить, она достаточно долго спала, папа уже успел вернуться с работы, сидел на диване о чем-то думал и, кажется, Лена догадывалась о чем. Мама сидела с Сережей на полу, пряча от него игрушки, на что получала заливистый смех в ответ. Заметив спускающуюся Лену, лицо Веры посерьезнело, она встала с пола и села на диван к Никите.
- Мам, пап, - начала сходу Лена. - Я хочу вас попросить оставить меня здесь, если это можно как-то экстерном закончить школу. Но я даже за документами не хочу возвращаться в Москву… Это реально?
- Разумеется, даже речи быть не может о твоем возвращении в Москву, даже если бы ты и захотела. Хватит… Пожила самостоятельно. Конечно, мы во всем виноваты: имели неосторожность тебя в таком опасном возрасте оставить без присмотра… Но я была о тебе другого мнения…
- Мама, вот только не надо меня в чем-то обвинять. Ты правильно заметила, я вынуждена была жить самостоятельно, хотя мне лично не всегда этого хотелось. Вы много не знаете. И вы не знаете, как мы там с дедом жили без вас столько лет. Я вынуждена была повзрослеть, может и против своей воли. Так что избавь меня от упреков в мой адрес. Я думаю, в вашей помощи буду нуждаться не долго, и смогу обеспечить ребенка сама. Я достаточно взрослая для этого.
- Да уж, что ты «взрослая» мы заметили… Кто отец ребенка?
- Мама, это не важно.
- Что значит неважно. Моя шестнадцатилетняя дочь ждет ребенка и мне не важно, кого я должна за это «поблагодарить»
-…
- Хорошо, спрошу у Петра Никоноровича, может у него есть предположения.
- Не надо только деда беспокоить, мама, ты прекрасно знаешь, что у него больное сердце и ему нельзя волноваться даже по пустякам.
- Значит он в курсе, судя по твоей реакции.
- Вера, прекрати! К чему эти препирательства, вон уже Сережа испугался, - вмешался в разговор Никита, и отчеканил каждое слово тоном, не терпящим возражений. Тем более он прекрасно знал свою дочь, так похожую на него по характеру, и знал, что она, если сама не захочет ничего не скажет, а под давлением особенно. - В данной ситуации надо думать, что дальше, а не упрекать за свершившееся, и тем более рассказывать, как можно было этого избежать. А твои крики приведут только к ссоре, а она нам сейчас нужна меньше всего. Я думаю, Лена нам сама все расскажет… потом.
- Спасибо, папа, - попыталась улыбнуться Лена.
- Лена, у меня к тебе только один вопрос, на который я хочу получить ответ… получить честный ответ, это очень важно, - также ровно продолжил Никита, - у вас… ты… в общем, все это было по согласию? Не против твоей воли?
- Да… то есть, нет. Все по согласию.
- На этом я думаю, разговор о прошлом на сегодня закроем. Поговорим о будущем. Ты понимаешь, что в таком возрасте прерывать беременность опасно для здоровья и поэтому мы с мамой, думаем, что тебе надо оставить этого ребенка, мы естественно будем помогать в воспитании. Ты сама, что думаешь?
- Пап, я согласна с тобой. Я других вариантов не рассматривала.
- Вот и хорошо. С завтрашнего дня я займусь оформлением документов на твое проживание здесь. И с твоим окончанием школы, тоже что-нибудь решим. Деду я думаю, пока не будем говорить истинную причину твоего невозвращения, ему действительно нельзя волноваться, особенно сейчас, когда он там один и о нем некому позаботиться. А, зная его склонность к самобичеванию, он во всем обвинит себя, что не уследил. Позже, если захочет, перевезем и его сюда.
Лена понимала, что с этого дня начинается другая жизнь, абсолютно новая.
«Новый город… даже страна новая... чужая страна… нет «Ранеток», нет подруг, друзей… нет музыки… любимого спорта… а главное нет его, того который заполнял большую часть той жизни, которая была всего три недели назад… его тоже нет. Ничего нет!»
- Доченька, не надо плакать, - вывел ее из задумчивости ласковый голос папы, подошедшего и прижавшего к своей груди свою маленькую взрослую дочку. Она почувствовала влажность своих щек, что видимо и явилось причиной папиного беспокойства, - Все будет хорошо. Будет по-другому, но это не значит – плохо. Ты же не будешь одна, у тебя есть мы с мамой, и теперь мы будем рядом с тобой. Через некоторое время, если захочешь ты вернешься в Москву. Просто сейчас не лучший вариант заканчивать там школу при таких обстоятельствах. А после родов, и когда ребенок немного окрепнет, ты сможешь вернуться. А не захочешь, поступишь здесь в институт…Лена, жизнь не заканчивается, а напротив только начинается. А год-два пролетят так быстро, что ты не успеешь заметить.
Вера встала, подошла к мужу с дочерью и обняла их.

***
Все дни пока Лены не было, Виктор провел в каком-то ступоре. Новый год он отмечал дома в одиночестве, так как желания куда-то идти, у него не было. Все мысли занимала зеленоглазая светловолосая девчонка, которая в этот момент находилась в другой стране. Он каждый день просыпался с мыслями о ней, мысленно повторяя, сколько дней, осталось до их встречи.
Наконец день прилета Лены наступил, и Виктор с утра пошел к Петру Никаноровичу чтобы вместе с ним поехать в аэропорт.
Но здесь его ждал неприятный сюрприз, сюрприз, разрушивший все его надежды.
- Петр Никанорыч, но как? Почему?
- Не знаю, Виктор. Они мне ничего не объяснили.
- Но Вы разговаривали с Леной?
- Совсем не много. Можно сказать, перекинулись парой слов. Она только сказала, что сама все объяснит девчонкам, чтобы я им ничего не говорил. Я спросил про тебя. Она сказала, что тебе я могу сказать об этом сам.
- То есть она со мной не собирается разговаривать?
- Как я понял, нет.
- Ну что же, все ясно. Ладно, Петр Никанорыч, пойду я домой.
- Виктор, но подожди, она же вернется и ты…
- А чего ждать? Она даже со мной не захотела поговорить. Да я даже не знал, что она едет к родителям, а ведь считал что мы с нею друзья. А теперь…
- Ну не ты ли мне говорил, что готов ждать ее и три года?
- Я бы подождал и больше, если бы знал, что она меня любит. А она… просто сбежала. Ладно, Петр Никонорыч, Вы не переживайте, это моя проблема, а не Ваша, значит, и решать ее я буду сам.
Виктор не помнил, как он добрался до дома, да и сразу ли он туда пошел, или еще бродил по грязным улицам, осознавая, что все его воображаемые воздушные замки вдруг сгорели дотла, и он остался один.
Она больше не вернется. Она решила остаться с родителями. Ее не удержал ни выпускной класс, ни их группа, ни даже он. А может быть, именно он и послужил толчком к ее отъезду навсегда. Может быть, именно из-за той ночи, она и решила остаться в Швейцарии.

Скрытый текст

Мы все еще надеемся увидеть вас здесь http://kvmfan.forum24.ru/?1-13-0-00000302-000-20-0 где вы можете поговорить по душам, по теме и нет.

 Отправлено: 08.03.09 22:32. Заголовок: Началась новая че..

Началась новая четверть, и Виктор снова вышел на работу. После того как он узнал, что Лена осталась с родителями, он был сам не свой. Его постоянно сковывала боль, и он не мог наслаждаться жизнью, так как это делал раньше.
Того улыбчивого и веселого физрука, которого знали все, больше не стало. Даже школьники, привыкшие видеть его на уроках вечно орущим и недовольным, теперь смотрели на него с большой опаской, так как теперь он больше не шутил, не смеялся и не кричал. Он просто присутствовал на уроках физически, в то время как все его мысли были за тысячи километров отсюда.
Особенно тяжело было общаться с «Ранетками» и вести уроки физкультуры в 11 «А» классе. Да еще репетиции да тренировки…
Да даже не в этом дело. Просто ему все напоминало о Лене. Каждые его приход в школу, был равнозначен его возвращению к боли от ее отъезда. Каждый заход в спортзал, выдавал в памяти каждую их тренировку, каждый ее взгляд и каждую улыбку. Каждый урок в ее классе, выбивал его настолько из колеи, что он не мог собраться с мыслями. И он, закрыв глаза, ставил ученикам хорошие отметки и разрешал заниматься своими делами, а сам уходил в подсобку, чтобы не видеть всех и знать, что там есть они, но нет ее. Каждая репетиция группы, которые продолжались, не смотря на то, что Лены не было, причиняли ему боль, так как ее место было пустым, а затем девчонки нашли на ее место новую девочку, и он перестал посещать их репетиции. Так как видеть на ее месте кого-то другого было еще больнее, чем просто смотреть на пустое место.

Виктору было очень плохо без Лены. Он знал, что любит ее, но насколько сильно любит, понял только после ее отъезда. Раньше он мог видеть ее каждый день и общаться с ней, пусть не так как прежде, но, тем не менее, она была рядом. Теперь же она была мало того, что не рядом, та еще и в другой стране. Она не хотела с ним общаться, и он тоже не делал попыток с ней связаться. Хотя как-то раз, зайдя к ее деду, он увидел конверт с письмом от нее, и ее адрес врезался ему в память. Поэтому при желании он мог тоже ей написать, но не стал этого делать. Зачем? Она сама уехала. И мало того, что уехала, так даже не поставила его в известность об этом. А когда решила остаться там насовсем, она пообщалась со всеми, даже с Игорем Ильичем, а ему, мужчине который ее любит, она даже слова не сказала. Он решил выбросить ее из своей памяти и мыслей, но этого ему, увы, не удавалось сделать.
Она завладела всеми его мыслями и чувствами, влезла в его сердце и душу, выворачивая там все наизнанку, и исчезла после этого, оставляя внутри него полный кавардак, который как он не пытался, ему не удавалось привести в порядок. Это могла сделать только она, но ее не было.
Ночи для него превратились в мучения. Он боялся засыпать, так как знал, что во сне она снова к нему придет, а после этого боялся просыпаться, так как заранее знал, что ему будет опять больно оттого, что это был всего лишь сон, что на самом деле ее нет рядом с ним. Он вообще боялся ночей, после того как проснулся дома у Лены и понял, что ее нет. Засыпая, он предавался своим иллюзиям и мечтам во снах и снова был с ней, там, где тепло, хорошо, где они вместе. А, просыпаясь, он снова оказывался в реальном мире без нее. Там где холодно, тоскливо и больно.
Очень часто он гулял там, где они бывали с Леной. Ходил по тем же тропинкам, сидел на тех же скамейках и вспоминал, вспоминал, вспоминал. Иногда воспоминания настолько затягивали его, что он начинал видеть ее образ в проходящих мимо девушках и, подрываясь, бежал за ними, а когда понимал что это опять не она, боль быстро возвращала его на землю.
Часто он оставался в спортзале после уроков и ходил по нему из угла в угол, вспоминая, где и как смотрела на него Лена, что при этом чувствовал он. Сейчас же он помнил каждый ее жест, каждый взгляд, будь то нежный или жесткий, помнил ее улыбку, которая была такой ясной и похожей на солнечный свет. Да, он все это вспоминал и помнил, хотя и был бы рад все это забыть. Какой смысл в этих воспоминаниях, если все это помнит только он один, если ее все равно нет и ей все это не нужно.
Он много думал. Думал над своим поведением, над ее, и начал понимать, что в их истории любовь была односторонней. Он любил ее и готов был ради нее на все, она же просто игралась с ним. Ей льстило внимание взрослого мужчины, а после ей нравилось наблюдать за тем, как он бесится, когда она встречалась с Гуцулом. Конечно, в ту ночь, когда они отдались своим чувствам, Виктор выплескивал на нее свою любовь, она же… она всего лишь хотела его, ей было интересно, что происходит между мужчиной и женщиной в постели, и она решила узнать. Ей хотелось этого, он знал это и чувствовал, но вот любви она не испытывала. Ему было больно это осознавать, и иногда в такие моменты он сам себя убеждал в том, что это не так, что она просто испугалась их взрослых отношений, что, не смотря ни на что, она все же еще несовершеннолетняя. И под конец чтобы утешить себя совсем, говорил себе, что когда ей исполнится восемнадцать, она вернется, вернется для того, чтобы быть с ним. Он знал, что врет себе, но иногда сердце сжималось настолько, что только эта ложь помогала выжить.
С каждым днем становилось все труднее и труднее продолжать вести свой обычный образ жизни. С каждым днем он все отчетливее и отчетливее ощущал, что ему не хватает Лены. И с каждым днем он все больше убеждался в том, что она с ним не будет даже пытаться связаться.
Единственная ниточка связующая их, или точнее его с ней, были сны, в которые она врывалась каждую ночь без стука и дарила ему свою любовь. А утром он просыпался опустошенным и вновь заставлял себя жить.
Когда его страданиям настал предел, он решил что нужно что-то менять. Для начала он уволился со школы. Он не знал, что будет делать дальше, но там оставаться у него больше не было сил. Затем он решил немного отвлечься от своей любви, а для этого очень подходит смена климата. У него были кое-какие сбережения, и он решил уехать из Москвы хотя бы на недельку, куда нибудь на море, чтобы отвлечься. А после он задумался над тем, что будет, когда он вернется. Ведь по возвращении, его здесь опять будет ждать слякотная зима-весна, и он с новой силой ощутит на себе свое одиночество. И тут в его голове созрел план. План, который он после называл планом по издевательству над собой, планом по уничтожению всех чувств внутри себя, планом, проверяющим его выносливость и сдержанность.




Будем рады видеть вас здесь:
http://kvmfan.forum24.ru/?1-13-0-00000302-000-100-0-1236540442

 Отправлено: 09.03.09 19:50. Заголовок: Лена довольно быс..

Лена довольно быстро освоилась в Женеве. Начала изучать немецкий я зык. Школьную программу проходила самостоятельно, а по окончанию, должна была написать несколько проверочных работ по каждому предмету и сдать выпускные экзамены в школе для детей русских поданных при Российском посольстве в Швейцарии.
Конечно, не проходило дня, чтобы она не вспоминала Москву и всех дорогих сердцу людей. Но она в принципе и от природы была не очень эмоциональна, а сейчас вообще училась отгонять нежелательные мысли. В голове составила список тем, которые запрещены для прокручивания. И строго выполняла установку, в любой момент, когда мысли по этим темам все же посещали голову, что случалось не редко.
«Зачем думать о том, чего уже не вернешь, и чего не будет, зачем добавлять себе еще лишнюю боль».
Она с головой окунулась в учебу. Кроме того, любое новое географическое место, это всегда своего рода уход от реальности. От той реальности, к которой привык, которая стала твоя. И пока это новое, еще не «твое», оно всегда интересно и отвлекает. Лена изучала город, гуляла по такой удивительной и непривычной для нее альпийской местности, каждый день узнавала, что-то новое про город, страну, культуру этой страны.
Она вернулась к занятиям спортом, училась кататься на горных лыжах, точнее она немного умела, как истинная спортсменка. В Москве ездила несколько раз на горнолыжные базы, но ее катание было любительское, а здесь она три раза в неделю обучалась у профессионального инструктора. Не лучшее, конечно время для обучения данному виду спорта, учитывая ее положение, но она была отлично физически подготовлена, поэтому, не смотря на протесты родителей, настояла на том, что не может бросить спорт. Она понимала, что в последние несколько месяцев беременности у нее и так не будет этой отдушины, и главное не будет того единственного, что она позволила себе оставить из прошлой жизни - спорта.
Еще ее ежедневной традицией, чуть ли не ритуалом стало, каждый день читать в Интернете Российские новости, ей были интересно все, даже интервью президента, ей бы в голову раньше не пришло, что все это когда ни будь, станет ее интересовать. Так же ежедневно, она переписывалась с девчонками – «Ранетками», общалась с ними в ACQ. Таким образом, была в курсе всех событий происходящих в школе. Наташа писала ей, что родители собираются, отправить ее учиться в Германию после окончания школы и предлагала Лене присоединиться к ней, раз уж она все равно оказалась в Европе. Девчонки были шокированы поспешным Лениным решением остаться у родителей, они не знали, что на то были веские основания. А так как Лена не сказала им истинных причин, то и сейчас ответить отказом Наташе на ее предложение, вроде, как и не обоснованно. Поэтому Лена обещала Наташе подумать, хотя сама прекрасно понимала, что не может быть речи об учебе, во всяком случае, в этом году.
От девчонок же Лена узнала, что Виктор Михайлович ушел из школы. Вот в тот момент, когда она получила эту весточку из другой жизни, ее запрет не думать о нем не сработал. Сколько бы она не пыталась этого не замечать, но все напоминало о нем, даже то, что совсем его не касалось. Все. Начиная с того, кого нельзя было еще назвать человеком, но кто придал уже заметные округлости ее фигуре. И заканчивая, ее инструктором по горным лыжам, которого она выбрала то изначально не за спортивные достижения, а за его невероятную внешнюю схожесть с Виктором Михайловичем.
«Почему он ушел из школы? Даже не доработав до конца учебного года. Причин девчонки не знают, но сказали, что он ходил как в воду опущенный после нового года. Где он теперь, как?»
Она не могла сказать определенно, как к нему относится. Да и сейчас это сложно оценить объективно, пока идет ее привыкание к нынешней обстановке и осваивание в ней, все прошлое временно отодвигается на второй план, словно откладывается на неопределенный срок. Но в ее случае хочешь, не хочешь, но к прошлому придется вернуться, потому что от этого прошлого у нее останется ребенок, который все время будет напоминать ей о Викторе. Да и нечестно, наверное, не сказать ему о ребенке. В тот момент, когда она попросила родителей оставить ее здесь, она просто видела это единственным выходом. Да и сейчас в принципе согласна, что это единственный выход, но в любом случае мужчина имеет право знать, что у него есть ребенок. Хотя она не представляла, как она ему это скажет.
«Как вообще об этом говорят. Приду с ребенком и скажу: «Вот моя дочь… кстати она твоя»… Смешно. Особенно: «Твоя…». Да я его на «ты» никогда не называла… не называла, зато полезла к нему в постель и еще умудрилась забеременеть… Дура… маленькая и бестолковая, а все хотела взрослой казаться… И зачем? Зачем, было рушить такой прекрасный наш мир? Да «НАШ»! Потому что было много чего, что было только наше с ним и больше ни чье… Что-то личное, известное только нам двоим и оберегаемое от посторонних. Пусть, даже это была не любовь… а спорт… взаимовыручка… дружба… Но это было только «наше»! Есть много вещей, которые больше, чем любовь… довольно часто и дружба - больше чем любовь».
Она подошла к зеркалу, повернулась к нему боком, подняла футболку начала разглядывать свой живот. Ей казалось, что он действительно округлился, хотя мама говорила, что в два месяца этого еще не может быть. Она обняла ладошками свой живот и сказала вслух, смотря на собственное отражение, но обращаясь к невидимому собеседнику:
- Есть еще кое-что, что точно только НАШЕ… Малыш, в котором равная часть от тебя и от меня, который не просто память, прошлое. А он осязаем… точнее она… дочка! Во сне была дочка. Она живое доказательство того, что когда-то были «Мы»… Пусть и всего одну ночь.

 Отправлено: 10.03.09 21:37. Заголовок: Виктор, решив отвлеч..

Виктор, решив отвлечься от своей любви к Лене, придумал план. План, который он после называл планом по издевательству над собой, планом по уничтожению всех чувств внутри себя, планом, проверяющим его выносливость и сдержанность.

Витя пошел в тур-фирму и купил себе недельный тур в Швейцарию. Ему было без разницы, какой там будет горнолыжный курорт, и какие там будут цены, единственным условием было, чтобы это было недалеко от Женевы, города, где жила Лена с родителями и братом. Именно недалеко, а не в нем самом.
Он, таким образом, проверял сам себя. Он знал, что может сесть на автобус или поезд и увидеть ее через два часа, но не ехал к ней. Он просто был недалеко от нее и пытался решить для себя что-то наверняка. Хотел поставить себя хоть перед какой-то определенностью. Ему надоело постоянно мучиться из-за нее. Почему если она посчитала возможным вычеркнуть его из своей жизни, он должен ее сохранять в своей. Почему если она не хочет с ним связываться, это должен делать он.
Эта поездка была для него как выжигание собственного сердца. Именно выжигания до такой степени, чтобы от него не осталось ничего, чтобы даже зацепится, было не за что. Чтобы остался только пепел, среди которого не может ничего вырасти и прорасти. Он хотел ничего не чувствовать, хотел вычеркнуть ее из своей жизни, но понимал, что этого не сделать, как бы сильно он не старался.
Сегодня у нее был день рождения и у него был повод позвонить ей и поздравить ее, но он не сделал этого. Он просто упивался какой-то собственной болью, которая поселилась в его душе, и не хотел даже телефонной связи с Леной. О чем они могут говорить? Ну, поздравит он ее, ну поблагодарит она его. А дальше что? Повесить трубку и все? После этого будет только больнее. Он почти весь этот день провел на лыжах, а когда вернулся в номер, заказал бутылку коньяка. Он хотел напиться и забыть хотя бы на вечер о ее существовании, но, сделав пару глотков, он отставил от себя бутылку и стакан. Это не поможет.
В последний день своей недельной поездки он не катался. Он просто гулял и дышал свежим воздухом, тем же, что сейчас дышала и Лена.
Он понял, что не сможет ее забыть, как бы не пытался. Не смотря на то, что она младше него, не смотря на то, что она еще и не девушка в полном смысле этого слова, а только превращается в нее, она обосновалась в его сердце и не хотела оттуда уходить. Он вначале пытался ее прогнать, но после понял, что это бесполезно. Ему было одновременно и больно и приятно ощущать частичку ее где-то глубоко в себе. Он любит ее уже давно, и любил, не смотря ни на что. Если он раньше не мог избавиться от этого чувства, то зачем от него избавляться сейчас, когда они все равно не вместе. Так хоть останутся воспоминания о ней, теплые и приятные. Зачем мучить себя и дальше, заставляя забыть ее. Ведь свою любовь к ней можно хранить в себе как что-то хорошее, как символ того, что он еще живет, что его сердце еще бьется.
Лена была в его жизни какой-то неуловимой тенью. Звуком умолкшего звонка, трубку после которого он не успел снять. Снегом, который таял в руках, стоило его взять. Светом, погасшем в окне, который едва загорелся. Она была не далеко, но не с ним.
Только сейчас он в полной мере понял, что между ними ничего не может быть. Та ночь, после которой она уехала, была всего лишь полуночным сном, который она ему подарила перед своим отъездом. Он не знал, почему она уехала, почему решила, что теперь он ее враг. Она просто исчезла из его жизни и ему нужно с этим смириться.
Внезапно он почувствовал боль от угасшей мечты, которая прошла через него и свалила его в поток пустоты. Боль оттого, что Лена перестала быть его мечтой. Ведь мечтают о чем-то несбыточном, а его мечта сбылась. Она была в его руках, и он наслаждался ею. А то, что его мечта была столь скоропалительной, ну так что же? Она же все равно была. Хотя сейчас в голове и образовался замкнутый круг, так как мысли вертелись с неимоверной скоростью, сбивая его и заставляя вообще усомниться в той ночи, когда он был так счастлив. Он уже в какой-то момент и сам поверил, что ничего не было, что ему все это только приснилось. Но нет, он был с Леной, он любил ее. И пусть его счастье длилось всего несколько часов, но оно было, и он был благодарен Лене за то, что она осуществила его мечту. Мечту любить ее.
Сейчас же он должен был осуществить ее мечту. Она не хотела с ним никаких отношений и уехала, а он должен смириться с ее желанием и отпустить ее.
Ему было очень трудно терять ее, девушку, которую он любит. Но он ведь ее и не терял. Для того чтобы что-то потерять, нужно этим чем-то обладать. А Лена ему не принадлежала, и он ее уже давно потерял. Сейчас их даже не связывает дружба, которая была между ними раньше. Ему было трудно представить, как он будет жить дальше без нее, но ведь он и раньше жил без нее. Тем не менее, у него сейчас сердце просто кричало навзрыд и терзало душу, потому что он не умел терять, пусть даже он и не обладал Леной по-настоящему, для него ее отъезд стал самой большой душевной потерей и травмой.
Он хотел ее вернуть, хотел ее любить. Он понимал, что ему будет больно, но он не сможет ее забыть, она будет всегда жить в его сердце. Да, он оставит ее там, укроет своей любовью как одеялом и не позволит ее никому тревожить. Это будет только его боль и счастье, только он сможет приподнимать это одеяло и заглядывать в глубину своего сердца, чтобы насладиться хотя бы мгновениями того счастья, что она ему дарила. И он всегда будет ей благодарен за это и уже сам не позволит ускользнуть этому теплому, но такому тоскливо-грустному чувству.
Он отпустил ее. Отпустил всю боль, которая столько месяцев мучила его из-за нее, отпустил все обиды на нее, отпустил все непонимание и всю недосказанность. Оставил в своем сердце только чистую любовь к этой девочке, а ей позволил жить спокойно. Даже пожелал ей, чтобы в ее жизни появился, кто нибудь кто сможет ее приласкать на своей груди и помочь ей отпустить ее боль, которую он ей хоть и ненароком, но причинил своей любовью. Он не смог войти в ее жизнь и сделать ее счастливой, так пусть его место займет тот, кто будет ее достойнее.
А его жизнь продолжается. Он не знал, что будет дальше, но сейчас вздохнул с облегчением, как будто и правда отпустил Лену. Он смотрел вдаль и видел ее уплывающий силуэт, который растворялся в воздухе, унося вместе с собой и всю его боль. А он смотрел ей вслед как будто и, правда видел последний раз и лишь грустно улыбался, в то время как на ресницах блестели слезы.


Будем рады видеть вас здесь:
http://kvmfan.forum24.ru/?1-13-40-00000302-000-100-0-1236627000

 Отправлено: 11.03.09 19:09. Заголовок: Дорогие мои! Мне стр..

Скрытый текст

Дорогие мои! Мне страшно выкладывать эту проду. И не потому что она не веселая. А из-за резонанса, которые вызвали предыдущие. Хочу повторить одно. Девочки, это всего-навсего фик, выдуманная история, равно как и герои.

- Хелен, осторожней, - с еле-заметным акцентом произнес молодой человек. Он не говорил по-русски, но в процессе тренировки Лены, выучил десятка два предложений на русском, которые наиболее часто приходилось употреблять в ее адрес, чтобы хоть как-то призвать ее разум, но, зная упрямство Лены, на нее это слабо действовало.
Она и сегодня, практически вынудила Эдгарда забраться на третий подъем горы. И как он не сопротивлялся и не говорил, что она еще не достаточно подготовлена к таким крутым, практически вертикальным склонам, Лену не возможно было переубедить, и когда она, не дослушав его, запрыгнула на подъемник, ему ничего не оставалось, как последовать за ней.
Когда она спрыгнула с подъемника и огляделась вокруг. Она просто замерла от восторга и от боязни дыхнуть. Вокруг была такая тишина, что даже дыхание на фоне ее казалось ударом колокола, а слова вообще были взрывом. И он еще отговаривал ее от этого уровня. Пропустить такую красоту. Она словно находилась на вершине мира, макушке всех земных поверхностей. Если посмотреть по сторонам, то вокруг только небо белое, а внизу немного спуска, немного белых деревьев и снова небо… небо… такой густой туман или пар. Даже казалось, что облака не над тобой, а внизу… или вообще что ты внутри облака.
- Вау… Эдгар, какая красота. И ты скрывал ее от меня несколько месяцев… И еще сегодня не хотел пускать.
Он ей начал объяснять на немецком языке вперемешку с польским, иногда добавляя русские слова, свое возмущение. И из всей этой многословной, наставнической речи она поняла одно, что на данном спуске есть два очень опасных участка, практически вертикальных узких, и с крутыми поворотами. А еще, что зря она его не послушалась… И как она не может понять, что он волнуется за нее.
«Волнуюсь за тебя», - где-то я уже это слышала. Лучше бы ты не волновался, чтобы лишний раз не напоминать о нем… Смешно.… Ну почему? Почему, каждое твое слово, действие, поступок мне напоминает другого? Или я тихо схожу с ума?»
Она уже устала проводить параллели, не хотела этого, но они сами собой образовывались. Их общение с Эдгардом было не многословным, она плохо еще знала немецкий, он совсем не знал русский, но достаточно хорошо владел польским, научился от бабушки полячки, которая так и не заговорила на языке своего внука. Учитывая сродность русского и польского, они с Леной друг друга понимали, но в принципе старались объясняться жестами, точнее он наглядно показывал движения, она повторяла. Ей было так очень даже удобно, с тех пор как она жила в Женеве, как-то не расположена она была к беседам, а в спорте и без слов все просто и ясно.
Он был молодым парнем всего двадцати лет и по возрасту совсем не должен был смахивать на «мать наседку» или «папу страуса» (в том смысле, что у страусов детей папы воспитывают), коим иногда казался Виктор Михайлович, но тем не менее, Эдгард иногда на них смахивал. Кроме всего прочего он даже внешне был похож на Виктора Михайловича, такой же высокий, спортивный темноволосый и светлоглазый. Она, конечно, считала, что все это придумала, но когда он на день рождения подарил ей скейтборд, она окончательно решила, что все это не выдумка.
«Либо все спортсмены одинаковы и больны спортом… Чем болеют, то и дарят… Виктор Михайлович вечно мячи баскетбольные по поводу и без. И когда мне было хреново, он пришел с мячом, словно душу можно мячами вылечить… И этот туда же со своими досками, эту самую душу, которую я далеко загнала, достал со дна и растревожил… и это в мое же собственное семнадцатилетие… Возраст о котором все поют и слагают стихи… о котором все, кто не дожил мечтают, а кто прошел вспоминают с ностальгией… А я из-за его доски провела бессонную ночь со слезами, воспоминаниями и бредовым разговором с дочкой о папе… и все из-за какой-то бестолковой доски, которую и применить-то по назначению в ближайшее время не смогу»
Учиться в ее положение сноуборду, это уж было слишком, даже для ее сумасбродства. А Эдгард не был посвящен в подробности, поэтому ему было просто сказано, что сноуборд отложим до лучших времен, когда она в совершенстве овладеет лыжами.
- Хелен, ты поняла?
- Поняла, - не слыша его предшествующих слов из-за своих мыслей, и даже не задумываясь о том, что именно она должна понять, ответила Лена.
Ее уже трясло в предвкушении спуска. Было желание слететь на скорости, хотя этого она себе позволить не могла, и одновременно не хотелось покидать это небо. Но на небо всегда можно вернуться, благо на это придуман подъемник, а в горах нет ничего прекраснее, чем лететь вниз.
Она приготовилась к спуску, он как обычно должен был ехать за ней. Договорились, что перед опасными участками, по его сигналу, она остановится. Он очень надеялся на ее благоразумие, и на то, что увидев их, она сама испугается спускаться на лыжах, а сойдет пешком. Сейчас их показать не было возможности, потому что они были скрыты под туманом.
Ленка, как обычно, начинала с довольно широкого шага, потом входя в кураж, все сокращала и сокращала его, скорость соответственно увеличивалась. Уже практически прямо летя, можно сказать, не касаясь горы, она увидела, что впереди словно пустота…
Горы не видно… начала тормозить… услышала его крик, не закончив маневр… интуитивно обернулась… от этого телодвижения правая нога не успевшая до конца присоединится к левой, вывернулась… пластмассовый ботинок сковывающий движение ноги, не позволил на такой скорости вернуть ногу на место… несколько секунд продолжала лететь прямо на одной лыже… потом пропущенный поворот… дерево по прямой… нога у груди… и голова в снег.
- Хелен…Хелен…
Открыла глаза… ужасно больно… на лице снег или слезы… само лицо в его руках… и глаза синие… совсем не его, а другого… все как тогда… боль… мужские руки и глаза… и ее отсутствие эмоций, женских криков, а только редкие стоны.
- Где больно? Что с ногой.
И только сейчас она поняла, где больно. На этот раз, в отличие от прошлого, место боли было обозначено явно. Болело, нет, просто резало внизу живота, который до сих пор был прижат к дереву. Вот тут до нее дошел результат ее безалаберных действий.
- Доченька! Дочка… Сашенька…
- Какая дочка?

Яркий свет… солнце… снег... и горы вокруг… под тобой… над тобой… и везде снег. Ребенок в голубом зимнем спортивном комбинезоне катается в снегу как игрушка неваляшка и пытается то же самое сделать с мамой. Ленка, оказав для виду сопротивление, словно под натиском падает на снег, прихватив за собой дочь. Смех раздается по окрестным лесам… смех и снег на руках на щеках и на детских ресничках обрамляющих лазурные глаза…
И снова снег… но нет уже яркого света… снег на земле на небе в воздухе… или туман. Она стоит на вершине горы… везде туман. Полет вниз… в туман… снег в лицо и уже не такой нежный, а колючий, жесткий как песок… снег в руки, в ноги, в голову, в лицо. Она чувствует его иголки через одежду… снег продолжает ее атаковать… приземление… и снег над ней… воздух заканчивается… дыхание останавливается… ловит воздух, а глотает только снег… и откуда-то сверху крик… нет рев: «Лена-а-а». Тело, один болевой комок… из последних сил пытается вырваться из белого плена на зов… прикладывает все усилия… превозмогает боль… и…
Открывает глаза. Снова все белое, но уже не снег, не туман, а постель и стены. Белые стены. Поняла. Вспомнила. Осознала.
«Вот и все… нет больше ничего… теперь совсем ничего нет… и все «Наше», осталось только в воспоминаниях… и даже то единственное ради чего отказалась от прошлого, не уберегла… девочка в голубом костюме осталась там в горах… в снах…»
Слезы на глазах… соленые капельки, уже стали постоянными навязчивыми гостями ее глаз, они уже чувствовали себя там как хозяева… слезы в душе.
Взгляд встретился с другим, теплым, маминым. Вера хотела сказать: «Это всего лишь сон», но подумала, что не самая подходящая фраза сейчас, на данный момент неизвестно что страшнее сон или реальность.
- Ну, как ты? – Вера гладила дочь по волосам.
- Нормально.
- Что болит?
- Душа…
- Прости… Понимаю, доченька. Но и это пройдет.
- Пройдет… пройдет…
- Тебе всего семнадцать. Впереди вся жизнь. У тебя будут еще дети.
- Да… будут, - просто монотонно повторяла мамины слова Лена, - «Будут… Только ЕГО дочки не будет… я пожертвовала им ради ребенка… и теперь нет ни его, ни дочки»
- Мам, а кто там был? Девочка?
- Лен, зачем это сейчас?
- Мне важно, мам. Кто?
- Мальчик.
- Мальчик? Сын… А я его дочкой звала.
«Хотя Сашенька и мужское имя… красивый был мальчик… да… может это был и мальчик… в таком возрасте не понятно… и сейчас… и сейчас это действительно не важно… Нет ни мальчика, ни девочки… Никого нет…»
Она вытерла кулаком глаза и отвернулась к стенке.

 Отправлено: 12.03.09 21:36. Заголовок: * * * Виктор вернул..

* * *
Виктор вернулся в Москву и принялся за поиски работы. В обычную школу ему идти не хотелось, и он вспомнил о приглашении быть тренером в одной спортивной школе. Еще когда они с ребятами побеждали в соревнованиях, ему предложили там место, но тогда он не хотел менять школу, в которой работал, пусть даже и на место гораздо перспективнее. Сейчас же он решил попробовать, и ему повезло. Правда было не совсем обычно тренировать малышей, но в этой школе были такие правила. Тренеру давали группу детей, и он их вел в течение нескольких лет, пока они не станут взрослыми и не начнут побеждать в соревнованиях. Интересно было и то, что, несмотря на то, что дети были от семи лет, по истечении двух лет тренировок они ездили на крупные соревнования по России, а те, кто выигрывал, после ехали за границу, так же на соревнования. Конечно в течение этих двух лет дети так же соревновались с другими командами. Но больше это были просто команды из их школы.
Виктору дали команду из мальчиков, это было его единственным условием и он начал их тренировать. Ощущения были необычные. Ему было интересно наблюдать за семилетками, которые бегали по залу и хотели выделиться друг перед другом. Все были разные, но одинаковые в одном, в желании быть командой.
Часто после тренировок он замечал, что в зале остается один мальчик из его команды – Дмитрий. Несмотря на то, что во время тренировки все дети выматывались до предела, он и после того как все расходились, продолжал бегать с мячиком и повторял те приемы, которые у него не получались. За ним всегда приходила мама, и тогда он довольный мчался к ней и рассказывал, чему он научился за сегодняшнюю тренировку.
Со временем у Виктора вошло в привычку оставаться с Димой после того как все разойдутся и показывать мальчику то, что у него не получалось выполнять. Этот ребенок сразу понравился Степнову. Может быть своей напористостью, может быть своим упрямством, а может быть своим желанием быть лучшим и добиваться успеха.
По рассказам родителей, Виктор знал, что он в детстве был таким же. Если у него что-то не получалось, он это делал до тех пор, пока у него это не выходило. Он, так же как и этот ребенок, с детства мечтал заниматься баскетболом. И пусть его результаты не оправдали его желаний, сейчас он был счастлив. Ему не хотелось быть каким-то чемпионом. Он радовался тому, что обучает этих малышей, а до этого радовался, что работал в школе, и приучал детей к здоровому образу жизни. Сейчас же ему большую радость приносили победы его команды, чем желание самому где-то поиграть.
Так как Дима с Виктором часто оставались на дополнительные тренировки, как-то со временем на них стала присутствовать и мама ребенка. Она заходила за ним, когда они еще играли, и просто садилась на скамейку и наблюдала за сыном. Девушку звали Алиса, Виктор при знакомстве с ней еще удивился такому странному имени. Она была на два года младше него. У нее были голубые глаза и темные волосы, спускающиеся чуть ниже лопаток. Когда она смотрела на сына, у нее на лице отражалась только любовь и радость и лишь изредка проскальзывала грусть.
Общение всей этой тройки не выходило за пределы зала, где обычно проходили тренировки. Они могла обменяться какими-то словами в зале, но ни один, ни второй не видели необходимости в продолжение этого общения.

* * *
Оставшиеся два месяца до окончания школы, прошли как в тумане. Лена ушла головой в учебу, и изучение немецкого языка. А ночами её преследовал один и тот же сон. Она старалась за день утомлять себя по максимуму, чтобы ночью не видеть снов, но сон ее преследовал. Она стала пить чайниками кофе, чтобы не спать, но кофе на нее действовало с точностью наоборот. В конце концов, потеряв надежду избавиться от сновидения, она дала себе установку относиться к сну как к мечте, к надежде. Мама ведь права, будут еще дети, почему бы не отнестись к этому ребенку из сна как к будущему. После этой установки, сны стали реже, а после и вовсе исчезли.
Все, что связывало ее с прошлым, что отвлекало ее от последних печальных событий – это общение с девчонками по ICQ. С Наташей они договорились общаться исключительно на немецком языке, и той и другой нужна была практика, и это общение было для них как игра. Наташа по-прежнему предлагала вместе поехать в Германию. Говорила, что с ее спортивными способностями ее в любой ВУЗ возьмут. Действительно в Европе практиковались такие договорные условия обучения. Ты заключаешь с университетом договор: тренироваться в университетской команде по баскетболу и защищать честь учебного заведения в соревнованиях, а университет обязуется обучать тебя практически бесплатно. За обучение ты платишь, но тебе тоже платят вроде зарплаты спортсмена, в общей сложности обучение и получается почти бесплатно. Лена всерьез об этом задумалась, и занялась тщательным изучением немецких университетов.
Каждый день проходил по одинаковой программе без отклонений в сторону. Сегодня мирное течение было нарушено случайно выпавшем из ящика снимком УЗИ, фотографией ее, так и не родившегося малыша. И снова буря эмоций. Нет, не слез. Она сильная, ну или очень старается быть такой. Хотела порвать, чтобы больше никогда случайно не наткнуться, но удержалась, спрятала так далеко, чтоб можно было достать, но только при желании.
Включила компьютер, зашла в ICQ и с головой ушла в прошлое, точнее в напоминание о нем. Девчонки – это все, что у нее осталось.
- Лен, к тебе гости, - услышала голос мамы.
А через минуту:
- Привет, Хелен!
Ах, да, еще Эдгард. Ну, он скорее не остался, а появился. После того несчастного случая, он стал ей ближе. Она, конечно, забросила занятия горными лыжами, но надеялась, что это не надолго и скоро пройдет. Она успокоится и сможет вернуться к спорту, а сейчас просто не могла, слишком больные ассоциации спорт у нее вызывал, в частности горные лыжи.
Эдгар, после того как узнал, что Лена была беременна и потеряла ребенка, чувствовал себя виноватым, и в том, что вообще позволил девушке съезжать с такого опасного для новичка спуска.
Он стал часто ее навещать. Сначала искал повод, а потом она сама его попросила, заходить, когда захочет, и перестать придумывать оправдания, зачем он это сделал.
Ей нужен был в тот момент, хоть кто-то кроме родителей, кто был бы рядом, живой, а не картинкой в окошке ICQ. Теперь Эдгард учил её языку, говорил с ней на-немецком, и исправлял ее, когда она ошибалась. Эдгард же и посоветовал Лене пойти на филологический факультет. По той причине, что с ее еще слабым знанием языка – это самая лучшая специальность. Во-первых, филологи всегда говорят на правильном языке с минимальным диалектом, на литературном языке, который собственно, она и учит, а во-вторых, на этом факультете нет дополнительной нагрузки в виде специальных терминов.


Таким вот образом, после успешной сдачи выпускных экзаменов в швейцарской школе, Лена и оказалась в Германии. Она заключила контракт с Берлинским гуманитарным университетом, предмет договора был тренировки и выступления в соревнованиях от имени университета, срок контракта, первоначальный, один год, а если все условия соблюдаются и при согласии обеих сторон, контракт продлевается. Наташка, которая не определилась со специальностью, точнее ей было все равно, тоже последовала за своей подругой. Наташка болела музыкой, но считала, что высшее образование всегда нужно, поэтому и пошла в тот же университет вслед за Ленкой.
Они жили вдвоем в одной комнате студенческого городка, хотя дома практически не находились. Кроме учебы, которая была еще не сильно напряженная на первом курсе, у них были увлечения и обязательства. Лена тренировалась четыре раза в неделю, раз в две неделю были выездные игры, а Наташа развела активную деятельность по организации музыкальной группы в Университете, искала соратников.
В свободное время, довольно редкое, они гуляли вдвоем по Берлину, разговаривали по-русски и наслаждались звучанием своей родной речи. Берлин нравился Лене, гораздо больше Женевы. В нем было конечно много европейского, но он очень напоминал Москву, во многом. Особенно восточная его часть, в которой было велико влияние Советского союза и советской архитектуры. Он не был таким шумным как Москва, своего рода провинциальная столица. Кроме того Лена могла охарактеризовать город, одним словом: «Понятный». Даже если бы она не знала по-немецки не одного слова, она бы не побоялась здесь находиться одна, не побоялась бы заблудиться без языка. Достаточно себя и карты и можно обойти его хоть пешком, хоть на автобусе без страха заблудиться.
Конечно, русский ум поражали странные немецкие особенности, например их страсть все считать, по-русски это можно было бы назвать – болезнью. В этом городе не только дома имеют свой порядковый номер. Все деревья в городе, а их не мало, посчитаны, на каждом значится табличка с номером, на каждом столбе тоже табличка с номером. На каждой автобусной остановке цифровое табло, где обозначены номера проходящих маршрутов, и количество времени оставшегося до их прибытия, что удивительно время всегда совпадает. В общем, везде цифры.
Еще немного даже пугала немецкая страсть жить по правилам. Не одному бы немцу в голову и не пришло, что можно сесть в машину и не пристегнуться, как это делают русские. Или просто накинуть ремень, и то только тогда, когда на горизонте маячит офицер патрульной службы. Все правильно, до тошноты. Дорога поделена на пять частей, как минимум. В середине собственно сама дорога автомобильная, чаще тоже поделена зелеными насаждениями на две односторонние, по краям красные дорожки для велосипедистов, и самые крайние тротуары для пешеходов. И не одному немцу не придет в голову пойти по велосипедной дорожке или тем более по автомобильной, переходят дорогу только в положенном месте и только на зеленый свет. А в выходной день семейные пары неизвестно, во сколько могут встать, но в девять часов они уже сидят в кафе или прогуливаются по парку, и это вместо того, чтобы выспаться после рабочих будней.
А в общем, в Берлине им было не плохо, и они не чувствовали себя совсем чужими. Русская речь, порой, слышится чаще, чем немецкая. А количество приезжающих русских музыкальных групп, вообще ввело девчонок в шок, им казалось, что в родную Москву эти группы посещают гораздо реже, чем города Европы. Сначала девчонки старались по возможности посещать все концерты, потом стали пропускать половину, а после вообще выбирать только то, что нравится и действительно заслуживает их внимания.


Будем рады видеть вас здесь:
http://kvmfan.forum24.ru/?1-13-40-00000327-000-0-0

 Отправлено: 14.03.09 16:44. Заголовок: Так, как-то незаметн..

Так, как-то незаметно, вновь наступила зима, а с нею и тот день, когда Виктора покинула Лена. Ровно год назад, он был с ней и думал что у них еще все впереди. Конечно, за это время он вспоминал ее, и ему было очень одиноко и грустно, оттого что ее нет рядом. Но сегодня боль была ощутимей, наверное, оттого, что именно в эту ночь он был счастлив, так как никогда раньше. Но он прожил этот день и постарался вновь вклиниться в свою жизнь.
Но вскоре наступил день рождение Лены, и ему вновь стало больно. Он помнил, как раньше уговаривал себя, что она вернется, и они будут вместе, едва ей исполниться восемнадцать, и он весь день провел как на иголках, в ожидании хотя бы весточки от нее, прекрасно понимая как безрезультатны его мечты. Ведь прошло почти полтора года, а от нее так и не было ни одной весточки. В этот день он не работал. Заранее знал, что не сможет спокойно что-то объяснять детям, и решил лишний раз не пугать малышей. Он просто сидел дома, в тишине и ждал хотя бы звонка. Вспоминал те немногочисленные встречи с Леной, их общение, их взгляды, наконец, их первую и единственную ночь. Смотрел на ее фотографии, которые были у него еще со времен побед их команды в баскетболе, когда он еще работал в школе и с репетиций группы «Ранетки». Он любовался ее зелеными глазами, загадку которых он так и не успел разгадать, смотрел на ее губы, которые так и не успел зацеловать, смотрел на ее непослушные прядки волос, и ощущал, как будто держал их в руках, их мягкость и шелковистость.
Он помнил, что год назад решил ее отпустить, но вспоминать о ней, ему никто не мог запретить. Пусть многие думают, что это глупо, любить девчонку, которая тебя бросила и которой ты безразличен, он в своем сердце хранил только светлые образы этой девочки.
За пять минут до наступления нового дня, он налил себе в бокал немного коньяка и выпил его залпом:
- Надеюсь, ты в эту минуту гораздо счастливее меня. А если нет, пусть в твоей жизни появится тот, кто сделает тебя счастливой. Просто знай, я люблю тебя, но ничего от тебя не хочу.
После жизнь Виктора опять пошла своим чередом. Снова были тренировки, только теперь уже более взрослые, так как его команда уже дважды победила в соревнованиях. Впереди у них были соревнования с Петербургской командой по баскетболу, которая считалась очень сильной среди таких команд.

Виктор так же, как и прежде оставался с Димой после тренировок, так как личной жизни у него не было, а видеть, как ребенок стремится к успеху, ему очень нравилось. И, так же как и раньше, иногда на этих тренировках присутствовала Алиса. И со временем эти дополнительные, совместные, веселые тренировки начали заканчиваться все чаще и чаще в кафе, где они просто смеялись и веселились. Но, не смотря на это, их отношения не выходили на личные. Иногда Виктор сам отвозил Диму домой и тогда в знак благодарности Алиса кормила его ужином.
В один из таких вечеров, Виктор набрался смелости и спросил ее об отце Димы. Она долго молчала, он уже хотел, было извиниться, но она заговорила. Как ему показалось, ей просто необходимо было выговориться. У нее в глазах стояли слезы, а потом и вовсе побежали по щекам.
Ее история была трагичной. Она в шестнадцать лет влюбилась в парня, который был на два года, ее старше и она видела, что тоже ему не безразлична. Но он почему-то не делал никаких попыток к сближению. Постепенно все как-то закрутилось, и они начали встречаться, а после он ее оставил. Не бросил, нет, просто сказал, что между ними ничего не может быть и им лучше расстаться сейчас, чем после страдать еще сильнее. Она не понимала его, не знала, что случилось, и поэтому долгое время пыталась узнать, что было не так. В итоге он признался, что у него врожденный порок сердца в очень тяжелой форме. Он долго не будет жить, и чтобы ее не мучить, он и решил расстаться. Со временем она его убедила, что пусть лучше это недолгое время они проведут вместе, чем будут страдать врозь. Так они и поженились. У них родился сын, а через пять лет мужа не стало.
Когда Алиса успокоилась, она попросила рассказать Виктора свою историю. Он вначале не хотел затрагивать больную тему, а после подумал что, выговорившись, ему может быть легче.
И он так же открыто, как до этого это сделала Алиса, рассказал ей о своей любви. Легче ему от этого не стало, просто в тот вечер между Алисой и Виктором установилась какая-то цепочка доверия, они переступили какую-то внутреннюю черту, которая раньше отгораживала их. С того дня они стали друзьями. И эта дружба была необходима, им двоим. Они оба чувствовали боль от потери любимых, не смотря на то, что Алиса уже ничего не могла сделать, а у Виктора еще был шанс все изменить. Только он понимал, что изменить ничего нельзя.

Постепенно они стали все больше и больше времени проводить вместе и в ее день рождение, которое они отмечали дома у Алисы, куда были приглашены ее друзья, во время медленного танца, Виктор и Алиса впервые поцеловались. Этот поцелуй не был, чьим то одностороннем желанием, он произошел так естественно, как будто они к этому долго шли. Не было ни смущения, ни неуверенности. Они просто посмотрели друг другу в глаза и одновременно потянулись к губам друг друга.
С того вечера их отношения перешли на новый уровень. Они не спешили и не пытались ускорить развитие того, что между ними зарождалось. Просто теперь их встречи начали носить характер свиданий, а поцелуи со временем перестали быть больше дружескими и перешли в поцелуи небезразличных друг другу людей.
Однажды Алиса подхватила сильный грипп, и Виктор несколько дней жил у нее, пытаясь сбить сильную температуру у нее, и заботится о Диме.
Когда она стала чувствовать себя хорошо, и Виктор собрался переехать обратно к себе, она попросила его остаться у нее. Он задумался, а затем предложил ей выйти за него замуж.
Они оба понимали, что не будут любить друг друга так, как Алиса любила мужа, а Виктор любит Лену. Но так же оба понимали, что им хорошо вместе и что это гораздо лучше, чем и дальше вести непонятные отношения. Да и они вроде как встречались уже давно.
Так они и сыграли свадьбу. А Виктор, не зная, будут ли у них с Алисой общие дети, уже очень сильно любил ее сына Диму и относился к нему как к своему. Да и мальчик очень привязался к нему. Поэтому он попросил Алису позволить ему оформить все документы на официальное отцовство ее сына. Она не возражала, только обрадовалась этому.

 Отправлено: 16.03.09 00:03. Заголовок: В довольно бешеном р..

В довольно бешеном ритме для девчонок и прошел первый год обучения и год адаптации. За год, Наташа нашла все-таки единомышленников и своими силами они организовали музыкальную группу, состав которой несколько раз вначале менялся, но в конечном итоге остались те кто, как говорится: «спелись». Лена, естественно, тоже оказалась в этой группе, ее даже уговаривать не пришлось, она с удовольствием, словно окунулась в прошлое, и к тому же добавила еще одно занятие для заполнения и без того загруженного распорядка дня. Чем больше занятий, тем меньше времени на то, чтобы думать, просто любые думы вели в одну сторону, в которую очень не хотелось идти.
Наташины родители, которые продолжали курсировать между Германией и Россией, часто навещали девчонок. И после уже окончательного определения состава студенческой группы, после того как ребята сыгрались, и стали почти одним организмом, Боб Кантер нашел группе продюсера. Им несказанно повезло, они понравились и после месяца пробных выступлений, группа потеряла статус «Студенческой группы», приобрела название: «Tremor», продюсера и годовой контракт на выступления в немецких клубах.
Таким образом, через год обучения с баскетболом было покончено, контракт Лена продлевать не стала, а с головой ушла в музыку. Тем более то количество выступлений и соответственно репетиций не оставляло времени ни на что кроме учебы.

Скрытый текст

Чуть-чуть, так сказать логическое завершение этого периода, а ниже вторая прода.

 Отправлено: 16.03.09 00:06. Заголовок: Дорогие наши, кто ещ..

Скрытый текст

Дорогие наши, кто еще с нами, чуть выше есть тоже сегодняшний пост, не пропустите.

- Ленусь, Ты чего? – потормошила Наташа подругу, которая была в каком-то оцепенении и даже не прореагировала на приветствие Платонова.
- А? Что? Все хорошо, Наташ. Привет, Коль, - очнулась она, сопровождая свое приветствие, поцелуем Платонова в щеку.
Она огляделась. Просторный зал. Народ, много народу. Слезы, вздохи, объятья. Гул самолетов взлетающих и приземляющих. Все как всегда, но одно большое отличие, которое просто согрело душу, вернуло в реальность и окончательно уверило в том, что она дома: объявление о рейсах на русском языке. Спустя три года, она снова там, откуда уезжала на три недели, а пропала на столько лет. И вот она снова может вдохнуть родной московский запах и зимний морозный российский воздух.
- Неужели я здесь. Я даже не предполагала, что так соскучилась по России, - просияв изнутри и снаружи, подумала Лена, но, судя по реакции окружающих, подумала она вслух и очень громко.
Как только они с группой загрузили в автобус инструменты, чемоданы и собственно себя, она села к окну и отстранилась от окружающих, впитывая каждую забытую и новую детали родного края за окном.
Все как тогда. Зима. Снег. Дорога. И даже тот же день. Вот такая насмешка судьбы. Когда определились с расписанием тура в России, и оповестили их. Она была шокирована тем, что Москва – двадцать шестого декабря. Ровно через три года после ее отъезда из этого города.
В автобусе было шумно. Группа «Tremor» первый раз была на гастрольном туре в России, поэтому иностранцам все было интересно, и Наташка с Колей, как гиды, удовлетворяли их любопытство. Делали они это эмоционально, шумно, они же рассказывали про свою родину. Лена улыбалась, иногда поглядывая на них, но в дискуссии не участвовала. Она, в отличие, от Наташки, не была здесь три года, и поэтому у нее собственных эмоций было через край и не хотелось углубляться еще и в чужие.
После отъезда Лены в Берлин, когда стало ясно, что в Россию она не вернется, во всяком случае, в ближайшие шесть лет, родители предложили Петру Никоноровичу пожить с ними, пока они работают за границей. Петр Никонорович согласился, без внучки ему было очень тяжело одному в Москве, тем более это не навсегда, когда-нибудь контракт его детей закончится, и они вернуться домой. Вот и получилось, что на каникулы Лена ездила не домой, а в Швейцарию к родителям, деду и Эдгарду, который тоже стал частью ее семьи.
Наташкины родители, хоть и проводили большую часть времени в Германии, но все-таки жили в Москве, поэтому она каждые каникулы проводила дома в России. Собственно здесь в России у нее были не только родители, но и близкий человек, как не странно им стал Коля Платонов.
После окончания школы Женьку родители отправили в Лондон учиться на юриста, она с ее знанием английского и с большим окружением русской золотой молодежи, быстро освоилась в чужой стране, и забыла про свою. В первые учебные каникулы, через год после окончания школы ученики бывшего 11А решили встретиться и выбраться на пару деньков, на природу. Собственно в этом походе и возникли симпатии между двумя давно знакомыми и одновременно незнакомыми людьми Наташей и Колей. Чисто дружеские симпатии, которые за пару лет переросли во что-то большее. Коля учился в медицинском в Москве, Наташа - в Берлине, но любые каникулы: рождественские, летние, они старались проводить вместе. Благодаря Коле ей удалось, если не забыть Юру, то хотя бы заглушить боль от его потери, и понять, что жизнь продолжается.
Лена смотрела в окно и душа ее пела, и все ноты этой музыки отражались в глазах и на улыбке. Когда автобус въехал в город и последовал по знакомым местам, Лена не выдержала и попросила водителя остановиться. После того, как она взяла сумку и последовала к выходу, разговоры в салоне прекратились, и все недоуменно посмотрели на Лену.
- Лен, ты куда?
- Ребят, до концерта еще восемь часов. Я нисколько не устала, а если б и устала, то прогулка по родному городу, лучший отдых. Я прекрасно знаю где гостиница, обещаю, приду во время и приведу себя в порядок… Так соскучилась по Москве, не хочу тратить часы на безделье в гостинице.

Она шла по улице ни о чем не думала, а просто дышала родиной… дышала Москвой... дышала детством. Предновогодняя Москва не такая как Берлин, там все ярко красочно за лампочками не видно не домов, не деревьев, не людей, а здесь менее помпезно и от этого намного уютнее. Католическое Рождество прошло вчера и сразу, не откладывая в долгий ящик, с города снимают рождественские платья. А в Москве только-только все украсили.
Время было восемь утра. Среда. Обычный рабочий и учебный день. Лене безумно захотелось пройтись мимо своей школы, хоть одним глазком взглянуть. Собственно ради этого она и вышла из автобуса, пройтись по тропкам детства.
Показались голубые стены до боли знакомого здания. Она оперлась на ограду и наслаждалась картиной перед глазами. Все как четыре года назад. Ученики спешащие и не очень. Окна, разукрашенные снежинками и другими бумажными поделками учеников. Дымок сигареты из-за угла и периодически поглядывающие в сторону входа испуганные глаза курящих. Группки учеников возле скамеек, на них, мирно и эмоционально обсуждающих, то что произошло за несколько часов, что они не виделись.
Она закурила и наблюдала за школой сквозь дым. Свет в окнах.
«А вон окна спортзала. Вот бы здорово было сейчас увидеть Виктора Михайловича. Но не увижу, его здесь давно нет. И хорошо, представляю чтобы он сказал, увидев меня с сигаретой. Точнее не сказал, а проорал бы: «Кулемина, у тебя совсем ку-ку поехало? Ты же спортсменка».
Ленка непроизвольно засмеялась, над своими мыслями, словно реально услышала его голос. Бросив сигарету, пошла куда глаза глядят, просто без цели. Но как не странно глаза глядели в одном направлении. Дорога от школы к дому. И снова в голове образ его, идущего рядом с Ленкиной сумкой в руках, и о чем-то эмоционально жестикулирующем. Подъезд. Окна, где сейчас живут чужие люди. Аллейка, где она бегала по утрам с ним. Все напоминало ей о близком друге, которого она потеряла из-за нелепых признаний, чувств и эмоций.
«Да! Чувствую «тропки детства» по которым я хотела побродить превратились в «тропки тревожной юности». Ну и пусть!
Долой запреты! Сегодня я могу, и буду думать о нем. Один день или пять дней тура. Потом я вернусь в Берлин и снова закрою эту тему. Но сейчас я хочу. Я дома. Я там где «Наш мир», пусть и бывший, но «Только наш мир» и здесь нет места Эдгарду. Мир детства, мир желаний, мир первой любви, а возможно и мир моего сердца. Здесь царствует Виктор, это его королевство».
Она забрела в парк. Тот самый парк, свидетель ее первого дня взрослой жизни и одновременно последнего дня в Москве. Упала на снег, и на расстоянии пару сантиметров вдохнула его запах. А еще говорят, что снег не пахнет… Еще как пахнет! И самый белейший снег в альпийских горах, не сравнится с московским снегом. Снегом, напоминающем о детстве, и о счастье.
Серые глаза смотрели на серое небо, и в них снова проснулся тот ребенок, который потерялся четыре года назад. Взрослая, независимая и самостоятельная девушка, которая живет одна без родителей в чужой стране, учится, играет на на бас-гитаре в довольно известной группе и зарабатывает на жизнь, на обучение; девушка, которая пропиталась чуждым бытом и обычаями, о чем свидетельствует кольцо на безымянном пальце левой, а не правой руки, как обязательство стать чьей-то женой в будущем; девушка чужая, иностранная – осталась в Берлине. А на снегу лежала, тщательно забытая, и упорно запрятанная самой же собой на глубину души, девочка. С той же искренней, чистой, солнечной и счастливой улыбкой, давно забытой и неожиданно вернувшейся.
«Я счастлива! Я дома, там, где сердце. И пусть тело опять покинет этот дом через неделю, но сердце все равно будет здесь».

 Отправлено: 17.03.09 22:24. Заголовок: Они были женаты п..

Они были женаты пол года, и Виктор был счастлив. Конечно, отношения с Алисой были далеки от тех, которые у него были с Леной. Лену он любил безумно, не оглядываясь ни на что и не обращая внимания ни на кого. Он испытывал к этой девчонке весь букет чувств – и любовь, и нежность, и ласку, и заботу, а иногда и злость, и ненависть. Только она могла зажечь все его чувства одним взглядом или одной улыбкой, а иногда даже просто своим присутствием.
Не смотря на то, что он был женат, он не выбросил из своего сердца ту девочку, которую так полюбил, и которая так внезапно исчезла из его жизни. Да, он любил жену, но в их отношениях не было бушующей страсти. Их отношения напоминали спокойные, тихие, без взрывов эмоций. И Виктора это устраивало.
Конечно, он иногда выпускал из укрытия своего сердца любовь к Лене. Он не пытался загнать ее обратно, когда она напоминала о себе, а просто оставался в одиночестве и с болью в сердце вновь и вновь переживал те счастливые моменты, которые у него были связаны с ней. Затем с грустной улыбкой вновь укладывал свою любовь на дно своего сердца и души, и прикрывал ее все тем же одеялом из своих чувств, как когда-то это сделал впервые, находясь в Швейцарии.
Один день в году он отгораживался от всего мира и позволял побыть себе наедине с самим собой. Этот день был 26 декабря, день, когда он был так счастлив и день, когда Лена сбежала. В этот день он отключал телефоны и ото всех исчезал. Вот так было и сегодня.
Прошло три года с момента отъезда Лены и пол года с момента его женитьбы. Он просто гулял по улице. Без всякой цели, просто бродил и как обычно в этот день, думал о ней.
Наверное, именно поэтому он не сразу понял, когда наткнулся на афишу концерта какой-то немецкой группы, что на ней нарисована Лена. Вначале он подумал, что так размечтался о ней, что просто увидел похожую девушку и принял ее за нее, как с ним раньше случалось не раз, но когда присмотрелся, понял, что это действительно она. Рассмотреть ее как следует, он не успел, так как услышал недалеко от себя крики и какие-то возгласы. Обернувшись на звуки, он увидел, что из клуба выходит эта самая группа, афишу которой он только что рассматривал.
Все произошло буквально за какие-то секунды, но Виктора пригвоздило к земле настолько, что он даже не мог пошевелиться и забыл, как надо дышать. Он уловил среди этой группы, светловолосую девушку и сомнений в том, что это Лена, у него не возникло. Он пытался рассмотреть ее, но он стоял не так близко, да и фанаты окружили их со всех сторон. Но он видел ее счастливую улыбку на лице, а в руках она держала охапку цветов, видно подаренных ей на концерте. Они быстро сели в машину и уехали, а Виктор так и остался стоять на месте.
Неожиданно поняв, что задыхается, он начал хватать воздух ртом. Не смотря на то, что он ее и не забывал, эта мимолетная встреча, да даже и встречей это не назвать, это мимолетное видение, выбило его из колеи. Он вновь посмотрел на афишу, напротив которой так и стоял и начал разглядывать на ней Лену. Конечно, эта картинка мало, что ему говорила о ней. Единственное что он понял, так это то, как Лена попала в эту группу. В нее входила еще одна знакомая ему девушка – Наташа. Он знал, что она уехала в Германию после школы, а так как девчонки видно продолжали общаться, Наташа, наверное, и позвала Лену с собой, в результате чего они и организовали группу.
Он еще долго стоял на улице рядом с этой афишей и клубом, из которого недавно уехала вся группа. За эти три года, он свыкся с мыслью, что они не могут быть вместе, и даже не думал о том, что они могут, когда нибудь встретиться. А вот сейчас… Он знал, что если бы захотел, мог бы найти ее сейчас, но зачем? Разве это могло бы, что нибудь изменить? Она отказалась от их отношений много лет назад, он принял ее решение и даже женился на другой. Зачем же сейчас что-то ворошить? Ничего ведь не изменится, только ему будет еще больнее.
Судя по всему, она была счастлива, а он ведь именно этого и хотел. Хотел, чтобы в ее жизни все было хорошо. Взглянув в последний раз на афишу, он развернулся и пошел домой. Любовь к ней в нем будет жить всегда, он это понял только что.


Будем рады видеть вас здесь:
http://kvmfan.forum24.ru/?1-13-40-00000327-000-40-0-1237236985

 Отправлено: 18.03.09 21:41. Заголовок: Вот пожалуйста, для ..

Скрытый текст

Вот пожалуйста, для всех кто вчера был привлечен как свидетель, обещенная прода. Распишитесь в получении.

Последний концерт в России. Последний город их тура, Санкт- Петербург. И радость от встречи с родиной сменяется печалью от уже близкого расставания. Еще целых три года насыщенных событиями и пустотой в душе. Все, что ее когда-то наполняло, осталось здесь, еще тогда три года назад.
За окном мелькали огни вечернего города. Музыканты ехали на автобусе в гостиницу, обсуждали только что законченное выступление. Лена снова ушла в свои мысли, как тогда в Москве. Только сейчас и прогуляться не выйдешь. Поздний час, да и город не на столько знакомый.
«Завтра новый год. Возвращение в Германию… И снова три года… Еще три года без дома… Кого ты обманываешь? Хоть себе скажи правду. Ты уверена, что вернешься?»
Конечно, она не была уверенна, а точнее даже знала, что не вернется. Просто так было легче. Легче после поступления в университет сказать себе, что через шесть лет после его окончания ты вернешься домой. И тогда жизнь течет спокойно. Ты радуешься каждому дню в чужой стране потому что надеешься, что в конце концов вернешься домой.
Но это было давно три года назад. А потом первые каникулы. Мама, папа, дедушка, Сережка… и Эдгард. Потом еще год. Рождественские каникулы. Снова Эдгард такой приятный внимательный, и с таким родным лицом. Она порой сама сомневалась, видит ли она лицо Эдгарда, когда смотрит на него или перед глазами совсем другое лицо. Но этот рядом, а тот другой далеко и где-то в прошлой жизни. А Эдгард все понимает, все знает, даже то трагическое, что не известно Виктору. Шрам остался на всю жизнь, но боль поутихла и она смогла встать на лыжи. Снова носились все каникулы с Эдгардом по горам. А потом вернулась в Берлин, все встало на свои места. И снова отсчет. До возвращения домой осталось четыре с половиной года.
Учеба, концерты, поездки по стране и иногда в другие страны Европы. Довольно частые приезды Эдгарда в Берлин. И как то непроизвольно он заполнил душевную пустоту. Нет, не заполнил, она строго настрого наказала себе никого больше в душу не пускать, достаточно и одного раза. Он просто помог немного забыть о той боли, что была внутри. Как обезболивающее, болезнь не лечит, но может заглушить. Действует верно, но временно и ненадолго.

Автобус затормозил, чем вернул Лену в реальность. Выгрузили инструменты.
- Наташ, не хочешь прогуляться?
- Ленусь, поздно уже. У нас же завтра утренний рейс.
- Да ладно. Что впервой. А я пойду, прогуляюсь. Хотя бы здесь недалеко. Подышу последний раз Россией.
- Лен, ну какой последний раз? Ты умирать, что ли собралась?
- Да это я так.
- Ну давай, составлю тебе компанию.
- Да нет, Натах. Если ты устала, иди конечно, я здесь недалеко.
Она побрела по вечернему городу.
Случайный взгляд на безымянный палец левой руки, и легкая улыбка на лице, увидев блеск металла отражающего свет фонарей. Вспомнила приятное чувство вставать утром и видя кольцо ощущать приятное тепло внутри от того, что есть кто-то кто с ней связан и будет рядом, когда она этого захочет. Опять мелькнули мысли.

Два года учебы. Месяц каникул. Семья, родные. Прогулки с Эдгардом по вечерам. И как-то так спокойно рядом с ним. Да, все та же пустота. Не уют, нет. Но какое-то спокойствие, тепло и спасение от душевного одиночества. Приятное проведение времени. В общем, юношеская романтика обычная для периода студенчества. Ей хотелось быть как вся молодежь. Вот только в сердце она никого больше не хотела пускать.
Потом был неловкий их первый поцелуй. Почему-то оба смущались. А в конце каникул он подарил кольцо. А она… Она приняла. Согласилась на помолвку до окончания университета. Помолвка, это еще не свадьба. Но еще один лучик надежды в душе. Надежда, что после окончания университета, если она не вернется домой, то она не будет одна. Что через четыре года, которые она отсчитывает, жизнь не закончится, А то порой ей становилось страшно, когда она думала, что ее ждет либо дом, либо пустота.

Холодный зимний ветер отвлек ее от мыслей о прошлом и напомнил, что она в северной столице, а не в Москве и тем более в Берлине, и одежда не самая подходящая для вечерних зимних прогулок. Сменила направление к гостинице.
Продрогшими окончательно пальцами дернула за ручку двери. Обменявшись пару словами по-русски, чем несказанно обрадовала администратора, который слышал в основном только иностранную речь от жильцов, взяла ключи.
Снова взгляд на кольцо и уже печаль. Вспомнила. Осознала, что завтра улетает. И сейчас, здесь в России там, где он, единственный кого она позволила впустить в сердце, это кольцо не символ связывающей нити, а символ разлуки с близким человеком.
Пять дней она ходила, там где ходит он, видела тот же русский снег, дышала тем же воздухом, словно ОН совсем рядом, как будто напиталась им и набрала сил на следующие три с половиной года. Теперь снова чужая страна.

- А-а, - крикнула Лена. Сама не поняла, что произошло. Оступилась, видимо начала падать. Какая-то сила удержала ее от падения. Опустила глаза. Поддерживающая рука на талии. Кольцо. Извинения. Отдергивание руки. Подняла голову. Глаза… Мужское лицо. Взгляд.

Скрытый текст

Росписи можно поставить здесь: http://kvmfan.forum24.ru/?1-13-40-00000327-000-40-0-1237236985

 Отправлено: 19.03.09 14:23. Заголовок: Взгляд. Синие глаза...

Взгляд. Синие глаза. Отвернулась. Зажмурилась.
«Сон».
Открыла глаза. Страшно поднять взгляд. Подняла.
«Его глаза… Нет, не сон. Но как во сне. Синие, родные глаза. Как тогда в пелене после боев. Его сильные руки и родные глаза. Только бы не проснуться. Глаза. Руки, как всегда поддерживающие…Кольцо… на руке было кольцо… Женился!»
Тело свело судорогой. Она не могла пошевелиться и только смотрела неотрывно в эти глаза. Глотала воздух, чтобы сказать хотя бы: «Здравствуйте!», но на выдохе не слышала от себя ни одного звука. Миллион иголочек по всему телу, словно от электрического заряда. Не выдержала. Опустила взгляд.
«Только не уходи! Как продлить сон? Что сказать? Поздно… Он женат… Все поздно. Вот и потерян один лучик надежды. Часы отсчета приближающие к возвращению остановились… Зачем возвращаться? Здесь больше нет никого. Все».
Хотела уйти. Не может сдвинуться с места. Тело не слушается.
- Ленка, - тихо, хрипло. Откуда-то из прошлого. Из той единственной ночи.
Подняла глаза. Дрожь по всему телу от его взгляда.
«Как отпустить? Не могу. Завтра уеду и больше никогда не увижу. И будут только сны. А сейчас он рядом… осязаем. Сон который можно потрогать…
Всего одна ночь… прощальная… осознанная… Чтобы запомнить навсегда, прежде чем расстаться навечно… Но как?»
Открывшаяся кабинка лифта вернула к реальности.
«Надо подниматься наверх… Неужели так уйдешь?»
Взгляд на ключ с номерком. Голос не слушается.
- Четыреста тридцать девять, - выпалила шепотом.
Ноги как бетонные. С трудом подняла. Зашла в лифт. Последний взгляд, смущенный и одновременно умоляющий. Его глаза. Закрывающиеся створки лифта.
«Все… Не придет… Что он обо мне подумает? А если придет, что дальше? На кого я похожа? Нет, не придет…»

* * *

Виктор выходил из гостиницы в Санкт-Петербурге, где у него состоялась деловая встреча, на которую он специально приехал из Москвы. Уже был вечер, и он, воспользовавшись приездом в северную столицу, хотел навестить своего друга, которого не видел уже два года. Он спешил, и, не заметив девушку отходящую от стойки администратора и направляющиюся к лифту, столкнулся с ней.
Начав извиняться, он поддержал ее за талию, чтобы она устояла на месте и не потеряла равновесие и, выпустив ее из объятий, посмотрел на нее.
Снова нехватка воздуха, снова звон в ушах, снова ее неуловимый, но такой ее, родной запах, снова сердце забилось со скоростью света, выпуская наружу всю его любовь, снова воспоминания вынырнули из глубин его души и памяти.
- Ленка... - Виктор и сам не понял, произнес он ее имя вслух или про себя.
Она стояла перед ним такая родная, близкая, но при этом такая далекая, такая чужая.
Она почти не изменилась, только волосы стали длиннее, и фигура приобрела очертания не девочки подростка, какой он помнил ее, а взрослой соблазнительной девушки. А глаза… глаза изменились. Раньше в них всегда горел огонек какой-то радости, и они постоянно светились какой-то загадкой, которую он так и не успел разгадать. А сейчас эта загадка исчезла. Нет, ее никто не разгадал, она просто исчезла, испарилась и сделала ее взгляд более взрослее. Только он сейчас не знал, что ему нравилось в ней больше, те исчезнувшие искорки или же этот появившийся взрослый, все понимающий взгляд.

Он стоял и, не отрываясь, смотрел на нее, пытаясь запомнить каждую черточку, каждое изменение в ней, потому что понимал, что они сейчас вновь разойдутся. Но неожиданно ее голос прорвался через пелену его мыслей и он изумленно на нее посмотрел. Правда спросить он ничего не успел, так как она обогнула его и пошла в сторону лифта.
Он остался стоять на месте, пытаясь понять, для чего она назвала ему свой номер в гостинице. Если бы хотела поговорить, она бы так и сказала, а то ограничилась просто цифрой и ушла.
Ладно, этот вопрос он выяснит у нее. Слишком долго он ждал этой встречи, чтобы сейчас от нее отказываться.
Виктор поднялся к ней на этаж и, найдя ее номер, остановился рядом с дверью, не решаясь постучать, и в то же время, желая этого больше всего на свете.
Вздохнув побольше воздуха в грудь, он тихо постучался. Открыв дверь, и не слова не говоря, Лена посторонилась и показала жестом, что он может войти.
Он прошел в комнату и остановился, продолжая стоять. Не решаясь начать разговор первым, он ждал, когда к нему подойдет Лена. Но она прошла к бару и предложила ему коньяка. Не смотря на то, что Витя спиртное практически не пьет, сейчас он не отказался от бокала коньяка, и она налив в два стакана, подошла к нему. В одной руке держа свой бокал, вторую она протянула с бокалом к нему, при этом, смотря ему в глаза и продолжая молчать.
Виктор перевел взгляд на ее руку и, потянувшись к бокалу и взяв его, внезапно замер, а рука дрогнула.
У нее на пальце было кольцо. Она замужем.
Он стоял и не мог пошевелиться. Одно дело представлять и даже желать, чтобы в ее жизни все было хорошо, и совсем другое дело столкнуться с реальностью. Он все еще любит ее и сейчас, зная, что она уже никогда не будет с ним, что у нее есть другой, вся боль поднялась с новой силой, окуная его в себя. Он даже начал проклинать эту встречу, начал винить себя в том, что поддался своему сердцу и пришел за ней в номер. Лучше бы было все, как и раньше, лучше бы этой встречи вовсе не было. Сколько же можно ему страдать, сколько еще эта девчонка будет выворачивать ему всю душу на изнанку.

Видно Лена заметила его состояние, потому что она опрокинула в себя до сих пор державший в руках бокал коньяка и подошла к нему. Он только хотел что-то сказать, но она закрыла его рот, своими маленькими пальчиками, а затем поцеловала. Легко, нежно. Виктор еще не успел собраться с мыслями после этого прикосновения, а она уже сделала следующий шаг.
Поставила пустой бокал на журнальный столик, а затем, поймав его взгляд, сняла с пальца кольцо и положила его рядом с бокалом. После чего так же ни слова не говоря, прошла к постели, чувствуя на себе его проследившей за ней взгляд.
Что это было? Виктор стоял, не смея пошевелиться, и наблюдал за девушкой. Почему она себя так ведет? Что заставило ее позвать его к себе и сейчас повести себя так. Ее поцелуй и снятое кольцо, не оставляло никаких сомнений в ее желаниях и намерениях. Она предлагает ему провести эту ночь в ее постели. Но почему? Зачем ей это? Ведь прошлый раз она сама сбежала после этого, так почему сейчас этого хочет. А ведет себя почти так же, как и тогда. Хотя нет. Прошлый раз она намеренно его дразнила и доводила до того состояния, когда он уже не сможет себя контролировать. В этот же раз, она предоставила ему выбор. Они оба понимали, что между ними может быть только эта ночь, и поэтому она не хотела ни на чем настаивать. Она показала чего она от него хочет, а сейчас он должен был решить, чего хочет он сам.

 Отправлено: 19.03.09 22:09. Заголовок: Воспоминания об их п..

Воспоминания об их первой ночи были так свежи, как будто она была не три года назад, а только что. Он помнил каждое свое прикосновение к ней, помнил вкус и запах ее кожи, помнил ее руки и губы на своем теле, и понимал, что желание обладать ею, в нем будет всегда. Она даже без всяких поцелуев может завести его. Но, а что дальше? Они вновь расстанутся и сделают вид, что этой ночи не было, так же как и предыдущей?
Его взгляд упал на кольцо, которое она сняла с пальца.
Если она не любит мужа, зачем тогда вообще выходила за него замуж? Хотя, с чего ты взял, что она его не любит? Ты вот тоже женат, но это не мешает тебе сейчас находиться в номере посторонней девушки и мечтать заняться с ней сексом. Да, не мешает, но я первый бы не сделал подобного шага.
Черт! Что происходит? Он здесь, рядом с ним девушка, о которой он столько времени мечтает, она сама показала, что хочет его и вот сейчас сидит на кровати и ждет его. Ее не остановило то, что у нее есть муж, так почему он должен себя сдерживать? Он ведь хочет эту девчонку, хочет опять познать ее тело, как когда-то давно, и плевать ему на то, что будет завтра, плевать на то, что он сейчас будет изменять жене. Сейчас весь мир сосредоточился для него только в этой комнате, только в этой девушке, а все остальное не важно.
Он, так же как и она выпил залпом коньяк и поставил бокал на столик. Вновь увидев ее кольцо, он взглянул на свою руку и посмотрел на свое золотое кольцо на безымянном пальце. Она сняла свое, показав ему таким образом, что в эту ночь она не замужем, и он поступит так же. В эту ночь они оба будут свободны, а завтра… завтра наступит новый день.
Он снял кольцо и положив его рядом с ее, пошел к ней.
Она сидела на постели, слегка опустив голову, и он не знал, как лучше начать то, чего они так хотят. Он опустился перед ней на колени, оказавшись, таким образом, с ее лицом на одном уровне и заглянул ей в глаза, пытаясь хоть что-то понять по ним. Но сейчас перед ним сидела не та девочка, которой она была раньше, и в этой новой девушке он не мог ничего прочитать, не мог увидеть ее мыслей или чувств, как это было раньше.
Плюнув на все, он облокотился ладонями о кровать по обеим сторонам от нее и поцеловал ее. Осторожно, как бы проверяя, не ошибся ли он в своих предположениях относительно ее решения. Но когда она обняла его за шею и ответила на его поцелуй, у Виктора исчезли все мысли. А когда Лена начала опускаться на кровать, притягивая его за собой, и ее руки скользнули под его рубашку, у Виктора сорвало крышу.
Он не знал что сейчас его злило больше всего, но в эту минуту он не испытывал любви к Лене. Он злился из-за того, что она так открыто и откровенно предается своим желаниям. Злился из-за того, что в прошлый раз она была не такой, а маленькой и неуверенной девочкой в его объятиях, которую хотелось искупать в своей любви. Злился, что из той девочки она превратилась в эту страстную девушку, и что всему этому ее научил не он. Последняя мысль явно была лишняя, так как это было последней каплей и он, не сдерживая больше себя начал просто выплескивать на нее свое желание, забыв о том, что он ее еще и любит.
Их поцелуи стали, какими то жгучими и лихорадочными.
Тела обоих были обнажены и открыты для рук друг друга, которые разбегались по всем частям тела, подобно пламени, растопляя жаром своим все уголки его. Им казалось, что в каждой их жилке бьется жидкое пламя, и ощущение это становилось таким все сжигающим, что дыхание даже перехватывало.
Когда же они, наконец, слились тело к телу полностью, каждой складочкой, каждым возвышением, каждым углублением и сил сдерживаться больше не было, движения их стали слишком быстры, а жгучие поцелуи сочились страстью. Они казались не в себе, и напоследок он закрыл ей рот поцелуем, сочившемся огнем.

Когда же желание было удовлетворено, и они лежали по разным сторонам кровати, тяжело дыша и пытаясь восстановить дыхание, Виктор задумался о том, что он только что делал.
Для чего я срывал на ней свою злость? Я удовлетворил свое физическое желание, но я ведь хотел другого, я хотел, что бы удовлетворенной осталась моя душа, а не тело. Я выплескивал на нее свое желание, даже не думая о том, как она жила все это время. Чего ты хотел от нее, чтобы она вела себя так же, как и в первый раз? Ты прекрасно знаешь, что с того времени прошло много лет и она уже замужем, а значит и спит со своим мужем. Горько усмехнувшись над самим собой в глубине души, он вспомнил, что и сам женат, и что также спит со своей женой. Это жизнь и она не стоит на месте. Ты должен радоваться только тому, что ты не смотря ни на что, все равно был у нее первым, ты успокаивал ее в своих объятиях, когда она боялась близости, ты показывал, какое наслаждение может приносить эта самая близость. Или что ты хотел, чтобы она сейчас вела себя, так же как и тогда?
Что за черт! Прошлый раз она хоть и боялась их первой близости, она не вела себя так, как вел себя сейчас он. Она открылась и доверилась ему, потому что знала, что он не причинит ей боли. Вот и сейчас, не смотря на то, что у нее есть муж, она доверилась Виктору, ожидая от него такого же доверия, а вместо этого получила только неприкрытое ничем желание, без всяких чувств и эмоций. Он так же мог переспать с какой нибудь продажной девкой, как только что переспал с ней.
Ну почему я такой идиот! Я же люблю ее. Я знал, что у нас может быть только одна ночь, а дальше мы вновь расстанемся. Так почему я не попытался, так же как и тогда, просто любить ее. Без слов, без всяких мечтаний о будущем, просто наслаждаться этим мгновением, которое Лена ему подарила, пригласив к себе. Какая разница, почему она это делает, ты мог бы просто быть счастливым эти несколько часов. Злится он, видите ли! А то, что ты сам женат, не остановило тебя? Почему ты посчитал, что имеешь право срываться на ней только из-за того, что она замужем, в то время как она могла бы поступить точно так же. Могла бы тоже просто злиться на тебя, как это делал ты.
Почему он ведет себя так, почему не может просто наслаждаться Леной? Ведь он знал, что они не будут вместе, но боль вылезала наружу, не соглашаясь с этим. Но ему и до этого момента было больно, почему бы сейчас не усмирить эту боль хотя бы несколькими часами счастья? Не думая ни о чем, просто любить ее, как и раньше, как и всегда. Да, она вернется после этого к мужу, а он к жене, но сейчас они уже оба здесь, в одной постели, и вместо того чтобы вести себя так по-свински по отношению к ней, он мог так же, как и в первый раз просто искупать ее в своей любви.
Он повернул голову и посмотрел на Лену. Она лежала, отвернув от него голову, и ее тело сияло в отблесках ночника. Он, не думая ни о чем, пододвинулся к ней и убрал прядку волос с ее лица, привлекая к себе внимание. Она посмотрела на него, а он тихо прошептал:
- Прости меня…, я не хотел, чтобы все так получилось. – Он поцеловал ее в губы, нежно и, вложив в этот поцелуй всю свою любовь. – Если ты мне позволишь, я покажу тебе, как я на самом деле хотел любить тебя.
- Позволю…
Этого было достаточно для того, чтобы Виктор начал прелюдию к их следующей близости. В его прикосновениях на сей раз, была только нежность и ласка, а в поцелуях только любовь. Он изучал ее тело как самое большое сокровище в мире. Не спеша, не делая, каких то резких движений и перепадов, просто, как и в первый их раз, наслаждался своими прикосновениями к ней ни чуть не меньше, чем это делала она. Он хотел запомнить каждую секунду, проведенную с ней, чтобы в памяти отложилась каждая впадинка и каждая родинка ее, такого любимого им тела. Ему было наплевать на свое желание, которое вырывалось из-под его контроля, сейчас он не обращал внимания на свои потребности, сейчас для него гораздо важнее была Лена, которая стонала и извивалась под его прикосновениями. Он растягивал ее удовольствие, насколько мог, и насколько она позволила, пока сама, сгорая от желания, не потянулась к нему, требуя завершения этой сладостной пытки. Только на сей раз, это завершение было гораздо приятнее и счастливее и закончилось оно в объятиях друг друга.
Они лежали, обнимаясь, лицами друг к другу, все еще тяжело дыша, но, закрыв глаза, чтобы никто из них не заметил счастливых искорок вперемешку с болью, которые отражали их взгляды.
Когда прошло немного времени, Лена зашевелилась, и, упершись ему в плечи ладошками, положила его на спину. Виктор смотрел на нее, ожидая ее дальнейших действий, но она только смущенно улыбнулась и поцеловала его. А затем начала дарить свои ласки.
Витя даже в своих самых смелых мыслях не мог представить тех чувств, что он испытывал сейчас, находясь полностью в руках Лены. Он даже никогда не задумывался, что она может так же дарить ему ласки, как это делал он. Наверное, для этого у него не было повода. Когда они в первый раз оказались в постели, он ее так любил, что даже представить не мог, то, что она может отвечать ему тем же. Он тогда просто пытался подготовить ее к первой близости, и для него было очевидным, что ласки должен дарить он, а не она. Сегодня же он был так зол, что они в первый раз почти без всяких прелюдий завершили такой не долгий танец тел. А в следующий раз, он пытался загладить свою вину перед ней, и, разумеется, пресекал все ее попытки доставить ему наслаждение. Не потому что ему этого не хотелось, а потому что он хотел, чтобы она получила всю его любовь, чтобы она почувствовала все удовольствие.
А вот сейчас она решила отплатить ему той же монетой. Чувствуя на себе ее скользящие руки и горячие губы, он просто сходил с ума. Все эти ощущения были так необычны для него, что он уже после первой минуты ласк Лены готов был их закончить. Он и сам не думал, что может за одну ночь столько раз испытывать наслаждение, но видно с Леной возможно все.
Забыв обо всем на свете, он просто расслабленно лежал, позволяя Лене делать со своим телом все, что ей захочется. С каждой секундой сдерживаться было все сложнее и сложнее, но он заставлял себя, принуждал терпеть, так как не хотел, чтобы эта пытка прекращалась, хотел всегда ощущать на себе эти любимые губы, эти нежные руки, эти прядки волос, скользящие по нему словно ручейки огня. Он никогда в жизни не испытывал того, что чувствовал сейчас. И Лена казалось, понимала это, потому что ее ласки стали еще более откровеннее, она как будто специально издевалась над ним, заставляя прекратить сдерживать себя и когда он застонал и резко притянул ее к себе, она подчинилась ему, так как и сама уже сходила с ума от желания.
И снова наслаждение, и отдых в объятиях друг друга. Мыслей не было никаких, они просто жили этими мгновениями и не о чем не думали.
Прошло несколько часов, прежде чем они начали последний танец любви. Без всяких мыслей. Всего лишь эта ночь и больше они не встретятся, но об этой ночи не пожалеют, никогда.

 Отправлено: 20.03.09 21:42. Заголовок: Уже почти утром В..

Уже почти утром Виктор почувствовал, что Лена уснула в его объятиях. Ночь была длинной, и оба были измотаны, но он не мог позволить себе уснуть рядом с любимой девушкой. Он знал, что он должен уйти еще до того момента как проснется Лена, до того момента, как они посмотрят в глаза друг другу при свете дня. Они оба не хотели никаких разговоров. Для обоих эта ночь была лишь сном, и они хотели этот сон вспоминать как приятный.
Виктор осторожно выпустил Лену из своих объятий и встал с постели. Душ он решил не принимать, так как это займет время и может привести к тому, что Лена проснется. Поэтому он быстро оделся, посмотрел на девушку, пытаясь убедиться, что она все еще спит, и пошел к туалетному столику, на котором вечером оставил свое кольцо.
Подойдя к нему, он замер, увидев их кольца, лежащие рядом друг с другом. Он не знал, что почувствовал в этот момент. Ведь только сейчас, в его трезвом от возбуждения мозгу, пронеслась ясная мысль о том, что они оба женаты. Его не посетила мысль о том, что они изменяли своим супругам, он просто ясно увидел, что их жизни связаны с другими людьми.
Против воли он нагнулся и взял в руку ее кольцо. Он не совсем знал порядки свадеб за границей, но, сейчас вертя это тоненькое колечко в пальцах, понимал, что это может быть и подарком на помолвку, так как обычные обручальные кольца были такими как его, простое ровное кольцо. Отбросив от себя эти мысли, как он считал абсолютно сейчас не нужные, так как это кольцо все равно для Лены много значит, ведь не сняла бы она его просто так.
Лена…
Он сжал ее кольцо в ладони и обернулся к постели, на которой спала девушка. Ни о чем, не думая, он пошел к ней и сел напротив нее в кресло, все еще продолжая на нее смотреть.
Почему… зачем…
Для чего была эта ночь? Что она хотела этим показать? Или просто вихрь воспоминаний ворвался в ее память, и случайная встреча повлекла за собой случайную ночь? Еще одну случайную ночь.
Что же это такое? Он три года пытался забыть ее. Нет, не забыть, научиться жить без нее. И вот она снова ворвалась в его жизнь и опять подарила только одну ночь.
Как это мало и в тоже время как это много.
Ведь до этой ночи у него были только воспоминания той, их единственной и такой короткой для него ночи. Все несколько часов счастья, которые она подарила ему, перед тем как навсегда уничтожить своим отъездом. Все эти долгие три года та ночь была для него самым светлым и в то же время самым страшным воспоминанием. Она позволила им стать ближе друг другу, и она же навсегда развела их.
И вот сейчас все снова повторяется. Только сейчас они уже осознанно провели эту ночь вместе, заранее зная, что она закончится, так же как и предыдущая. Он не знал, почему это сделала Лена, да и, наверное, не хотел знать. Сейчас он должен был ее поблагодарить за эти несколько часов сказки, которые она ему подарила.
Виктор знал, что уже сегодня, едва он покинет этот номер, боль снова заполнит всего его, как тогда когда он узнал, что она не вернется. Он знал, что ему снова придется привыкать жить без нее. Знал, что нужно будет вернуться домой, и как ни в чем не бывало, продолжать жить с женой, знал, что будет так же заботиться о сыне, так же учить детей. А еще он знал, что, так же как и раньше будет хранить любовь к Лене в своем сердце и будет всегда ей благодарен за эти часы счастья.
Наверное, только сейчас он начал понимать, что делал многое не так в отношении Лены. Еще тогда, три года назад, он повел себя так, как ему подсказывало тело, а не сердце. Сегодня же он повел себя так, как подсказывало сердце, только открыться до конца он не смог. Да и как бы это выглядело? Встретил ее через три года, уже женатым, и начал объясняться ей в любви. Она бы просто засмеялась ему в лицо.
Он с силой сжал ладонь, где было ее кольцо, и хоть оно не могло причинить ему боли физической, он чувствовал, как этот маленький кусочек металла жжет ему руку, причиняя ему боль моральную.
А ведь это могло быть его кольцо…
Резко вскочив с кресла, он втянул в себя воздух, но не почувствовал его попадания в легкие. Он понимал что задыхается, но не мог пошевелиться. Разжав ладонь, но, все еще держа кольцо на ней, он словно очнулся и метнулся к бару. Налив в стакан воды, он выпил ее одним махом, прочищая горло и позволяя по нему двигаться воздуху.
Боль.… Нет, в этот момент он не чувствовал даже ее. Он понимал, что сам все разрушил и сейчас уже не в его силах что-то вернуть или что-то изменить.
Он вновь повернулся к постели и посмотрел на Лену. Непроизвольно в голове вспыхнуло единственное слово – прости.
Он сейчас стоял и смотрел на нее, а про себя просил у нее прощение за то, что когда-то давно, не признался ей в любви. За то, что никогда не дарил ей цветов, за то, что не мог с ней проводить все вечера, за то, что не успел изучить все ее привычки и мечты. За то, что не показал ей, как они могут быть счастливы вдвоем, за то, что может быть и не осознанно, но влез в ее жизнь и стал ее первым мужчиной. За то, что он просто хотел быть счастливым с ней, за то, что остался с ней и в ту ночь и в эту.
Он горько усмехнулся. То, за что он просил прощение у нее, позволило ему на несколько часов окунуться в счастье, позволило узнать, что счастье вообще существует, но существует только рядом с любимой. Хотя он уже однажды сумел ее отпустить, придется это сделать еще раз. Ведь он жил эти годы без нее. Хранил ее образ в своих мыслях, свои чувства к ней в своем сердце, воспоминания о ней в своей памяти. Сможет и сейчас поступить так же. Сможет заставить себя жить и может быть где-то глубоко в мечтах позволит себе надеяться еще на одну встречу с ней.
Подойдя к столику, он осторожно положил ее кольцо на стол и взял свое, так же сжав в ладони. Затем пошел к кровати, остановился перед Леной, тихо прошептал, прости, и поцеловал ее в обнаженное плечо.
Не оборачиваясь и не останавливаясь, он вышел из номера, который стал на сегодняшнюю ночь приютом для исполнения всех его желаний. Впереди его ждала, реальная жизнь и тихо закрыв за собой дверь сказки, он надел кольцо на палец и вновь оказался в сером мире, мире, в котором ему снова придется жить без нее.

 Отправлено: 21.03.09 22:44. Заголовок: Забудь... Все это бы..

Забудь... Все это было только сном,
сейчас пора тебе и мне проснуться.
Давай оставим разговоры на потом,
Чтоб было нам к чему вернуться.
Закрой все двери на замок,
Чтоб ветер памяти не мог ворваться,
Чтобы никто нам не помог
К друг другу снова возвращаться.
Давай разделим мир напополам,
Чтоб каждый снова мог любить,
Не вспоминать и не скучать по "нам",
А просто в миг о "нас" забыть...
(Анна Гайдар)

Гостиничный номер. Кровать. Протянула руку во сне. Пусто. Открыла глаза.
«Нет… Ушел…Может в ванной? Нет, конечно! Ты прекрасно знаешь, что ушел. Сразу знала, что уйдет».
Но, несмотря, на это, оглянулась на журнальный столик. Бокал и кольцо. Одно ее кольцо, там, где вчера было два. Улыбка сошла с губ. Перекатилась на другую половинку кровати, которая еще хранила тепло его тела.
Обняла подушку. Вспомнила ночь. Сама не могла объяснить себе, определиться, что это было. Это была наивысшая точка, предел. Только чего? Предел счастья или предел безысходности.
Скорее всего, граница. Ночь счастья. Одновременно ночь прощания.
Ей не хотелось подниматься. Хоть на чуть-чуть продлить очарование, которое она знала смениться болью. Болью, которая придет следом за осознанием того, что сбывшийся сон закончился и больше никогда не станет реальностью.
Звук открываемой двери нарушил очарование момента.
- Лен, ну ты чего? Ты, почему до сих пор в постели у нас самолет через два часа.
Лена взглянула на Наташу каким-то лихорадочным взглядом. И не обращая внимания на ее слова, еще теснее прижалась к подушке.
- Ты, во сколько вчера вернулась? Судя по настроению, прогулка пошла тебе на пользу.
- Да!
- Лен, что случилось то?
- Ничего. В каком смысле?
- В зеркало на себя посмотри. На свои глаза. Я со школы тебя такой не видела.
- Правда? Просто сон приснился хороший. Сказочный сон про школьные годы. Вот наверно юность в глазах и отразилась.
- Что приснилось-то?
- Хорошие сны рассказывать, плохая примета.

И снова таможня. Женский голос из рупора. Сиденье у круглого окошка. И земля уходящая из под ног. А вместе с этими домами, деревьями, дорогами и скверами, которые становились все меньше и меньше, сокращалась и ее надежда на возвращение, пока полностью не осталась под облаками.
Лена поняла всю горечь этой встречи, этой ночи. Ночи, которая не была такой спонтанной как тогда три года назад. Она была осознанная, желаемая.

Берлинское тепло, после русских морозов. Чужое тепло, согревающее, но не греющее. Зал. Немецкие слова. Английские слова. Приветствие откуда-то издалека. Холодные губы на своих губах. Ответ по инерции. Подняла глаза. Встретилась с его голубыми.
«Совсем другие глаза. И как я раньше вообще считала их похожими. Все другое, волосы, фигура, голос, губы, глаза. Все чужое… А его поцелуй при встрече? Холодные губы и ничего боле. Внутри не возникает даже тепла от соприкосновения с ними, не говоря уже о чем-то большем».
Она вспомнила неожиданное вчерашнее столкновение, и ее уже от одного только воспоминания пробила дрожь. Тысячу иголочек пронзающих все ее тело только от пересечения их взглядов, жар внутри от легкого прикосновения его руки к ее талии, ничего подобного не было у нее с Эдгардом. Та холодность в близости с ним, которая ей казалась следствием душевной травмы от ранней беременности и потери ребенка, на самом деле объяснялась совсем по-другому.
Только сейчас она смогла оценить и понять, почему ей не нравилось быть с Эдгардом. Просто вчера она узнала, что значит быть с желанным мужчиной, у нее была возможность сравнить. Эта встреча поменяла внутри нее все представление о ее жизни вне России, об Эдгарде, о их отношениях. Одна ночь перевернула все сверху на голову. И тот покой, приобретенный вместе с Эдгардом, которому она так радовалась раньше, стал убийственным. а не обезболивающим для ее души. Одна эта ночь не сопоставима по своей чувственности, страсти, эмоциям со всеми ночами, которые будут у них с Эдгардом.
«Да были раньше друзья. Был учитель и его любимая ученица. Были тренер и спортсменка. В конце концов, были мужчина и женщина. Был человек, с которым раньше меня много связывало, и было много общего и личного, «Нашего». А теперь есть «Виктор» и есть «Я»… «Он», там в далекой России, где у него теперь есть жена… «Я», здесь за тысячи километров с Эдгардом, пусть с чужим мужчиной, но с тем, который всегда рядом».
Теперь она точно знала, что не вернется в Россию после окончания университета. Чтобы она себе не говорила в оправдание своего желания вернуться, ни тоска по родине, ни любовь к Москве, не являлись истиной причиной. Каждый раз, считая года и месяцы, которые ей остались до возвращения домой, она может и не сознательно думала о том, через сколько месяцев она вернется к Виктору. А вчерашний день, подаривший ей столько радости от желания отдавать всю себя без остатка, ничего не прося взамен, и быть счастливой от этого, одновременно принес ей боль. Боль от потери Виктора и соответственно надежды на возвращение и от потери мечты. Мечты, в которой она не признавалась даже самой себе, и о существовании которой поняла, только когда ее потеряла.
«У него есть жена. У меня есть Эдгард. Который любит меня, не смотря на мою холодность, не смотря на мое известное ему прошлое. Который специально прилетел сюда встретить со мной новый год и на утро улететь обратно. А еще… Из всех лучиков надежды остался только один, колечко на безымянном пальце».
Ей было обидно, что жизнь сложилась именно так, и во многом она винила себя. Но одно она сегодня знала точно, что эту ночь она запомнит на всю жизнь, даже если никогда не увидит больше Виктора.

Скрытый текст

Прячусь в окопы

 Отправлено: 27.03.09 22:10. Заголовок: Здравствуйте! Дороги..

Скрытый текст

Здравствуйте! Дорогие наши, читатели. Простите нас подлецов за столь длительное отсутствие. Постараемся больше так надолго не пропадать. Я конечно понимаю, что такой перерыв ведет к значительным потерям в рядах читателей. Но очень надеюсь на возвращение потерянных. Ну и для тех, кто еще с нами продка. Она проходная и маленькая, потому что ту, что будет за ней, делить нежелательно. В общем. Самым стойким. Оставшимся в живых.

Выйдя из гостиницы, Виктор все-таки отправился к своему другу, как и собирался. Билет был куплен на дневной самолет, поэтому утро он позволил себе провести со своим приятелем.
Уже гораздо позже, когда он находился в воздухе, летя в Москву, он задумался над тем, как будет теперь смотреть Алисе в глаза. Как не крути, а он прошлой ночью ей изменил.
Дома он пытался вести себя, так же как и раньше, только ему почему-то постоянно казалось, что Алиса все знает, хотя она и не делала никаких намеков на это и так же вела себя, как и всегда.
Прошло не меньше месяца, прежде чем Виктор смог вернуться к нормальной жизни, к такой, какой она была до его поездки в Санкт-Петербург. Он не знал, какие чувства он испытывал больше – радость или боль, после встречи с Леной. С одной стороны было очень больно оттого, что они вновь встретились, провели прекрасную ночь вдвоем, и вновь расстались, как когда-то три года назад. С другой стороны, он всегда знал, что им не быть вместе, и радовался тому, что хотя бы еще одна сказочная ночь была прожита с ней.
Со временем все закрутилось так, что его баскетбольная команда выиграла соревнования в Москве и на подходе были общероссийские соревнования по баскетболу среди юношеских команд. Он принялся с удвоенной силой тренировать свою команду, так как победителей ждала Европа, где должны были состояться соревнования, в которых участвовали несколько стран – Россия, Германия, Франция, Италия и Испания.

***
После встречи в Санкт-Петербурге с Виктором, Лена начала строить новую, долгую, и как надеялась, счастливую жизнь. Точкой отсчета этой новой жизни стало ее возвращение в Берлин.
Нет, она не собиралась отказываться от своего прошлого, ведь все эти чудесные, дорогие моменты ее жизни останутся в воспоминаниях, и всегда будут радовать душу. Но сейчас у них с Виктором две разные жизни, две разные дороги. И к старому возврата больше не может быть.
На сегодняшний день ее жизнь велась с чистого листа. Листа, на котором нет ни строчки из прошлой жизни… той школьной, московской, прошлой жизни. Она дала себе задание, установила программу и строго следовала заданному курсу.
Днем удавалось справляться со всеми мыслями, так как днем были учеба, подруги, студенческая жизнь, концерты. Регулярные встречи с Эдгардом. И избавление от нерастраченной энергии, эмоций, дурных мыслей с помощью педалей и красной велосипедной дорожки. Как всегда спасал спорт.
И только ночью все было по-старому, тут она не могла контролировать происходящее. И стоило ей уснуть, как ее душа начинала жить, как хотела, а не как надо было. Здесь, в другой жизни, не было ограничений и барьеров, здесь она была настоящая, искренняя и счастливая.
Но сон все-таки заканчивался и начинался новый день.
На дворе стоял июль, не далее как вчера был сдан последний экзамен. Впереди предстоял гастрольный двухнедельный тур по Германии. В связи с тем, что она не могла сразу по окончании сессии поехать к родным, Эдгард прилетел сам буквально на день. Обещал сводить Лену в ресторан или ночной клуб, но такие заведения Лена не рассматривала уже как отдых в связи с частым пребыванием в них по работе. Эдгард намек понял и внес разнообразие. Вместо ночного клуба они пошли в уютное маленькое кафе, где не навязчивая музыка, никаких живых выступлений, можно посидеть днем, а при желании и потанцевать.
Как не странно, но даже днем кафе было переполнено. Хотя все объяснимо, туристический сезон. Они сели за единственный свободный столик, наугад заказали каких-то салатиков и коктейлей. Весело непринужденно обсуждали новости, они не виделись почти месяц. Эдгард рассказал как там Ленкина семья, и ей сразу захотелось к ним. Она уже ждала окончания еще не начавшихся гастролей, чтобы быстрее поехать к родителям.
-Ну, что какое продолжение этого чудесного дня, желает моя невеста?
- А мы что уже уходим? Я еще ничего не съела.
- Нет, не уходим. Я просто уточняю заранее.
- А что, у жениха есть предложения?
- Нет. Предложения жениха закончились в этом кафе, а теперь все на твое усмотрение.
- Ну, хорошо. Я на пару минут удалюсь? Вернусь и обещаю подумать.


Скрытый текст

С бОльшим нетерпением, чем прежде ждем вас здесь. Просто, чтобы знать, что не всех растеряли во времена кризиса (творческого, имею ввиду)

 Отправлено: 28.03.09 14:32. Заголовок: В подготовке и ..

В подготовке и непосредственно самих соревнованиях, Виктор и не заметил, как пролетело пол года и вот сейчас, он со своей командой юных баскетболистов летит в Берлин. Он был горд за своих ребят и, хотя Витя знал, что они сильная команда, впереди у них были гораздо серьезнее соревнования, чем были в России. Конечно он, так же как и все ребята надеялся на победу, но считал, что даже войти в тройку первых, для начала будет более чем достаточно.
С ним в эту поездку летела так же и его жена – Алиса. Виктор понимал, что в последнее время он мало времени уделял ей, да и чувствовал свою вину, хоть и за давнюю, но, тем не менее, измену. Он сам ей предложил полететь с ними, да и Дима хотел, чтобы мама полетела. Алиса прекрасно знала немецкий язык, но сразу не согласилась поехать, все-таки там Витя должен был работать.
Но Витя и Дима быстро ее уговорили, и ей ничего другого не оставалось, как согласиться на эту поездку.
Самолет начал заходить на посадку, а Виктор погрузился в свои мысли. Когда-то давно, он поехал в Швейцарию, для того чтобы забыть Лену. Он был там, рядом с ней, дышал тем же горным морозным воздухом и заставил себя отпустить ее. Сейчас он снова находится там же где и она - в Германии. Витя не знал, в каком именно городе она живет, но сам факт того, что он снова в той же стране, что и она, готовил его к тому, что снова придется сказать – прощай. Просто попрощаться с ней мысленно, так же как он это сделал в Швейцарии.
Они пробыли в Берлине неделю. С утра были соревнования, а вечерами, Витя с Димой и Алисой отправлялись на прогулки по городу изучая местные достопримечательности. С командой был тренером не один Виктор, поэтому он спокойно оставлял ребят под присмотром двух взрослых, которые всегда сопровождали выездные команды. Они тоже ездили на экскурсии на автобусе, но Степновы предпочитали гулять в кругу семьи.
Знание Алисой языка во многом помогало им и они каждый вечер увлеченно и весело проводили время. Так они вначале посетили Бранденбургские ворота, которые были символом города, а так же были самыми посещаемыми туристами и отлично узнаваемыми еще издалека. Каждый гость Берлина считал своей обязанностью и святым долгом пройти под ними для того, чтобы вернуться сюда еще раз. Затем они отправились в знаменитый Домский собор, являющийся самой большой протестантской церковью Германии. Так же посетили и самую старую церковь столицы Германии – Николайкирхе, где на сегодняшний день расположен Музей Берлина.
Побывали они так же и там, где стояла знаменитая берлинская стена, которая являлась для большинства гостей города самой главной достопримечательностью, 28 лет разделявшая столицу Германии на две части.
А вообще просто гуляли, изучая местные улочки, магазины и кафе.
В последний день своего пребывания в Берлине, когда команда Виктора заняла второе место в соревнованиях, мальчишки довольно отдыхали в номерах гостиницы, а Виктор с Алисой решили напоследок сходить куда нибудь поужинать. На сей раз вдвоем, без сына. Немного прогулявшись, они зашли в один небольшой ресторанчик, и так как Витя не знал немецкого языка, Алиса сама заговорила с подошедшим их встретить официантом.
Перекинувшись несколькими словами с молодым человеком, Алиса, улыбаясь, повернулась к Виктору и сказала:
- У них нет свободных мест, но нам предлагают подсесть к кому нибудь за столик.
- Как это? – Удивился Витя. – Не хочу я ни с кем сидеть. Пошли тогда в другой ресторан.
- Да ну, - увлеченно начала его убеждать в обратном жена. – В Европе в этом нет ничего необычного. Здесь очень часто при нехватке столиков подсаживаются к кому нибудь. Давай останемся здесь, интересно ведь. Ну, сам подумай, где мы еще так сможем поужинать? Это даже интересно. Вдруг нам вообще повезет, и нас сейчас подсадят к каким нибудь русским туристам.
- Ну не знаю, - все же попытался возразить Витя, в то время как ему уже и самому захотелось узнать, как это местные жители так спокойно ужинают за одним столиком с совершенно незнакомыми людьми.
- Ну, Вить, ну давай останемся здесь, - просяще улыбаясь, настаивала на своем Алиса.
- Хорошо, - в ответ ей улыбнулся муж. – Не могу я тебе отказать, давай останемся здесь.
Алиса тут же снова заговорила с официантом и уже через минуту их подвели к столику.


***
Лена ушла, а при возвращении увидела, что за их столиком уже сидела какая-то пара.
«Ну вот! Не успела отвернуться, а Эдгард даже здесь встретил знакомых… Вот и побыли одни…»
Увидев Лену Эдгард что-то сказал и его собеседники обернулись.
Она встретилась взглядом с мужчиной за столиком. Глаза в глаза. Ноги подкосились. Поддержалась за стул стоящий рядом.
"Он. Что он здесь делает?"
Ноги не слушались. С трудом делая каждый шаг она подошла к столику.
-Хелен, познакомся. Это Виктор. Это Алиса. Между прочим, они из России.
Лена хотела сказать какое-то приветствие, но не смогла вымолвить не слова. Просто тихо протянула руку сначала Алисе потом Виктору. Отвернулась. Села на стул, что бы не упасть.
Ее трясло. Она сама не смогла бы сказать от чего. То ли от этой неожиданной встречи, то ли от его близости, то ли от того, что здесь находилась его жена.
Эдгард, что-то говорил, Алиса его слушала. А Лена смотрела на Виктора, ничего не слышала и не видела.
Сколько прошло времени - секунда или час, пока Лена не поняла, что они с Виктором здесь не одни. Опустила взгляд на тарелку, содержимое которой так и осталось не тронутым. Ткнула вилкой. Руки дрожат. Попыталась собраться. Взяла вилку, не удержала. Звон об пол. Наклонилась, потянулась рукой. Почувствовала его руку на своей. Обдало жаром. Взгляд исподлобья в его глаза. Секунда. Две. Пять. Протягивает вилку.
«Все. Уходить отсюда срочно. Что он так смотрит?»
Поднялась. Дрожь по всему телу. Сквозь туман разговор Эдгарда с Алисой на немецком. Лена не поняла и половины, резко забыла немецкий язык. Надо оторваться от разглядывания Виктора, но не может. Оторвалась, сосредоточилась на содержимом тарелки, чтобы хоть вид сделать, что ест. Даже опущенной головой, чувствовала его взгляд на себе, как горит ее лицо, ощущала каждое движение его глаз по ее телу, словно взгляд материальный.
«Зачем мы зашли в это кафе? Не возможно находиться с ним рядом. Бежать!»
- Хелен, - Эдгард слегка коснулся ее руки.
И никакой реакции ее тела на это прикосновение. Ничего из того, что было несколькими минутами раньше от ЕГО касания.
Лена подняла горящее лицо, лихорадочно-умоляюще посмотрела на Эдгарда. Он посмотрел на ее щеки, глаза. Перевел взгляд на лицо Виктора, отражающее Ленкино. Повернулся к Алисе:
- Алиса, разрешите вас пригласить потанцевать? Надеюсь Виктор не будет против?
Они пошли на площадку. Кулемина продолжала упорно смотреть в тарелку. Не поднесла ко рту не кусочка. Наверно и горошинкой бы подавилась.
Резко обожгло руку. Его пальцы на ее ладони.
- Лен, пойдем, потанцуем.
Протестующе замотала головой. Но он уже поднял ее за руку и повел к площадке, не выпуская руки. У нее подкашивались ноги. Он это почувствовал, свободной рукой поддержал за талию. От этого прикосновения ослабело уже все тело. И только его сильная рука, не дала упасть.
Медленные движения. Ничего вокруг - ни музыки, ни людей, ни запахов еды. Только его горячее дыхание на ее лице, только глаза в глаза. И от этого тело становится еще слабее.
Перевела взгляд на соседнюю пару, чтобы дать себе передышку. Танцуют, Эдгард о чем-то говорит, отвлекает партнершу.
- Ленка, я очень рад тебя видеть, - тихим ветром прямо в ухо. Отчего мурашки покрывают всю кожу и неприличная дрожь пробегает по спине. Щеки горят от его взгляда, запаха, дыхания, рук на талии и близости тела.
«Надо, что-то сказать».
- Я тоже, Виктор Михайлович, - выдавила шепот.
- Витя.
- Что?
- Давай уже без Михайловича.
- Это важно сейчас?
- Нет.
На этом в общем все темы разговоров закончились. Хотя если бы и были, то слова давались с трудом, да и нужны ли они сейчас. Кафе, музыка, танец, ОН. Вдвоем - рука в руке, глаза в глаза. Маленькое окошко в мечту. Где мечта – это чужой дом. А она только украдкой ночью может заглянуть в чужое окно этого дома. И то когда внутри погаснет свет, чтобы ее никто не заметил.
Она сжала его руку, в которой покоилась ее ладонь. Сжала крепко, со всей силой, которая у нее была. В ответ он на мгновение прижал ее к себе и поцеловал её ладошку.
Она задрожала. Он почувствовал. Посмотрел ей в глаза так, словно увидел через них все тайны души.
- Ленка, я… я…
Мимо прошли Алиса с Эдгаром по направлению к столикам
- Я желаю тебе счастья.
Повел ее к столику. На несколько секунд задержался у колонны, скрытый ею от внимания сидящих за столиком.
- Ленка, прости меня за все, - прохрипел куда-то в затылок.
Еще раз крепко прижал ее к себе. По ее телу побежали мурашки от его губ и горячего воздуха на макушке.
Вернулись к столу. Её лихорадило. Она даже притворяться есть не хотела. Пожаловалась жениху на плохое самочувствие. Эдгард понимающе посмотрел на нее, на Виктора, и кивнул.
Попрощались. Эдгард с Алисой взаимными пожеланиями, Лена с Виктором глазами.
Она спиной чувствовала его взгляд. У выхода из зала не выдержала, обернулась. Пересеклась с его глазами. Провела с ним немой диалог. Поняла, за что он просил прощения.
«Все, за что ты извиняешься – единственное счастье в моей жизни», - сказала ему глазами.
Отвернулась и вышла из зала.

Будем рады видеть вас здесь:
http://kvmfan.forum24.ru/?1-13-0-00000366-000-40-0-1238239594