Отправлено: 04.02.09 14:08. Заголовок: Автор: kate

Фики:

1. Одна история
2. Горы
3. Другие дороги

 Отправлено: 19.02.09 16:28. Заголовок: Часть 41. Мне все ещ..

Часть 41.
Скрытый текст

Мне все еще приятно ваше внимание...

Природа. Последний побег.
В этот раз едем достаточно долго. Только по крыше барабанит легкий дождик. В унисон бьются сердца…
- Вить, я когда –то слышала, что дождь на свадьбе к счастью… А недавно совсем узнала, что и среда – самый счастливый день для свадьбы… У нас сегодня какие-то сплошные хорошие приметы…
- Лен, я тебе тоже самое без всяких примет бы сказал…
Руки начинают водить свой таинственный хоровод, та укромность, которая сегодня окутала нас, позволяет оставаться наедине и дарить трепетные ласки… Нет жара, есть щемящая нежность…
Опять машина останавливается. Опять открывается дверь… Выныриваю из машины, ожидая дождя втягиваю плечи… Но оглядываясь по сторонам вижу небольшую полянку, окаймленную лесом со всех сторон, дорога где-то в стороне. Ощущение сказки добавляет еще и то, что на еще не просохшей траве маленькими бриллиантами блестят капельки воды. Тонкие лучики закатного солнца заставляют из искриться… От этого чуда хочется только громко смеяться и почему-то бегать босиком по этой траве…
- Лен, ты чего замерла…
- Вить, так красиво… Почему-то хочется побегать босиком по траве…
- Ленок, это наш день, и мы можем делать что хотим…
- Но Вить, - и я лишь взглядом показываю на стоящего в стороне фотографа.
- Лен, просто делай сейчас только то, чего хочется…
Подхватывает меня на руки через секунду уже сам кружит меня на поляне… Мы никого не замечаем вокруг… Потом аккуратно ставит на траву… Снимаю туфли… Роса холодит ноги, но тут же теплая земля согревает теплом… Несколько аккуратных шагов, и задрав голову в небо кружусь… И в тот момент, когда переполняющие эмоции готовы разорвать душу от счастья меня подхватывают заботливые руки. И только обращаясь к небу, кричу:
- Спасибо, - и уже начиная тонуть в омуте голубых глаз шепот – Я люблю тебя, Вить.
- Я тоже очень тебя люблю, Ленка…
Стоим прижавшись друг к другу… Как будто тонкая осинка прячется за вековым дубом, а он убаюкивает её шорохом своей листвы, так звучат сейчас тихие признанья…
Но уже опять нырнули в уютное нутро машины…
- Вить, мне, почему то сейчас кажется, что меня сейчас разорвет от счастья и радости…
- Нет, Лен… Счастья много не бывает… Но ты права, остался всего лишь один маленький сюрприз… Но у нас еще есть до него немного времени…
Уже чувствуя его желание, мое лицо заливается краской…
- Вить, но…
- Лен, здесь никого нет… Мы одни в салоне, и прочно отгорожены и от всего мира, и от водителя тоже….
И рвутся заглушаемые губами стоны… И тонкий шелк платья уже не спасает от горячих рук… Разбуженные природой чувства заставляют сплестись тела… Мгновенная вспышка и нирвана… Лишь стук сердец и учащенное дыхание говорят о том, что мы живы…
И уже осторожно помогаем друг другу привести в порядок. Расслабленные тела еще помнят жар рук, но мир теперь окрашен краской нежности.
Из забытья выводит голос мужа:
- Ну что, Ленок, ты готова к последнему сюрпризу на сегодня?
- Готова…
Выхожу из машины и не понимаю. Мы на вокзале.
- Пойдем…
Иду, зачем то по перрону. Одной рукой заботливо поддерживает за талию, во второй небольшой чемодан…
- Вить, куда мы едем?
- А мы опять от всех сбегаем…
- Куда?
- Туда где наше счастье стало полным…
Улыбчивая проводница, странный вагон, открывается дверь купе и замираю в удивление на пороге… Перед глазами не обычное купе, а целый гостиничный номер… Я только когда-то слышала о том, что есть такое чудо… И вот сейчас стою на его пороге…
Два кресла у столика в углу, шторы, большая кровать и какая-то дверь, открываю её и не верю своим глазам – ванная. Лишь мерное ритмичное покачивание тронувшегося поезда напоминает о том, что мы в дороге…
- Ну, что, нравится?
Слов нет, лишь маленький утвердительный кивок головой… Оборачиваюсь. Он все еще у двери… Подбегаю и обвиваю руками его шею… Слезы радости катятся по лицу…
- Спасибо…
И восемь часов дороги превращаются в безвременье любви…

 Отправлено: 20.02.09 00:46. Заголовок: Часть 42. Решив не ..

Часть 42.
Скрытый текст

Решив не мучать Вас бесконечным количествоим деталей "делаю монтаж" (с). Мы лишь дотронемся до тех моментов, которые произошли за эти два месяца... Я по-прежнему жду вас...

Лирическая.
Конец сентября. Золотые кроны над головой подчеркивают синеву яркого неба… Солнце, которое в это время года пригревает только когда подставляешь ему лицо… Даже холодный пронизывающий ветер не может сейчас принести негатива…
Опять Комаровская дача… Теперь уже день рождения младшего Васьки. Витю уже утащили дети… Слышу только его голос в общем хоре огромного количества детских голосов… Все в сборе.
Жаль, только с Леркой мы так и не поговорили, и вот пару дней назад она позвонила Степнову. Он еще долго пытался отнекиваться, но был сломлен напором экс-Новиковой.
В один из трех вечеров нашего медового побега, мы решили рассказать друг другу все. На улице шумела уже несколько часов гроза… А мы все говорили и говорили… Опять рассказывали как жили самые сложные месяцы нашей жизни, тогда я и узнала, что забившаяся в своих истериках не замечала его отчаянных попыток быть ближе. Что отчаявшись он так же как и я причину начал искать в себе… Я до сих пор с трудом могу понять как он прошел через это один. Всех этих эскулапов… Как он все это пережил, и еще и меня все время пытался тащить из той темноты в которую я превратила нашу жизнь… А я тогда впервые рассказала ему как жила все это время… Пообещала лишь больше ни за что не оставлять в себе все… Пока держусь… И как тогда раскатился последний раз гром, как опять прорезал сизое небо солнечный луч, а как выглянув в окошко мы увидели радугу, раскинувшую свои крылья прямо над крышей гостиницы, где мы остановились…
- Степнова, ты в этом гамаке решила все проспать? – тихий голос над ухом
- Вить, - я улыбаюсь ему счастливой улыбкой…
- Я тут у Стаса плед забрал, давай тебя им укрою… Поспишь пока…
И заботливо укутывает меня, и только туго спеленатая шерстяной тканью, успеваю чмокнуть его в щетинистую щеку…
- Спасибо…
- Спи… Пока никто не хватился…
И опять исчезает в толпе детей…
Вспоминаю, как по установившейся традиции 1 сентября встречались вечером с Рассказовыми… Как они поздравляли нас с двумя самыми большими событиями. Как Игорь, долго запинаясь, произносил тост, потом долго жал Витьке руку… А Ирина в это время лишь наседкой квохтала надо мной.. То пытаясь накормить, то увести на кухню и поделиться какими-то женскими секретами…
- Виктор, присоединяйся к нам.. – кричит кто-то из мужчин, и он уже скрывается в доме, с жалостью выпускаю его из поля зрения, остается только наблюдать за веселой детской возней…
Вспоминаю, как в Питере (о да, в «медовый побег» сбежали мы именно туда) только очухались и включили телефоны, как долго напутствовал нам радостный дед, который оказался посвящен во всю эту историю с сюрпризами… Как потом звонили и хихикали в трубку Диана и Джаник, как оказалось принимавшие активное участие в разработке этого плана… Точнее принимала в нем участие Диана, с которой Витя успел стать приятелями, пока несколько раз ждал меня после работы. Джаник был привлечен лишь на финальном этапе, однако узнав о замысле – пришел в восторг.
Тишину разбивает Леркин голос, командным тоном она только успевает раздавать указания по подготовке праздничного стола. Идиллия….
Мысли перескакивают во вчерашний день… Улыбка трогает мои губы… Вчера Витя знакомился с маленьким Мишкой… Рука непроизвольно под пледом ложится на еще небольшой живот, ощущая легкой ворошение… Поехали на УЗИ, а там этот маленький непоседа все время крутился… «Спортсмен» рассмеялся врач… В это время не отводя смотрела в голубые глаза мужа, где вдруг сверкнули непрошенные гости – слёзы… И только губы прошептали уже привычное: «Привет, сынок»… А уже в машине пятнадцать минут гладила успокаивающе его плечо, потому что у него так тряслись руки, что не мог попасть ключом в замок зажигания…
Единственное, что пришлось расстаться с моей букашкой. После того, как какая-то незадачливая красавица чуть-чуть ткнула меня в пробке по бамперу, и пришлось долго торчать на дороге, Витя запретил мне садиться за руль вообще. Примчался тогда за двадцать минут с другого конца Москвы, и еще долго орал на бедную девушку… И потом запретил садиться за руль. Мне не было обидно… Смотря на его побелевшее лицо – я поняла, что свобода передвижения не стоит такого страха в глазах любимого человека…
Увидела, что такое настоящие мужские слезы... В ту ночь, утомленные страстью лежали в обнимку. Его рука привычно лежала на моем животе… И вдруг наш малыш решил пообщаться с отцом и зашевелился. Так я и узнала, как плачут мужчины от счастья.
Глаза закрыты. Прохладный ветер заставляет глубже зарыться носом в ворот свободного Витиного свитера. Запах родного человека… Свитер пришлось одеть его, потому что вся моя одежда уже не прикрывает живота, а скатывается куда-то под грудь… Такое прекрасное состояние… Это так хорошо, когда можно вот так без спросу залезть в шкаф и стащить его любимый свитер, а потом зарываться в мягкое горло носом… Лишь одно расстраивает, что с отекающих пальцев пришлось снять обручальное кольцо… Но расстаться с ним так и не смогла, ношу теперь на цепочке, рядом с крестиком… Ну и ладно, так ближе к сердцу…
- Лен, прости меня… - тихий Лерин голос над ухом, открываю глаза…
- За что?
- За тот разговор, еще весной…
- Лер, тебе не за чем простить извинений, ты тогда все правильно сказала… Я тогда хоть чуть-чуть в себя пришла… Спасибо тебе… И меня прости, что так и не смогла позвонить тебе первой…
- Лен, ты действительно не держишь на меня зла?
- Нет, Лер… Все могло быть гораздо хуже, если бы тогда не произнесла своих отрезвляющих слов..
- Лен, как у вас сейчас дела? Я смотрю , к Виктору вернулась его беззаботная улыбка…
- А сейчас, Лерка, все так хорошо, как сложно тогда было представить… - я пытаюсь подняться в гамаке, плед сползает и тугонатянувшийся свитер подчеркивает округлый животик…
- Кулемина, подожди… Вы…Ты что, беременна?
- Да, мы ждем ребенка…
- Но когда?
- Сразу после Новогодних праздников…
- И ты молчала?!!! Ленка, я вас поздравляю! Надо же всем… - и Лерка уже идет к дому, что-то бормоча себе под нос…
- Ну что, Степнова, раскололась? – слышу только его голос за плечом, пытаюсь выбраться из этого гамака…
Заботливые руки помогают мне выбраться из этой сетки, в которой я, кажется, опять прожила все последние месяцы за несколько часов…
- Вить, я тебя очень люблю, – замирая в его объятьях, беру его руку и верчу на его пальце кольцо. Вздыхаю, и второй рукой берусь за свое, спрятанное под свитером… На месте… Пусть не там оно, где должно быть, но всегда со мной, и только ближе к сердцу.
Он еще раз порывисто прижимает меня к себе… Мы входим в дом… Все уже сидят за столом, и ждут. Лишь Лера стоит чуть в стороне и внимательно смотрит на Витину руку, лежащую на моем плече.

 Отправлено: 21.02.09 01:26. Заголовок: Часть 43. Дело близи..

Часть 43.
Скрытый текст

Дело близится к концу. И как никогда нужна доза комментов. Спасибо вам за то, что читаете, за "спасибо", и за то, что не стесняетесь говорить свои мысли...

Секунда, и я улыбаюсь, видя как её глаза удивленно расширяются… Но неожиданно она подавляет свой порыв что-то сказать, и лишь жестом приглашает за стол…
Садимся. Огромный стол, за которым в сборе вся компания… Дети увлеченно шумят, попрыгивая на своих высоких стульчиках. Все, даже самые маленькие сидят за общим столом. Это ведь детский праздник. Незаметно дотрагиваюсь до живота и пытаюсь представить себе, как и наш сын скоро будет галдеть вместе со всей этой оравой. Мою руку под столом накрывает чуть грубоватая мужская ладонь. И малыш, будто почувствовав этот момент, достаточно сильно толкает наши руки… Поднимаю глаза и ловлю его улыбку… На секунду мы остаемся втроем в этом мире… Он, я и наш еще нерожденный малыш.
- Ты как? – читаю по его губам и лишь беззвучно отвечаю «хорошо».
И снова мы за столом, в кругу друзей… Кажется никто и не заметил этого секундного замешательства… Разве что кроме Лерки, подмигнувшей мне, как когда-то при внезапной встрече с ним у меня в дверях.
Звучат тосты, кипит веселье. Старые часы бьют четыре раза, и опомнившиеся родители разбредаются укладывать заметно уставших детей на дневной сон. Почувствовав момент ускользаю в маленькую комнату, отведенную хозяевами нам с Виктором много лет назад… На воздухе разморило. Хочется спать. Прямо в одежде ложусь на кровать и закрываю глаза. И только тихий скрип двери слышу в полудреме, медленно стонут пружины старой кровати, принимая на себя вес мужчины. И сразу становится тепло, потому что оказываюсь от макушки до самых пяток прижата спиной к его телу… Приподнимаю голову и кладу ей на его руку, второй его ладонь прикладываю к животу, где опять копошится ребенок…
- Бузит?
- Нет, опять папочку приветствует… Ты пришел и он затих… Ему тоже спокойно рядом с тобой… - уже почти сквозь сон.
- Спасибо тебе… - ловлю краешком сознания, хочется что-то ответить, но сил нет, лишь крепче сжимаю его руку у себя на животе…
Я опять на кухне своей Обители Одиночества. Опять кричу «Привет, эхо!» и не слышу его. Срдце бьется. Стучит в ушах. Нарастает его гул в пустом пространстве квартиры. Эхо, эхо, господи, отзовись… Молю тебя… Хотя бы ты… Иду к полке с фотографиями, там стоит одна, старая… Где я с ним, еще в 10 –м классе, нет и её… Как нет фотографий деда, родителей, Сережки, никаких фотографий… Лезу, достаю альбом с фотографиями, их тоже нет… Пусто. Холодно. Одиноко. Пульсирует в висках. Рука к кресту, нету… Нету креста… Нету кольца…
- Лен, - кто-то бесцеремонно меня трясет, - Лен, просыпайся... Тебе что-то просто приснилось…
Тепло, и так страшно открывать глаза… Где грань, между сном и явью… Нет, надо открыть…
- Витя… - крепко прижимает к себе…
- Тссс… Ленка, это был просто сон… Если расскажешь, то тебе обязательно станет легче… - укачивает на руках, как маленькую….
Напряжение, сковавшее все тело, отпускает… Вдруг вспоминаю, как не оказалось во сне кольцо и судорожное движение… на месте… значит просто сон…
-Ленка, открой глаза…
С трудом разлепляю ресницы. Такие родные глаза смотрят нежно и чуть испуганно…
- Лен, что тебе приснилось… Ты вдруг заметалась во сне…
- Одиночество…. Мне вдруг приснилось моё одиночество… И это было так страшно.
- Лен, это просто страшный сон… Все хорошо…
Согретая в тепле объятий, пытаюсь осмотреться и понимаю, что уже сумерки…
-Я долго спала?
- Нет…
- Но уже темно…
- Лен, сейчас осень, темнеет рано…
Включает свет, и все в приглушенном свете бра становится уютным…
-Вить, все, наверное, уже разъехались… - хочется говорить сейчас только о том, что кажется очень простым…
- Ленка, вообще-то когда Стас нас встречал, он всем предлагал остаться на ночь. Все этим предложением и воспользовались. Так что подъем, Степнова. Сейчас будет «взрослая» часть праздника…
- Вить, повтори еще раз…
- Что повторить ? – удивленный голос…
- Про Степнову… - повторяет, и это окончательно отгоняет впечатления, оставшиеся от приснившегося кошмара.
Еще несколько минут в объятьях и становится совсем спокойно…
- Лен, пойдем… Там Лерка наверное уже извелась вся… Она уже несколько раз пыталась сюда ворваться…
- О, Новика в своем репертуаре… Я даже могу предположить тот миллион вопросов, который она не задала мне за весь день… Все таки хорошо, что Аська с Васькой испачкались в грязи, и нас встречал только Стас…
Да, иначе бы не избежать было вопросов целый день. А потом приехали девчонки, и Лерка отправилась командовать парадом по подготовке праздничного стола…
Но все-таки надо спускаться. Уже на крыльце Витя нехотя выпускает мою руку и уходит в сторону мужчин… Прислоняюсь к столбику поддерживающему навес и задумчиво смотрю ему в след.
- Кулемина, - раздается за спиной вкрадчивый Леркин голос, - пойдем, поговорим…
Улыбаюсь, разворачиваюсь и иду за Комаровой почти подпрыгивая от счастья… Заходим на пустую кухню и… вопрос только один, зато в лоб….
- Кулемина, может, ты мне объяснишь, что у вас происходит… - вот он, момент истины…
- Ну, во-первых, я уже не Кулемина, а Степнова… - улыбаюсь я.
- Как? – взвизгивает Лерка…
- Лер, ну не тебе объяснять, как меняют фамилию, особенно когда берут фамилию мужа…
- Когда? – выдыхает Лера, все ещё проговаривая про себя последнюю новость.
- В конце июля…
- Так ты теперь правда Степнова? - недобрый огонек горит в её глазах…
- Правда, Лер, правда… Ну, хочешь я тебе паспорт покажу…
- Да не нужен мне твой паспорт… Ты мне лучше скажи, ты почему кольцо обручальное не носишь? Опять какую-нибудь ерунду себе придумала? – я смеюсь в голос…
- Нет, Лер… Я его ношу, здесь, - достаю цепочку с крестом и кольцом,- просто пальцы отекают…
- Господи, ну наконец-то… Ленка, - она уже искренне вопит от радости, - как же я за Вас рада!!! Наконец-то ты стала Степновой! Это же уже событием века считать можно!!!
Быстро обнимает меня, выскакивает на крыльцо, бегом бежит к мужчинам и повисает на шее у Вити с криком «Поздравляю»… Даже в темноте я могу представить его удивленное выражение лица…
Пока Стас оттаскивает Лерку, успеваю дойти до мангала, где сейчас освещаемые лишь светом углей ошалело замерла большая компания. Обнимаю мужа за талию…
- Это что сейчас было?- шепчет мне он на ухо
Я улыбаюсь ему, и киваю головой Лерке в ответ на её немой вопрос, и уже ему на ухо:
- Это она все выяснила…
Семь пар настороженно следят за нашим перешептыванием, но тут тишина разрезается Лериным четким:
- Друзья, они наконец-то поженились… ждут пополнения в своем семействе..
И тишина уже разрывается нестройным хором поздравлений… Лишь соседская собака напоминает нам всем о том, что в доме спят дети… И кто-то шепотом начинает скандировать «Горько», которое почему-то не кажется пошлым… И мы целуемся пока всем не надоедает считать. Звучат тосты. Праздник перетекает в другое русло… Лишь мужчины, перешептываются, о том, как не внимательны они к деталям… Лишь женщины отойдя от костра перешептываются о своих секретах…
Когда начинаются песни у костра, порядком не стройным хором вдруг чувствую руку на животе и шепот в ухо: «Сбежим?»… И мы опять сбегаем, чтобы сказать опять друг другу шепотом слова любви, чтобы почувствовать её телами…
И лишь засыпая, усмехнуться случайному дневному сну. В моей жизни больше нет места одиночеству...

 Отправлено: 22.02.09 01:28. Заголовок: Часть 44. Часть мале..

Часть 44.
Скрытый текст

Часть маленькая, для сюжета - малозначительная. Просто вдруг она родилась вот такой. Всех люблю. Всех жду на старом месте.

Снег, внезапным ураганом накрывший Москву мирно переливается за окном. Одиннадцать. Еще не хлопают хлопушки, не мельтешат искрами бенгальские огни, и небо не напоминает салют в День Победы… Когда бесчисленное количество залпов превращает небо в огромную гирлянду с мерцающими разноцветными лампочками.
Снега уже никто и не ждал. Вечная слякоть утром этого 31 декабря заставила неровными жесткими бугорками покрыть все возможные дороги… А в шесть часов, когда темнота вошла в свою силу снег не разбирая завалил все, что было можно…
Они с Витей успели насладиться этой сказкой. Возвращались от деда с родителями домой. Мама, папа и братик прилетели еще неделю назад и сообщили, что останутся до конца января. Точнее отец и брат улетят, но после родов дочери и сестры, а вот мама останется.
И вот, уже больше недели вся семья собирается каждый день на обед, благо Витина работа позволяет ему сейчас находиться все время рядом… А дальше, уже сложившийся ритуал… Дед делится с Виктором впечатлениями и музами, отец пытается поговорить со Степновым о политике, мама пытается остановить возникший за столом базар… Все вежливо перемигиваясь быстро подъедают все из тарелок, горя желанием перейти неоконченной беседе. А я, только подглядываю на выросшего Сережку, пытаюсь представить, каким будет наш сын… Никто не замечает этих моих взглядов, только один раз, что –то почувствовала и резко переведя глаза – увидела улыбку на лице мужа… Заметил…
Обед закончен, пытаюсь маме помочь убрать со стола, как торпеда баржу перехватывает меня в дверях с тарелками в руках. Целует в нос, забирает тарелки… «Иди, поспи лучше. Я сам». Спать…
Спать хочется все время. Иногда мне кажется, что я медведица, которая в ожидании чада спит в берлоге… Только для меня берлога – это кольцо любимых рук, его забота и даримая нежность друг другу…
Улыбаюсь ему, недоуменным взглядам отца. Хорошо хоть все наладилось. Родители еще пять лет назад были не в восторге от того, что мы вместе. Но наш ребенок и их смог примирить с тем, что дочь полюбила своего бывшего учителя, а ныне известного фантаста и немножко издателя, который старше её на «целых десять лет»… Конечно до вражды не доходило, но дистанция и некая холодность в разговорах присутствовала всегда. А сейчас – она исчезла… Папа, дед и муж могут до криков о чем-то спорить, но в результате все вместе потом идут воспитывать Сережку. Вчера ему была прочитана лекция о том, чем «Спорт лучше Интернета». Витя убежденно рассказывал о спорте, отец подкреплял медицинскими данными, дед в основном об Интернете рассказывал… Брат громко рассмеялся и начал что-то рассказывать о какой-то новой математической программе, трое воспитателей не поняли и половины, но лишь уважительно покивали головами… Да, не зря мой братец считается лучшим в школе программистом…
А потом, после обеда мы пешком бредем через парк… Все таки хоть иногда надо гулять, а не сидеть все время дома… Да и в машине ехать дольше и неудобнее, чем пешком, хоть и не торопясь. И вот по тем же дорожкам, по которым когда-то бегали по утрам теперь медленно гуляли вечерами. Даже как-то встретили изрядно постаревшую Борзову. Она сначала пронеслась мимо, потом обернулась, внимательно на нас посмотрела и махнула рукой…
Предстоящие роды изначально немного пугали меня… Нет не болью или чем-то еще, а лишь абстрактным о них представлением, и поэтому, когда однажды вечером Виктор заикнулся о том, что рожать мы будем вместе, стало даже чуточку легче. Просто потому, что теперь без него не представлялось ни одно мало-мальски важное событие в нашей жизни.… Теперь же со спортивным азартом тащил на занятия по дыханию, и как новые тактики ведения игры он впитывал в себя новые знания… А потом с серьезным видом пытался донести до меня, мирно продремавшей все занятие, дома все те тонкости… Мне в тот момент показалось, что я опять в школьном спортзале, где мне тренер дает наставления перед решающим матчем. И до того ярка была картина, что единственное, что я смогла тогда выдавить через подступающий смех, было «только не надо меня сейчас называть беременным бегемотом»… Хохотали уже вместе.
А сегодня от родителей с дедом вернулись позже чем обычно… Посидели за общим столом, поговорили… И в какой-то момент поняли, что хотим встретить Новый год наедине… Хорошо, когда близкие тебя понимают. Договорились лишь о том, что Новогодний обед первого января перенесем на попозже… Да и надо будет еще вечером заехать к Платоновым, у которых все собираются на традиционные после новогодние посиделки…
Глаза закрыты, тело расслабленно… Лишь бы не проспать Новый Год…

 Отправлено: 22.02.09 16:38. Заголовок: Часть 44. Экшна нет,..

Часть 45.
Скрытый текст

Экшна нет, да и нет ему места... Просто еще одна маленькая часть.

За 5 минут до нового года открываю глаза от того, что почти не могу дышать. Понятно, во сне перевернулась на спину, и сейчас малыш недовольно копошится пытаясь заставить маму выбрать позу более удобное для него… Да уж, теперь все мое существо зависит от него, и еще от одного человека, без которого этот день в жизни мог бы и не настать… Пришлось даже полюбить ненавистную гречку, хотя как она может быть ненавистной, когда она приготовлена руками любимого человека, а есть её надо для не менее любимого ребенка…
Переворачиваюсь на бок, кажется, так нам будет удобнее. Взгляд падает на часы, и скользит по комнате. В таинственном свете уличных фонарей поблескивает снег за незакрытой шторой, весело перемигиваются огни на маленькой елочке, стоящей в углу комнаты… В этом году Витя доверил ей лишь повесить пару маленьких ангелочков, и нарушив их общую традицию наряжал елку сам, лишь молча спрашивая одобрения глазами после каждого пристроенного на елку шарика. В своей бескрайней заботе он готов был её не отпуская носить на руках, лишь клятвенное убеждение врачей и тихие уговоры остановили его от претворения подобного в жизнь. Во всем остальном он относился к ней как драгоценной вазе, малейшее дуновение ветра на которую может чем-то ей повредить…
Вот и сейчас, сам накрыл стол, достал любимые бокалы… И даже открыл бутылку вина (сколько вопросов он задал врачу за несколько звонков), лишь уверившись в том, что пара глотков никому еще не повредили, дал добро на пару глотков…
Две тарелки на столе, что-то из закусок, какие-то салаты… Откуда же это все взялось? Ведь ничего не готовили, собирались до последнего у родителей отмечать. И где вообще Витя… Беззвучно по телевизору как в немом кино заходятся в улыбках звезды, уступая место для поздравления очередному серьезному дядьке…
Значит, осталось всего пять минут, и где же Витя? Уже готова встать и пойти его искать, но тут в комнату вплывает что-то удивительно пахнущее, следом аккуратно неся, вплывает и пропажа...
- Витенька…
- Проснулась? Думал уже, что Новый Год проспишь, и этой красоты не увидишь… - короткий взгляд на стол…
- Вить, но откуда?.. Ничего же не было…
- Пока ты спала, позвонила твоя мама… Видимо оценив ситуацию, через тридцать минут твой отец стоя на пороге вручил мне сумку набитую всем этим и еще раз поздравив с Новым Годом быстро удалился обратно… Мне оставалось лишь разложить все, да подогреть немного горячее…
По телевизору уже показывают кремлевские часы. Вино разливается по бокалам. И под беззвучный бой курантов устремляются глаза в глаза. Тяжелый вздох воспоминаний. И нет больше просьб у Нового года. Им нечего загадывать, у них есть все для счастья: они и на секунду опять закопошившийся малыш… Только чтобы все было хорошо. Чтобы все были здоровы…
И под вспышки салютов губы сливаются в поцелуе… Снежинки кружатся в своем хороводе… А двое, отгороженные от всего мира, сливаются в танце… Танце тел, лишь трогательная нежность звучит мелодией… Праздник двоих… Пока двоих… Так много еще впереди…

 Отправлено: 23.02.09 01:56. Заголовок: Часть 46. Долго боро..

Часть 46.
Скрытый текст

Долго боролась с собой. Выкладывать эту часть или нет. Правильные ли я одобрала слова. Не слишком ли все странно описала. Поборола. Часть получилась непривычно большая. Но разорвать её - возможным мне не представилось Возможно, она вырывается из общего контекста по стилю написания. Я жду вас по-прежнему в старой темке.

Рождество.
Витя спит… А она уже второй час сидит на кухне… От горизонтального положения боль в спине, не дающая покоя с самого утра, только усиливается. Брр… Ну вот, опять прихватило… Да что же это такое… Так, надо отвлечься… Надо отвлечься…
Вот, утро первого января. Она проснулась первая. Степнов ещё улыбался во сне… А она лежала и смотрела на него… Привычным жестом провела по его морщинкам на лбу… Вот он поцеловал её руку… А потом… Воспоминания теплом разливаются по телу… Вобщем к родителям на обед они опоздали. Извинились… Только мама потом на кухне шепнула: «Не переусердствуйте там…», улыбнулась ей и вышла….
Уфф… Отпустило… Хорошо… Можно пойти и заварить себе чаю, и что-то подъесть в холодильнике… Безумно хочется есть… Так.. Колбаса, сыр, буженина… Отлично. Толстый кусок сыра покоится между куском колбасы и толстым ломтиком буженины, этот импровизированный бутерброд уже торчит изо рта, и вызывает обильное слюноотделение… Хихикаю. Видел бы меня сейчас Степнов, убил бы на месте. Он это кусовничество, так любимое мной, уже пять лет считает единственным моим же недостатком. Ну, а пока он спит, полакомлюсь самым вкусным образом… А то опять придет и будем с ним бороться. Как поборолись за три часа до этого. Правда так и не поели. А теперь он спит, и у меня есть все шансы. Вода уже плещется в кружке, заливая ситечко с зеленым чаем
А… опять начинается… Так, надо думать о другом. О другом…
О! Вспомнила. Четвертого января Лерка все-таки вытащила меня закупить ребенку приданое. Еще и орала на меня, что уже почти 38 недель, а у меня ничего не готово. Это было не совсем верно… У меня были прекрасные голубые пинетки, мы их с Витей сразу после первого совместного УЗИ купили. Витя все еще удивлялся, почему они такие маленькие… Видимо, хоть и наблюдал за ростом огромной оравы детей, до сих пор считал, что их нога при рождении близка минимум к сороковому размеру. С ростом ему явно тоже казалось что-то не то. Потому что первым делом в детском магазине он начал изучать одежду на детей от трех до пяти лет. Увлекся. Я, признаться тоже. Комарова вернула всех на землю. И вечером, загружая в стиральную машину, долго прикидывала закупленные вещички себе на руку. Получалось, что Мишка должен будет разместиться у меня на руке от ладони до сгиба локтя вместе с головой. На Витиной руке – он просто где-то потеряется…
Витя, только отчаянно махнув рукой, ушел в кабинет. Делать вид, что писать, а сам, пряча за открытым пустым листом WORDa, поглядывать только на снимок с последнего УЗИ. Мишка там забавно наморщил носик, именно этот момент был у него сохранен со всей записи в отдельной, тайной папочке «сын». Он почему-то очень стесняется того, что нам женщинам понять гораздо проще. Поэтому на моем ноутбуке уже большая папка «Мишутка», в которой целых три папочки: 12н, 20 нед., 32 недели. Туда и сброшена порванная на фотографии вся съемка УЗИ…
Уфф… Отпустило. Дожевать колбасу, сделать глоток чая… Интересно, почему Мишка уже несколько дней не подает никаких признаков жизни? Я ведь даже тихонько попрыгала утром в ванне. Огромный живот только поколыхался успокаиваясь, ну и Витя чуть не выбил дверь пытаясь утонить почему рухнула полочка у зеркала… Ну. Сглупила, да… Зато потом успокоила… Вобщем? он прикручивал полочку обратно уже в очень хорошем расположении духа…
Так, надо вспомнить, все ли готово в Роддом. Сумку то я собирала вчера, пятого января. Я туда пихала все под Лерину диктовку, а сама только смотрела как Степнов под четкими её же руководством сначала собирал кроватку, а потом гладил все, что было перестирано…
ААААААААА… Ну вот, опять… Да что же это такое. Ну бооольно… Почему, почему я проспала почти все эти дурацкие курсы. Почему во всем положилась на Витю. Какие такие защитные механизмы включились нежданно в моем мозгу, что я научилась спать даже с открытыми глазами, лишь бы не слушать все, что нудным голосом вещала эта противная тетка акушерка. При словах схватки, тренировочные, больно, мой мозг почему-то отключался… Ну, давай Леночка вспоминай, что там тебе так долго вещали…
Уффф… Опять отпустило. Нет, все таки не оно… Просто тянет спину, просто почему-то побаливает внизу живота…
Ох, забыла в «тревожную» сумку сунуть расческу, косметичку и фотоаппарат. Так, вот они, расческа, косметичка, фотоаппарат. Где фотоаппарат… А, точно, в моей сумке. Мы же сегодня с ним ездили по гостям. Интересно, что же тут получилось… Ага, вот тут Витя в окружение всей детворы у Платоновых в гостях.
В сборе все Ранетки с мужьями и заметно разросшимися детьми семьями. Так, а тут мы тихо слиняв от толпы, целуемся на кухне… Интересно, и кто же успел нас тут щелкнуть. Может стереть… А то тут Степнов обнимает меня, а я похожа на огромную бегемотиху… Хотя в тот момент меня себя хотелось сравнить с совсем другим животным. А точнее самкой животного с дико длинными ушами. Хорошо бы не кто-нибудь из детей это все-таки снимал.
Так… О, Рассказов с сынишкой и дочкой на руках, а к нему на секунду приникла Ира… Забавно, вот вроде оба ребенка похожи на отца, а у каждого от матери достался черный цвет волос… Вот Витя раздает детям подарки, и по очереди поднимает их ко мне, что бы я их поцеловала. Нагнуться не представляется никакой возможности.
Нет, ну что это такое… Ну почему так часто… Это не то. Это не то. Не то….. Да что ж так страшно… Нет, к Вите не пойду. Пусть хоть кто-то встретит Рождество выспавшись. У меня просто тренировочные схватки, кажется, так их называли на курсах.
Вот… Вот это мы у деда. Вот мама вносит какой-то салат в комнату, а у неё на носу маленькое пятнышко майонеза. Папа делает вид, что читает газету, а на самом деле поглядывает за горячим обсуждением каких-то технических тонкостей в Витином новом романе. Три экземпляра были вручены как подарки к рождеству. Деду, маме с папой один на двоих и отдельно еще один Сережке… Так, а вот и три великих спорщика: два фантаста, отстаивающие придумку автора и одиннадцатилетний программист, громящий формулами их сочиненные теории. Так, а тут я сплю на Витином плече. Рассеянный у него, однако, вид…
Он меня еще все подкалывал, пока мы ехали домой, что я готова проспать все на свете. Кроме еды. Опровергла. Вот прямо в машине начала, в лифте продолжила, к тому моменту, когда входили в квартиру, дошла до той стадии опровержения, когда ключом в замок двери в квартиру муж попал только с пятого или шестого раза.
Да, что- то последнее время меня страсть начала накрывать в совершенно невероятных местах. Я даже в самом начале наших отношений не могла представить такого. А Витька только смеется, и говорит, что это я просто на последок решила оторваться, и выпить из него все соки… Но по глазам вижу, что ему нравится… Вот и сейчас, сопит уставший.
Да что же это такое. Ну почему так больно… О! Вспомнила, что-то говорили про то, что горячий душ. Что боль снимает и помогает… Или теплый а не горячий… Не важно. В душ, а там потом будем разбираться, что лучше помогает горячее, очень горячее или крутой кипяток…Так, фотоаппарат в сумку, а я в ванну.
Водичка, тепленькая… Хорошо… А если погорячее… Еще лучше… Ой, больненько шпарит, но стало легче..
Ну вот, пятнадцать минут и все прошло. Надо пойти и пристроится под бок к самому любимому человеку на земле и поспать… Отпустило…
Прихожу, сопит, аккуратно залезаю под одеяло, накрываю себя его рукой… И… Больно, аж взвизгиваю…
- Лен, что случилось?
- Ничего, спи… Просто спина ноет…
- Лен, что значит просто, может доктору позвоним? Давно ноет?
- Да с утра вроде началось…
- Но мы же…
- Отпускало…
Опять больно, морщусь… Не оно, не оно, не оно. Повторяю как считалочку в детстве.
- Лен, Лена… Что опять?
- Да, чего-то чаще стало…
- Ну что болит, говори, что ты как маленькая?
- Ну спина болит, живот ноет… Но не все время, а так, периодически…
- Как периодически? Давно? Как часто?
- Вить, ну часа два поднывает… А как часто – не знаю… Ну раз в 20 минут, может в 15…
Подскакивает на кровати, одновременно нашаривает телефон, натягивает брюки и…
- Степнова, ты совсем с ума сошла… Ты же рожаешь!!!
- Вить, ну не ори ты так…- от его крика звенит в ушах, - Ну куда ты убежал? - мечется по квартире, что-то роняет, зачем то кричит на врача в трубку... Заскакивает в комнату:
- Ленка, у нас есть полчаса, что бы долететь до больницы, доктор говорит, что ты рожаешь вовсю…
- Вить… Ну как пол часа, мне одеться надо, я теперь только кроссовки по часу зашнуровываю…
Прямо на футболку, в которой собиралась спать, натягивает мне свитер, в секунду помогает натянуть брюки, даже зашнуровывает эти надоевшие кроссовки…
- Все, Лен, давай…- торопит, в глазах лихорадочный блеск, сам дергается…
- Вить, мне страшно…
- Малыш, ну не бойся, все будет хорошо, только сейчас нам надо очень-очень поспешить…
Выходя из квартиры, замечаю время 00.00. Рождество…
-----------------------------------------------------------------------------------------------
Семь утра. Седьмое января.
Рождество мы отметили самым подходящим такому названию образом…
Перебираю маленькие пальчики самого крошечного человечка на земле, которого мне приходилось видеть… Мы уже в большой семейной палате… Витя сопит… Устал… На секунду мне кажется, что ему пришлось гораздо тяжелее чем мне…
Сознание отключилось еще где-то в лифте, на котором мы поднимались из приемного покоя в родильное отделение… Я еще пошутила тогда с врачом, что если все роды такие, то можно еще с удовольствием выпить по чашечке кофе… Витя только нервно хихикнул… Дальше я помню только его руки и тихий четкий голос… Как на самом важной в жизни игре тренер отдает команды своим подопечным, а игрок в предельной концентрации слышит только его команды… И вот рывок, и кажется все заканчивается, потому что уже в глаза смотрят два маленьких ярких голубых озерца… А другая пара глаз за спиной, совершенно отчетливо наполняется слезами… Я не вижу этого, но знаю что это так. И вот уже ребенок у него на руках… Врачи завершают свою работу. А мне только обидно, что от рук на минуты оторвали это маленькое тельце.
Часы показывают 5.00. И только слышу взволнованный голос из-за двери, твердящий как заученную хвалебную молитву. «Мишка родился. 54 сантиметра. 4 килограмма. Богатырь.» А я знаю, что сейчас он просто обзванивает всех друзей и плачет от счастья. Я тоже плачу…
6.30. Семейная палата. Маленький Мишка хнычет. Опытная акушерка показывает, как правильно приложить к груди. Выходит. Ложится напротив нас на огромной кровати. Опять в глазах слезы. Счастье. Смотрит и шепчет: «Спасибо за сына!»… Сейчас не нужно других слов… Сейчас все трое – это единый организм связанный невидимыми венами и аортами.
7.00. Закрыты 2 пары самых дорогих глаз. Веки прикрыли голубые озера. Теперь моя очередь плакать. Когда одна маленькая ручка согревается теплом одной большой отцовской ладони. На второй нежно перебираю пальчики я… На его лице от счастья вмиг разгладились все морщинки… А я просто плачу и шепчу, тихо - тихо, чтобы не разбудить: «Спасибо за сына…»
Просто любовь стала зримой…

 Отправлено: 24.02.09 17:05. Заголовок: Часть 47. Скорее все..

Часть 47.
Скрытый текст

Скорее всего она будет предпоследняя. Ну, может быть последняя глава этой истории разобъется на две части. Огромную признательность, за вычитку и "причесывание" этой главы, я хочу сказать Дине, golfstream. Спасибо за то, что вам все еще интересна эта история... Все еще жду ваших впечатлений.

Почему-то именно сейчас мне вспомнилось это стихотворение.

Есть в природе знак святой и вещий,
Ярко обозначенный в веках!
Самая прекрасная из женщин
Женщина с ребенком на руках.

От любой напасти заклинанья
(Ей то уж добра не занимать!),
Нет, не Богоматерь, а земная,
Гордая, возвышенная мать.

Свет любви издревле ей завещан,
И с тех пор живет она в веках:
Самая прекрасная из женщин
Женщина с ребенком на руках.

Все на свете мерится следами
Сколько бы не вышагал путей,
Яблоня - украшена плодами
Женщина - судьбой своих детей.

Пусть ей вечно солнце рукоплещет,
Так она и будет жить в веках,
Самая прекрасная из женщин -
Женщина с ребенком на руках.
Сергей Островский

И вот опять середина апреля. Традиционный сбор на даче Комаровых. Подросшая Ася, вытянувшаяся орава маленьких гостей. Год назад – единственным выходом казалось сбежать, от боли, от собственного опустошения… Сегодня глядя на Виктора, привычно командующего в маленькой жужжащей толпе – сердце наполнялось теплом.
Как много всего произошло за этот год. Всего триста шестьдесят пять дней, как развилка на дороге. Можно получить все, а можно потерять. К счастью мы смогли выбрать правильный путь.
Пригревшись на солнце, лежу в гамаке. Как в тот осенний день, который сразу вспоминался своим теплом. Различие одно, но не маловажное. Тогда малыш еще копошился в материнской утробе, сейчас точно так же вертится, пряча от весеннего солнца маленькие глазки. А я, лишь улыбаясь ему, помогаю занять удобное положение. Еще чуть-чуть и сын, уже смежив реснички, довольно сопит во сне.
Мерное покачивание гамака, руки нежно прижимают четырехмесячного кроху и синее небо, куда устремлен мой взгляд. Только не облака сейчас проплывают перед глазами, а картинки, окрасившие её жизнь миллионом новых оттенков.
Четыре месяца новых ощущений. Захлебываясь нежностью, смотреть, как наш малыш первый раз осознано тянется за игрушкой. Плакать от счастья, когда он начинает изучать родные лица. Первый крик, улыбка, смех. Щемит сердце. И нет большей радости, чем каждый день вглядываться в целый океан голубых глаз. Четыре озера нежности, два моря любви, океан единой судьбы. Именно в этих водах я купаюсь теперь целыми днями…
Легкий шорох заставляет оторвать взгляд от неба, и через навернувшиеся слезы счастья посмотреть на приближающегося мужа. И на секунду отвести руку, лишь прижав палец к губам, и сразу вернуть её обратно. Легкий, как шорох первых листьев, шепот:
- Заснул?
Только кивок головы, и улыбка. Он рядом настолько, что, кажется можно почувствовать его тепло.
- Не замерзла?
-Чуть-чуть.
- Может в дом? Там теплее. Или плед принести? - от этой заботы перехватывает дыхание.
- Лучше плед… В доме шумно, а Мишка заснул.
Видимо слезы все-таки сверкнули в глазах.
- Лен, ну чего ты плачешь. Все же хорошо.
- Все даже намного лучше. Лучше, чем я когда-нибудь могла представить…
Но малыш уже елозит, разбуженный солнечным лучиком. Секунда, дрема улетучивается, и малыш уже довольно хохочет в сильных руках у отца.
- Степновы, идите уже в дом! Все уже за стол садятся! – из-за дома показывается довольная Лерка, - Ой, Мишка проснулся… Вить, давай крестника сюда, а сам Ленке выбраться из гамака помоги, а то она там весь день проваляется, ей же только волю дай…
- Лера, - одновременно и хором выдыхаем мы с Витей в одну секунду…
- Я уже неприличное количество лет Лера, - и уже обращаясь к Мишке, - Пойдем малыш, пускай твои родители нас догоняют…
Уже сижу в гамаке, но выбраться из него без посторонней помощи очень сложно. Витя стоит в нескольких метрах и пристально смотрит на меня, и от одного этого взгляда становится жарко. И только прохладный ветер контрастом щекочет щеки.
- Вить, руку дай, не выбраться уже…
Мгновение и сильная рука вытягивает меня из веревочной паутины, как когда то выдернул из меня из кошмара одиночества.
На секунду прижаться всем телом, вдохнуть его запах… И от этого уже привычно кружится голова. Поднимаю глаза и читаю в его глазах искорки желания…
- Ленка, давай вечером сбежим ото всех…
Только киваю головой, и пока идем к дому погружаюсь в ощущения предыдущей ночи.
Вчера, уложив сына, тихо зашла в его кабинет. Сидел, откинув голову с прикрытыми глазами на спинку маленького диванчика, чему-то улыбаясь. Подошла. Опустилась рядом. Обнял.
- Ленка, спасибо.
- За что?
- За счастье. За сына. За то, что ты рядом…
- Вить… Это тебе спасибо. Я только сейчас понимаю, насколько никчемной моя жизнь была без тебя. И очень страшно становится, когда понимаю, что все могло быть иначе, если бы… - а, самой хочется плакать от одного этого «иначе»…
- Степнова, никакого иначе и быть не могло… Не грусти, маленькая, все ведь хорошо…
Поборов, непонятно откуда возникшую робость , целую… Отвечает… Губы, руки одаряют невыносимой нежностью… Хочется прижаться, тонкая ткань домашней футболки кажется досадной преградой… Лишь на секунду разрывается сладостный плен объятий и поцелуев…
- Лена, Леночка… - вырывается шепот из его губ, выдающий его сдерживаемую страсть…
- Хочу тебя, - все еще чувствую неловкость, так давно мы не были вместе…
- Лен, но …
- Уже можно, наконец-то можно, - неловкость испаряется, улыбаюсь ему
И не нуждаясь больше в словах, он со стоном прижимает меня к себе… И как когда-то в другом месте, в другом времени подхватывает на руки.
Спальня. Заглушая губами рвущиеся стоны наслаждения, мы исследуем такие знакомые тела. За столько лет уже изучена каждая родинка, известна каждая клеточка. А все опять впервые и вновь. Томительные ласки, головокружительная нежность. Мгновенная пауза, и лишь распахнувшиеся глаза сталкиваются, и они уже неразделимы…
Никто никогда не сможет сказать, сколько времени мы еще лежали, сплетясь телами, слившись душами. Из неги вывело тихое всхлипывание в маленькой кроватке, прочно занявшей свое место в спальне молодых родителей…
- Лежи, - шепнул он.
И вот он уже аккуратно, как самую драгоценную ношу достает из кроватки сына. Бережно передает мне… Помогает устроиться нам. Голодный Мишка впивается в грудь. И как в первый раз он уже лежит напротив. Закрываем своими телами ребенка от окружающего мира. Защищая от всего, дарим ему уверенность в целостности вселенной.
Успокоившийся малыш быстро засыпает между нами, а мы, не меняя своего положения, лишь сплетаем пальцы на руках и взглядами возвращаем друг другу те ласки, которые недавно дарили тела.
Захлопнувшаяся за спиной дверь в дом выводит из раздумий… Опять огромный стол заполнен народом. Она оглядывает комнату в поисках сына. Видит его на руках крестного, и успокаивается.
Когда-то Игорь-Ильич, а теперь уже просто Игорь рассказывает какую-то очередную веселую историю. А белокурый Мишка, похожий на отца уже забавно морщит носик и расплывается в фирменной Кулеминской улыбке, дергая сидящую рядом Иру за волосы… И нет больше счастья для неё, чем эта долгожданная улыбка, озарившая всю их жизнь.
Все в сборе. Как когда-то давно. И только это имеет смысл.

 Отправлено: 26.02.09 14:43. Заголовок: Часть 48. Вот и подо..

Часть 48.
Скрытый текст

Вот и подошла к концу "Одна история". Сегодня ночью до конца оформилась последняя часть. Я жду Вас в последний раз с этим фиком у меня в темке.

Вместо Эпилога.
Опять Рождество.
Проснулась с улыбкой на губах. Смятая постель пуста и холодна. Значит, давно ушел. И хорошо, скоро вернется. Я подожду. Ведь даже после самой незначительной разлуки всегда так радостно его встречать!
Сегодня Рождество. А значит, вечером все пространство нашей огромной квартиры наполнится смехом и радостью. Со вчерашнего вечера в гостиной стоит огромный раскладной стол, ожидая гостей. Его мы всегда раскрываем накануне, символ предстоящего праздника. Такой же, как и огромная трехметровая ель, под которой стоит бесчисленное количество красиво упакованных коробочек, ведь каждый гость должен уйти с подарком. Их откроют, когда вся разновозрастная компания, прошедшая с нами все эти годы, соберется. Во главе стола, как заведено уже много лет, сядет Витя. Скажет первый тост. Возьмет первую коробочку и передаст мне, сидящей по левую руку. Следующую упаковку он положит справа, где на почетном месте будет сидеть мой отец.
Только в этом году подготовка к празднику будет проходить без меня. Через четыре часа примчится Лерка с семьей. Придут помочь мои родители, вернувшиеся пару месяцев назад в Россию. Обещали, что навсегда. Отец с Витей удалятся в его кабинет и будут о чем-то спорить, а затем вспоминать, как когда-то также они сидели втроем, с дедом.
Деда нет с нами уже почти восемь лет. Он просто ушел во сне, через несколько дней, после того как к нам переехал из Швейцарии Сережка. В тот момент дом опустел. Казалось, что даже детский смех стих в нем в то время. Деду было уже восемьдесят шесть, в последнее время он сильно сдал. Вечером, накануне своей смерти он еще рассказал детям свои удивительные истории. А наутро просто не проснулся.
Вечером того дня мы с Виктором, крепко обнявшись, плакали за плотно закрытыми дверьми спальни вместе. Мы давно считали деда своим ангелом-хранителем, и родным он был нам обоим. Одним на двоих близким человеком, молчаливым хранителем нашей истории. Он был свидетелем наших зарождающихся чувств, затем созерцал долгую разлуку, а потом вместе с нами радовался обретенному счастью. Проплакав всю ночь, мы лишь наутро поняли, что он не покинул нас. Он просто ушел в другую жизнь – вечную - досматривать нашу историю с небес. Своими молитвами на небе он по-прежнему будет спасать нас от больших бед.
Тем временем на кухне, будет стоять суета, о чем-то уже почти по-родственному будут спорить будущие сватьи - Лерка и моя мама. Как все переплелось в этом мире. Кто бы мог подумать, что мой молчаливый брат Сережка влюбится в Аську Комарову, редкую балаболку и кокетку, грозу всей школы, а теперь и института. И вот уже на лето назначена свадьба
Когда они впервые объявили о своей помолвке, Асе только-только исполнилось семнадцать. В тот день Степнов носился по квартире и кричал о том, что старшая дочь четы Комаровых еще совсем девчонка. Успокоился только когда на ухо ему шепнула о том, что когда он влюбился в меня, я была еще младше… Запнулся на полуслове. Улыбнулся и только махнул рукой, мол «Пусть делают, что хотят». Очевидно, подумавшая о чем то схожем Лерка, громко смеялась над его чуть растерянным выражением лица.
Как быстро бежит время. Казалось, что только родились дети, а они уже жениться собираются. Хотя, нам с Витей роль свекров да тестей еще все-таки не грозит…
Мишке, сегодняшнему имениннику уже тринадцать. Высоченный, почти уже достает мужу макушкой до плеча. Внешне – больше похож на меня, а вот характером пошел в отца. Иногда, когда они спорят, я вижу, как в одинаковых жестах взвиваются руки, как они начинают синхронно мерить пространство шагами, и в задумчивости потирают переносицу, зеркально улыбаются друг другу. Первенец – гордость отца. Спортсмен, хоть и трепетно любимый отцом баскетбол так и не стал его видом спорта. В четырехлетнем возрасте сын впервые попал в бассейн, и за девять лет добился потрясающих успехов.
Хотя определенное беспокойство в плане кавалеров доставляет отцу наша средняя дочь. Надо только было видеть Витино лицо, когда однажды вечером раздался телефонный звонок, и в телефонной трубке бодрый мальчишечий голос попросил позвать десятилетнюю Машку. Растерянность сменилась удивлением в тот момент, когда она гордо взяла трубку и удалилась в свою комнату, и уступила место отцовской ревности, когда она пояснила, со свойственной ей непосредственностью что звонил «ее парень».
Машка… Я до сих пор буду помнить о том, как рассказала Вите о том, что мы ждем второго ребенка. Однажды чуть не разрушившие нашу жизнь построенные планы, окончательно рассеялись в тот день. Мише исполнился тогда только год. Мой организм, видимо, не восстановившийся до конца после первых родов, заставил нас изрядно понервничать. Но мы вместе прошли через это испытание, и переживания еще больше сплотили нас. Сделали острее радость от появления на свет маленькой девочки. Дочки…
Пять лет спустя, в нашей семье стало еще на одного ребенка больше. Лизонька. Полная копия старшей сестры: одинаково огромные шапки черных упругих кудряшек, огромные голубые глаза, смуглая кожа, обе - достаточно высокие для своего возраста. Но насколько они похожи внешне, настолько различаются их характеры. Машка взрывная, эмоциональная. Её, как отца и брата, можно «читать» по лицу. Лиза их противоположность. Спокойная, рассудительная, но всегда стремящаяся к поставленной цели.
К рождению Лизы Виктор сделал мне внезапный подарок. Еще ожидая Машу, я приняла решение окончательно уйти из мира журналистики. Тяжелая беременность требовала повышенного внимания к здоровью, да и напряженная редакционная жизнь не способствовала спокойствию, так необходимому в тот момент. В домашнем покое, после смерти деда я начала писать сказки. Поначалу просто записывала те истории, которые на ночь просили рассказать дети. А в день выписки из роддома Виктор преподнес мне только что выпущенную, пахнущую типографской краской книгу. Я долго не могла понять, зачем он вручил мне это издание в праздничной упаковке под названием «Сказки на ночь» Е.Н. Кулеминой. Лишь удивленно подняла на него заблестевшие слезами глаза, когда на форзаце прочитала надпись «Достойной внучке своего деда».
Пролистав первые страницы, я до конца осознала, что это книга, составлена из тех сказок, что стопкой пыльных рукописных листочков хранились в ящике стола. Это было так трогательно. Я уже много лет носила Его фамилию и была счастлива этим. Но в тот момент поняла, сколько смысла было вложено в простое и емкое "Кулемина Е.Н.". Я еще раз поразилась мудрости Степнова. Безусловно, двух писателей в семье, да еще с одинаковыми фамилиями было много. Но, уверена, он вложил сюда совершенно другой смысл. Мое творчество хоть и не шло ни в какое сравнение с произведениями деда, оно все же было неким продолжением. Незримая связь, писательская династия... Посвящение все рассказало без лишних слов. И за это самостоятельно принятое решение я по сей день благодарна Виктору.
С тех пор прошло много времени, в свет вышла не одна моя книга, а среди друзей меня давно в шутку называют Сказочницей.
Скользнула к окну, на секунду бросаю вниз к подъезду взгляд из-за приоткрытой тяжелой шторы. Подбегают. Лишь несколько месяцев назад мне пришлось отказаться от этих утренних пробежек всей семьей. Как раньше я не любила ранние подъемы, так потом полюбила это странное единение семьи, вызывающее недоумение у случайных прохожих. Только сегодня пробежка грозила перерасти в снежную битву. Уже полетели первые снежки, и даже через плотно закрытые окна спальни, кажется, можно услышать разноголосый смех.
Стояла и любовалась открывавшимся видом на нешуточные баталии, пытаясь рассмотреть все происходящее внизу. И, увлекшись, не услышала, как стукнула входная дверь, скрипнула дверь спальни. Только вздрогнула от прикосновения холодных рук к моим плечам. Тут же радостно обернулась и обняла мужа, уже поглаживающего достаточно сильно округлившийся живот.
- Спит спортсмен?
- Спит…
И уже крепко обнимаю мужа руками, осторожно прижимаюсь к нему, стараясь не надавить на живот, где сейчас дремлет наш малыш. Мне почти сорок, ему чуть-чуть за пятьдесят… И это наша «лебединая песня»…
Мы больше ничего не загадываем на завтра. Мы научились жить сегодняшним днем. Ведь мечтая о завтра, всегда можно упустить самый счастливый момент жизни в настоящем. Так легко просто не заметить его, заблудившись в ожидании чуда.

 Отправлено: 26.02.09 14:51. Заголовок: В последнем посте эт..

В последнем посте этой темы, я хочу выразить огромную признательность:
- Аlexa Kelly, Лена. Спасибо тебе огромное, за твой алгоритм как писать и не бояться этого. Именно тогда я все-таки решилась на "Пробки".
Мне жаль, что так сложилось и ты можешь читать этот фик только в режиме офф-лайн, но я всегда чувствую твою поддержку. Спасибо, что поддержала меня в тот момент, когда я еще сомневалась, что стоит разворачивать "Пробки" в "Историю"...
- golfstream, Дина... Спасибо тебе за все. За то, что ты помогала эмоциональный сумбур последних частей - превращать в тексты, за то, что читала первой. За то, что не стесняясь высказывала свое мнение. Да просто за то, что в странном виртуальном мире мы встретились.
- Спасибо всем тем, кто это читал. Кто нажимал "Спасибо" в уголке новых постов, кто заходил в темку комментариев, с кем вместе мы что-то обсуждали, дарили друг другу смешные виртуальные букетики и эмоционально общались сетевыми "колобками".

Я надеюсь, что вслед за историей появится что-то еще. И мы встретимся снова.
Ваша, Kate.

Спасибо, что все это читали.

 Отправлено: 03.03.09 21:34. Заголовок: Горы

Автор: kate
Название: Горы
Рейтинг: был PG-13, заменен на R..
Жанр: Angst, Romance
Статус: в процессе.

Вот и снова я с вами, мои дорогие.
Пнуть меня можно тут: http://kvmfan.forum24.ru/?1-13-0-00000339-000-0-1

А я по-прежнему не устаю благодарить Дину (golfstream) за то, что она является первым моим чтецом и критиком.

 Отправлено: 03.03.09 21:36. Заголовок: Часть 1. Она. Потрес..

Часть 1.
Скрытый текст

Поскольку места слегка срисованы с натуры, я буду стараться выкладывать иллюстрации. Только вот "зимних" картинок нет. Зато есть летние... Чуть-чуть для затравочки И еще немного зимних, не моих...

Она.
Потрескивая, догорают в камине последние огоньки… Короткие всполохи озаряют маленькую комнату… Даже не комнату, просторную прихожую, как её бы назвали в Москве… Но здесь – нет прихожих, сразу из дома всегда выходишь на улицу. Даже не открывая замков. Здесь их не запирают. Не за чем. Тут так принято.
Принято испокон веков. Маленькая деревушка в чужих горах, в чужой стране стала домом… Предполагала ли она, восемь лет назад выходя из школы, что когда-нибудь останется здесь… Что сбегая из России в благополучную Швейцарию навсегда, окажется совсем в другом месте только после одного визита на Родину…
Сбежала. Сбежала во второй раз. От бездонного омута синих глаз, который уже никогда не сможет стать её. От воспоминаний, которые никогда не перестанут её беспокоить. От боли, которая лишь сейчас перестала занимать все её сердце, и в неравной борьбе с затмевающей все любовью останется лишь маленькой иголочкой в уголке… Иголочкой, которая лишь ночами колет прямо в душу…
Воспоминания опять попытались захватить её. Но отрезвляющий глоток черного кофе возвращает её на круги своя. Надо работать. Днем на это почти не остается времени. Решение обыденных вопросов отнимает слишком много времени. Увидев перемигивающиеся мониторчики в уголке экрана, с замиранием сердца открыла электронную почту…
Пока идет соединение, лишь потерла руки от холода… Да, интернет, здесь по-прежнему кажется чудом. И появляется лишь тогда, когда зимние бури отпускают свои ветра, и они уходят из гор. Тогда, посредством сотовой связи удается хоть ненадолго выйти за пределы этой горной деревушки, насчитывающей чуть больше тридцати домов.
Все те немногие, с кем она общалась за пределами этой местности, привыкли, что ответа на свои письма не стоит ждать скоро. Да и не ждал их особо никто, кроме разве что двоих-троих коллег, с которыми она встречалась летом. На исследовательской биологической станции, разворачивающейся в двадцати километрах ниже по течению Тары. Этот летний лагерь молодых ученых всегда бурлил какими-то событиями, здесь собирались студенты со всего света. Экологи, биологи, микробиологи… Так и она оказалась здесь в первый раз, потом приехала во второй, уже когда заканчивала обучение. Еще через год она, спрятавшись за наукой от повседневности, осталась здесь, как тогда казалось, навсегда…
Пять новых писем - негусто за пару недель, но и это много для неё на сегодняшний день…
Одно от родителей, с привычными извинениями и робкими вопросами. Ответ на него не занимает много времени. Десять строчек. Сухо успокоить, радостно поздравить с успехами, немного восхищенных собственной жизнью слов, приложить пять разрешенных виртуальностью фотографий, и все…
Два письма сразу отправляются в папку «удаленные». Спам. Одно предлагало копии каких-то модных сумок и часов, второе вообще сообщало о чем-то малопонятном. Это совсем не важно.
Два от коллег.
Один прислал приглашение на долгожданный международный симпозиум по её специализации, что ж, это интересно… Дата проведения Первое июня. Место: Москва…
Как только что мерцали вспышками прогорающие огоньки, так в голове загорелись воспоминания. И ведь не откажешься ехать, она на этот ученый слет еще три месяца назад заявилась. Да и тема уж больно близка. Ехать надо. Есть еще время на то, что бы хоть как-то свыкнуться с тем, что придется опять вступить на ту землю, о которой мечтала забыть.
Ответ: «Скорее всего, смогу. Подтверждайте присутствие и тему доклада».
И последнее на сегодня. От коллеги и научного сотрудника международного экологического фонда, её научного руководителя. Ответ. Тут все просто: отчет о взятых в горах пробах, давно написанный, но так и не отправленный до сегодняшнего дня по причине отсутствия всякой связи с внешним миром. Дружеское поздравление с Рождеством…
И все. Таинственные мониторчики пропадают. Опять оставляя её наедине со своей жизнью. С той жизнью, которую выбрала она. Еще пятнадцать минут работы, и она закрывает ноутбук. Отставляет его с коленей. Чашка кофе остается на низеньком столе у камина.
Мягкие шаги по лестнице на второй этаж. Тихо открывается дверь в маленькую спальню. Голубые озера её Счастья надежно прикрыты веками и склеены спокойным глубоким сном. Аккуратно поправляет теплое одеяло. Привычным жестом выключает ночник и, беззвучно раздевшись, юркает под одеяло. Засыпает, привычно прислушиваясь к легкому размеренному дыханию.

 Отправлено: 04.03.09 01:28. Заголовок: Часть 2. Он. В пусто..

Часть 2.
Он.
В пустой квартире. Где не был несколько лет. Где все напоминало о том сне – грезе, что привиделся несколько лет назад.
Восемь лет назад сбежала. Но оставалась нить, почти канатик. Почти родной человек. Почти любимая. Почти четыре года назад канатик оборвался. Почти нашел, и не найдя потерял.
Вся его жизнь состояла из этих «почти». Даже сейчас, когда его кто-то спрашивал о том, доволен ли он этой жизнью, он всегда отвечал «Почти…». Лишь разбавляя неизменной улыбкой…
Вот и сейчас. Почти дома. Только дома нет давно, одно название. Без «почти» только там, где нет сил думать, где единственная мысль – как выжить и не дать упасть тому, кто в сцепке. Где от боли в мышцах атрофируются нервы…
Почти тренер… Когда то он им был. А потом почти сломался. Почти месяц пил. А перестал в тот день, когда почти явственно представил, что сейчас проснется и рядом самый дорогой человек…. Почти поверил.
Почти забыл о том сне, и вот сегодня, сидя на кухне крутил эту сломанную заколку, из старой грезы. Зеленая буковка «Е» выложенная толи камешками, толи стекляшками… Вчера её нашла уборщица, которую он всегда вызывал, что бы привести после съемщиков квартиру в порядок. И сегодня попросила забрать «дорогую» вещь.
Неужели опять придется вспомнить этот почти забытый сон. Где эта заколка, падая со светлых волос, скрывает от него любимые серо-зеленые глаза. Сон повторился только почти год спустя. Только почему то там возник еще и детский смех…
Звонок телефона, и он уже положив зачем-то во внутренний карман куртки разломанную безделушку, выходит из бывшего дома.
Уходит туда, где его нынешняя почти жизнь. Где не нужно вспоминать ничего. Где почти ничего не напоминает…

 Отправлено: 04.03.09 20:20. Заголовок: Часть 3. Он. Нарыв п..

Часть 3.
Он.
Нарыв прорвался восемь лет назад. Когда он, так и не выдержав пытки любовью, взорвался, ударил, ушел. А вышло так, что и просто перечеркнул жизнь. Свою. И сделал её жизнь невыносимой. Недоучившись несколько месяцев до выпускного вечера, девушка уехала из России. Уехала к родителям. Вернулась, чтобы сдать все экстерном, и опять исчезла.
Они тогда даже не увиделись. О том, что она приезжала, случайно узнал от Рассказова, спустя несколько её месяцев. Его тогда не было в городе. Был на съемках, которые длились пару месяцев в какой-то казахской степи. Об этом своем прошлом, теперь он тоже вспоминал с усмешкой.
Несколько месяцев спустя он спросил о ней у её деда. Тот извинился, и сказал, что да, приезжала. Но она почти перестала разговаривать, а он не хотел бередить лишь чуть затянувшуюся рану. Рассказал, что поступила. Выбрала какую-то очень сложную специализацию, он об её научных интересах никогда не подозревал. В то время подобные разговоры казались необходимыми. Старший Кулемин порой даже зачитывал строки из писем её родителей об успехах дочери.
В тот день, когда он узнал, что она вышла замуж, он понял, что для него не осталось места в её жизни. Это было спустя два года от черты, разделившей их жизни.
Тогда-то и появился на свет Кот. Именно такое прозвище ходило за ним по пятам уже почти 6 лет.
С фильмом тогда уже было покончено. Он вышел вполне не плохим, однако надежд на сборы все-таки не оправдал. Зато остро встал вопрос хлеба насущного. И хотя за два года страсти вокруг его персоны поулеглись, о возвращении в школу или работе с детьми речи не было. Что ж, пришлось вспомнить, что он больше тренер, нежели учитель. Пошел в известный элитный спортивный клуб. Взяли с радостью. Стал личным тренером у многих звезд - жестким, но заставляющим выполнить поставленную задачу. Его полюбили известные личности, политики и просто богатые люди. Он нахватался от них холодной обходительности, жизненного цинизма и прекрасных манер. Настоящим он оставался лишь в объятиях старой квартиры своего бывшего соавтора.
В жизни и постели появлялись с завидной периодичностью женщины. С не меньшей периодичностью они из его жизни исчезали. Одни понимали все сами, других приходилось выпроваживать.
Появились новые приятели, такие же циники. От них он научился выбирать тех женщин, которым ничего не надо от мужчин, кроме обоюдно приятного времяпрепровождения. Давно уже снимал большую квартиру в центре. Старую свою - сдавал. В тех стенах становилось невыносимо, в этих – все было по-новому.
На тридцатилетие – ему предложили должность управляющего вновь открывающейся сети спортивных клубов. Он ни черта не понимал в этом деле, однако огромный список клиентов переходил за ним. Владельцам это было важно. А он, приняв предложение, с головой окунулся в науку управления. Учителя оказались прекрасными, и новая сеть отвоевывала свою долю рынка. Разрасталась по всей России. Он стал состоятельным человеком, и смог даже стать совладельцем, хоть и небольшой, но очень доходной доли. А навалившаяся работа позволяла не думать о личном.
Приятели становились все состоятельней, женщины начали появляться и оставаться в постели дольше, чем на одну ночь. Пытались зацепиться за него. Женить. Но он не видел в этом смысла. Однажды он уже пустил в свою жизнь её. Больше такой ошибки совершать он не хотел.
Его все устраивало. В конце концов, жизнь состоятельного человека не так неприятна. А для души – всегда хватало общения с четой Рассказовых или Петром Никаноровичем.

 Отправлено: 05.03.09 14:54. Заголовок: Часть 4. Она. Сегодн..

Часть 4.
Она.
Скрытый текст

Сегодня пораньше...

Проснувшись с утра, опять прислушалась к мерному дыханию рядом и улыбнулась слепящему солнцу.
Почему то именно сейчас ей вспомнилось то утро, когда она приняла твердое решение уехать из России. Просто жизнь стала пустой. С уходом одного человека из неё, она стала безсмысленной. Не было в ней грусти, только недоуменное ощущение ненужности и никчемности.
В тот день, после разговора с родителями, радостно принявшими её решение уехать, поговорила с дедом. Решилась. За неделю добилась разрешения на учебу экстерном, в ускоренном порядке сделала визу. Получила программу и улетела. Сожалея только о том, что дед остался один.
Но уговорить деда уехать так и не удалось. Фамилия Степнова опять всплыла в разговоре. Только вздохнув: «Да, тебя он никогда не бросит…», согласилась с его решением. Договорились, что она будет часто звонить, и если все пойдет плохо она вернется.
Родители были одновременно и рады появлению дочери, и удивлены её чрезмерным взрослением за последние несколько месяцев. Уезжая, оставляли жизнерадостную девчонку, с веселой зеленью в глазах. Сейчас перед ними стояла резко повзрослевшая молодая девушка, с грустными, будто выцветшими глазами. Глаза оживали только тогда, когда она в одиночестве играла с маленьким братом на ковре в гостиной их небольшой квартирки.
Она с упорством отшельника штудировала книги, готовясь к получению аттестата, и одновременно заинтересовалась работой в лаборатории, где трудились родители. Ей даже доверяли периодически мыть какие-то пробирки и перепечатывать отчеты на компьютере. Однако пытаясь вникнуть в предмет испытаний, натолкнулась на интересные статьи об исследованиях в микробиологии и экологии. Зацепило. Увлеклась. После короткого визита в Россию вернулась с аттестатом. И поступила в местный университет. После второго курса уехала в исследовательский лагерь на границе Сербии и Боснии.
Там она впервые влюбилась. Нет, не в человека. В безумно красивую природу. В журчащие чистые реки, в строгие горы, в живописные места… Да и в сам исследовательский лагерь кипящий молодежными страстями разноязычной общины.
Тогда, окунувшись в бесшабашность студенческих отношений, в первый раз узнала мужчину. Сейчас она не могла вспомнить его имени. Была большая прощальная вечеринка. Пили местную ракию, от которой сразу закружилась голова. А его голубые глаза и черные упругие кудряшки напомнили о чем то таком, что сразу захотелось попробовать как это… Потом было чуточку стыдно, но неприятных воспоминаний не осталось. Впрочем, никаких воспоминаний не осталось, кроме того, что в какой-то момент в замутненном алкоголем мозгу не к месту всплыло совсем другое лицо. Вспыхнул образ и сразу погас.
А через полгода она познакомилась с молодым сотрудником родительской лаборатории. Еще через три месяца красивых ухаживаний, скорее по настоянию родителей, чем по собственной любви вышла за него замуж. Поляк Лев Ставински был похож на Лену скорее как брат. Оба высокие, светловолосые, с серыми глазами. Только в глазах девушки иногда мелькали искры травянистой зелени, его же были почти выцветшими, белесыми… В ровном течении их будней все шло устоявшимся чередом. Не было вспышек страсти, было много работы. Родители были рады за дочь, они полюбили её мужа почти как сына, иногда им казалось, что скорее он их сын, нежели чем дочь, которая так и не пустила в душу. Ей же не давало покоя то, что у них не получается ребенок. Однако мужа этот вопрос волновал мало, он лишь пожимал плечами и холодно отнекивался. Тогда Лена успокоилась, в конце концов, ей только исполнилось двадцать, и с детьми спешить не было абсолютно никакой нужды.
Наука отнимала все больше времени. Она выезжала все чаще в тот летний лагерь, и не смотря на свой молодой возраст, все чаще становилась во главе экспериментов, помогала руководителю лагеря с организационными вопросами. И все чаще одна забиралась куда-нибудь в горы, где на заре можно было сидеть на скальной площадке и любоваться рассветом… А потом возвращаться в лагерь и на сутки забывать обо всем, что не касалось науки и веселой жизни. Мужа эти поездки раздражали, однако как ученый он понимал её исследовательский интерес, и не противился тому, что жена с мая по сентябрь торчит в каком-то полевом лагере, лишь редкими набегами заезжает домой. Это была странная жизнь, которая ей нравилась…
Внизу хлопнула дверь, раздались возбужденные голоса, и Эл Ставински накинув лежащую рядом одежду, поправив одеяло и лишь нежно чмокнув свое Счастье в лоб, сбежала с лестницы.

 Отправлено: 06.03.09 04:17. Заголовок: Часть 5. Нарушая все..

Часть 5.
Скрытый текст

Нарушая всевозможные правила, придуманные самой и для себя) выкладываю именно сейчас, т.к. её лучше всего прочитать утром. Чтобы остыть к ночи

Она.
Внизу её уже дожидались двое. Маленький светловолосый и голубоглазый мальчик и его мать. Подруга и её маленький пятилетний сын. Зденка приветливо улыбалась, пытаясь утихомирить носящегося стремительным вихрем по гостиной мальчишку. Полился уже почти родной местный диалект, на котором за четыре года она стала разговаривать так же как по-русски.
- Эл, я принесла свежий хлеб, тот, что печешь ты, есть все равно не возможно.
Аромат свежеиспеченной булки приятно щекотал нос.
- О! Тогда я угощаю кофе тебя, а детям сделаю чай. Есть еще домашний сыр и пршут.
Что-то упало на кухне, где уже хозяйничал маленький мальчик, и Зденка убежала смотреть, что произошло.
В это время на лестнице появилась заспанная маленькая девочка. Её черные упрямые кудряшки находились сейчас в жутком беспорядке, кулачком малышка терла еще сонные голубые глазки. Другая рука подтягивала сползающие пижамные штанишки.
- Господи, как она похожа сейчас на отца, - пронеслось в голове, и тут же мысль прервалась.
Маленький Драган вылетел пулей из кухни. И побежал к уже улыбающейся при виде друга и напарника в шумных играх девчушке.
- Вик, там столько снега. Давай, скорей собирайся!!! Будем кидаться снегом, и лепить… - тут мальчик замешкался, вспоминая недавно выученные слова на незнакомом русском языке, - «снежная баба»…
Девчушка только радостно взвизгнула и готова уже была сорваться на улицу, но была остановлена словами матери:
- Нет, ребята, давайте сначала завтракать. Вик, только сначала тебе надо умыться и переодеться.
И трехлетняя самостоятельная девочка, в радостном предвкушении, быстро скрылась в ванной на втором этаже. Через пятнадцать минут она уже спустилась к столу. Старые джинсы и белый свитер домашней вязки с тонкой голубой полоской лишь подчеркивали её смуглую кожу и ярче выделяли глубокую синь глаз…
Быстро съев по куску ароматного белого хлеба с тонкими ломтями местного вяленого окорока – пршута, дети быстро выпили чай и уже подпрыгивали на своих стульчиках в нетерпении, ожидая разрешения выйти из-за стола…
- Ладно, бегите уже. Только оденьтесь тепло, там сегодня морозно…- и визжащие от радости дети с немыслимой скоростью одевшись возятся в снегу.
Тяжелый вздох рвется из груди Эл, но она уже улыбается, когда видит, как заботливо мальчик помогает подняться её дочери из сугроба. Она разливает по большим чашкам кофе, и ставит одну из них перед задумчиво поглядывающей в окно подругой.
- Эл, они как брат с сестрой. Никогда не думала, что Драган найдет себе подружку в таком возрасте, - она улыбается своей доброй улыбкой, и тут же хмурится, глядя на подругу.
- Эл, о чем ты думаешь? Опять о её отце?
- Она очень на него похожа… - зачем- то вырывается из её губ.
Опять всплывает такое до боли знакомое лицо… И сразу призраком уходит в прошлое, то что давно старается забыть.
- Эл, ты, поэтому носишь это кольцо? – и она взглядом указывает на тяжелое обручальное кольцо на левой руке.
Оно вросло в палец. Мертвым толстым обручем сковав сердце. Это кольцо – здесь долго воспринимался как знак вдовства. Одетое когда-то по настоянию Льва по католическому обычаю. Сейчас оно было лишь напоминанием о том, что уже невозможно исправить. Она помнила, в попытке вычеркнуть все, что с ней случилось из книги своей жизни, пыталась от него избавиться. Пыталась снять, до щелчка выгибая суставы, до синевы перематывая пальцы ниткой, пыталась даже распилить его ножовкой, но только заработала тонкий шрам на внутренней стороне ладони.
В тот день маленькой Вик был год, уже ушли поздравившие соседи, а дочь давно уже спала в кроватке наверху. Она вздремнула на секунду в гостиной, сначала увидела на секунду Его расслабленное во сне счастливое лицо, которое сменилось совсем другим, почти звериным оскалом. Проснулась от того, что этот обод жег руку. Она впала в истерику… Пришла в себя, лишь когда Александр, муж Зденки, вернувшийся за забытым фамильным блюдом, уже перематывал её руку бинтом, останавливая кровь… А потом так же внезапно ушел, лишь пообещав, что никому ничего не скажет.
- Нет, это кольцо – оно моя история. Та, что вроде и прошлое… Но никогда уже меня не оставит в покое… Зденка, я все еще не могу разговаривать на эту тему. Эта рана все еще болит. Я расскажу, когда смогу. Спасибо вам с Александром.
- За что?
- За то, что стали моей семьей.
Зденка лишь пожимает плечами и начинает собираться домой. Дети во дворе уже скатали большой снежный шар и сейчас пытались установить второй ком поменьше сверху. Сосредоточенное лицо дочери опять напомнила ей Его. Нет, это просто разговор на секунду потревожил старые воспоминания.
- Эл, мне надо идти уже домой. К обеду со спасательной станции Александр приедет. Но знай, я всегда готова выслушать тебя, – её искренность не оставляла сомнений.
- Я обязательно когда-нибудь тебе расскажу. Просто не сейчас. Передавай Александру привет, и сегодня на ужин приходите, отметим Рождество.

 Отправлено: 06.03.09 22:51. Заголовок: Часть 6. Он. Ну, вот..

Часть 6.
Он.
Ну, вот и все. Еще одна женщина осталась в прошлом. Интересно, которая она уже по счету. Только не ведет его никто. Ему не надо. Остальным – наплевать.
Тридцать пять лет. Ни жены, ни детей. Настоящих друзей – один Рассказов остался. Да и от того отдалился, невозможно смотреть в его глаза, когда он тяжелым вздохом провожает очередную Машу-Катю-Олю- Лену… Хотя нет, Лен из этого списка можно исключить. Ленка навсегда останется одна. Других не надо. Но об этом никто никогда не узнает.
Мужчина прошелся по пустой квартире и сел на диван перед телевизором. Что-то в кармане джинсов доставляло дискомфорт. Полез. Это застежка заколки впилась в ногу острым обломанным концом.
- Черт!- вскрикнул мужчина от боли и бросил зеленую буковку «Е» на столик рядом с диваном.
Вещица обиженно брякнула по полированному дереву и начала переливаться в приглушенном свете стильного торшера. Мужчина тяжело вздохнул и откинул голову.
- Было или не было… Да что же это такое… - он разговаривал вслух, но даже не понимал этого.
Почему тот сон преследовал его наяву? Как вообще он мог возникнуть в его затуманенном алкоголем мозгу. Но мгновенными вспышками проносилось то, что он помнил из этого сна… Не густо… Вот он проводит рукой по её волосам и уколов его палец отскакивает куда-то в угол комнаты заколка, сдерживаемая ею челка падает на затуманенные страстью серо-зеленые глаза и скрывает их… Вот маленькая выпуклая родинка на внутренней стороне бедра, которую он целует. Ощущения настолько реальны, что мужчина срывается с места доходит до ванны и включает ледяную воду.
- Надо охладиться, а то совсем уже… - он даже не может подобрать определения своему состоянию.
Почему этот сон столь реален, насколько нереальна сама ситуация. Она в то время уже давно была замужем. Хотя в Москве в это время она вроде тоже могла быть. Но сон повторялся, спустя почти год. Тогда уже точно её не было в Москве, да и никто не знал где она. И в ту ночь, он был трезв.
- Жениться, тебе, Степнов надо, - сказал мужчина своему отражению в зеркале, - жениться, родить детей. А то скорее к психиатру попадешь, чем под венец. А то все тебя в спину Котом зовут, а ты сон, как подросток, от яви отличить не можешь.
- Может действительно, жениться. На ком угодно уже. Свистни только, набежит разных. Хоть смотрины устраивай, - ему показалось, что отражение как-то брезгливо поморщилось от этих слов.
- Циник ты, Степнов, - сам себе проговорил мужчина, - циник и кобель.
Мужчина вышел из душа и вытирая голову полотенцем, споткнулся о столик в гостиной. Опять брякнула заколка, мужчина повертел её в руках и пошел выкинуть её мусорное ведро, но на пол дороге развернулся и положил её обратно.
Щелчок пальцем по пульту, и на всю страну диктор новостей объявила, что Рождественская служба пройдет в прямом эфире. Еще несколько ударов по кнопкам и устало потерев переносицу, мужчина выключил телевизор и ушел в спальню.

 Отправлено: 07.03.09 16:35. Заголовок: Часть 7. Он. Ворочая..

Часть 7.
Он.
Ворочаясь на холодных простынях, заснуть не удалось. Перед глазами бежали воспоминания…
В какой момент все начало рушиться. Когда он перестал быть прежним. Когда появились этот цинизм и ледяной взгляд.
Он тогда пил. Сильно. Узнал, что очередная претендентка на роль жены сделала аборт. Ему не было жаль расставаться с ней. А вот ребенка было жалко. Ради маленького человечка он готов был жить. Видимо последняя эта капля переполнила чашу.
Это было четыре года назад. Еще четыре года он не видел Лену, но хоть как-то ощущал её присутствие в своей жизни. Разговаривал о ней с Кулеминым. Радовался её успехам. Он уговаривал себя, что больше не любит. Лишь светлый образ жил тогда в его сердце. Его уже пригласили «управляющие».А ему, на удивление понравилась новая работа. Да и платили за неё столько, что бывшему физруку и не снилось в фантастических снах.
А потом, в один прекрасный день не дозвонился до Петра Никаноровича. Сорвался с работы, побросав все дела. Приехал к нему. Открыл дверь своим ключом, давно хранившимся у него «на всякий случай». И нашел того непроснувшимся в своей кровати. Он умер просто заснув. Счастливая смерть. Дрожащей рукой взял записную книжку, набрал одиннадцать цифр. И страшно растерялся, услышав её «Алло» в трубке.
Он до сих пор помнит тот разговор. Дословно.
- Лена, здравствуй, это Степнов, – он с трудом собрался.
- Здравствуйте, Виктор Михайлович… - он ничего не мог сказать ей, это было выше его сил, - Что-то случилось? Да не молчите Вы! Что с дедом?!! – она уже кричала в трубку…
- Лен, Петр Никанорович умер… - что-то глухо стукнуло в трубке.
- Нет, дед… - нечеловеческий вопль рвался в трубку, откуда-то издалека…
Видимо в тот момент кто-то подхватил Лену, и трубка перешла к Никите Петровичу Кулемину.
Он, молча, выслушал все, что мог рассказать ему Степнов на тот момент. Сказал, что вылетит первым рейсом. Прилетел он через сутки. Виктор занимался всеми вопросами, связанными с похоронами. Кулемин - сын занимался разрешением юридических вопросов.
Ленка прилетела утром в день похорон. Когда он вначале увидел её в толпе – он испугался. Пустой отсутствующий взгляд, черные вещи только подчеркивали болезненную бледность кожи, вздрагивающие в молчаливом плаче поникшие плечи. Её поддерживал молодой красивый блондин. Казалось, она вся пыталась вжаться в него, прося защиты от действительности. В какой-то момент на её пальце блеснуло кольцо. Он обратил внимание на руку блондина – так и есть. Муж. Боль от происходящего усиливалась в стократ. На кладбище она дрожащей рукой кинула горсть мерзлой, разбитой ломом гробовщика земли. И такой же тенью ушла.
Лишь на поминках, перед тем как её увели родители, она подошла к нему и тихо сказала:
- Спасибо Вам, Виктор Михайлович. Я знаю, что после моего отъезда Вы были единственным, кто действительно заботился о нем, - и она на секунду обняла его и тут же исчезла.
Только щека еще долго горела от этого прикосновения. Тонкий запах почти выветрившихся духов от её свитера. И животный страх за неё вдруг сковал все нутро, когда он случайно в момент объятий зацепил холодный взгляд её мужа. Замерев на секунду, он решил ничего не предпринимать. Однажды он уже поддался своим эмоциям и чуть не сломал ей жизнь. Ему просто показалось.
Внутри все болело. Болело день, два, неделю… Он и не думал, что этот добродушный старик с умными глазами ТАК много для него значил. В его лице он разом почувствовал потерю и друга, и отца. Лишь чуть притупилась боль, и он узнал о том, что любовница, на которой он в поиске семейного очага собирался жениться, сделала аборт.
Его сломало. Он начал пить. Месяц. Методично напиваться каждый вечер, а утром проспавшись приходить на работу. Потом сослался на «семейные проблемы» взял отпуск на пару недель. И пил уже не отрываясь. А потом сон. И ощущение бесконечного счастья при пробуждении, глаза, заколка, родинка… Ему даже казалось, что смятые простыни пахли её духами, хранили её тепло. И лишь пустая квартира разбила вдребезги зыбкую надежду, вдруг затеплившуюся в его душе. Все-таки это был сон. Тогда он решил именно так, и привычным жестом плеснул себе очередную порцию водки. Именно этот напиток он пил уже много лет, когда оставался наедине с собой…

 Отправлено: 08.03.09 00:38. Заголовок: Часть 8. Девчонки мо..

Часть 8.
Скрытый текст

Девчонки мои дорогие! Хоть часть и малопраздничная, но я вас всех люблю и поздравляю с нашим праздником!!!! ВОТ!!!!

Она.
Женщина налила себе еще одну чашку кофе, и отправилась поработать в гостиную. Дети сейчас играли уже на территории дома Зденки.
Не дойдя до дивана, замерла перед зеркалом. Оттуда смотрела молодая женщина, отнюдь не красивая, хотя вполне симпатичная. Когда то скрытые челкой серо-зеленые глаза – сейчас были открыты, хоть и пропала из них зелень, она давно отрастила волосы и убирала волосы в тугой хвост. Полное отсутствие макияжа, добела выгоревшие на солнце волосы и до цвета темной бронзы загоревшая кожа. Вечно обветренные в горах скулы, и горбинка на носу, напоминавшая не только о его переломе, а о том, как сломалась её жизнь.
Для неё началом конца стал тот день, когда заехав к родителям за письмом деда. Иногда он отправлял их обычным, старым методом - почтой. В общий почтовый конверт он всегда вкладывал еще один, маленький, только для неё. Это были скорее записки, чем письма. Она всегда читала их в маленькой кофейне в пяти минутах ходьбы от её квартиры. А потом рвала на мелкие клочки. Обычно в этих записках было что-то о Степнове, об их творчестве, о чем-то, что было важно и понятно только им, иногда там вообще могло быть что-то из Степновских «побасенок», вроде все тех же «бегемотов». Такая маленькая, непонятная никому тайна.
В тот день, взяв маленький белый конверт, она уже собиралась выходить из дома родителей, когда зазвонил телефон. Взяла трубку и услышала голос Степнова. Сердце странно забилось, и сразу нахлынуло страшное предчувствие… Её уже колотило, она что-то уронила.. В коридор вылетели родители.
- Нет… Дед… - она кричала так, что дрожали окна…
Заплакал маленький Сережка. Отец подхватил трубку. А мама увела в комнату и напоила успокоительным. И настояв отправила её домой, к мужу… Хотела проводить, но она отказалась. Ей надо было побыть одной. Она шла по улицам, уже украшенным к Рождеству, дома должен был встречать Лев. Непривычно холодный для этих мест ветер, резал сухие глаза. Слез не было. Брела и сталкивалась с радостными людьми, уже чувствовавшими приближение праздника, невидящими глазами смотря на радостное перемигивание гирлянд… Лишь белый конвертик, так и не распечатанным канул в лету.
Дальше было успокоительное. Все похороны она провела как в дурмане. Утром что-то вкололи в вену, что бы она смогла лететь. Потом дать дала какие-то таблетки, которые она проглотила. Помнила только, как гулко ухнул ледяной ком снега на гроб и подкосились ноги. Она вынырнула из этого дурмана только на поминках. Кто-то говорил какие-то пафосные речи. Родители принимали соболезнования. Лев куда-то отошел.
Он стоял в стороне ото всех. Неумело курил. Ему было явно не по себе. Она знала, что именно он занимался всеми вопросами похорон. Что именно на его плечи, как и много раньше, легла вся ответственность за деда, хотя раньше он брал на себя ответственность и за неё. Ноги понесли сами.
- Спасибо Вам, Виктор Михайлович. Я знаю, что после моего отъезда Вы были единственным, кто действительно заботился о нем, - что творилось в тот момент в её душе, было не передать словами.
Она видела, что он понимает её боль. Как больно ему. Только она не одна, у неё есть семья. А он один. Ей просто захотелось поделиться своим теплом. Она на секунду крепко обняла его, и чувствуя, что подкашиваются ноги отошла.
Это объятье не осталось незамеченным. Только узнала она об этом гораздо позже.
После Нового года она узнала, что через несколько дней после её отъезда в Швейцарию, четыре года назад дед оформил дарственную на квартиру на её имя. Нужно было решать вопросы с оформлением каких-то документов. Месяц она собиралась с силами. Потом улаживала срочные дела. А в марте решила лететь. Отец собирался приехать позже на две недели, что бы разобраться с оставшимися у деда вещами и бумагами.
Ей было легче, от того, что она летела одна. Родители отдалялись от неё, не понимая того, как ей стало тяжело. Лев же требовал сосредоточения на своей персоне, укорял её в супружеской холодности. Она мечтала только об одном, что бы её оставили наедине с собой.
Зайдя в пустую квартиру деда, она впервые расплакалась. Просто от нахлынувших воспоминаний. От того, что содержание маленьких белых конвертиков разорвано навсегда, что этот мир, который когда-то был смыслом её жизни разорван вместе со смертью деда. Что больше она не войдет сюда, и не увидит деда стучащего на машинке, что не увидит его и Степнова о чем-то спорящих, в их фантастическом мире, о том, что она больше никогда не выпьет с ними чаю, подглядывая из под челки в неловкую паузу, повисшую над столом.
У неё было пять дней на все.
Первые сутки она выла. Вторые, просто погрузившись в себя, она мерно раскачивалась в темной и пустой квартире. На третий день она поехала к нотариусу. На четвертые сутки решила продать квартиру, обратилась в первое попавшееся агентство и подписала договор и доверенность на оформление документов, оставила контакты для экстренной связи. На пятые сутки поехала к деду. Все это время только пила кофе, в котором растворяла найденный в оставленном доме сахар.
Купила охапку кровавых гвоздик у входа на кладбище. Долго плутала по кладбищу и непонимающе смотрела на красивый памятник, который высился на месте обычного деревянного креста, который должны были установить на могиле до лета. Простояла пока не стемнело. Мартовская темень уже накрыла город, когда она вышла с погоста. Холод давно сковал её тело, задувая под подол короткого черного пальто. Пальцы онемели и почти не двигались. Успев на последний автобус, она доехала до метро. Пересела на частника и доехала до дома. Все как во сне…
Черная гранитная плита все так же стояла перед её глазами. Воспаленный мозг все еще бегал по строчкам эпитафии, высеченным у подножия. Что-то было такое, в этом могильном камне, что не давало ей покоя.
Вот портрет, с которого дед смотрит, и улыбка чуть тронула его губы. Вот эпитафия, большие, золоченые буквы: «Любимому деду, отцу», ниже, совсем мелко и почти невидимо «соавтору», вот стопка водки и кусок хлеба, оставленные кем-то… «Соавтору». Вот, вот то, что не давало покоя. Это Он. Он все сделал. И тут позаботился о нем.
Острое чувство благодарности пронзает все её существо. Не понимая, что делает, хватает пальто и натягивает его на тонкую футболку. Выскакивает и бежит по известному ей адресу. Мороз, как на кладбище делает пальцы негнущимися. Холод остужает тело под тонкой футболкой, от него не спасает только накинутое пальто. Бег… Парк, двор, лестница. Звонок. Она сведенным пальцем долго жмет на кнопку. Распахивается дверь…
Он пьян. Запах алкоголя настолько плотен, что она сама, кажется вмиг, пьянеет от него. Она кожей чувствует его боль. Инстинктивно делает шаг вперед, закрывает за собой дверь… И в ту же секунду чувствует себя прижатой всем его телом к двери…
- Ленка, - выдыхает он, и начинает целовать её…
Ледяное тело вбирает в себя его тепло. Безумие…. Его губы почти причиняют боль, опаляют страстью… Из груди рвется стон, все слова еще сколько-то секунд назад казавшиеся такими важными, забыты. В один момент все те чувства, которые были спрятаны в самый уголок души, вырываются наружу…
Но в эту секунду уже ничего не важно, только в какой-то момент заколка, которой она еще утром закрепила отросшую челку, слетает. И ей уже не видно его глаз, но она всей душой чувствует, что может там прочитать.
Она не помнила момент, когда грубая страсть переросла в нежные и осторожные ласки. Не считала, сколько раз их тела сливались в одно. Они как два потерявшихся в пустыне странника припадают к живительному источнику влаги, пытались напиться любовью друг друга. Под утро, тесно прижавшись, они заснули.
Она проснулась утром. От яркого света, бьющего по глазам, и возвращающего к действительности. Часы. Самолет через три часа. Там её жизнь, там муж, которому она вчера изменила. А здесь он, которому она, по глупости, когда-то сломала жизнь. Она должна уйти. И вот уже натянув брюки, подхватив разорванную футболку, выходит из комнаты. Лишь на секунду останавливается в дверях, чтобы навсегда запомнить его счастливое лицо, и видя, что он уже просыпается, одними губами шепчет «Прости». Запахивает тонкое пальто на голое тело, и выходит из квартиры, аккуратно прикрывая дверь. Лишь бы не хлопнула. Тихий шорох, щелчок собачки в замке… Она уходит из его жизни.
Собранный чемодан ждет её у дверей. Вдруг, она вспоминает, что ничего не взяла на память о деде. Идет в его комнату. Стол. Большая книга с двумя романами. На форзаце два до боли близких лица. Проводит пальцем по фотографии. С собой. Шкаф. Коробка. Старые фотографии, какие-то письма… Часы. Старый золотой брегет. Опять всплывает вся история с боями. Последний год в Москве бежит перед глазами. Из глаз текут слёзы. Она заходит в комнату и видит брошенный свитер, вспоминает, что по прежнему в пальто на голое тело. Грустно усмехается. На секунду оголенное тело отражается в зеркале, и она видит, как бордовыми пятнами на шее остались следы его губ. Натягивает черный свитер с горлом, пальто. Коробочка с часами в сумку. Билеты. Документы. Брегет. Книга. Такси. Аэропорт.
Взлетающий самолет окончательно разрывает её физическую связь с прошлым. Остаются только одни воспоминания.
В Берне её встречает пустая квартира. Муж уехал на какой-то семинар. Будет через три недели. Ей это только на руку. Звонок родителям. Съездила. Уладила. Вернулась. Все хорошо. Квартиру продаю. Разберитесь с бумагами, когда поедете. Они в коробке на столе.
Через двадцать один день она была готова жить как раньше. А через месяц поняла, что беременна. Стараясь прогнать мысль о том, что отцом может быть Степнов, идет с радостной новостью к мужу.
- Лев, я беременна, - видя то, что он на секунду замирает, продолжает, - Лев, мы ждем ребенка.
То, что было, потом осталось страшным воспоминанием. Все происходило как в замедленной съемке. Вот муж подходит к ней, почему то совсем побелели глаза. И вдруг оглушительная пощечина.
- Потаскуха. Грязная тварь, – удары становятся выверенными, он бьет долго, будто получая от этого удовольствие.
Лишь уже отключающимся сознанием она ловит его слова: « У. Меня. Не. Может. Быть. Детей. Никогда.»
Пришла в себя уже в больнице. Все тело болело. Врачи разводя руками сказали, что упала с лестницы. Именно так было записано в медицинской карте при поступлении в больницу. Ей было все равно. В белой палате, под мерным гудением аппаратов ей вдруг стало просто. Тревожил лишь одни вопрос, его она и задала врачу на второй день пребывания в больнице.
- Ребенок?
- С ним все в порядке. Это чудо.
В тот момент все остальное перестало существовать.
На третий день в палату вошел Лев с букетом цветов. Швырнул его на стол в ногах кровати. И с порога сказал:
- Сделаешь аборт. Вернешься. Будем делать вид, что живем как раньше. Ты мне еще нужна для достижения моих целей.
От его взгляда все холодело внутри. Инстинктивно прижав руку к животу, она только плотнее вжалась в подушку.
- Я не вернусь. И не убью своего ребенка.
- Тогда все узнают, что ты потаскуха. И растишь своего выродка, забеременев от неизвестного мужика. Я сделаю всё, для того что бы все поверили. Что бы ни один из наших знакомых даже не подошел к тебе на улице.
- Мне все равно.
Он лишь улыбается ледяной улыбкой. И выходит. Второй раз в жизни я жалею, что мама далеко. Они с отцом улетели на какой-то конгресс. Мне тогда её так не хватало.
Но точку в надеже на помощь поставил звонок отца через сутки. Радостно сняв трубку, ища поддержки, я почти кричала в трубку:
- Папа, папочка, привет!
- Лена, - его холодный строгий голос, - я не знаю мотивов твоих поступков. Ты опозорила мужа. Опозорила нас. Нам с твоей мамой очень тяжело сейчас.
- Но отец, - мне сне все еще кажется, что я ослышалась, очень сложно поверить что они могут отвернуться…
- Елена, нам все рассказал Лев. Он пришел вчера вечером убитый горем. Рассказал, что ты неизвестно от кого прижила ребенка, изменила ему, еще и не скрывала этого ни от кого. Матери стало плохо, она в больнице. Не надо нас пока беспокоить. Мы сами найдем тебя, когда сможем простить.
Короткие гудки в трубке оповещают о том, что разговор закончен. Все кончено.
Косые взгляды в университете, куда я заезжаю, что бы решить вопросы по написанию научной работы. Презрительные ухмылки, переговоры за спиной. Второй подобный круг ада. Лишь знакомый профессор опять зазывает в летний сербский лагерь. Уехать. Работать. Забыться.

 Отправлено: 08.03.09 13:58. Заголовок: Часть 9. Обмолвилась..

Часть 9.
Скрытый текст

Обмолвилась, что выложу вечером. Но нет. Решила, что наверное сейчас попытаюсь выкладывать по две частички в день. Потому что уже саму охватывает полная безнадега.

Она.
До отъезда оставалось два дня. Решение было принято.
При личной встрече профессор Стефан Малошевич только внимательно посмотрел на ещё не сошедший синяк на переносице Лены, и сказал, что при её согласии он назначит девушку старшей в исследовательской группе. Это означало не только то, что есть, где переждать невзгоды некоторое время, причем за интересной работой, но и не плохие деньги. Вопрос выживания стоял в тот момент не менее остро.
Пять дней назад она не глядя, подписала документы на развод, которые в последний день принес ей в больницу адвокат. А чуть позже, когда в попытке найти хоть какое-то жилье она захотела снять деньги со своего счета, выяснилось, что он пуст. Попасть в их общую с мужем квартиру, чтобы забрать свои вещи, не удалось, поскольку все замки были заменены на новые.
Так она осталась на улице, одна и без денег. При ней была только сумка, с которой она ездила в Москву. Документы. Кошелек. Двести евро и некуда идти. Вдруг в сумке нащупала брегет и книгу.
Господи, дед… Ты и с небес пришел мне на помощь… И слезы в глазах, устремленных вверх. Так надо, часы уже вернулись к ним однажды, теперь Лена расставалась с ними навсегда.
Ближайший антикварный магазин. Да, в России четыре года назад за часы предлагали гораздо меньшие деньги. Хрустящие купюры переходят из рук в руки. Десять аккуратных бумажек по сто евро…
Зайдя в аптеку, купила себе зубную щетку и пасту. Потом заглянула в универмаг. Два свитера, три белые футболки, белье, полуспортивные брюки на мягком поясе, кроссовки. Зачем-то задержалась у полки с детскими вещами… и в корзину уже полетели две крохотные кофточки, бархатный комбинезончик, теплые пинетки, маленькая шапочка и смешной теплый конверт с заячьими ушами… Все белое. Как чистый лист бумаги. Маленькая спортивная сумка, чтобы было куда сложить вещи.
Грустно усмехнувшись, глядя на чек, она дошла до ближайшего дешевого отеля и сняла номер на неделю. Вспомнила, что с утра ничего не ела. Зашла в маленький магазинчик. Пакет молока, два яблока, сыр, бутылка минералки…
Вечером она плакала в номере отеле. На столе в маленькой пустой комнатенке были разложены все деньги. Три бумажки по сто евро, две по двадцать, одна помятая десятка и три монетки общей суммой на пять евро. Ей было страшно. Страшно, как никогда в жизни. Хотя нет. Один раз так уже было. Прошлое все ещё не могло её отпустить. Тогда она осталась вот так же… Наедине с безденежьем и дедом на руках. И опять воспоминание о боях. Опять руки… Потом еще не стершееся воспоминание о дне, а точнее ночи. Которая изменила её жизнь. Но принесла в её жизнь чудо, которое так и не смогли убить обстоятельства…
Нет. Все пройдет. Справится. Выдержит. В том страшном дне из прошлого у нее на руках был беспомощный дед. Нужно было зарабатывать на еду и на лекарства. И это было мощным стимулом, чтобы не сдаваться. Сейчас же стимул не сложить руки был еще более мощный – под ее сердцем теплилась новая жизнь, ради которой стоило бороться с обстоятельствами. Оставалась еще надежда на продажу квартиры. Главное дотянуть.
Она вышла из номера. Накинув на плечи свитер, она вышла из номера. Нашла первый телефон автомат. Набрала номер риэлтора. Короткий разговор. Просьба ускорить продажу, пускай даже вырученная сумма будет гораздо меньше реальной стоимости квартиры. Обещание сообщить новый номер счета, на который перевести деньги после продажи. Две монетки легли на дно автомата. Оставалась одна…
Она долго собиралась с силами. Пыталась представить что скажет… Потом выдохнула, монетка в щель и лишь теплится надежда… 10. Код Москвы. Семь цифр горящих огнем в мозгу. Гудки. Гудки. Гудки. Снимается трубка:
- Алло! – сонный женский голос.
- Извините, Виктора Михайловича можно…
- Ой, а он не может подойти…
Монетка уже упала в прожорливое чрево. Короткие гудки… Вот и нет надежды. Ей больше никто не придет на помощь.
- Ничего, малыш, мы сильные. Мы справимся с тобой вдвоем, - то ли убеждая себя, то ли успокаивая не рожденного ребенка, она накрыла сомкнутыми в замок руками еще плоский живот.
Перед разговором с профессором она попыталась еще раз поговорить с отцом, но он не взял трубку. Попыталась попасть в больницу к матери, но и там ей сказали, что ей посещения запрещены. Родители вычеркнули дочь из жизни.
Через два дня самолет уносил её из страны. Устало откинувшись на спинку кресла, девушка только молилась, о том, чтобы перелет не повредил ребенку.

 Отправлено: 09.03.09 02:08. Заголовок: Часть 10. Он. Расска..

Часть 10.
Он.
Рассказов вошел в квартиру Степнова через несколько часов. Он уже несколько дней пытался дозвониться до друга. Но Виктор, погрузившись в алкогольный дурман, к телефону не подходил. А потом попросту вырвал провод из розетки.
Игорю пришлось долго звонить в дверь, прежде чем она открылась. Войдя в квартиру, он увидел ощутимо похудевшего Степнова, мешки у него под глазами. Одутловатое, давно не бритое лицо и запах перегара яснее любых слов демонстрировали всю тяжесть ситуации. Его друг, некогда сильный духом и телом, сейчас напоминал сломанное ветром дерево. Безвольно опустившиеся плечи и потухший взгляд выдавали какую-то трагедию, разыгравшуюся в душе Степнова.
Стукнула входная дверь и Виктор, только махнул рукой, то ли в безразличном, то ли в приглашающем жесте. И сразу сам, молча, прошел на кухню. Сел на табурет, понурив голову, и плеснул еще одну порцию водки в стакан. Только собирался сделать очередной глоток, как Рассказов вырвал стакан, и вылил его содержимое в раковину. Следом было вылито все содержание бутылки. В помойное ведро полетела и последняя, еще нераспечатанная емкость. По-прежнему не произнося ни слова, Игорь отволок не сопротивляющегося Виктора в душ, и поливая ему голову ледяной водой, лишь бросил:
- Приведи себя в порядок. Я сейчас кофе сварю.
Душ лишь чуть-чуть просветлил погрязший в хмельном тумане мозг. Довершило дело протрезвления шестая чашка крепкого кофе с сахаром.
Напротив Рассказова сидел человек, лишь отдаленно напоминавший его прежнего друга. Холодный весенний ветер врывался в раскрытые окна квартиры, ярко бил в глаза солнечный свет, заставляя мужчину прищуривать почерневшие от внутренней боли глаза.
- Вить, да что с тобой случилось?
Бессвязно потекли слова. Перескакивали с одного на другое мысли. Но становилось легче, от того, что есть с кем поделиться, что можно вот так вот излить душу. Он рассказал все, про любовницу, про то, что наплевав на свои чувства – хотел жениться, про не рожденного ребенка… И даже зачем-то рассказал про странный сон. В какой-то момент лицо Рассказова стало почти белым. Одновременно с этим к нему пришел и вариант выхода из этой ситуации.
- Виктор, тебе уехать надо. Переключиться со всего этого. Иначе, ты станешь кандидатом в пациенты палаты для душевнобольных…
Степнов лишь пожал плечами, и сказал:
- Игорь, мне все равно… У меня есть еще восемь дней до того момента, когда мне надо быть на работе.
- Значит, через восемь дней ты там будешь. И не в таком виде, – лишь только поправил очки Рассказов.
Вечером того же дня Игорь положил на тот же кухонный стол две пары билетов до Львова.
- Вить, выезжаем завтра днем. С собой можешь брать вещей по минимуму. Всего, чего не хватит, купим на месте.
- Рассказов, ты то куда собрался? Ты же преподаешь, никаких каникул не предвидится… Зачем тебе из-за моих проблем, куда то срываться, сложности себе организовывать?
- Степнов, мы с тобой, прежде всего - друзья. А вот смотреть, как друг загибается – я не могу. Это раз. А, во- вторых, я обо всем договорился. Тебя сейчас не это должно беспокоить.
В шесть часов вечера они уже садились в Аэроэкспресс. А в 22.00 их самолет точно по расписанию поднялся в небо. В два часа ночи безразличного ко всему Виктора Игорь усадил в машину.
И вот уже неделю Степнов постигал науку альпинизма. Даже его, тренированное тело ныло от незнакомой раньше нагрузки. Инструктор попался молчаливый, отдававший лишь четкие короткие команды. Шли на пределе сил. От боли в пальцах рвались нервы. Но впервые за долгое время его отпустила боль, столько лет жившая в душе. Он улетал обратно в Москву он уже совершенно другим человеком. Казалось, что холодность гор передалась и ему, возвратив способность к здравомыслию.
Приехав в Москву, снял себе большую однокомнатную квартиру. А свою однушку сдал какой-то абитуриентке с мамашей. В последний вечер, выходя из дома, он вертел в руках связку ключей, которые так и не успел отдать родственникам на похоронах Кулемина. Привычно забежал по знакомой лестнице, открыл дверь… Его поразила пустота квартиры. В ней не осталось ничего. Мебель осталась только в кухне. Он понял, что это конец старой жизни. Прошел по гулким комнатам. Его взгляд упал на мяч, который пылился в углу бывшей Ленкиной комнаты. Казалось, его просто оставили здесь. Как когда-то она оставила его. Он подхватил его в руки, провел по пупырчатым бокам. Прочитал полустершуюся от времени надпись: «Леночке! С Днем Рождения!». Грустно улыбнулся, забрал мяч с собой. Положил ключи на кухонный стол и ушел, громко захлопнув дверь в квартиру.
У подъезда встретил Василия Даниловича. Коротко поприветствовал его. Хотел уже уйти.
- Виктор, а ты знаешь, что Ленка решила квартиру продать…
«Значит, не вернется,»- мелькнуло в голове.
- Её право, - он только коротко пожал плечами, - Пойду я. Поздно уже.
- Прощай, Виктор.
- Прощайте…
Сухой диалог подвел черту.
И лишь два месяца спустя, перевешивая костюм, в котором он был на похоронах, услышал как что-то звякнуло в кармане. Вперемешку с мелочью там обнаружилось старинное обручальное кольцо.
- Забыл. Забыл Ленке отдать, а ведь просил когда-то старик. Чтобы именно Ленке…
В душе опять затеплилась надежда. Увидеть. Просто передать. Этому предлогу для необходимой встречи искренне обрадовался, хоть и попытался скрыть от самого себя эту радость.
Через несколько дней, купив туристический тур на три дня, он вылетел в Швейцарию. Так было проще. Автоматически решались вопросы визы, перелета, гостиницы. Да и быстрее это получалось намного.
И вот, он стоит под дверью, по когда-то оставленному «на всякий случай» адресу. Минуту мнется перед дверью в нерешительности позвонить… Немного дрожащая рука все-таки нажимает на металлическую холодную кнопку.
Открывается дверь, он что-то говорит. Судорожно вспоминает, проклиная себя за леность, что долбили на немецком языке ещё когда-то в школе…
- Извините, - путаясь во временах и артиклях, пытается донести он до пожилой фрау смысл фразы, - могу я увидеть Никиту или Веру Кулеминых?
- Герр Кулемин – уехал в срочную командировку, Фрау Кулемина в больнице, к ней никого не пускают…
- Может быть, тогда Вы мне подскажете, где искать Елену… - секундная пауза, и он понимает, что её новая фамилия никогда не звучала в разговорах, - это дочь…
- Да, я вас поняла… Она уехала. Насколько мне извечно, никто не знает, куда она отправилась. Она прекратила всякое общение с родителями, - пожилая немка лишь развела руками,– Извините, мне больше нечего вам сказать.
- Извините за беспокойство, - лишь холодный кивок в ответ.
Дверь с тихим стуком захлопнулась. Степнов в растерянности остался стоять на лестничной клетке, сжимая в руках кольцо. Оно жгло руку, а в голове по-прежнему слышались тихие слова деда: «именно Ленке…»
Двое суток бродил по городу, пытаясь понять, что случилось… Уехала. Прекратила общение. Никто не знает…
- Да что же такое случилось? – молчаливо он спрашивал у неба, застывая на улице …
В один из таких моментов он оказался у маленькой антикварной лавки… Скользнул по витрине безразличным взглядом…. И вдруг увидел старые карманные часы на цепочке… Когда то такие же часы они вместе выкупали с Ленкой в ломбарде. Необъяснимая сила потянула его в магазин. На все том же ломанном немецком он попросил продать ему именно эти часы. Старый продавец лишь странно кивал головой, приговаривая что-то на незнакомом Степнову диалекте, прокатывая в щели терминала кредитной карточкой.
По прилету домой, часы в чехле прочно обосновались в верхнем ящике его рабочего стола.